Как в Дагестане выращивают рис
Унылую степную картинку за окном автомобиля изредка разнообразят небольшие населенные пункты — мелькают резные ставни одноэтажных домов, штакетники заборов, важные гуси вдоль обочин. Навигатор напоминает о повороте на Сар-Сар. Съезжаем с разбитой дороги на новое асфальтовое полотно. Рисовые поля расположены вблизи села — сюда только на внедорожнике. Машина с ревом берет ухабы, сбавляет ход на поворотах, поднимая желтую пыль. Вдали над землей клубится дым — прямо в поле тлеет рисовая солома.
— В соломе остаются возбудители грибка — если зима теплая, то и они перезимуют вместе соломой, — объясняет Несредин Курбанов, главный агроном ООО «Нива» — одного из крупнейших дагестанских предприятий по производству риса. — Толку от нее нет, если только на подстилку для животных пойдет. В нос бьет запах ила, нещадно кусают комары. Комбайны разбросаны тут и там. У одного из них обедают рабочие. Утро выдалось пасмурным, долго не сходила роса — приходится ждать, когда растения подсохнут. Мужчины хором здороваются с нами. — Хорошо, что приехали, лучше один раз самим увидеть. Правда же? — Мне кажется, люди вообще думают, что рис на деревьях растет.
Дагестан занимает второе место в стране по производству риса, уступая только безусловному лидеру — Краснодарскому краю. Больше половины всех рисовых полей в республике приходится на степной Кизлярский район. Местные глинистые грунты хорошо удерживают воду. Влаголюбивый рис выращивают на проливных полях, или чеках. Их держат затопленными, периодически меняя глубину затопления, пока урожай не созреет, а перед сбором воду спускают.
На поля Сар-Сара вода поступает прямо из Терека. По одной из легенд, хутор когда-то основали русские ссыльные, а Сарой звали дочь самого состоятельного жителя. Как-то зимой маленькая девочка отправилась на пруд кататься на коньках. Лед был не крепким, и ребенок погиб. Рассказывают, что отец девочки не смог смириться с потерей и часто звал ее по имени — оно и дало название селу. В середине 60-х сюда, на место бывшего хутора, переселили жителей разрушенного землетрясением горного села Ашар — так началась новая история этого места.
В советское время весь Сар-Сар жил рисоводством, вспоминает главный агроном. В 90-х хозяйство пришло в упадок, и так продолжалось до двухтысячных. Сейчас под рисом здесь 2850 гектаров земли, с которых снимают в среднем 20 тысяч тонн урожая. Часть пойдет на внутренний рынок, часть отправится на экспорт — в Таджикистан, Азербайджан и Турцию.
Рисовое поле на первый взгляд не отличить от пшеничного — такой же густой желтый цвет. Соцветие риса — метелка с множеством колосков на коротких ножках. Каждое зернышко словно в бархатном футляре. Стебли растений склонились к земле, будто их кто-то нарочно пригладил. — В эти дни бушевали такие ветра, что уложили все разом. Колосья осыпались, видите, зерна на земле? Они не перезимуют. Часть урожая мы потеряли, думаю, где-то центнеров пять, — объясняет Несредин Курбанов. На полях — длиннозерновой сорт «Регул», он хорошо подходит под местный климат.
От посева до сбора проходит 125 дней. В азиатских странах зерна риса сначала проращивают в парниках, а после уже рассаду пересаживают на поля. Здесь сеют зернами. Посев начинается в мае, чеки заливают водой на 5−10 сантиметров. Зерно должно набухнуть — обычно это занимает пару дней. После воду сбрасывают и ждут всходов. Как только корешок закрепится, повторно заливают воду. Цветет рис в конце июля. Зеленое еще поле покрывается белым цветом. В середине августа оно начинает желтеть. Осенью, к уборке, воду спускают: земля должна подсохнуть, чтобы комбайн мог заехать на поле. — Это если вкратце, упуская промежуточные этапы, — уточняет агроном.
Рабочие направляются к своим машинам — начинается жатва. Шум стоит такой, что мы переходим на крик, а вороны вихрем поднимаются в небо, проносятся над головой, лавируют из стороны в сторону, пока не выстаиваются в напоминающую рыбу фигуру. — Птицы не трогают рис, абсолютно не мешают. Даже помогают: выискивают жучков, червячков, — замечает Несредин.
В этом году в республике планируют собрать более 110 тысяч тонн риса. За последние 10 лет площади под этой культурой в Дагестане увеличились более чем в 2,5 раза. Рисовые системы размещены на территории четырех районов: Кизлярского, Бабаюртовского, Тарумовского и Хасавюртовского. При этом на Кизлярский район приходится более 65% от всей занятой рисом площади.
Убранное поле издали напоминает вельвет с широким рубчиком. Комбайн срезает стебли под корень, оставляя за собой аккуратные полосы соломы. Комбайнер Шамсудин разворачивает машину на краю поля и берет нас к себе на борт. Через широкое лобовое стекло высокой кабины открывается совершено другой вид. Внутри машины тихо. На панельной доске монитор — комбайн управляется с помощью электронной системы. Вдруг водитель подает назад на несколько метров и снова идет по своей полосе. — Рис лежит, и стебли не попадают в ножи, приходится возвращаться, чтобы не пропустить такой участок, — говорит он.
Шамсудин рассказывает, что машины в конце остаются на поле, а добирается он до работы из родной Черняевки на вахте. — Другой профессии нет. После школы — армия, потом устроился на работу, так и остался. Да и не планировал ничего. Вон, на том комбайне, — кивает он в сторону, — парень в Москве на юриста учился. Тем временем на край поля выезжает большегруз. Комбайны направляются к нему «освободить трюмы». Забитые грузовики, медленно покачиваясь, двигаются в сторону хозяйства.
В игре шинерар нужно сбить палкой выстроенные фигуры, как в городках. Тот, кто при этом забросит деревяшку дальше всех, должен бежать за ней, выкрикивая на одном дыхании считалку. — Ну, конечно я проигрывал. Вон агроном всегда у меня выигрывал, — вспоминает руководитель «Нивы» Загидин Касумов. — Его отец чабаном работал, домой раз в три дня приходил. А я у родителей всегда был под контролем. Если не за книгой, то в огороде был или с отцом на стройке, на игры оставалось мало времени. Учеба в первую в очередь. Тут тоже все время учимся. Более знающих людей по телефону спрашиваем, приглашаем. Почти вся молодежь здесь работает. Учим, кричим, орем, наказываем, поощряем.
Помимо жителей Сар-Сара в хозяйстве трудятся рабочие из ближайших сел — Черняевки, Сангиши, из станицы Александрия и других. Всего сто работников, из них 62 рисовода, которые обычно еще и комбайнеры или трактористы. Заработок, по словам руководителя, 40−50 тысяч рублей в месяц. До позапрошлого года в Сар-Саре выращивали рис и продавали сырье. После стали развиваться: запустили завод по производству крупы и механизированный ток для очистки риса. Сейчас строится элеватор. Если раньше аграрии продавали рис-сырец по 10 рублей за килограмм, то теперь, после переработки, — уже по 38.
— Чем больше мы развиваемся, тем сложнее. Если я один день на производстве, то два — в кабинетах чиновников, — сетует руководитель предприятия. — Вы же знаете, какая бюрократия страшная. Если остановиться, то, считай, все. А еще очень много — полчища — проверяющих. — Сколько раз в год вас проверяют? — «Раз» нету, всегда проверяют. Всегда на проверке нахожусь, как под капельницей.
В планах предприятия — наладить поставки в Палестину и Сирию и освоить еще 3050 гектаров земли. — Наш завод рассчитан на 40 тысяч тонн в год. Для полного цикла нужно увеличить посевные площади до 6 тысяч гектаров, — объясняет Загидин Касумов. Пока мы говорим, грузовые машины вываливают зерна — высятся несколько барханов золотисто-бурого цвета. Рисовые зерна всюду: на цементированных дорожках, на газоне и даже на клумбах среди цветущих роз. Уборщицы сметают их здоровенными метелками и старательно собирают в кучку.
Познавательные посты и видео о том как устроены вещи, как работают и как это сделано публикуются в сообществе Как это сделано, присоединяйтесь, там много интересного!
