Всем привет.

Вот и подошло время очередной пакетной истории. Истории об одном пакете, который был сделан неизвестно кем. О пакете, который нам нужно было сделать. Историю-детектив.

Итак, поехали?

Наш новенький Артем втянулся в работу и совсем освоился. И с заказчиками в одиночку разговаривать не боится уже, и в случае чего мазаться грамотно уже умеет. И даже научился на ощупь пальцами определять примерную толщину пакетов. Не самое, конечно, полезное умение в жизни, пальцами можно и поприятнее вещи делать. Но он парень еще молодой, глядишь, научится.

В один прекрасный день… Хм, да кому я вру, как может понедельник быть приятным? В общем, приходит в понедельник наш Артем от заказчика. Приходит и говорит мне:

- Женя. Короче, вот образец. Клиент готов брать у нас. Но только если мы сможем дать цену дешевле, чем они сейчас берут. Ну что, дадим?

- Не вопрос, - говорю, - дадим. Наверное. А что за пакет? Сколько? Как оплата?

- Десяточку надо, - отвечает Артем, - с оплатой все нормально, они уже неоднократно у кого-то заказывали, в курсе всех тонкостей и особенностей. Их сейчас цена в первую очередь интересует. Ну что, пободаемся.

- Ну, попробуем. Ладно, говори, что и как считать.

Артем мне и говорит: ПВД, первичка, 120 мкм, такие и сякие размеры. Берут щас по пятнадцать рублей за штуку. Я малость удивляюсь, ибо цена мне кажется слишком маленькой. Вбиваю в табличку все данные.

- Артем, - говорю, - мне кажется, что они, как бы тебе это помягче сказать, пиздят.

- В смысле, - удивляется Артем.

- Тут цена, - отвечаю я, - должна быть как минимум двадцать три рубля за штуку.

- Ну хрен знает. Они вот мне заявили, что пятнадцать. Может, толщину урезают?

- Микрончики воруют? Тоже сомневаюсь. Тут если воровать, то как минимум, - подгоняю в табличке толщину под нужную цену, - если воровать, то тридцатку как минимум. Так, ладно. Дай-ка микрометр с рулеткой, щас все замерим.

Измеряю я этот пакетище. Странно, но все параметры соответствуют заявленным. Делаю очередное предположение:

- Слушай, а, может, они года полтора-два назад заказывали? Тогда и сырье было намного дешевле, тогда и похоже было б на правду.

- Да нет, - качает головой Артем, - говорят, что месяца два назад брали.

- Вообще ничерта не понимаю тогда. Так. Запиши пока нашу цену – двадцать три. А, черт с ним, двадцать два пусть будет. Но пока не отправляй.

Сижу. Думаю, в чем подстава. Пытаюсь еще раз все измерить. За этим делом меня застает вернувшийся с перекура Костя.

- Что грустим, о чем задумались? – спрашивает он.

- Константин, - говорю я, - а знаете ли вы кого-нибудь из наших конкурентов, которые пакеты режут по сто за килограмм?

- Нет, - отвечает Костя, - таких больных я не знаю. А в чем дело-то?

Объясняю я Косте ситуацию. Тот оборачивается к Артему:

- А они не говорят, у кого берут?

- Ха! Если б.

Теперь уже втроем чешем головы и соображаем, в чем тут хитрость. Из своего кабинета зачем-то выходит наш генеральный. Я его замечаю.

- О, Василь Саныч! Вы человек опытный. Как думаете, кто такое делает?

Рассказываю ситуацию генеральному. Тот тоже не понимает ничерта. И вот нас уже четверо. Старички щупают пакет. Артем внимает.

- Нет, - говорит генеральный, - по цене-то понятно все. Просто резко занижают, чтобы с нас выбить подешевле.

- Это ясное дело, - говорю я, - но и нам бы понять, от чьих цен нам плясать, чтоб не попасть ниже низкого.

- Может, Агасян? – делает предположение генеральный.

- Да не, - возражаю, - качество-то нормальное, толщина не бегает.

- А, может, - делает предположение Костя, - этот… Ну, как его, из %company_name%. Они ж вроде без печати кучу всего гонят.

- Этот, - говорит генеральный, - дешево точно не делает. Так что сомневаюсь.

- А, к черту, - говорю, - Артем, отправляй им двадцать два и будь что будет.

В этот момент с обеда возвращается Леночка. Видит наше незапланированное собрание, подходит, интересуется. Леночку посвящают в суть дела. Леночка берет пакет. Щупает. Смотрит. Поворачивается к Артему:

- Ты это у %company_name% взял?

- Так точно, - отвечает тот.

- Значит так. Ни за какие пятнадцать рублей они ничего не берут. Берут за двадцать четыре. Берут раз в два месяца.

- Так а кто их делает, - не понимаю я.

- Мы, - отвечает Леночка, - мы их и делаем. Мой это заказчик. Ты, Женя, этот заказ неделю назад на производство скидывал. Или не скинул, - Лена выразительно на меня смотрит.

И тут я вспоминаю, что действительно этот же заказ я в работу и отправлял. Вспоминаю, что заказчик этот-то один из наших постоянников.

- Отдохнуть тебе надо, Женя, - говорит Леночка, - а то устроил тут не пойми что.

Я киваю и ухожу курить.

А по возвращению написал я заявление на отпуск. Ибо новогодние каникулы – это хорошо, а отпуск после них – еще лучше.

С вами был @SomebodyLikeMe.

Успехов.

Этой ночью Великому императору страны двух берегов, Мудрейшему среди мудрецов, Благочестивейшему среди безгрешных не спалось. Возлежа посреди роскошной спальни, размером с деревенскую площадь, Правитель никак не мог заснуть.

Возможно, виной тому недосоленный паштет из соловьиных язычков, возможно - мысли о предстоящем награждении. Ворочаясь с боку на бок на шелковых простынях, стареющий, располневший, но все же считающий себя красавцем Радетель народа сетовал: "Все, ну абсолютно все приходится делать самому. Что за народ - даже повод для награды придумать не в состоянии!".

С момента воцарения на столь желанном троне правителя страны двух берегов, который он жаждал всем сердцем, проложив путь обманом, подкупом и шантажом, Великий император все дальше отдалялся от реальности. Сам себе придумывал титулы, выдавал награды и сам же - радовался успехам и достижениям. Которые, правда, существовали только на бумаге.

Единственной нитью, которая связывала нынешнего правителя с остальным миром было золото, собираемое данью с нищающего народа да льстивые речи придворных. Больше ничего не могло проникнуть сквозь пелену самолюбования человека, который обманул свой народ. Который занял трон, пообещав справедливость, процветание, а вместо этого принеся своим правлением нищету, голод и разруху доверившимся ему людям.

Ничего этого он, конечно не замечал, благоденствуя в роскошнейшем дворце на содержание которого вместе со слугами, драгоценным убранством, скакунами редчайшей породы и прочими излишествами уходило столько денег, что их хватило бы на то, чтобы обеспечить процветание той страной, которой правил человек именовавший себя среди прочих титулов Надеждой нации.

Но тирана, а это был самый обыкновенный тиран, среди талантов которого не было упоминаемых в многочисленных титулах ни мудрости, ни благочестия заботило лишь собственное процветание и награды, повод для которой как раз и не удавалось придумать. Что лишило сна правителя страны двух берегов.

Окончательно поняв, что заснуть уже не удастся, он рывком вскочил с кровати и, чуть пошатнувшись, схватился за золотую стойку балдахина: на миг потемнело в глазах. Все-таки неумеренность в еде, напитках и развлечениях давала о себе знать. Если придворным еще можно было приказать что делать и даже - что думать, то собственный организм власти тирана не признавал. И реагировал соответсвенно уходу за ним. Отвечая своему хозяину то несварением, то сердечными болями, а то пропадающей все чаще мужской силой.

Укутав начинающее дряхлеть тело в шелковую простынь, вручную расшитую золотыми нитями, правитель подошел к окну, за которым уже начинало светать. Первые лучи восходящего солнца подсветили багрянцем утренней зари парк с розовыми кустами, аллею мраморных скульптур и пару черных лебедей в пруду, воду для которого специально привозили с горных источников через всю страну. Во сколько это обходилось казне - никого не заботило.

Когда ты правитель, которому никто не осмелится возразить - зачем думать о таких мелочах? Тем более, что казна постоянно пополняется данью с голодающего народа. А что народ нищает, женщины в 30 лет выглядят от тягот жизни старухами да дети голодают - не страшно. Народ добрый и терпеливый. А бабы - новых нарожают. Ничего не попишешь: путь реформ такой, что без жертв - никак. Не принеся жертв - не провести реформы.

- Реформы... - Любуясь восходящим солнцем седеющий, полноватый мужчина, почесывая отвисшее брюхо смаковал слово, только что пришедшее ему на ум.

Хм, а что? Жертвы нужны для реформ. Раз есть жертвы - выходит, реформы идут! А я, стало быть - реформатор. Великий Реформатор!. Ты смотри как все складно получилось.

Продолжая смаковать новый, только придуманный титул, тиран бросился к столику и залпом, давясь и обливаясь, осушил остатки вина в кувшине.

В лучах восходящего солнца, посреди роскошной спальни императорского дворца стоял голый мужчина по отвисшему животу которого, прямо на мраморный пол, к ногам с неухоженными, грязными ногтями стекали капли вина из лучших виноградников. Он счастливо улыбался, упиваясь собой и новым, уже неизвестно каким по счету титулом.

- Я - Реформатор!

- Этот - последний.

Что?! Как... ты откуда.. ты кто?!

Происходящее не могло уложиться в голове правителя страны двух берегов. В его императорской спальне был посторонний!

- Я говорю: этот - последний. Восход -последний

Решил уточнить незнакомец в домотканном балахоне, с бородой и длинными волосами, уложенными на плечи.

- Что.. Кто... Какой... Причем тут восход?!

От изумления, нелепости, невозможности происходящего правитель не мог прийти в себя и, казалось, утратил дар речи. Попеременно хлопая то глазами, то ртом, тиран недоуменно разглядывал неизвестного пришельца. Его нелепое одеяние, волосы и абсолютно спокойное, без привычного раболепия лицо.

Ошеломленно глядя в глаза незнакомцу, правитель пришел в еще большее замешательство. Такой взгляд... на него смотрели глаза, обладатель которых, казалось знал и понимал все. И то, что было унесено вместо со свидетелями в могилу, и даже то, что еще не свершилось а только вынашивалось в планах.

Впервые за много лет правитель испытал чувство, названия которому не сразу вспомнил. Ему стало стыдно. Как было стыдно в далеком детстве, когда он украл деньги, копившиеся на лечение бабушки. А что? Бабушке все равно умирать, а ему конфет хотелось. И все бы обошлось, да будущего царя выдал рот измазанный шоколадом.

- Я говорю: этот восход последний. Для тебя. Я бы запомнил его на твоей месте.

Спокойный голос непонятно откуда взявшегося незнакомца вернул тирана из воспоминаний.

- Что значит: "последний"?! Ты кто?!

Постепенно до правителя начало доходить:

- Тебя подослали убить меня? Кто?! Я заплачу больше! Стража! Говори: кто?!

- Стража не придет.

Незнакомец был образцом невозмутимости. Казалось, его совершенно не беспокоил тот факт, что в императорские покои сейчас могут ворваться десятки вооруженных стражников.

Взглянув в глаза пришельцу, правитель страны двух берегов почему-то понял, не умом, а скорее сердцем, что стража действительно не придет. И что никто больше не придет. И что этот восход...

Начиная догадываться, но боясь поверить страшной догадке, тиран спросил:

- Ты кто, ты Госпо..

- Ты приходил в мои храмы

Перебив его, начал говорить незнакомец

- Ты возжигал свечи, ты осенял себя крестным знаменем. Неужто ты позабыл слова мои?

- Кхак..

От нереальности и вместе с тем ощущаемой неотвратимости происходящего у правителя пересохло во рту.

- Каккие слова?

- Бойтесь слез обиженных вами, ибо возопят о мщении и аз воздам.

- Подожди, ну зачем же так сразу.. можно договориться, я обещаю, я - никогда, я храм построю. Я всю страну храмами застрою!

- Сотни и сотни окропили слезами иконы, моля о помощи. Посмотри на восход. Он - последний.

Войдя поутру в императорски покои, стража обнаружило своего правителя мертвым, желающего голым на мраморном полу с маской застывшего ужаса на лице.

Над страной двух берегов взошло солнце. Власть тирана ушла с его смертью. Народ страны двух берегов избавился от гнета тирана и получил шанс. Но как он им распорядится - не может знать даже Тот, перед иконами которого отчаявшиеся молят о помощи. Все зависит только от самого народа двух берегов, и того как они воспитают своих детей, среди которых уже сейчас растет будущей правитель страны раскинувшейся по берегам великой реки.