kphantom

Впрочем, никакие решения, никакие авторские приемы не сокроют дерзкое воображение Лавкрафта: угрюмые башни Кадата и безжизненное плато Ленг, затонувший ужасный Р'льех и мрачный каменный Юггот, безумные Боги в центре вселенной и их ужасные отпрыски — именно за это все мы любим Лавкрафта. Не за многострадальные лакуны, не за схождение с ума, а за редкую, кошмарную фантасмагорию и прикосновение к тайне

Удовлетворяет ли "Шепчущий во тьме" этот запрос? О, ещё как! Он не просто удовлетворяет запрос, а задаёт новую планку. Вспомним: учитель литературы и фольклорист Альберт Уилмарт отбивается от многочисленных вопросов о недавнем наводнении. В горных потоках обнаружились трупы существ, с виду напоминающих розовых крабов, но наделённых крыльями, крошечными щупальцами и некоторыми антропоморфными чертами. Альберт, апеллируя к древним индейским легендам, защищает рационалистские взгляды, пока в переписку не вступает Генри Экли — образованный и эрудированный джентльмен из Новой Англии, видевший крылатых монстров ещё до потопа. Завязывается переписка: Альберт узнает о сумрачном Юготте на краю солнечной системы, где спрятались инопланетные твари; узнает о черном камне с зашифрованными письменами; о шабаше в лесу, записанном на диктофон. Экли убеждает Уилмарта в реальности Крылатых, посылает камень, перехваченный чудовищами на пути, и вдруг подвергается осаде: ужасные Ми-Го — так их прозвали — атаковали его ферму

"Понедельник.
Дорогой Уилмарт!
Вот Вам мой безнадежный постскриптум к последнему посланию. Прошлой ночью небо заволокло тучами и лунный свет не мог сквозь них пробиться. Впрочем, дождя не было. На мой взгляд, дело плохо и, несмотря ни на что, конец близок. После полуночи кто-то залез на крышу и сбежались собаки. Я слышал, как они рычали и выли, а одна даже прыгнула на крышу с низкой пристройки. Там завязалась жестокая драка, и до меня донеслось страшное жужжание, которого я никогда не забуду. Да еще этот запах. Пули влетели в окно, и я едва успел отскочить.
...Я погасил свет и стал стрелять из окон, стараясь не попасть в собак. На этом дело закончилось, но утром я увидел во дворе лужи крови и липкие зеленые кучи, от которых несло какой-то невообразимой дрянью.
Потом я вскарабкался на крышу, также загаженную этими кучами. За ночь я лишился пяти собак, и гибель одной из них на моей совести. Я по ошибке прицелился слишком низко, и пуля угодила ей в спину. Сейчас я чиню пробитые пулями окна и скоро поеду в Брэттлборо за новыми собаками. На фермах меня считают сумасшедшим. На днях я черкну Вам новое письмо. Наверное, через неделю-другую я буду готов к переезду, хотя одна мысль об этом убивает меня.
Писал второпях. Экли".

Если вы читали "Шепчущего во тьме" и не боялись за жизнь старика — я вам не завидую. Впервые герой Лавкрафта вызывает сочувствие: нет, не страх за его судьбу, не "такое и врагу не пожелаешь", а человеческое сострадание. Экли, бедный, несчастный отшельник, хотя никак не раскрывается в повествовании, пробуждает жалость: дело не то в специфическом слоге, не то в беззащитности и круглом одиночестве Генри, но его судьба беспокоит читателя. Во всяком случае, беспокоит меня. При том, что Лавкрафт не большой любитель наделять героев сколько-нибудь значимыми особенностями, он вдохнул в Экли жизнь, и когда ты чувствуешь, что этой жизни предстоит угаснуть, ты испытываешь сожаление и колючую боль. Потому я и считаю "Шепчущего" уникальным сочинением: да, помимо несравненной пугающей силы и "убедительности" повести я ценю в ней ту живость, те человеческие чувства, что она пробуждает, а, поверьте, хоррору это нисколько не вредит

И вот, Экли переживает осаду, монстры убивают его псов, агенты обстреливают автомобиль и дом. Экли понимает, что пришел конец, и просит уничтожить всё, что когда-либо отправлял бедняге Уилмарту, чтобы уберечь его от гнева тварей, как вдруг... его риторика разительно меняется. Теперь он утверждает, что ошибся, словно Крылатые — друзья, и вообще возникло страшное недопонимание. Генри предлагает Уилмарту приехать, захватив с собой все письма, и Уилмарт приезжает. Нетрудно догадаться, что встретили его не Экли и сторожевые псы, а захватчики с кошмарного Юготта

И здесь я бы провел параллель. Что "Хребты", что "Шепчущий" относятся к позднему творчеству автора, когда зло в его рассказах становилось менее неописуемым и более фактурным. Так что и Старцы — я рассказывал о них в моём телеграм-канале, статью можно найти по тегу #вечер_на_привале — и ужасные Ми-Го более чем раса жестоких убийц, презирающих всё человеческое. В "Шепчущем во тьме" не обнаруживается сострадания, о котором я говорил в контексте Старцев — никаких похорон, никакого сожаления о прошлом, никакого сочувствия к падшим. Однако Ми-Го не меньшие учёные и большие плуты: устройства для перемещения сквозь пространство и трансплантации мозга в странные цилиндры, таинственные операции, что проводятся над их сородичами и невольниками, колоссальные познания в космических сферах. Про такие расы банально читать интересно, потому что понятно: не пятнадцать минут перед обедом сочинялось. У этих тварей есть своя иерархия, есть биологические различия между видами из разных колоний — они выглядят настоящими. Что до плутовства, то здесь, конечно, агентурная сеть, раскинутая ими в Вермонте; здесь насквозь лживое письмо, отправленное от имени Экли; здесь тот обман, что ждал Альберта по приезде. Вот для примера выдержка из письма:

"Мой дорогой Уилмарт!
Мне доставляет огромное удовольствие откровенно высказаться по поводу всех «глупостей», о которых я Вам писал. Я говорю «глупостей», хотя имею в виду скорее мое паническое настроение, а не описание самих явлений. Они, эти явления, вполне реальны и достаточно важны, ошибка заключается лишь в моем ненормальном отношении к ним.
...Должен откровенно признаться, что я недалеко ушел в своих догадках от неграмотных фермеров и диких индейцев. То, что я считал чудовищным, постыдным и кощунственным, на самом деле оказалось расширяющим границы сознания и даже величественным, а мое прежнее отношение было типичным для большинства людей, ненавидящих и боящихся всего принципиального иного, не похожего на наше, привычное. Теперь я сожалею о том, что причинил ущерб одиноким на Земле и недоверчивым существам во время наших ночных баталий.
...У них существует настоящий культ злых людей (человек с вашими знаниями поймет меня, если я свяжу этот культ с Хастуром и Желтым знаком). Его цель – убрать их со своего пути и наказать с помощью чудовищных сил из иных миров. Так они расправляются с агрессорами, но не с обычными людьми, и жертвами предосторожности Крылатых становятся лишь эти соглядатаи.
...Наверное, Крылатые – самые восхитительные органические существа во Вселенной или в сферах вне времени и пространства, члены огромной космической расы, в сравнении с которой все иные жизненные формы всего лишь неполноценные варианты".

Упомянутый культ, конечно, позаимствован из творчества Роберта Чамберса, а именно сборника "Король в жёлтом", но что важно для нас: Ми-Го не постыдились обвинить во всём других, чужие, далёкие от понятия взаимосуществования культы. Что это, если не чудовищная хитрость или откровенная ложь?

И, конечно, нельзя не упомянуть могущество Ми-Го — всё-таки Лавкрафт пишет о угрозе человечеству, — для которых Юггот (или Плутон) всего-навсего колония; которые разгромили Старцев, ведь прибыли из радикально отличных пространств (апеллирую к "Хребтам безумия"). Ужасные, непонятные, фактурные и живые — как их не полюбить и не порадоваться, что они лишь творческая выдумка?

Да, как я сказал, в "Шепчущем во тьме" мне нравится то чувство сострадания, что он пробуждает, и живость описанной нечисти. Но есть кое-что не менее ценное для любителей Мифов: это ведь история про расу. Ага, те, кто фанатеют по творчеству Лавкрафта, получают не просто увлекательный рассказ, но и целое повествование о инопланетных существах, расширяя свой... литературный кругозор. Хотите узнать что-то новое о фантазиях Лавкрафта? Вам точно сюда! Хотя я, конечно, рассчитывал, что читавшие пост прекрасно ознакомлены с повестью. Столько же волнующее повествование разве что в "Цвете из иных миров", но это совсем разные истории

Я очень люблю Лавкрафта. Очень люблю его повести и рассказы, хотя далеко не все трогают меня до глубины души, но в тех рассказах, где Лавкрафт достигает величия, за которое его и называют отцом жанра ужасов (пусть фактически отец жанра ужасов — По), кроются образы ужасной убедительности, образы, заставляющие трепетать и совсем иначе всматриваться в звёздное небо... если вам, как и мне, не мил спокойный сон — не проходите мимо "Шепчущего"

Впрочем, никакие решения, никакие авторские приемы не сокроют дерзкое воображение Лавкрафта: угрюмые башни Кадата и безжизненное плато Ленг, затонувший ужасный Р'льех и мрачный каменный Юггот, безумные Боги в центре вселенной и их ужасные отпрыски — именно за это все мы любим Лавкрафта. Не за многострадальные лакуны, не за схождение с ума, а за редкую, кошмарную фантасмагорию и прикосновение к тайне

Удовлетворяет ли "Шепчущий во тьме" этот запрос? О, ещё как! Он не просто удовлетворяет запрос, а задаёт новую планку. Вспомним: учитель литературы и фольклорист Альберт Уилмарт отбивается от многочисленных вопросов о недавнем наводнении. В горных потоках обнаружились трупы существ, с виду напоминающих розовых крабов, но наделённых крыльями, крошечными щупальцами и некоторыми антропоморфными чертами. Альберт, апеллируя к древним индейским легендам, защищает рационалистские взгляды, пока в переписку не вступает Генри Экли — образованный и эрудированный джентльмен из Новой Англии, видевший крылатых монстров ещё до потопа. Завязывается переписка: Альберт узнает о сумрачном Юготте на краю солнечной системы, где спрятались инопланетные твари; узнает о черном камне с зашифрованными письменами; о шабаше в лесу, записанном на диктофон. Экли убеждает Уилмарта в реальности Крылатых, посылает камень, перехваченный чудовищами на пути, и вдруг подвергается осаде: ужасные Ми-Го — так их прозвали — атаковали его ферму

"Понедельник.

Дорогой Уилмарт!

Вот Вам мой безнадежный постскриптум к последнему посланию. Прошлой ночью небо заволокло тучами и лунный свет не мог сквозь них пробиться. Впрочем, дождя не было. На мой взгляд, дело плохо и, несмотря ни на что, конец близок. После полуночи кто-то залез на крышу и сбежались собаки. Я слышал, как они рычали и выли, а одна даже прыгнула на крышу с низкой пристройки. Там завязалась жестокая драка, и до меня донеслось страшное жужжание, которого я никогда не забуду. Да еще этот запах. Пули влетели в окно, и я едва успел отскочить.

...Я погасил свет и стал стрелять из окон, стараясь не попасть в собак. На этом дело закончилось, но утром я увидел во дворе лужи крови и липкие зеленые кучи, от которых несло какой-то невообразимой дрянью.

Потом я вскарабкался на крышу, также загаженную этими кучами. За ночь я лишился пяти собак, и гибель одной из них на моей совести. Я по ошибке прицелился слишком низко, и пуля угодила ей в спину. Сейчас я чиню пробитые пулями окна и скоро поеду в Брэттлборо за новыми собаками. На фермах меня считают сумасшедшим. На днях я черкну Вам новое письмо. Наверное, через неделю-другую я буду готов к переезду, хотя одна мысль об этом убивает меня.

Писал второпях. Экли".

Если вы читали "Шепчущего во тьме" и не боялись за жизнь старика — я вам не завидую. Впервые герой Лавкрафта вызывает сочувствие: нет, не страх за его судьбу, не "такое и врагу не пожелаешь", а человеческое сострадание. Экли, бедный, несчастный отшельник, хотя никак не раскрывается в повествовании, пробуждает жалость: дело не то в специфическом слоге, не то в беззащитности и круглом одиночестве Генри, но его судьба беспокоит читателя. Во всяком случае, беспокоит меня. При том, что Лавкрафт не большой любитель наделять героев сколько-нибудь значимыми особенностями, он вдохнул в Экли жизнь, и когда ты чувствуешь, что этой жизни предстоит угаснуть, ты испытываешь сожаление и колючую боль. Потому я и считаю "Шепчущего" уникальным сочинением: да, помимо несравненной пугающей силы и "убедительности" повести я ценю в ней ту живость, те человеческие чувства, что она пробуждает, а, поверьте, хоррору это нисколько не вредит

И вот, Экли переживает осаду, монстры убивают его псов, агенты обстреливают автомобиль и дом. Экли понимает, что пришел конец, и просит уничтожить всё, что когда-либо отправлял бедняге Уилмарту, чтобы уберечь его от гнева тварей, как вдруг... его риторика разительно меняется. Теперь он утверждает, что ошибся, словно Крылатые — друзья, и вообще возникло страшное недопонимание. Генри предлагает Уилмарту приехать, захватив с собой все письма, и Уилмарт приезжает. Нетрудно догадаться, что встретили его не Экли и сторожевые псы, а захватчики с кошмарного Юготта

И здесь я бы провел параллель. Что "Хребты", что "Шепчущий" относятся к позднему творчеству автора, когда зло в его рассказах становилось менее неописуемым и более фактурным. Так что и Старцы — я рассказывал о них в моем телеграм-канале, статью можно найти по тегу #вечер_на_привале — и ужасные Ми-Го более чем раса жестоких убийц, презирающих всё человеческое. В "Шепчущем во тьме" не обнаруживается сострадания, о котором я говорил в контексте Старцев — никаких похорон, никакого сожаления о прошлом, никакого сочувствия к падшим. Однако Ми-Го не меньшие учёные и большие плуты: устройства для перемещения сквозь пространство и трансплантации мозга в странные цилиндры, таинственные операции, что проводятся над их сородичами и невольниками, колоссальные познания в космических сферах. Про такие расы банально читать интересно, потому что понятно: не пятнадцать минут перед обедом сочинялось. У этих тварей есть своя иерархия, есть биологические различия между видами из разных колоний — они выглядят настоящими. Что до плутовства, то здесь, конечно, агентурная сеть, раскинутая ими в Вермонте; здесь насквозь лживое письмо, отправленное от имени Экли; здесь тот обман, что ждал Альберта по приезде. Вот для примера выдержка из письма:

"Мой дорогой Уилмарт!

Мне доставляет огромное удовольствие откровенно высказаться по поводу всех «глупостей», о которых я Вам писал. Я говорю «глупостей», хотя имею в виду скорее мое паническое настроение, а не описание самих явлений. Они, эти явления, вполне реальны и достаточно важны, ошибка заключается лишь в моем ненормальном отношении к ним.

...Должен откровенно признаться, что я недалеко ушел в своих догадках от неграмотных фермеров и диких индейцев. То, что я считал чудовищным, постыдным и кощунственным, на самом деле оказалось расширяющим границы сознания и даже величественным, а мое прежнее отношение было типичным для большинства людей, ненавидящих и боящихся всего принципиального иного, не похожего на наше, привычное. Теперь я сожалею о том, что причинил ущерб одиноким на Земле и недоверчивым существам во время наших ночных баталий.

..У них существует настоящий культ злых людей (человек с вашими знаниями поймет меня, если я свяжу этот культ с Хастуром и Желтым знаком). Его цель – убрать их со своего пути и наказать с помощью чудовищных сил из иных миров. Так они расправляются с агрессорами, но не с обычными людьми, и жертвами предосторожности Крылатых становятся лишь эти соглядатаи.

...Наверное, Крылатые – самые восхитительные органические существа во Вселенной или в сферах вне времени и пространства, члены огромной космической расы, в сравнении с которой все иные жизненные формы всего лишь неполноценные варианты".

Упомянутый культ, конечно, позаимствован из творчества Роберта Чамберса, а именно сборника "Король в жёлтом", но что важно для нас: Ми-Го не постыдились обвинить во всём других, чужие, далёкие от понятия взаимосуществования культы. Что это, если не чудовищная хитрость или откровенная ложь?

И, конечно, нельзя не упомянуть могущество Ми-Го — всё-таки Лавкрафт пишет о угрозе человечеству, — для которых Юггот (или Плутон) всего-навсего колония; которые разгромили Старцев, ведь прибыли из радикально отличных пространств (апеллирую к "Хребтам безумия"). Ужасные, непонятные, фактурные и живые — как их не полюбить и не порадоваться, что они лишь творческая выдумка?

Да, как я сказал, в "Шепчущем во тьме" мне нравится то чувство сострадания, что он пробуждает, и живость описанной нечисти. Но есть кое-что не менее ценное для любителей Мифов: это ведь история про расу. Ага, те, кто фанатеют по творчеству Лавкрафта, получают не просто увлекательный рассказ, но и целое повествование о инопланетных существах, расширяя свой... литературный кругозор. Хотите узнать что-то новое о фантазиях Лавкрафта? Вам точно сюда! Хотя я, конечно, рассчитывал, что читавшие пост прекрасно ознакомлены с повестью. Столько же волнующее повествование разве что в "Цвете из иных миров", но это совсем разные истории

Я очень люблю Лавкрафта. Очень люблю его повести и рассказы, хотя далеко не все трогают меня до глубины души, но в тех рассказах, где Лавкрафт достигает величия, за которое его и называют отцом жанра ужасов (пусть фактически отец жанра ужасов — По), кроются образы ужасной убедительности, образы, заставляющие трепетать и совсем иначе всматриваться в звёздное небо...