Свои первые десять лет жизни я провела в Бурятии. Отец был военным, и его почему-то держали в одном и том же отдалённом месте его первые 13 лет службы.

Пытаюсь собрать обрывки воспоминаний о той жизни.

Дядя Сырожа из Киева и др.

Впервые я познакомилась с киевлянином в детстве, когда жила в Забайкалье. Тогда же в первый и последний раз я попробовала киевский торт. Судя по вниманию взрослых к этому кондитерскому изделию, то был какой-то немыслимый, божественный деликатес для избранных. Мне торт не понравился. Сухой какой-то. Либо его таким делают, либо он таким стал после путешествия из Киева в Бурятию. Ведь дорога к нам занимала несколько дней, даже если добираться самолётами.

Киевлянин мне тоже не очень понравился. У него была странная привычка моргать со скоростью где-то двадцать глазных миганий в секунду продолжительностью пять секунд на каждую третью фразу разговора. Наверное, это было у него нервное. Кто-то потеет, чешется или грызёт ногти - а у этого такой своеобразный тик дурацкого вида.

Звали киевлянина Дядя Серёжа. Он был новоприбывшим подчинённым моего отца. Видимо, он решил подмазаться к нам со своим тортиком. Стал часто приходить к нам в гости. Мои родители были большими тусовщиками, собирались компаниями каждый месяц. Дядя Сырожа быстро стал другом семьи. Вскоре приехала его жена. От нее я научилась жарить творожные пончики в кастрюле с маслом.

Каждый раз у нас в гостях Дядя Сырожа-Мигун рассыпался в комплиментах про наш домашний уют и расхаживал, как у себя дома, даже заходил разглядывать мою комнату и совался в кладовку, где я хранила свои детские книжки и игрушки, а на верхних полках мама складывала всякое разное.

Помню, мама загремела в больницу дней на десять. Её увезли на военной машине в какой-то отдалённый посёлок в нескольких часах езды. Я тогда очень испугалась, думала, что она помирает. Она рыдала и стонала, когда её увозили. Навещать ее я не могла.

В эти дни жене Дяди Сырожи поручили кормить меня обедами. После школы я приходила к ней домой. Она хорошо готовила. Но она недоумевала, как такая маленькая худенькая девочка может столько много жрать.

А потом вдруг дружба прекратилась. Мои родители что-то возмущённо обсуждали несколько дней. Я развесила свои локаторы. Оказывается, Дядя Сырожа нас обворовал. Попросил у отца ключи от какого-то оборудования по работе. Отец дал ему всю связку, с ключом от квартиры где деньги лежат.

Родители обнаружили пропажу не помню какого барахла не сразу. Были также украдены отцовские медали-ордена и что-то из военного обмундирования. Наши соседи видели, как однажды, посреди рабочего дня, Мигун выходил из нашего подъезда с большой сумкой.

Кажется, Дяде Сыроже ничего за это не было, потому что такие вещи трудно доказать. Проморгался - и вперёд, как ни в чём не бывало. Наверняка мой отец ещё и виноватым остался.

Странная история из жизни.

Нет, друг у друга военные не воровали, то был единственный случай. В глуши люди друг к другу добрее и заботливее.

Начальство у военных, однако, воровало подлейшим образом. Например, я узнала вот историю совсем недавно. Они повесили на моего отца немеренное количество новой мебели, выписанной для клуба. Баснословные деньги. Видимо, именно поэтому он прослужил в отдалённом районе 13 лет без повышения в звании, хотя обычно людей повышают и перемещают каждые 5 лет, если не чаще. Спасибо, что хоть не посадили.

Смутно я помню, что мать обвиняла отца в его несчастьях. "Ты им даёшь собой помыкать, как мальчик! Не мужик, а тряпка! Сколько лет мы ешё будем сидеть в этой дыре?" Всплывает в памяти имя возможного обидчека отца: Черненко. То ли командир полка, то ли начальник штаба. Хотя я была не в курсе тех стрёмных событий.

Сейчас, по своим сформировавшимся взрослым понятиям, я понимаю, что главным обидчеком отца была его жена. Человека делает сильным в любых обстоятельствах его семья. Почему-то в России всегда чморят безвинную жертву.

Не знаю, мог ли он уволиться. Крепостное право.

А нам с отцом нравилось жить в той дыре. Там природа офигительна.