Авторы статьи: Григорий Тарасевич, Антон Максимов, Виталий Лейбин.
В мире братьев Стругацких заповеди, сбывшиеся прогнозы и ответы не так сильны, как сами их «миры». Какой бы выбор вы ни сделали, оказывается, что его последствия уже описаны в какой-либо их книге, хотели вы «как лучше» или нет. Стругацкие не про заповеди и рецепты, а про диалектическую сложность самых важных решений в жизни.
Философская мощь их притч, вероятно, происходит от того, что писатели, выросшие в вере в коммунизм и разочаровавшиеся в нем, смогли описать самые сложные проблемные ситуации современного человека. Любого — не только советского. Свобода человека — это проблема, и не только по отношению к миру природы, но и к миру надчеловеческого социального эксперимента; не только к ужасам дикости, но и к ужасам прогресса.
1. Лес vs Управление
Реальность Стругацких.
«Улитка на склоне» – это мир борьбы «естественной» и «искусственной», причём обе стороны ужасны. Над обрывом расположено Управление по делам леса, под обрывом — собственно Лес. Управление — мир административного абсурда. Когда-то в его существовании, видимо, был цивилизаторский смысл, но все выродилось в имитацию деятельности, поддержанную потоком приказов, доходящих до упразднения второго закона термодинамики в директивном порядке. Лес — мир абсурда биологического. Это не обычный лес и даже не джунгли: в нем встречаются прыгающие деревья, съедобная земля, биороботы-мертвяки, похищающие местных женщин... Подчинен Лес женщинам, размножающимся партеногенезом и ведущим геноцид мужчин-аборигенов. В Управление приезжает лингвист Перец, который надеется попасть в Лес, чтобы открыть для себя новый мир. А из Леса в Управление идет почти уже потерявший способность к логике Кандид — бывший биолог, разбившийся на вертолете и принятый в одну из деревень аборигенов.
В нашей реальности.
Мы увидели вырождение как идеи тотального «искусственного» управления (поздний СССР), так и идеи природного, «естественного» леса — в рыночные 90-е.
2. Отец vs наставник
Реальность Стругацких.
Педагогическая утопия — одна из основ мира Стругацких. В идеальном будущем дети с раннего возраста должны воспитываться в специальных интернатах. Педагоги при этом владеют некой высокой теорией воспитания. В более сложных вещах («Гадкие лебеди», «Отягощенные злом») образ наставника вступает в конфликт с образом родителя.
В нашей реальности.
Это страшный и очень болезненный конфликт. С одной стороны, законные мама с папой, семейные ценности, родительский долг. С другой — по законам психологии происходит сепарация [Сепарация – отделение ребенка от своих родителей. – ред.] подростка от родителей, и для него все более важной становится фигура «значимого взрослого». От него он во многом усваивает социальные нормы, профессию, мировоззрение. А над этим всем — великая утопия (как лучшие школы-интернаты для одаренных детей или британские школы, с которых списан Хогвартс). А у такой педагогической утопии есть и зеркальная антиутопия — модели тиранического созидания «нового человека».
3. Хирурги vs терапевты
Реальность Стругацких.
Среди дикости и невежества появляется посланец прекрасного мира будущего. Он порой даже не понимает, как можно жить так глупо и чудовищно. Надо все исправить. И тут начинаются проблемы. Можно ли вмешиваться в ход истории? Можно ли одним прыжком перейти от дикости к цивилизации? Достаточно ли просто освободить людей от тирании и дать им свободу выбора? Ответ Стругацких не в том, как надо делать — общего рецепта нет, — а в том, что об этом можно и нужно думать. Ими разобраны чуть ли не все возможные сценарии сложного политического и исторического выбора («Трудно быть богом»).
В нашей реальности.
Прогрессором [персонаж из книги «Трудно быть богом» - ред.] считать себя легко: мол, я один такой просвещенный, а вокруг дикий народ. Главная метафора Стругацких, как и любая настоящая вещь, опасна. Прогрессорами себя считали и демократы в конце 80-х, и коммунисты в начале 90-х. Самоуверенных прогрессоров полно и в высоких кабинетах, и на митингах. Но книги Стругацких дают более сложный и интересный материл, чем простое чванство «просвещенной» элиты. Можно, например, себя почувствовать в ситуации землян, над которыми работают прогрессоры из других миров («Жук в муравейнике»).
4. Мироздание vs человек
Реальность Стругацких.
«За миллиард лет до конца света». Советский Ленинград 70-х годов. Квартира астрофизика Малянова, изучающего взаимодействие звезд и диффузной материи. Чистая наука, человек с упоением пишет формулы. И с ним начинают происходить странные вещи, суть которых в том, чтобы не дать ему работать: звонки по телефону, самоубийство соседа, обвинение самого Малянова в убийстве и следователь с аберрациями. Очень скоро выясняется, что такие странные и страшные вещи происходят еще с несколькими его знакомыми учеными. Мозговым штурмом они предполагают вмешательство сверхцивилизации, которая почему-то не хочет развития земной цивилизации и «запрещает» перспективные исследования. Затем появляется более естественная гипотеза: сопротивляется само мироздание, поскольку эти исследования через миллиарды лет могут привести к его гибели. Выбор: прекратить или продолжать, и это выбор одиночки.
В нашей реальности.
В советское время считалось, что Стругацкие в «За миллиард лет до конца света» дали метафору интеллигентского выбора — отстаивать истину или капитулировать перед государством. Может быть... Но получилась метафора жизни вообще, жизни как триллера. Жизнь — страшное мероприятие, и в мире всегда найдутся силы более значительные, чем человек. Особенно если он что-то активно делает, а не плывет по течению. Простейший пример — карьера: сделать ее успешной и сохранить свое «я»... Пример сложнее: неизлечимая болезнь, своя или близких. Кстати, это пример точно по книге: Малянов сломался на болезни сына.
5. Люди vs сверхлюди
Реальность Стругацких.
У людей произошла мутация, позволяющая технологически сделать из человека сверхчеловека: вечного, сверхумного, с невероятными способностями. К сожалению, мутация редкая — только один на 100 тысяч может стать сверхчеловеком, люденом. Людены тайно отбирают «своих» среди людей, потом Каммерер, руководитель отдела ЧП Комкона-2, их разоблачает — прогрессор, спасавший Саракш, оказывается «ниже» люденов. Ничего плохого несколько сотен сверх человеков людям сделать не хотят, но им с ними скучно — как с назойливыми и глупыми детьми. Начинаются личные трагедии, разрушаются семьи, дружба («Волны гасят ветер»).
В нашей реальности.
На самом деле метафора крайне емкая — она дает модель для обсуждения многих современных ситуаций. Например, почему мы думаем, что сектанты, которых преследует общество, на самом деле не сверхлюди, узнавшие путь к религиозному просветлению? Как узнать, что опасные чужаки — просто добрые людены? Ситуация гораздо менее экзотическая, чем кажется: любой человек, вышедший из стандартных социальных ролей, будет казаться окружающим больным, сумасшедшим, опасным. С другой стороны, есть проблема сверхчеловека как чуть ли не самый опасный вопрос философии и религии.
6. Личность vs ситуация
Реальность Стругацких.
Где-то — непонятно где — существует фантастический Город («Град обреченный»), в котором собраны люди из разных стран и эпох (комсомолец 30-х, советский скептик 60-х, фашистский унтер-офицер, колхозник из 40-х, американский профессор, шведская проститутка и т. д.). Им объяснили, что они участвуют в неком Эксперименте и должны соблюдать его правила, например, регулярно менять свою профессию (ее определяет машина случайным выбором). Так, один из главных героев, Андрей Воронин, сначала работает мусорщиком, потом следователем, затем главным редактором газеты. В какой-то момент жители города поднимают восстание и вроде бы освобождаются от власти Эксперимента, хотя создается ощущение, что он все равно продолжается («Град обречённый»).
В нашей реальности.
«Град обреченный» можно трактовать по-разному, благо весь XX век был насыщен социальными экспериментами. Но одна из ключевых проблем — что в большей степени определяет поведение человека: свойства его личности, биография, характер и культура или же та социальная ситуация, в которую он попадает? Фашистский унтер-офицер может стать толковым президентом, а романтический комсомолец — отправить своего друга на пытки. Во второй половине XX века этот вопрос стал ключевым для социальной психологии. Роман был закончен Стругацкими в 1972 году. А годом раньше американский психолог Филипп Зимбардо провел свой Стэнфордский тюремный эксперимент, который тоже можно назвать Экспериментом с большой буквы. Студенты-добровольцы были помещены в импровизированную тюрьму, где были по жребию разделены на «охранников» и «заключенных». Буквально за несколько дней студенты-пацифисты превратились в жестоких надзирателей и покорных зэков.
7. Свобода науки vs эффективность
Реальность Стругацких.
Одно из самых легких и самых читаемых произведений — «Понедельник начинается в субботу». В закрытом от посторонних глаз НИИЧАВО ученые-маги занимаются наукой. Тут царит драйв, веселье, культ познания.
В нашей реальности.
Считается, что атмосфера бурлящего научного энтузиазма НИИЧАВО исчезла вместе с романтикой 60-х. Но это не совсем так. Наверное, ученые стали прагматичней. Но на уровне отдельных лабораторий этот задор и энтузиазм продолжают жить. Но, что важнее, он переместился во многие фирмы, редакции, школы и прочие организации. Просто заданный Стругацкими формат трудовой этики стал не таким публичным.
НИИЧАВО — это не только романтика, но и модель организации науки. И тут картинка не такая уж идеалистическая. Во-первых, сказочный научный институт вряд ли смог бы породить Большой адронный коллайдер, уж слишком автономно работают его лаборатории и отдельные маги — один смысл жизни ищет, другой во времени путешествует. Непонятно, как их сплотить ради единой цели.
Во-вторых, светлый энтузиазм героев Стругацких не исключает жульничества и профанации в виде Выбегалло, создающего то самонадевающуюся обувь, то самовыдергивающуюся морковь, то желудочно неудовлетворенных кадавров. Даже у волшебного института нет механизма, чтобы это … прикрыть.
8. Милосердие vs рациональность
Реальность Стругацких.
Радуга — планета экспериментальной физики. Население — несколько сотен или тысяч человек: физики, сотрудники служб обеспечения и их дети. Очередной эксперимент приводит к катастрофе: с полюсов к экватору идут две Волны вырожденной материи, уничтожающие все живое. Остается несколько часов до всеобщей гибели. На космодроме Радуги всего один космический корабль, который может эвакуировать на Землю далеко не всех. Выбор: кого спасать — лучших физиков цивилизации или детей. Общее собрание жителей занято этим вопросом. Спасти физиков — значит спасти элиту науки и в будущем наверняка сохранить множество жизней, а также знание. Спасти детей — просто спасти детей. Капитан корабля Леонид Андреевич Горбовский принимает решение спасать детей. С этим решением все с облегчением соглашаются («Волны гасят ветер») – «Из всех возможных решений выбирай самое доброе».
В нашей реальности.
Множество политических ситуаций, в которых любое решение — плохое, например решение о штурме школы в Беслане, захваченной террористами. Тот же КОМКОН, спецслужба прогрессоров, объявил охоту на тишайшего Льва Абалкина, чтобы спасти человечество от гипотетической угрозы. Хорошо, когда возможно совпадение умного и доброго, то есть учитывающего и человеческую эмоцию, и длительные последствия поступка. Но в реальности так почти не бывает.
9. Судьба личности vs безопасность
Реальность Стругацких.
Лев Абалкин, прогрессор сорока лет, возвращается на Землю после многих лет работы на других планетах. С ним связана тайна личности: он не знает, что он — один из 13 «подкидышей», людей, родившихся из яйцеклеток, 40 тысяч лет назад оставленных сверхцивилизацией Странников в глубинах космоса. Земляне из гуманистического будущего предполагают, что Лев Абалкин, как и все «подкидыши», несет в себе программу, заложенную Странниками с неведомой целью. Потенциально угрожающей их миру. И человеку тайно ломают судьбу: не дают заниматься любимым делом, а потом при подозрении, что программа заработала, убивают. Ответственность за убийство несет тайная служба КОМКОН-2 (Комиссия по контролю), и лично Экселенц, он же Рудольф Сикорски, руководитель службы («Жук в муравейнике»).
В нашей реальности.
Борис Стругацкий про «Жука» говорил, что идея была простая: показать, что пока в мире существуют тайные службы, будут погибать невинные, какие бы хорошие люди там ни работали. Но книга сложнее даже его интерпретации: читателю понятно, что и без прогрессоров из КОМКОНА нельзя.
10. Утопия vs человек
Реальность Стругацких.
Сейчас периодически слышишь, что, мол, Стругацкие были хороши для своего времени, когда воспевали романический коммунизм и бичевали язвы советского строя. На самом деле их книги заглядывают настолько далеко вперед, что нам предстоит еще долго узнавать в них окружающую действительность. В «Хищных вещах века», написанных 1964 году, Стругацкие предсказали эпидемию наркомании среди благополучной молодежи. О таком в СССР никто и подумать не мог, да и для Запада это было еще диковиной. А в «Граде обреченном», созданном в начале 1970-х, герои никак не могут осознать, почему вполне успешный человек надевает на себя пояс шахида и взрывается напротив здания правительства.
В нашей реальности.
Главная тема Стругацких и всей современности — социальный прогресс, в котором преодоление голода, страха и физического мучения есть первая задача. Отсюда и коммунистический «мир Полудня», и прогрессоры, и проблематика Эксперимента над людьми. Только исходя из идеи социального прогресса можно было подвергнуть его критике и одновременно предсказать наш хаос и конец социалистической утопии. На вопрос, надо или не надо проектировать социальное благополучие, заниматься социальными экспериментами, книги Стругацких отвечают по-разному, но без Утопии и Эксперимента их бы не было.
Внимание! Это сокращённый вариант оригинальной статьи.
Источник: Тарасевич, Г. Счастье для всех. Даром. 10 дилемм братьев Стругацких: последняя русская идеология / Григорий Тарасевич, Антон Максимов, Виталий Лейбин // Русский репортёр. – 2012. – 29 ноября – 6 декабря (№47). – С. 24-35.
