Смерть это нестрашно. Страшно ее ожидание.
Вот лежишь ты под балкой обвалившегося здания и чувствуешь, как жизнь из тебя вытекает под тоннами бетона. Лежишь и понимаешь, что вот он, твой конец. А ведь ты всю жизнь был хорошим, добрым; старушек переводил через дорогу, собачек-кошек на улице подкармливал, бездомным бабушкам мелочь давал – ну, в общем, все атрибуты хорошего парня.
А только что с того?
Ты-то думал, что на смертном одре будешь лет так в восемьдесят, с детьми и внуками, и внуками их детей. Ну, почти что картинка или светлая сказка.
Но тебе двадцать три, пару месяцев назад устроился на более менее приемлемую работу. Думал, что к сорока накопишь достаточно денег, купишь машину, дом. Семью полноценную заведешь. По выходным будешь с друзьями на рыбалку гонять, шашлыки жарить или может, как сейчас модно говорить, барбекю устраивать. В отпуск в разные страны жену с ребенком свозишь, сам погуляешь. Ну, ты ведь так мечтал?
А сейчас-то ты чем занимаешься?
Мечтаешь прыгнуть с парашютом? Отложил до конца месяца, ведь на работе завал. Ну, как завал, просто в пятницу – как и в понедельник, вторник, среду и четверг - ты любишь посидеть дома у телика с пивком и парой закадычных друзей, обсуждая очередную провальную игру «кривоногих наших».
Не то чтобы тебе это сильно нравилось, но чем еще можно заняться в одинокие вечера? Альтернатива, конечно, есть: потусить в каком-нибудь клубе, выпить вместо пива виски, познакомиться с обладательницей симпатичной мордашки, может даже остаться не на ночь, а на месяц-другой.
Только оно тебе правда надо?
Нет, я не спорю, конечно ты порой занимаешься тем, чего хочешь. С друзьями по субботним вечерам играешь в футбол, например. Ты любишь это дело, особенно когда выигрывает твоя команда. Ты отдыхаешь, ты почти что счастлив.
Иногда ты пересматриваешь свои любимые фильмы, или ходишь в кинотеатр на премьеры по-настоящему достойных фильмов, от которых аж мурашки по спине проходят.
Иногда закупаешься в книжном. Тебе действительно нравится посидеть за книгой с кружкой чего-нибудь горячего.
И это доставляет тебе подлинное удовольствие.
Только это все, на что ты способен?
Ты вот уже как пару месяцев собираешься съездить на речку. Но вместо того, чтобы вечером лечь часов в десять, а утром пораньше встать, ты допоздна играешь в приставку. И потом едва разлепляешь глаза к часу дня. А там уже дела-друзья-работа, и снова все отменяется. Ничего нового. Но ты ведь не сильно огорчаешься, потому что всегда можно съездить на следующих выходных. А следующие выходные теперь далеки от тебя так же, как Альфа Центавра от атома в мизинце твоей левой ноги.
Вот теперь чувствуешь это жгущее чувство в груди?
У тебя ведь даже хобби есть. Снимаешь на свою полупрофессиональную камеру – подарок родителей – все, что глазу приглянется. А ты ведь мечтал быть режиссером, напомни, со скольки?
Ты можешь оправдываться тем, что тебе сейчас не хватает денег, но кому, как не нам, знать, что они на самом-то деле есть? Но ты все равно откладываешь это дело на все те же «тридцать пять – сорок» лет, когда ты встанешь на ноги, обретешь почву под ногами. Но, будем честны, ходить ты еще в год научился. А мешает тебе страх, братец. Страх и ничего более.
Ведь в режиссеры идут десятки сотен людей, а выходят считанные единицы. И безусловно тебе страшно, ведь никто не гарантирует, что ты будешь в этих несчастных единицах. Но лет через десять ты поднакопишь больше денег и обязательно пойдешь, и речи быть не может.
Только где сейчас эти твои десять лет, а?
Ты откашливаешься от кучи пыли и собираешь остатки сил в кулак, чтобы сказать то, что хотел все это время. Говорить тебе очень сложно, да и общаться с галлюцинациями не лучшая идея, но сейчас это не имеет значения.
- И зачем ты мне рассказываешь все это? Зачем мне все это сейчас, черт возьми?
Я усмехаюсь. Черт тебя обязательно возьмет, но только не сейчас, друг. А говорю я тебе это потому, что тебя спасут. Вытащит команда спасателей из-под этих завалов. Отлежишься в больничке. Отделаешься сломанными костями и клаустрофобией, что вполне неудивительно. Переживешь несколько нудных сеансов у психолога и будешь живее всех живых.
Да, тебе все еще двадцать три и ты все еще жив. Круто, не правда ли?
Ты удивлен и, готов поспорить, мне не веришь. Но вот слышны голоса людей, топот ног и луч белого света мелькает где-то совсем рядом.
Один из них подбежит к тебе, посветит фонариком в глаза. Они, конечно, на свет реагировать не будут. Ты едва ли будешь различать силуэты спасателей, а то, что они говорят, уж вовсе останется за кадром. У тебя ведь глюки, как ты хотел? Сейчас я все еще намного реальнее каждого из них.
Но тебе вколют какую-то дрянь, и это сработает.
Видишь, я уже растворяюсь среди этой пыли и обвалившейся штукатурки.
Но у меня есть еще немного времени в кармане. Слушай меня внимательно.
Там, я указываю пальцем вверх, нет ни рая, ни небесных врат, ни даже света в конце туннеля. Все это сказки для маленьких деток и трусливых взрослых.
А потому, не проживи эту жизнь зазря, ладно?