Осень. Бабье лето. Красота.

Переехав подальше от шума городского в деревню, я теперь каждый день любуюсь красотами местной природы, кстати, довольно схожей со средней полосой России. Различные воспоминания лезут в голову от запахов навоза, сена и отцветающих осенних растений. Одним из них я сейчас попробую поделиться. Ничего особенного. Можно и не читать.

Трудно сказать, что побудило трех совершенно нормальных военнослужащих сделать то, что, по словам замполита полка, являлось актом полнейшего идиотизма и кретинизма, а так же преступлением достойным дисбата, в который он нас обязательно бы упек, кабы не наша счастливая звезда.

Вообще-то звезда была не наша. Ее падения на свои погоны вот уже пол года томительно ожидал командир полка, подполковник Труфанов. С ним вместе, ее ожидал и весь образцово-показательный пятый полк, солдаты которого, вот уже который месяц, трудились от зари до зари на всевозможных работах (построение дач, копание котлованов, бетонирование вертолетных площадок, уборка территории, внеочередные наряды на кухню и т.д. и т.п.) зарабатывая командиру очередное воинское звание. Но командиру не везло. Звезда никак не падала. И с каждым днем, и без того суровый Труфанов, становился все угрюмее.

Справедливости ради надо заметить, что навряд ли командир не стал бы полковником, всплыви вся эта история на поверхность. Но всеобщее, ежедневное ожидание было настолько напряженным, что любое происшествие повергало его в гнев. И никто, от задроченного бойца до замполита не желал стать жертвой этого гнева. Или даже его свидетелем.

Поэтому историю замяли. Все участники отделались легким испугом, и неплохо было бы уже рассказать, что же произошло в тот теплый сентябрьский день.

Будучи солдатами некогда сверхсекретного дивизиона Ракетных Войск Стратегического Назначения, никто из нас, не мог толком понять, в чем же заключается наша служба. С одной стороны мы охраняли баллистическую ракету и мысль о том, что "в наших руках находится карающий меч социалистической Родины готовый в любую минуту обрушиться на головы гиен капитализма", - по замыслу нашего замполита должна была наполнять наши сердца безграничной гордостью и ответственностью за доверие, оказанное нам советским народом.

С другой стороны, охранять было совершенно нечего. Ракета была надежно воткнута в шахту и закрыта специальной крышкой способной выдержать прямое попадание упавшего самолета. Никакой опасности ракете не грозило вообще. Даже наоборот, если бы этот ядерный фаллос взлетел, то первыми его жертвами были бы мы, трое его охранников, аккуратно поджаренных ракетным топливом. Иногда нам казалось, что мы просто охраняем сейф с боеприпасами, и наши 3 Калашникова, да ППШ (пулемет) на башне. Все это вооружение, было лакомым куском для боевиков из Нагорного Карабаха периодически приезжавших в Россию за оружием и грабивших караулы в соседних дивизиях. Вырезать троих бойцов не составляло для них большого труда, и посему мы все сидели на чеку, так как жить-то хотелось. Ну, заодно и ракету охраняли.

И вот в один день все это кончилось. Горбачев подписал договор о разоружении, ракету вынули, сейф забрали и на дежурство нас стали посылать без оружия. Со штык ножами. И если раньше приходилось тащить хоть какую-то службу, то после таких радикальных перемен даже замполит затруднялся сформулировать наши новые обязанности. Но полковой завхоз разъяснил нам задачу вполне доступно. Если вырезать всю матерщину из его короткой речи, то задача была проста. Нам вменялось охранять казенное имущество в карауле, чтобы местные жители его не скоммуниздили. Охрана холодильника, кастрюль, электроплитки и других предметов караульного быта, являлась теперь определяющим началом нашего бытия. И по началу всех это радовало.

Но только по началу. Через несколько месяцев жизнь перестала быть интересной. Согласитесь, сидеть втроем посреди леса или поля в тесном карауле, огороженным колючей проволокой в течении семи дней, занятие не из самых веселых. И посему каждый караул имел свое коронное развлечение. Те из 10 караулов, что стояли недалеко от полу опустевших деревушек или поселков, считались в лучшем положении. Доярки выручали как могли. Молоком и телом. Те же, что сидели глубоко в лесу, были обречены на скуку или длительные самоходы, как правило, не приносящие ожидаемых результатов (водка, женщины, еда). Хотя во многом это зависело от идущего. Наш караул был как бы нейтральным. Доярки в него не ходили, но пару раз за смену, лейтенант Кузьмин привозил к нам студенток приехавших собирать картошку из Владимира и Иваново, и пиво. Днем же заняться было совершенно нечем.

В надежде выменять что-либо на водку, мы очень скоро вынесли из караула все что могло быть обменяно. Сняли шифер с туалета, вытащили стекла из многих окон, продали пару комплектов резиновых химзащитных костюмов местным рыбакам и пастухам. Рыбакам нравились сапоги, одевавшиеся под самые яйца, а пастухи любили использовать плащи с капюшоном. В дождливые дни, или в местах рыбалки, создавалось впечатление, что проводятся массовые химические учения. Все были в наших костюмах. Товарообмен происходил в течении десятилетий. Мы были последним поколением ракетчиков пытавшихся всучить их хоть кому-нибудь. Чаще всего это удавалось сделать за 2 бутылки водки. Так же были обменяны мотки колючей проволоки, аккумуляторы и пара хороших кастрюль. Нашелся покупатель и на фонарь, что на бочке (так называлась башня, где сидел часовой), но мы побоялись его снимать. Слишком заметна была бы утрата. Никто бы у нас дежурство не принял без фонаря.

Параллельно мы занимались сбором диких орехов, каких-то ягод и грибов. Чудом не отравившись, мы довольно хорошо ими питались. Рацион, выдаваемый в дивизии, кончался дня через три, во многом благодаря Кузьмину и студенткам, которых надо было чем-то кормить

То сентябрьское утро застало нас загорающими на травянистом склоне стартовой площадки, у пустой шахты. Был жаркий сентябрьский день. На поле, за колючкой, колхозники неторопливо возились с подсолнухами. Там же тихонько стрекотал трактор. Природа была в разгаре бабьего лета. Ни ветерка, ни облачка. В воздухе пахло таким родным, сладким запахом навоза, перемешанным с запахом кошеной травы. Высоко в небе пели птицы, цвели поздние осенние цветы. Все было настолько спокойным, что, казалось, любое телодвижение разрушит эту идиллию. Видимо поэтому никто из нас и не двигался. Только Чопик изредка сплевывал через голову, стараясь попасть во чрево шахты. Если попадал, то через несколько секунд, шахта возвращала тихий всплеск упавшей в лужу на дне слюны. А если слюна попадала в металлический ромб, торчащий из дна, то звук был намного интереснее, мелодичнее что ли. Если это происходило, то Чопик и Дедахан удовлетворенно улыбались, и опять наступала тишина.

Была среда. Дежурить оставалось еще два дня. Все способы развлечений были исчерпаны, письма написаны, водка выпита. Оставалось только одно - валяться и ничего не делать.

- Может картошки испечь,- предложил я.
- Надоело уже,- тоскливо ответил Чопик.
- Мне тоже нехочица, - добавил Дадахан.

Полежав еще некоторое время, тоску прервал Чопик.
- Слушай, давно хотел спросить, а чего это за бочки валяются вон там.
- А, эти,- привстав и проследив за рукой Чопика, промычал я.

Под бугром, в высокой траве, лежала проржавевшая бочка размером в полтора обхвата и высотой где-то метр. Метрах в 30 от нее лежала такая же.

- Это БДШ. Большая Дымовая Шашка. Их вокруг шахты около пяти штук должно быть. Валяются тут годами.
- А зачем они? - поинтересовался Дедахан.
- Для маскировки, дубина. В хорошие времена их зажигали при воздушной тревоге.
- А ты видел? - поинтересовался Чопик.
- Не-аа. На моей службе никаких учений с маскировкой не проводили. Да и не работают они уже. Я проверял их как-то. Все проржавели и отсырели. Толку от них никакого.
- Интересно было бы посмотреть, как они дымят,- задумчиво протянул Чопик.
- Даа, интересно,- согласился Дадахан.

Далее следует провал в моей памяти. Кто из нас предложил попробовать разжечь костер и поставить на него БДШ посушиться, я сказать не могу. Но такое новое развлекалово вдохновило нас на дело и через несколько минут, на бетонной площадке, метрах в 20 от шахты горел приличный костер. Пока я его разжигал, Чопик и Дедахан, перемазавшись в ржавчине и тихо матерясь, вытащили из овражка БДШ и прикатили ее к костру.

Все остальное было делом техники. Бочку закатили на костер, обложили дровами и принялись ждать. Сначала ждали с энтузиазмом. Подкидывали ветки, всячески стараясь произвести побольше огня, чтобы горело получше. Но бочка не подавала никаких признаков жизни и минут через 20 мы, обломавшись, ушли в караул попить водички. Заодно позвонили в другие караулы, узнали, что происходит у них. Ничего интересного ни у кого не происходило, и где-то через пол часа мы вернулись на площадку, чтобы потушить костер и пойти в деревенский магазин за печением к чаю.

Но не суждено, видать, было нам попить чайку с печением в тот вечер. БДШ, видимо солидно просохнув за время нашего отсутствия, начала подавать признаки жизни в ответ на солидный пинок посланный ей мною. Скатившись с костра, она с хлопком выплюнула струю желтого дыма оставившей на черном сапоге ярко оранжевые пятна (как потом выяснилось очень трудно отмываемые). Мало помалу, из всевозможных проржавевших отверстий начали выбрасываться похожие струйки. Сначала слабенькие, они с каждой секундой становились все напористей и сильнее. Видимо мой пинок сдетонировал какую-то реакцию и БДШ ожил.

Еще не понимая, что произошло, мы стояли и смотрели на эти струйки, формирующиеся в легкий столбик желтого дымка, поднимавшийся над площадкой. Было интересно смотреть, пока в БДШ что-то не ухнуло, и она с грохотом выбросила вверх толстую, напористую струю желтого дыма. В полной уверенности, что сейчас все это рванет, мы синхронно свалились под холм, приняв позу "вспышка сверху".

Полежав так мордой в траве с минуту, и не до