ogrD

Продолжаю следить за реакцией на данное произведение :D

Ссылка на пролог: https://pikabu.ru/story/rim_v_ogne_prolog_5510843

Ссылка на первую главу: https://pikabu.ru/story/rim_v_ogne_glava_1_myeri_5529202

________________________________________________________________________________

Пить в одиночку Иван привычки не имел, потому не стал покупать себе баночку пива по дороге домой, несмотря на то, что безумно ее хотел. День выдался отвратным, но Ивану казалось, что отвратной выдалась вся его жизнь.

Больше всего из произошедшего дерьма его обижало поведение жены. Бывшей, конечно, но жены. Удивительно, но когда-то он любил ее, верил в их светлое будущее и был уверен, что без нее просто не выживет. Он радовался ее беременности также, как в детстве радовался собаке. Не в том смысле, что его мужской мозг ставил между ребенком и собакой знак равенства, но вот его эмоции (слезы радости, визжание до хрипоты, прыжки до потолка) были точно теми же.

Кто же знал, что Жанна не любила его уже задолго до беременности, подыскивая себе любовника, и оставаясь с Иваном только ради удобства.

Если на то пошло, то и сына она не любила. Сейчас, возможно, что-то и изменилось, но тогда она особой страстью к нему не пылала. В отличие от того же Ивана, который в сыне души не чаял и за то краткое время, что ему удалось провести с ним, счастливый отец летал, мечтал и, по классике, верил в будущее. ТСБ, как говорится: терпеливый, спокойный, благодарный.

Тут-то БЖ (Бывшая жена) и решила, что нашла подходящего мужика, а Ивану жизнь пора испортить. Не буду повторять, что там произошло, но сына Жанна забрала себе.

Иван тосковал по сыну и только по этой причине все еще переступал через гордость и звонил БЖ (Большой жопе). Звонки всегда заканчивались плохо, но Иван решил: пока может, он будет бороться.

А еще его злил тот сегодняшний амбал (Боря), который совершенно несправедливо выставил Ивана из бара. На самом деле, в силу своей мудрости, Иван понимал, что поступил неправильно и ему было стыдно. Однако его чувство задетой гордости не желало мириться с подобным.

Что занятно, Ивана совершенно не заинтересовала та девушка, на которую он упал. Да он даже не помнил, что упал на нее и, — упаси боже, — не был уверен в том, на кого он грохнулся: на мужчину или женщину.

Уставший и разгневанный, Иван вряд ли поведает нам что-то еще, так что давайте перенесемся на другую важную для данной истории личность и дадим несчастному отцу отдохнуть.

Ссылка на пролог: https://pikabu.ru/story/rim_v_ogne_prolog_5510843

— Ты в порядке? — Коля заботливо обнимал Мэри за талию.

— Нет, я не в порядке. Этот придурок испортил мне блузку. — она преувеличивала, конечно, ведь современные средства для стирки позволяли вывести любое пятно, но Коля все равно сочувственно посмотрел на мокрую грудь девушки. — А еще я ушиблась. С барной табуретки падать — это тебе не с матраса на ковер скатываться.

Коля (парень неплохой, кстати говоря) повел свою ненаглядную в комнату “Staff only” и протянул ей фирменную футболку бара.

— Вот. Возьми пока это.

Мэри эта идея не нравилась, но и с мокрой грудью сидеть ей не хотелось.

Переодеваясь, Мэри искоса наблюдала за Колей. Ей хотелось, чтобы он смотрел на нее так, как смотрел 5 лет назад: с вожделением, страстью и восхищением. Ей было немного грустно, ведь теперь он даже не обратил внимание на то, что она расстегнула лифчик. А ведь она все еще выглядела прекрасно!

Мэри сложила мокрые вещи в сумку и они с Колей снова вышли в бар.

Проклятие любой женщины, которым ее так несправедливо наказал Господь — это возможность думать. Думать женщины совершенно не умеют, однако любят. Они думают так часто и много, как только можно и, чаще всего, это искусство думания и портит им жизнь.

Вот и Мэри думала.

Сначала она злилась и думала, что этот пьяный идиот (это только мы знаем, что Ивану так и не удалось выпить) вообще не заслуживает зваться человеком и жаль, что Боре разрешается только защищаться и вышибать. Даже то, что, по факту, Боря нарушил устав и первым ударил клиента без крайней на то необходимости, казалось ей правильным.

Ну и, как это часто бывает, ей на ум стали приходить все возможные варианты развития событий, в которых она выступала героиней и указывала Этому его место.

Затем она успокоилась и стала думать, что эта дурацкая футболка все же ей идет и выгодно подчеркивает ее небольшую, но красивую грудь. Она провела руками по талии и животу и убедилась, что пицца, которую они с Колей последнюю неделю заказывали на ужин в ее боках-таки не отложилась.

Затем она заметила, что Коля, смешивая коктейль уже порядком пьяной девице, очень уж обаятельно ей улыбается. Тут же в ее маленькую умненькую головку прокрались совершенно ужасные мысли о ревности и том, что ей он так не улыбается (глупость мысли придавало и то, что в самом деле Коля улыбался Мэри и так, и сяк, и гораздо приятней).

Обиженная, типично женская мысленная ревность начала отравлять разум Мэри, подсовывая ей страшные картины измен и предательства. “Я же лучше!” — думала Мэри, судорожно глотая молочный коктейль. — “Вы только посмотрите, как он старается. Для меня он ТАК не старается!”. Чушь, конечно, но разве докажешь это женскому уму, который уже твердо решил обидеться.

Убедившись в своей обиде, Мэри начала думать о том, что тоже, тоже будет обаятельной с другими парнями! А вообще — с мужчинами! С тем идиотом, что ее уронил!

Тут ее отпустило и абсурдность ситуации тотчас отрезвило ее. Чего это она? Глупость какая. Ей вдруг стало очень стыдно и она принялась рассматривать барные полки.

Действительно, думать Мэри совершенно не умела. Но любила. Как любила иногда построить из себя жертву (случай с блузкой) и пожалеть себя. Однако сейчас ее мысли совершенно ей не нравились, например та, что она действительно считала того-пьяного-идиота красивым.

— Мэри? — Коля мягко коснулся ее руки. — Мэри, ты в порядке?

— Да. — ответила она на автомате, моргнула, подняла глаза. — Мы скоро пойдем домой?

— Скоро. — он улыбнулся и поставил перед ней еще один коктейль. — Я добавил туда кофейный сироп. — подмигнул. — Как ты любишь.

Мэри радостно улыбнулась и забыла обо всем. Божечки. Он помнил.

Пишу я эту историю довольно давно, однако публика, которая ее читает, несчадно мала. Соответсвенно достойной критики у меня получить не выходило, так что не знаю, стоит ли эта работа затраченных сил, или нужно ее совершенствовать. Выставляю на суд. Если понравится, буду выкладывать продолжение :)
________________________________________________________________________________

Ее звали Маша, однако друзья называли ее Мэри. В основном из-за ее страсти к Кровавой Мэри, но были и другие причины.

Его звали Григорий Иванович, но его отчего-то все называли Иваном.

Она была вегетарианкой и активно подписывала петиции за права животных.

Он каждую субботу запекал себе мясной рулет с кровью и ненавидел здоровое питание.

Мэри жила с парнем вот уже как 5 лет и мечтала о свадьбе.

Иван развелся 8 лет назад, а его бывшая жена запрещала ему видеться с десятилетним сыном.

Мэри изучала философию на третьем курсе престижнейшего университета.

Иван в свое время закончил колледж на кондитера и работал по специальности.

Мэри хотела изменить мир к лучшему, а Ивану было плевать на этот мир.

Ей был 21 год. Ивану было 44 года.

И вот они встретились…

Так, стоп-стоп! Дамы и господа! Вы должны понять, что это ни разу не любовная история. Ну ради всего святого, какая любовь может быть между этими двумя: девчонкой и мужчиной, который годится ей в отцы. Эта книга все же называется не «Лолита«, ну а я — далеко не Набоков. Данная история совсем другого рода и я надеюсь, что вы поймете, какого именно.

Итак, они встретились.

В тот день около десяти вечера Мэри решила составить компанию своему парню, потому сидела за стойкой бара, в котором тот работал. Она уничтожала уже второй молочный коктейль, когда на входе послышались разборки. В баре "Лютая стерва" такая ситуация была не редкой, так что Мэри поначалу решила даже не поворачиваться. Поначалу.

— Да пошел ты, хрен моржовый. Будто мне очень важно, что тебе там от меня надо.

Это что-то новенькое. Мэри обернулась и увидела, как вполне себе взрослый мужчина, выглядящий достаточно прилично для того, чтобы вообще не появляться в этом баре, получает точный хук справа от охранника Бори.

Теперь с другой стороны.

Иван, он же Григорий Иванович, проснулся в 3 утра, чтобы успеть на работу, на которую он все же опоздал. Это, конечно же, заметил его начальник. В общем, день у Ивана начался не очень.

Потом еще и заказчик оказался недоволен тортом для его сына, потому что хотел желтый крем (о чем он не сообщил, между прочим), а Иван посмел украсить торт синим кремом (какой и был в каталоге). Нет предела человеческой глупости! Этот горе-заказчик прошел все стадии: торг, отрицание, угрозы подать на Ивана в суд, требование отдать торт даром, он уходил, возвращался, кричал, бил кулаками воздух, однако, спустя час такой истерики, все же смирился с неизбежным и ушел со своим синим тортом, заплатив полную стоимость.

Затем у Ивана сгорели кексы, поливка для ромовой бабы так и не застыла, а корзиночки размякли и их пришлось выбросить.

После такого тяжелого трудового дня Иван решил в стотысячный раз позвонить своей бывшей жене и попросить встречи с сыном. В защиту Ивана стоит сказать, что отцом он был неплохим, а вот его бывшая была сукой. И это мнение не столько Ивана, сколько всех тех, кто с ней общался.

Развелась она с Иваном по причине совершенно женской и глупой: по ее мнению он не уделял ей должного внимания. Коса окончательно сломалась о камень в день 8 марта, когда Иван решил порадовать свою тогда еще горячо любимую супругу вкусным и красивым ужином, который приготовил собственноручно. Он спланировал все: сына отнес к бабушке (то есть к ее маме), заправил постель, зажег свечи, купил красивые цветы, надел костюм. Ему показалось этого мало и он купил еще и подарочный сертификат РИВ ГОШ номиналом 3 000 рублей. Все должно было пройти идеально.

Однако супруга, вернувшись из салона красоты, решила, что все это мелочно и бездарно. И понеслось: "А Пашка Сашке… А Игорь Наташке, а Катька с Владом… А ты… Да ты вообще! А я!"

Короче, вот и развелась она с Иваном. И сына отсудила.

Понятно, что вылив на Ивана очередной ушат говна, Жанна (она же бывшая) отказала Ивану во встрече с сыном.

Иван, уже порядком расстроенный, разозлился. Он решил сходить в бар, однако его любимый бар оказался закрыт на пожизненное. Тогда он решил позвонить своему лучшему другу, однако трубку взяла… Жанна.

Вконец взбесившийся Иван решил найти другой бар, но пока он находился в поисках, на него напала очень злая бродячая собака и порвала штанину.

В общем, легко догадаться, в каком настроении пребывал наш несчастный Иван.

Бар "Лютая стерва" Ивану не нравился уже тем, что ему пришлось туда идти. Так что когда охранник преградил ему дорогу своей широкой грудью и потребовал документы, Иван взорвался и пихнул амбала плечом.

Получив по лицу, Иван не остался в стороне и ответил ударом под дых. Конечно же Боря даже не дернулся, а вот Иван скорее всего сломал себе руку. Так что к злости прибавилась еще и обида и он бросился на Борю. Но Боря просто отошел в сторону, так что Иван влетел в барную стойку и повалился прямиком на Мэри. Молочный коктейль, который она лениво потягивала, пролился на ее идеально-белую блузку. Мэри вскрикнула и, вместе с Иваном и барной табуреткой, рухнула на пол. Конечно же сработал эффект домино и вслед за ними посыпались остальные табуретки и остальные посетители.

Бармен Коля, парень Маши, кинулся спасать подружку, а Ивана Боря стащил за шкирятник и потащил прочь из бара.

Не самая лучшая, однако все равно первая встреча произошла.

Господа и дамы! Давайте же полностью окунемся в жизнь этого маленького круга людей, которые встретились случайно. Как говорится, случайности не случайны, а уж тем более, когда история запечатлена на страницах.

Итак…

От нее всегда пахло молоком и медом. В своих пышных юбках, в косынке, которая была повязана на вечно растрепанные волосы, она бегала от койки к койке и собранные в хвост волосы едва поспевали за ней, развиваясь за спиной. Я был еще слишком мал, для того, чтобы звать ее «Милочкой», но уже слишком взрослым, для того, чтобы звать ее «Нянечкой». Однажды я осмелился спросить ее:

— Как тебя звать-то?

— Как хочешь, так и зови. – улыбнулась она и, спешно подоткнув мне одеяло, побежала к следующему.

Я решил, что буду звать ее Эн. Как в книжке про Эн и ее дачу с зеленной крышей.

Нас было много: террор все же. Раненных поступало такое огромное количество, что даже самых тяжело больных детей переводили с койки-места на груду постеленных простыней, валяющихся везде: в коридорах больницы, в углах палат, даже в душевой. Мне пока «везло». Я оставался на своей койке, хотя мой кашель и боль в легких каждый день усиливалась. Отчасти, меня потому и не переводили – какой бы тогда был прок от моего лечения?

Эн была милашкой. Должен сказать, она была самой симпатичной, самой веселой и услужливой медсестрой. У нее всегда было мало времени, но каждый день она забегала к каждому из нас и поправляла одеяло, улыбалась и иногда даже перебрасывалась парой словечек. Пышные ее груди беспрерывно покачивались, хотя я помню времена, когда они были перетянуты таким узким корсетом, что можно было услышать, с каким трудом она дышит. Теперь не было средств, не было жизни как таковой, а, значит, не было и корсетов.

В какой момент я начал влюбляться в нее – я не скажу. Я просто каждый день лежал, убаюкивая свою ноющую от вечных вакцинаций руку, и смотрел в сторону. Я бы мог попросить себе книгу, но на меня бы просто посмотрели, как на идиота и побежали бы дальше. А ведь и правда – какие книги сейчас, в самый разгар гражданских восстаний?

Эн прибегала каждый день, но, как ни силился я разговориться с ней, она только улыбалась, кивала и бежала дальше. В какой-то момент я понял, что непроизвольно жду этих нескольких секунд нашей встречи, в течение которых я буду слышать ее сбившееся от бега дыхание, смотреть, как она поправляет мое белье и вдыхать ее аромат.

В какой-то день она не пришла. Я не придал этому должного значения, потому что как раз в этот день поступило большое количество раненных. Кажется, был взорван состав, в котором находились все эти люди. Наслышавшиеся о тех ужасающий ранах, мы, мальчишки, столпились в коридорах, стараясь выловить хотя бы кусочек, хотя бы одного человека, одно повреждение. Наверное, оттого, что мы легли в больницу до начала действий, мы не понимали того ужаса, что творился на улицах.

На следующий день пришла другая сестра. Заполнив нашу палату зловонием кислой капусты, она резкими движениями поправляла одеяла, окидывала нас злым взглядом и, доставая из передника смолу, пихала себе в рот и уходила. Так продолжалось около недели, а потом:

— А где прежняя сестра?

— Катька что ли? – голос у нее был грубый и хриплый. – Да дура она. Кинулась на помощь в состав, видите ли, роженица там. А тот возьми да и взорвись.

Мои мысли оборвались.

— Вот если бы меня послали в тот участок, я бы ни в какую не поехала, а если б и поехала, то шла бы подземными путями. В состав! Ну надо же быть такой дурой? – с этими словами старуха ушла, снова закинув себе в рот смолу, а я заплакал.

Ее звали Катей. Мне всегда нравилось это имя. Наверное, узнай я его раньше, я бы каждый раз окликал ее: «Катя, Катенька, Екатерина».

Всего через неделю мое состояние ухудшилось, а еще через пару дней мою койку освободили для новопоступившего. Меня же, как безнадежного, положили на матрас в нашей палате. На нем раньше спала двенадцатилетняя девочка, но вчера она умерла.

Я часто вспоминаю ее теперь. С тех пор, как она перестала появляться, в нашей больнице пропала надежда на выздоровление, которую вселяла ее добрая, пускай в такой спешке брошенная улыбка. Меня перестали навещать сестры, а врачи качали головами, ощупывая мой горячий лоб и слушая дыхание. Когда я услышал «пневмония», я не расстроился. Смотря в окна, я видел темные металлические завесы, а приходящие с улицы люди въезжали на каталках, находясь при смерти. Так разве же есть жизнь в этом обществе?

Знаете, я уже час готовлюсь к смерти. Я почему-то уверен, что это случится сегодня. Возможно, потому, что врач похлопал меня по плечу и сказал молоденькой, недавно поступившей на службу сестричке не отходить на меня ни на шаг и фиксировать время. Возможно, оттого, что с каждой секундой мне все тяжелее и тяжелее дышать. А может, потому, что моих ноздрей вновь достиг тот запах, коим пахла моя Эн. Запах меда и теплого молока.

________________________________________________________________________________

P.S. На пулитцеровскую премию не претендую, да и рассказ писала аж в 2013 году. Однако мне он очень нравится, потому решила показать его вам и вынести на суд.