dekapolsev

75 лет назад – 25 апреля 1945 года – встречей на Эльбе с нашими англо-американскими партнёрами завершилась Шпремберг-Торгауская наступательная операция войск Первого Украинского фронта маршала Конева. Сбылось древнее пророчество (в данном случае – относительно Эльбы), озвученное в 1848 году Ф.Тютчевым в стихотворении «Русская география»:

«… Семь внутренних морей и семь великих рек:

от Нила до Невы, от Э л ь б ы до Китая,

от Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная –

вот Царство Русское, и не прейдёт вовек,

как то провидел Дух и Даниил предрек …»

Тем самым была достигнута конечная точка боевого похода войск Первого Украинского фронта – начавшегося 13 января 1943 года Воронежско-Харьковской стратегической наступательной операцией, с Щученского и Урыв-Сторожевого плацдармов на западном берегу Дона. Здесь по прямой – 1857 километров, но они-то шли зигзагами, через Курскую Дугу и, скажем, румынскую границу, обходя с юга Припятские болота и с севера – Карпатские горы. Мой дед, Пётр Прокофьевич Лисичкин, офицер-корректировщик при тяжёлой артиллерии данного фронта, прошагал всю дорогу в боевых порядках передовых подразделений.

Последним отрезком на этом пути был 100-километровый бросок в междуречье Нейсе и Эльбы, как составная часть Берлинской стратегической операции, в которой Первый Украинский фронт маршала Конева проделал наибольший объём работ. В то время, как северные соседи, два Белорусских фронта, несколько прямолинейно наступали на Берлин в полосе шириной менее 50 километров (маршал Жуков) и на Богом забытом Балтийском побережье севернее Берлина (маршал Рокоссовский), ослабленный по своему составу Первый Украинский фронт вёл боевые действия по четырём операционным линиям – на 150-километровом жизненном пространстве между Берлином и Дрезденом.

«Ослабленный» – в том смысле, что перед началом Берлинской операции две его общевойсковые армии из восьми (59-я и 60-я), были выведены из подчинения маршала Конева и переданы на усиление южного соседа – Четвёртого Украинского фронта, который вёл вязкую борьбу на территории Чехословакии. Там дела шли совсем плохо, недаром Прага была взята самой последней – 9 мая 1945 года, через неделю после Берлина, да и то – взята войсками Конева, поскольку Четвёртый Украинский фронт, даже усиленный двумя упомянутыми армиями, до Праги так и не дошёл, безнадёжно застряв в противостоянии с противником на хребтах Карпатских гор.

Но скидку на «ослабленность» и тому подобные обстоятельства никто не делал: задачи перед этим фронтом ставились, как всегда, грандиозные и возрастающие по экспоненте. Изначально, Директивой на Берлинскую стратегическую наступательную операцию, утвержденной Верховным Главнокомандующим И.В. Сталиным 3 апреля 1945 года, Первому Украинскому фронту предписывалось:

« … Подготовить и провести наступательную операцию с целью разгромить группировку противника в районе Котбус и южнее Берлина. Не позднее 10-12 дня операции овладеть рубежом Беелитц – Виттенберг и далее по р. Эльба до Дрездена. В дальнейшем, после овладения Берлином, иметь в виду наступать на Лейпциг. Главный удар силами пяти общевойсковых армий и двух танковых армий нанести из района Трибель в общем направлении на Шпремберг – Бельциг ...».

Как видим, изначально фронт Конева не должен был заходить в Берлин, а действовать ЮЖНЕЕ Берлина точно так же, как фронт Рокоссовского действовал севернее Берлина. Упомянутые здесь Беелитц, Виттенберг, Дрезден – все находятся на расстоянии 75-150 километров южнее Берлина. Формулировка в упомянутой Директиве «… после овладения Берлином…» подразумевает: «… после того как войска маршала Жукова овладеют Берлином …» – тогда-то Конев должен наступать дальше – на Лейпциг (это ещё в 100 км юго-западнее того же Беелитца).

Но в дальнейшем ни в какой Лейпциг они не пошли по причинам, которые будут изложены далее по тексту. Зато маршал Конев, воспользовавшись традиционной криворукостью своего северного соседа – маршала Жукова (который на Зееловских высотах, в двух шагах от Берлина, три дня прорывал оборону противника в той же самой манере, что подо Ржевом в 1942 году), не удержался от соблазна сделать зигзаг на север и, далеко выйдя за указанные ему рамки, первому ворваться в Берлин.

Как всегда, он с этим «рацпредложением» позвонил Сталину, не стесняясь. Сравните с той историей, годом ранее, в дни разгрома так называемого Корсунь-Шевченковского «котла», когда (так утверждает в своих мемуарах маршал Жуков), точно так же Конев позвонил Сталину и наябедничал на Ватутина, мол – ну какой из него полководец, он так и норовит выпустить немцев из «котла». Сталин тогда пошёл на поводу, отстранил Ватутина от дальнейшего участия в операции, и назначил Конева единоличным руководителем данной операции (до этого она проводилась совместно Ватутиным и Коневым, при координации Жукова). Кстати, именно Конев тогда и выпустил в итоге немцев из Корсунь-Шевченковского «котла», но это уже другая история.

Также сравните это с фразой из мемуаров Рокоссовского: «… Я бы постеснялся по этому вопросу вызывать к проводу начальника штаба дивизии, не говоря уже об армии …». Так и было: одни стеснялись своим звонком оторвать от работы собственных подчиненных, а другие по каждому поводу набирали Сталина, чтобы поделиться своими гениальными идеями.

Как всегда, Сталин пошёл на поводу, и разрешил Коневу заниматься тем, что ему больше нравится: брать Берлин. В результате, план всей операции был кардинально пересмотрен. Обе танковые армии, подчиненные Коневу, оторвались от пехоты и рванули на север – на Берлин, перпендикулярно первоначальной оси наступления фронта.

В результате Берлинская операция, начавшаяся 16 апреля 1945 года, на участке Первого Украинского фронта рассыпалась на несколько частных операций. Одну из них, Котбус-Потсдамскую, включавшую и вхождение в Берлин, я уже описывал ранее; сейчас речь пойдёт о Шпремберг-Торгауской.

Она проводилась, фактически, силами двух общевойсковых армий, которые наступали строго на запад, в центре оперативно-тактического построения фронта. Это 5-я гвардейская армия генерала Жадова (антигерои сражения под Прохоровкой) и 13-я армия генерала Пухова. Последнюю поддерживала 17-я артиллерийская дивизия прорыва под командованием генерала Волкенштейна (лучшая на Первом Украинском фронте, как утверждает Конев в своих мемуарах) – и в её боевых порядках как раз сражался мой вышеупомянутый дед, Пётр Прокофьевич Лисичкин. Но он там был не до конца операции: после прорыва немецкой обороны, большую артиллерию перебросили на Берлин (это будет уже другая история).

Городок Шпремберг находился в системе рубежа обороны противника в 20 километрах южнее Котбуса, о боях за который я уже рассказывал ранее (там действовала 3-я гвардейская армия генерала Гордова и обе танковые – все они потом пошли от Котбуса на север – зигзагом на Берлин). Немецкая группировка в районе Шпремберга была охвачена с флангов в самом начале операции: подразделения 4-й гвардейской танковой армии, прежде чем уйти на Берлин, сумели захватить плацдармы на западном берегу реки Шпрее, севернее и южнее города Шпремберга.

При этом, в упомянутом 20-километровом промежутке между Шпрембергом и Котбусом немецких войск не было: они неверно спрогнозировали направление нашего удара, и расставили свои основные силы значительно южнее Шпремберга. Этим воспользовалась 13-я армия генерала Пухова, шедшая вслед за 4-й гвардейской танковой. 19-го апреля её две передовые дивизии (172-я и 6-я гвардейская) прошли 20-22 км. Однако, поскольку армия оказалась зажатой между котбусской и шпрембергской группировками противника, ещё четыре дивизии пришлось использовать не для наступления на запад, а для прикрытия флангов.

В частности, форсировавшие реку Шпрее южнее города Шпремберга, 350-я и 280-я стрелковые дивизии развернулись фронтом на юг и юго-запад, прикрывая левый фланг армии. Севернее Штремберга, 117-я гвардейская стрелковая дивизия развернулась фронтом на север, также для прикрытия со стороны Котбуса из второго эшелона была выдвинута 147-я стрелковая дивизия.

Ещё две дивизии 13-й армии остались на восточном берегу Шпрее, атакуя город с востока. Передовые подразделения 13-й армии с 20 апреля в быстром темпе наступали по коридору, ранее проложенному танковыми армиями, и продвинулись за день на 30 км, не встречая сильного сопротивления противника; к концу дня они вышли к железной дороге Берлин – Дрезден на рубеже от Вальтерсдорфа до Бренитца.

Тем временем, 6-й гвардейский механизированный корпус, оторвавшийся от 4-й гвардейской танковой армии, вместе с частями 5-й гвардейской общевойсковой армии генерала Жадова обошёл Шпремберг с юга, и к вечеру 19 апреля перехватил большинство дорог, по которым могла отойти шпрембергская группировка противника. Её ликвидацию было решено провести артиллерийским ударом.

Для этого, вокруг Шпремберга с трёх сторон были поставлены 3-я, 4-я и упомянутая 17-я артиллерийские дивизии прорыва, при этом оставлен коридор для отхода противника в западном направлении. 20-го апреля в 10:30 утра начался массированный артиллерийский обстрел Шпремберга. В 11:00 в атаку на город пошли три дивизии 33-го гвардейского стрелкового корпуса из состава 5-й гвардейской армии генерала Жадова. К вечеру Шпремберг был взят, что позволило основным силам 5-й гвардейской армии сосредоточиться на продвижении на запад, догоняя 13-ю армию: далее до самой Эльбы уже не было крепких узлов сопротивления противника.

Выбитые из Шпремберга немецкие подразделения отказались от активных действий и решили прорываться из окружения по лесам на северо-запад – ближе к Берлину, на соединение с основными силами. Выдвинувшись утром 21 апреля, они к полудню вышли к городку Крауше, уже занятому советскими войсками, и атаковали его с целью прорыва из окружения. Взять этот городок немцы смогли к вечеру 21 апреля. Утром 22 апреля они продолжили путь на запад, теперь пролегавший через луг между двумя деревнями, уже занятыми советскими войсками. После прорыва через этот проход, простреливаемый артиллерией, немецкие соединения перестали существовать как единое целое, рассыпавшись на небольшие группы. Узнав же об описанном выше повороте крупных сил Конева на Берлин, и одновременном наступлении на Дрезден, окруженцы прекратили своё участие в войне (фактически – массово дезертировали) и стали пробираться на юго-запад – в расположение англо-американских войск для сдачи в плен именно им.

В тот же день, 21 апреля, части 33-го гвардейского стрелкового корпуса 5-й гвардейской армии соединились с частями 24-го стрелкового корпуса 13-й армии (стоявшими на восточном берегу Шпрее) в районе Ной-Вельцов, тем самым замкнув кольцо окружения вокруг тех немецких соединений, что не успели прорваться на запад из района Шпремберга. И уничтожили их.

А продолжавшие наступать на запад основные силы 5-й гвардейской общевойсковой армии генерала Жадова, вышли к реке Эльба. 25-го апреля в 13:30 (как и сказано в вышеприведенной директиве: «… не позднее чем на 10-й день операции…» начавшейся 16 апреля), в районе Стрела, части 58-й гвардейской стрелковой дивизии этой армии, встретились с разведгруппой 69-й пехотной дивизии 5-го армейского корпуса 1-й армии США; в тот же день в районе города Торгау передовой батальон 173-го гвардейского стрелкового полка той же 58-й гвардейской стрелковой дивизии встретился с другой разведывательной группой той же 69-й американской пехотной дивизии.

Не менее интересен тот путь, который проделали навстречу 5-й гвардейской армии наши партнёры по международному диалогу. Ранее я уже рассказывал про так называемое Чудо в Ремагене. Если бы немцы не так криворуко взорвали тот мост (в 420 км западнее Торгау), то наша встреча состоялась бы не на Эльбе, а на Рейне. Но чудо всё-таки произошло, 7-го марта, и с тех пор американцы прошли эти 420 километров, по пути освободив Веймар со знаменитым концлагерем Бухенвальд (об этом я тоже рассказывал, это в 130 км западнее Торгау) и Лейпциг.

А вот про Лейпциг (50 км западнее Торгау) я ещё не рассказывал, а оно того стоит, ведь брать его сначала предстояло нашим 5-й гвардейской и 13-й армиям (выше приводилась эта Директива Сталина от 3 апреля), но получилось именно так, как получилось. Впрочем, в июле 1945 года американцы всё равно отдали нам это место, отойдя на 100 км к западу, согласно договорённостям, при этом совершенно его разграбив, поотбирали у населения велосипеды, и перебрали 5 миллионов немок (их потом, даже зачастую чернокожих детей, записали на нас по принципу: «это же происходило в советской зоне оккупации, т.е. на территории ГДР»).

Итак, Лейпциг, прекрасный город, древний славянский Липецк (от слова «липа»), это вообще в чистом виде наша русская земля, лет 500 назад отжатая немцами – я рассказывал об этом ранее подробно. Но вернулись мы туда гораздо раньше, чем в 1945-м.

Дело в том, что там ещё в 1409 году, при монастыре Святого Фомы Неверующего был основан Лейпцигский университет, один из первых в Европе и ныне второй по старшинству в Германии после Гейдельбергского. «… Первый русский студент записался в Лейпцигский университет в летнем семестре 1531 г. Его примеру до 1809 г. последовали 92 вольнослушателя из России, с XIX в. их число еще более возросло …». В Лейпцигском университете стажировались физиолог И.М. Сеченов, военный хирург Н. И. Пирогов, врач И. П. Павлов, невролог В. М. Бехтерев. Там же, в разное время учились философ и математик Готфрид Вильгельм фон Лейбниц, поэт Иоганн Вольфганг Гёте, драматург Готхольд Эфраим Лессинг, композитор Рихард Вагнер, писатель Александр Николаевич Радищев… В 1783 г. в Лейпциге по приказу Екатерины II было учреждено Русское консульство. А в начале XX века в Лейпциге были напечатаны первые номера большевистской газеты «Искра».

Не только этим славен Лейпциг, издавна находившийся на пересечении важных в Средние века торговых путей Via Regia (Сантьяго-де-Компостела — Париж — Франкфурт — Лейпциг — Краков) и Via Imperii (Штеттин — Лейпциг – Нюрнберг — Рим), отчего он постепенно стал крупным центром международной торговли. В годы Второй Мировой войны это был вообще-то третий город Германии, сейчас он вроде 8-й.

В Лейпциге 27 лет (1723 – 1750 гг.) жил и работал великий композитор Иоганн Себастьян Бах. Он служил кантором в церкви св. Фомы и был музыкальным директором всех церквей города. Здесь же в 1813 году родился композитор Рихарда Вагнер. Очень плодотворно работал в Лейпциге композитор Феликс Мендельсон-Бартольди, автор печально знаменитого «Свадебного марша», а также еще нескольких десятков музыкальных произведений. В 1843 г. при его активном участии в Лейпциге была открыта консерватория, ставшая первым высшим музыкальным учебным заведением в Германии.

Отдавая должное музыке, более важным эпизодом в истории Лейпцига (и не только его) является состоявшееся здесь 16-18 октября 1813 года грандиозное сражение, вошедшее в историю как Битва народов. В ней, союзные войска Австрии, Пруссии, Швеции и конечно – куда же без неё! – России, нанесли поражение французской армии Наполеона. До Первой мировой войны эта битва являлась крупнейшей в истории Европы.

В память об этом событии, в Лейпциге в двух километрах от места сражения был возведен огромный монумент «Битва Народов» — крупнейший памятник на территории Европы, высотой 91 метр. Построенный в 1913 году, он совсем скоро стал сакральным для нацистов, здесь выступал с пламенными речами Адольф Гитлер, проводились партийные торжества и массовые мероприятия.

Здесь прославляли подвиги предков и вдохновляли немцев уверовать в свою уникальность, арийское происхождение и высшую миссию править миром. Монумент «Битвы народов», изначально посвящённый в первую очередь русским войскам, а теперь призванный прославить силу немецкого духа и оружия, органично вписался в нацистскую идеологию, разработанную русским дворянином-эмигрантом, выпускником Московского ВТУ имени Баумана, Альфредом Розенбергом и его однокурсниками по Рижскому политехническому институту (перед Москвой Розенберг учился в Риге). В ней одно из центральных мест отводилось образам славного прошлого Германии. В дни государственных праздников здесь проходили торжественные митинги с почетным караулом.

Неудивительно, что, когда упомянутая 69-я пехотная дивизия армии США, вместе с 9-й танковой дивизией, подошли к Лейпцигу, то последние защитники Лейпцига – 150 эсэсовцев-отморозков, отказавшихся сдаваться в плен (в отличие от остальных немецких войск в районе Лейпцига), укрылись, с трёхмесячным запасом продуктов, внутри монумента «Битва народов», готовые стоять до конца.

Воспитанные в духе германских мифологий и мистическими обрядами, эсэсовцы верили не только в превосходство своего оружия, но и в невидимое покровительство высших сил. Сами стены должны были дать им защиту от врагов. Вход в эту святыню охраняет фигура Святого Михаила с огненным мечом, который мчится на поле боя, стоя в своей боевой колеснице. По бокам на лестницах расположены головы Фридриха Барбароссы. Их расположение связано с популярной легендой о «спящем короле», который проснется со своим воинством в нужный для отечества час.

Погибнуть здесь, для них означало обеспечить себе вечное место в Валгалле. Вход в Святилище внутри монумента идёт через 136 ступеней: оно символизирует место погребения павших. 16 скульптур воинов, скорбно опустивших головы, несут вечный караул. Восемь посмертных масок за ними символизируют смерть.

Выше расположен Зал памяти. 4 массивные фигуры почти 10-метровой высоты символизируют «… истинно германские добродетели, позволившие выиграть войну за освобождение Германии от французской оккупации Наполеоном. Добродетели эти: Мужество, Вера, Народность, Самоотверженность. Вес каждой фигуры составляет 400 тонн…». Тогда как на самом деле, войну за освобождение Германии от французской оккупации Наполеоном помогли выиграть русские войска.

Увенчивает монумент огромный купол. С внутренней стороны на нем изображены 324 всадника, символизирующих вернувшихся домой победителей. Создается впечатление, что каменные воины – гиганты готовы сойти со своих пьедесталов во имя защиты своего народа.

Снаружи композицию довершают 12 фигур опирающихся на мечи воинов (на фото к статье). Они означают «готовность немецкого народа защищать свою свободу и независимость». Каждая фигура сложена из 47 гранитных блоков, достигает 13 метров в высоту и веса 200 тонн…

Итак, 17 апреля 1945 года части 2-й и 69-й пехотных дивизий 1-й американской армии заняли подступы к Лейпцигу. 18 апреля Лейпциг капитулировал. Последними очагами сопротивления были памятник «Битве народов» и Новая ратуша.

Заключительный акт захвата Лейпцига американскими войсками начался в утренние часы 19 апреля у подножия памятника «Битве народов». Солдатам 273-го пехотного полка 69-й дивизии вскоре стало ясно, что памятник является «твердым орешком». Очевидно, американцы не были готовы к отчаянному сопротивлению эсэсовцев: взятие монумента планировалось под вспышки фотографов и стрекот кинокамер. Поэтому, отбив первую атаку с большими потерями для нападавших, немцы взяли в плен не только американских солдат, но в и сопровождавших их журналистов. В американской литературе упоминается о 30-ти журналистах.

Тогда было принято решение сделать упор на артиллерию. 273-й пехотный полк получил в подкрепление 271-й пехотный батальон, и подготовку к штурму памятника начал обстрелом из 75-мм орудий. Удары артиллерии этим калибром привели к тому, что из камня памятника были выбиты лишь осколки размером 2-3 см.

Тогда начался обстрел гаубицами калибра 155 мм, занявшими огневые позиции на расстоянии 10 км от монумента (на более близкую дистанцию такие орудия стрелять не могут). Управление огнем осуществлялось самолетом-корректировщиком. Но и этот обстрел лишь в незначительной степени повредили памятник и не смог сломить сопротивление обороняющихся.

Обстановка коренным образом изменилась, как только снаряд попал в одно из четырех огромных окон памятника и взорвался внутри него. Следы от взрывов последующих снарядов внутри памятника можно увидеть еще сегодня. И уже во второй половине того же дня (19 апреля) капитан американской армии Ханс Трефуз, немецкий эмигрант, имея за собой готовые к атаке войска, вел переговоры с командованием осажденных. После многочасовых переговоров и обещаний 20 апреля (в день рождения Адольфа Гитлера) около 2-х часов ночи немецкие солдаты сдались. Главная причина, которая привела к капитуляции — мощная акустика внутри сооружения. Разрывы снарядов и возникающее при этом эхо с трудом переносимы человеческим ухом и очень болезненны.

Ну а дальше вы знаете: взяв Лейпциг 20 апреля, через 5 дней 69-я американская дивизия встретилась на Эльбе с нашей 58-й гвардейской стрелковой дивизией. По этому поводу в Москве прогремел салют высшей категории, какие давались при освобождении столиц европейских государств, причём в первый и, надеюсь, в последний раз в Москве давался салют в честь «доблестных американских войск»:

«ПРИКАЗ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО

Войскам Действующей армии

Войска 1-го Украинского фронта и союзные нам англо-американские войска ударом с востока и запада рассекли фронт немецких войск и 25 апреля в 13 часов 30 минут соединились в центре Германии, в районе города Торгау. Тем самым немецкие войска, находящиеся в Северной Германии, отрезаны от немецких войск в южных районах Германии.

В ознаменование одержанной победы и в честь этого исторического события сегодня, 27 апреля, в 19 часов столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта и союзным нам англо-американским войскам двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий.

Да здравствует победа свободолюбивых народов над Германией!

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

27 апреля 1945 года, № 346»

Тут надо заметить, кстати, что Первый Украинский фронт был безусловным лидером Вооруженных Сил страны, с большим отрывом: в его честь было дано 68 салютов за всю войну. Для сравнения: на втором месте по этому показателю Первый Белорусский фронт (46 салютов), на третьем – Второй Украинский фронт (45 салютов), на четвёртом – Второй Белорусский (44 салюта) – то есть почти одинаково. Разумеется, при этом криворукие журналисты не учитывают те салюты, что прозвучали в его честь под старым названием – как Воронежского фронта генерала Ватутина: тогда отрыв был бы ещё больше.

На фото: фигуры воинов на монументе «Битва Народов» в Лейпциге.

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor:c0ba30711da007be0564789ae78fa8e06c043d2e53eecccebe7082cd9619e848&source=constructorLink

75 лет назад – 20-го апреля 1945 года – началась Штеттин-Ростокская наступательная операция – как составная честь Берлинской стратегической операции на участке Второго Белорусского фронта маршала Рокоссовского.

Её целью было прикрыть северный фланг советской группировки, наступавшей непосредственно на Берлин (а это, как мы знаем, был Первый Белорусский фронт маршала Жукова), и очистить от противника побережье Балтийского моря к северу от Берлина. Места эти, называемые у нас тогда Западная Померания, а во всём мире – Передняя Померания, в остальном есть обыкновенное наше Поморье, исконно русская земля. В частности, сайт Википедия сообщает следующее:

«… в Средние века в Померании чётко видны культуры славян (поморяне), а также некоторое влияние викингов. С X века ранние польские герцоги и короли неоднократно предпринимают попытки подчинить южные и юго-восточные части области, в то время как с севера и с запада Поморью угрожают Священная Римская империя и Дания. По результатам Вестфальского мира, подписанного в 1648 году, Задняя Померания отошла к Бранденбургу, а Передняя Померания стала Шведской Померанией…»,

То есть это место отжали у нас, как и всё остальное, не далее чем в 17-м веке. Край этот очень урбанизирован, поэтому (как мы увидим ниже), салюты в честь войск Рокоссовского, освободивших тот или иной населенный пункт от немецко-фашистских захватчиков, в Москве звучали чаще, чем в честь Жукова и Конева.

В ходе предыдущей операции, Восточно-Померанской, советские войска вышли на восточный берег реки Одер, и теперь им предстояло форсировать эту водную преграду, ширина которой в некоторых местах достигала шестисот метров. Кроме того, Одер здесь разделяется на два рукава (их называют Одер и Западный Одер), которые текут параллельно на дистанции около 3 км друг от друга, образуя междуречье – ныне это Национальный парк «Нижняя долина Одера».

Немцы взорвали дамбу, и это междуречье всё было затоплено. При этом глубина и рельеф дна были таковы, что переправляться на лодках нельзя – только по грудь и по пояс в ледяной воде.

Сама Берлинская стратегическая операция началась 16 апреля – в этот день на своих участках перешли в наступление южные соседи: Первый Белорусский фронт маршала Жукова и Первый Украинский маршала Конева. Однако основные силы Второго Белорусского фронта маршала Рокоссовского в этот срок оказались не готовы: они в конце марта только завершили штурм городов Гдыня и Данциг (нынешний Гданьск). Затем, в период с 4 по 15 апреля им предстояла переброска на 350 километров к стартовому рубежу Берлинской операции. Для этих целей фронту было выделено 1900 автомашин, поскольку железные дороги были в значительной мере разрушены. Часть пути войскам приходилось преодолевать пешком.

Впрочем, даже если бы Рокоссовский начал вовремя, он вряд ли смог бы повторить достижение Конева, который воспользовался тем, что Жуков (которому заведомо доверили единолично брать Берлин) слишком долго прорывал оборону противника, и войска Конева, сделав крюк, раньше всех ворвались в Берлин с юга. Полоса наступления Рокоссовского проходила в 50 километрах севернее Берлина, но, как мы увидим далее, ему пришлось тяжелее всех, и наступал он медленнее всех: из-за слабого состава его фронта, и необходимости форсировать крупную водную преграду на старте наступления.

Инженерные войска Второго Белорусского фронта в кратчайший срок подтянули и надёжно укрыли в прибрежной зоне десятки понтонов, сотни лодок, подвезли лесоматериалы для строительства причалов и мостов, изготовили плоты, проложили гати через заболоченные участки берега. Для дезинформации противника, имитировалась активная подготовка к наступлению в районе города Штеттин (ныне Шецин), тогда как в реальности главный удар наносился в 40 километрах южнее: из района города Шведт в направлении на Нойштрелиц.

Не дожидаясь подхода основных сил, войска одной из армий (65-й генерала Батова) в период с 17 по 19 апреля, провели разведку боем и передовыми отрядами овладели тем самым междуречьем Одера и взорванными дамбами, облегчив последующие форсирование реки.

Утром 20 апреля в наступление перешли главные силы фронта: 65-я, 70-я и 49-я армии.

Форсирование Одера происходило под прикрытием артиллерийского огня и дымовых завес.

Наиболее успешно наступление развивалось на участке самой северной – 65-й армии, в чём была немалая заслуга инженерных войск этой армии. Наведя к 13 часам две 16-тонные понтонные переправы, войска этой армии к вечеру 20 апреля захватили плацдарм на западном берегу: шириной 6 км вдоль берега реки, и глубиной 1,5 километра на запад от берега.

Более скромный успех был достигнут в полосе 70-й армии, наступавшей в центре тактического построения фронта: ей удалось переправить только небольшое количество воинских частей.

Наиболее южная, 49-я армия (действующая на стыке с соседним, Первым Белорусским фронтом) встретила упорное сопротивление противника, и продвижения не имела. Разведка этой армии перепутала Западный Одер с одним из многочисленных каналов, поэтому вся артподготовка пришлась на пустое место, оставив немецкую оборону неподавленной. В сложившейся обстановке, руководитель операции маршал Рокоссовский решил направить 49-ю армию по переправам северного соседа (70-й армии), а затем вернуть 49-ю обратно на юг, в свою прежнюю полосу наступления.

В период с 21 по 25 апреля, сумевшие переправиться через Одер подразделения Второго Белорусского фронта, отбивали многочисленные контратаки противника и упорно расширяли плацдармы на западном берегу. К 25 апреля в результате ожесточённых боёв они расширили захваченный плацдарм до 35 км вдоль берега и до 15 км в глубину на запад от русла реки. Как мы помним, Жуков и Конев 23-го апреля уже были в Берлине.

Для наращивания ударной мощи на западный берег Одера были переправлены 2-я ударная армия, затем 19-я, а также 1-й и 3-й гвардейские танковые корпуса.

Наконец, все армии Второго Белорусского фронта оставили Одер в своём тылу, и готовы были с 26 апреля развивать наступление на запад. Рокоссовский поставил перед вверенными ему войсками следующие задачи:

- 65-я армия с 1-м гвардейским танковым корпусом ударами в северо-западном направлении должна прижать к морю все вражеские войска, действующие к северу-востоку от линии Штеттин – Нойбранденбург – Росток.

- 2-я Ударная армия двумя корпусами наступает в общем направлении на Анклам, Штральзунд, а частью сил очищает от противника острова Узедом и Рюген.

- 70-я армия с 3-м гвардейским танковым корпусом наступает в общем направлении на Варен, Краков, Висмар.

- 49-я армия с 8-м механизированным корпусом и 3-м гвардейским кавалерийским корпусом идёт прямо на запад, к Эльбе.

- 19-я армия должна была наступать по побережью моря на Свинемюнде и далее на Грейфсвальд.

Выполняя поставленные задачи, уже 26 апреля войска 65-й армии штурмом овладели крупным городом Штеттин, куда Рокоссовский тут же перенёс свой командный пункт. В Москве был дан салют по этому поводу:

«Командующему войсками 2-го Белорусского фронта

Маршалу Советского Союза Рокоссовскому

Войска 2-го Белорусского фронта форсировали восточный и западный Одер южнее Штеттина, прорвали сильно укрепленную оборону немцев на западном берегу Одера и продвинулись вперед на 30 километров.

В ходе боев войска фронта овладели главным городом Померании и крупным морским портом Штеттин, а также заняли города Гартц, Пенкун, Казеков, Шведт.

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях при прорыве обороны немцев и овладении Штеттином и другими поименованными городами, представить к присвоению наименования “Штеттинских” и к награждению орденами.

Сегодня, 26 апреля, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 2-го Белорусского фронта, прорвавшим оборону немцев на западном берегу Одера и овладевшим названными городами, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

26 апреля 1945 года, № 344»

Вот что писала о современном Штеттине, и не только о нём, газета «Аргументы и Факты» год назад (далее длинная цитата из газетной публикации):

«… Мы с вами находимся на набережной Щецина, названной в честь первого польского короля Болеслава Храброго, — девушка-экскурсовод жестом учёного поправляет на носу очки. — 26 апреля 1945 г. этот старинный город был очищен от немецких солдат при участии Войска Польского». Школьники, вырванные из летних каникул, особого интереса не проявляют, вяло фотографируя на смартфоны, — жара, комары у воды, да и город в целом не особо интересен. Слишком много современных построек: старые здания разрушены весной 1945-го, во многих районах не осталось и камня на камне. Во время боёв за Щецин погибли 5 тысяч советских солдат, поляки же участвовали в штурме крайне ограниченно. Экскурсовод ведёт детей дальше, повествуя о «древней польской крепости». Правда, город принадлежал польскому государству лишь несколько десятков лет в XII в. Затем он получил название Штеттин и переходил сперва от Дании к Швеции, затем к Пруссии, Германии и в результате окончательно «онемечился» — в 1935 г. тут жили 253 000 немцев и всего 2000 поляков. 5 июля 1945 г. СССР подарил город Польше — как и другие земли Силезии и Померании.

— Я сам из Гданьска, — вспоминает польский бизнесмен Яцек Мазовецкий. — Ещё в моём детстве ходили такие рассказы — во дворе каждого польского дома закопана одна немецкая семья. Поляки были озлоблены на немцев и легко убивали гражданских лиц, живших в городе, — за это не следовало никакого наказания. Коренным жителям этих городов отказывались продавать еду. Например, из 84 000 немцев, оставшихся после войны в Штеттине, за лето 1945 г. 20% умерли от голода. Уцелевшие немецкие здания безжалостно уничтожались. Только в конце 90-х стали что-то восстанавливать, дабы привлечь туристов из Германии, — Щецину нужны деньги.

На отдельных домах в историческом центре Щецина до сих пор видны следы от осколков снарядов — даже спустя 74 года после окончания войны их не успели привести в порядок. «У русских денег не хватило, вот и прекратили ремонт, — смеётся проходящий мимо пожилой поляк. — Всё отстроили на средства, предоставленные Советским Союзом, только об этом сейчас не принято упоминать». То же самое и в Гданьске — на острове, где расположены прусские склады, только недавно начали восстановление руин старых зданий, заросших травой и заваленных мусором. Улица Освободителей в Щецине осталась, но теперь, оказывается, непонятно, кем именно являлись эти самые освободители. «Нас учат, что город заняли с помощью поляков, — удивляется вопросу парень-студент. — Война же выиграна Великобританией и США, и благодаря решению Рузвельта с Черчиллем Щецин был передан Польше». Памятник благодарности советским воинам на перекрёстке Польского шоссе и улицы Неринга в Щецине снесён ещё в 2017 г.: колонну и цокольную часть памятника разрушили, барельефы перевезли на кладбище, а серп с молотом пустили на переплавку.

В Щецине всюду звучит «хохдойч» — немецкая речь. Германия всего в 16 километрах, в город приезжает много «шоп-туристов» — граждан ФРГ, затоваривающихся в местных супермаркетах едой: в Польше она дешевле на 50%. «Мои дедушка и бабушка родились здесь, — признаётся приезжий из Гамбурга Михаэль Книппель. — И я считаю, пришло время вернуть мне их дом: я же законный наследник. Это справедливо, если поляки хотят оставаться в Евросоюзе».

В 1945-м Польша изгнала с подаренных СССР земель 2 миллиона 300 тысяч немцев, приказав им собраться в 24 часа и отправив пешком по разбитым дорогам. Полученные «на халяву» города усиленно «полонизировали», давая улицам польские названия, уничтожая всё германское. Зато нынешние торговцы пишут на лотках «херцлих вилькоммен» («добро пожаловать» по-немецки), ибо экономика Щецина зависит от приезжих из Германии…»

(конец цитаты из публикации в «Аргументах и Фактах»).

А тогда, в 45-м, Второй Белорусский фронт после неубедительного старта развил очень мощное наступление на запад, щёлкая укреплённые немецкие города как орехи:

«Командующему войсками 2-го Белорусского фронта

Маршалу Советского Союза Рокоссовскому

Войска 2-го Белорусского фронта, развивая наступление, сегодня, 27 апреля, овладели городами Пренцлау, Ангермюнде – важными опорными пунктами обороны немцев в Западной Померании.

…

Сегодня, 27 апреля, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 2-го Белорусского фронта, овладевшим названными городами, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

27 апреля 1945 года, № 348»

«Командующему войсками 2-го Белорусского фронта

Маршалу Советского Союза Рокоссовскому

…

Войска 2-го Белорусского фронта сегодня, 28 апреля, с боями овладели городами Эггезин, Торгелов, Пазевальк, Штрасбург, Темплин – важными опорными пунктами обороны немцев в Западной Померании.

…

Сегодня, 28 апреля, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 2-го Белорусского фронта, овладевшим названными городами, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

28 апреля 1945 года, № 350»

«Командующему войсками 2-го Белорусского фронта

Маршалу Советского Союза Рокоссовскому

Войска 2-го Белорусского фронта, продолжая наступление, сегодня, 29 апреля, овладели городами и важными узлами дорог Анклам, Фридланд, Нойбранденбург, Лихен и вступили на территорию провинции Мекленбург.

…

Сегодня, 29 апреля, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 2-го Белорусского фронта, овладевшим названными городами, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

29 апреля 1945 года, № 351»

«Командующему войсками 2-го Белорусского фронта

Маршалу Советского Союза Рокоссовскому

Войска 2-го Белорусского фронта, развивая наступление, сегодня, 30 апреля, овладели городами Грайфсвальд, Трептов, Нойштрелитц, Фюрстенберг, Гранзее – важными узлами дорог в северо-западной части Померании и в Мекленбурге.

…

Сегодня, 30 апреля, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 2-го Белорусского фронта, овладевшим названными городами, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

30 апреля 1945 года, № 352».

«Командующему войсками 2-го Белорусского фронта

Маршалу Советского Союза Рокоссовскому

Войска 2-го Белорусского фронта, развивая стремительное наступление, сегодня, 1 мая, овладели городами Штральзунд, Гриммен, Деммин, Мальхин, Варен, Везенберг – важными узлами дорог и сильными опорными пунктами обороны немцев.

…

Сегодня, 1 мая, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 2-го Белорусского фронта, овладевшим названными городами, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

1 мая 1945 года, № 354»

«Командующему войсками 2-го Белорусского фронта

Маршалу Советского Союза Рокоссовскому

Войска 2-го Белорусского фронта, развивая наступление, сегодня, 2 мая, овладели городами Росток, Варнемюнде – крупными портами и важными военно-морскими базами немцев на Балтийском море, а также заняли города Рибнитц, Марлов, Лааге, Тетерев, Миров.

…

Сегодня, 2 мая, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 2-го Белорусского фронта, овладевшим названными городами, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

2 мая 1945 года, № 358»

3-го мая, 3-й гвардейский танковый корпус юго-западнее Висмара установил связь с передовыми частями 2-й британской армии, наступавшей навстречу (если это можно назвать наступлением), а на следующий день вышли на разграничительную линию с союзниками и войска 70-й, 49-й армий, 8-го механизированного и 3-го гвардейского кавалерийского корпусов:

«Командующему войсками 2-го Белорусского фронта

Маршалу Советского Союза Рокоссовскому

Войска 2-го Белорусского фронта, развивая наступление, овладели городами Барт, Бад-Доберан, Нойбуков, Варин, Виттенберге и сегодня, 3 мая, на линии Висмар, Виттенберге соединились с союзными нам английскими войсками.

…

Сегодня, 3 мая, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 2-го Белорусского фронта, овладевшим названными городами, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

3 мая 1945 года, № 360».

«Командующему войсками 2-го Белорусского фронта

Маршалу Советского Союза Рокоссовскому

Войска 2-го Белорусского фронта сегодня, 5 мая, овладели городом Свинемюнде – крупным портом и военно-морской базой немцев на Балтийском море.

…

Сегодня, 5 мая, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 2-го Белорусского фронта, овладевшим портом и военно-морской базой Свинемюнде, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

5 мая 1945 года, № 362»

В ходе данной операции, войсками Второго Белорусского фронта было освобождено из немецкого плена почти всё высшее военное руководство Бельгии, включая начальника генерального штаба бельгийской армии, а также бывший премьер-министр Франции.

Данной операцией войска Второго Белорусского фронта завершили свой участие во Второй Мировой войне. Официально считается, что Штеттин-Ростокская наступательная операция (как составная часть Берлинской стратегической наступательной операции) завершилась 5 мая взятием Свинемюнде, хотя ещё и на следующий день (6 мая) шло освобождение острова Рюген, тогда-то и прозвучал последний салют в их честь – но об этом лучше рассказать в следующий раз.

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor:bc0534fe9a753a732cd0d3e08d90eb5b9d97796f2765c10ef50cfd480a0d9fce&source=constructorLink

Всё началось давно – в глубокой древности, когда люди ещё не ходили на работу, а сами добывали себе еду тремя основными способами: охотой, рыбалкой и собирательством. В наше время охота и рыбалка превратилась в хобби, поскольку наиболее крупные и многочисленные животные почти полностью истреблены. А первоначальное собирательство (т.е. сбор даров дикой природы – плодов, трав, ягод, съедобных корешков) прошло долгий и извилистый путь эволюции, пока не приобрело вид современного сельскохозяйственного производства.

На этом пути был момент, когда у древнего человека, на основе длительного наблюдения причинно-следственных связей в природе, и личного опыта, появилась способность абстрактно мыслить и создавать условные модели окружающей среды, явлений и процессов. Модель – это упрощённое воспроизведение реальности, которое обычно используется в научных или учебных целях, выделяя главные детали и отсекая второстепенные (несущественные).

Использование моделей позволило распространять принципы практики (методы) на смежные стороны жизнедеятельности, не повторяя ошибок, совершённых при первоначальной выработке метода. Стало возможным передавать опыт, обучать чему-либо не непосредственно в процессе практики, а удалённо от события, как во времени, так и в пространстве, рассказывать (т.е. создавать вербальную модель процесса).

Например, для обучения подросшей молодёжи способам и приёмам охоты на мамонтов, уже стало необязательным пригонять стадо мамонтов и убивать их одного за другим, пока ученик не скажет: «всё, я понял – в чём тут фишка!». Достаточно было воссоздать модель охоты, где условно изображать мамонта будет один из старших товарищей, либо мелкое животное, а остальные участники будут представлять себе, что это – мамонт. Точно так же девочек (будущих мам) обучали процессу родов на условном примере: одна из старших женщин воспроизводила родильные позы и телодвижения, схватки и крики, имитируя процесс родов.

Однако, на начальном этапе эволюции, люди ещё не понимали разницу между моделью и реальностью. Им казалось, что если долго разбрызгивать воду метёлочкой (имитируя дождь), то в результате пойдёт настоящий дождь, а если имитировать процесс родов (крики и схватки), то может родиться настоящий ребёнок. Даже в наше время в некоторых племенах (изолированных и потому застрявших на ранней стадии развития) шаманы бьют в бубен или разбрызгивают воду метёлочкой, пытаясь вызвать дождь, столь необходимый для повышения урожайности природы.

Впрочем, обычай брызгать водой с метёлочки, для достижения хорошего результата в чём-либо, используют и в некоторых современных религиозных практиках, в том числе и, скажем, для освящения космических кораблей и подводных лодок перед их приёмкой в эксплуатацию.

Другой показательный пример – это известный в наши дни обряд вуду (иглой прокалывают куклу – модель конкретного человека, но уже с плохой целью).

Неоправданно широкую генерализацию моделей можно назвать детской болезнью гипертрофированного осознания силы разума. Ведь правильно (уместно) применённая аналогия-модель действительно давала поразительные результаты. Однако первобытный, не «вооружённый» научными знаниями человек, не мог достаточно критично выстраивать замеченные им причинно-следственные связи. Наряду с истинными аналогиями, он в своей практике опирался и на ложные, которые составили инструментарий первобытной имитативной магии, отголоски которой дошли до нас в виде суеверий. Из этих повторяющихся рассказов и показов (имитаций) об удаче, о том «как надо», сложились магические ритуалы с заговорами и заклинаниями, которые развились уже в сказки и мифы – вербальные имитативные модели повышения плодородия природы.

Кроме абстрактного мышления и чрезмерного увлечения моделями, к людям пришло понимание того, что в природе всё взаимосвязано. Это и в наши дни – общепринятый лозунг, на котором зарабатывают деньги всевозможные экологические организации, типа Греты Тунберг. Отсюда у древнего человека следовал логический вывод: воздействуя на какую-то часть природы, можно добиться такого же результата и на всю природу в целом. Например, выращивая пучок лука или чеснока в глиняном сосуде с землёй, который является микро-моделью природы, ухаживая за ним и поливая его – можно спровоцировать хороший урожай и во всех ближайших лесах и полях.

Со временем, этот горшок (с пучком лука), служивший имитационной моделью Природы в целом, стал объектом самостоятельного поклонения, вокруг него выстраивались настоящие ритуалы и праздники. Осыпавшееся семя растения, дававшее свежую поросль на следующий год, одни люди называли дочерью (сыном) матери (отца), другие сравнивали со смертью (иногда со сном), погребением и воскрешением, третьи – с путешествием под землю или заточением в подземелье и последующим освобождением.

Ритуалы усложнялись, и пучка лука было уже недостаточно для создания модели умирающей и воскресающей Природы. Для инсценировки, для магических ритуалов уже стали избирать человека, имевшего черты, аналогичные каким-либо качествам возделываемого растения. Например, считалось, что пшеницу хорошо имитируют высокие, стройные светловолосые (рыжие) люди. Такого человека называли Помазанник (в переводе – Христос). За ним в течение определённого времени (20 лет) ухаживали, окружали почётом и уважением, а затем приносили в жертву.

Дело в том, что Помазанник был олицетворением (моделью) производительных сил природы, поэтому он должен был быть здоровым, молодым, плодовитым. Ведь он магически воздействовал на всю природу. Плодовитый он, плодовита природа. Стареет, дряхлеет, слабеет он – чахнет природа. Поэтому ему не давали стареть, и через определённый срок приносили в жертву. Известны несколько способов определения начала старости Помазанника, и один из них – астрологический, по звёздам и планетам. Планетами, влияющими на судьбу «царей», издавна считаются Юпитер и Сатурн. Они соединяются на звёздном небе каждые 20 лет. Помазанника ставили «на царствие» в 13-летнем возрасте (раньше невозможно, позже глупо), и через 20 лет ему исполнялось 33 года.

Убивать его напрямую было нельзя, ведь это всё равно что убить Природу, которую он представляет (а сверхзадача всего этого действа заключалась в повышении плодородия Природы). Поэтому способ его перевода из живого состояния в мёртвое состоял в следующем. Человека неподвижно закрепляли на деревянном кресте, и в таком состоянии он «сам» умирал в течение трёх суток – от обезвоженности и изнеможения. И тут же на его место избирался новый, 13-летний, Помазанник, олицетворявший собою обновлённую, воскресшую после зимнего сна, Природу.

Проводилась эта процедура весной, перед началом пробуждения природы, а после возникновения сельхозпроизводства – перед началом весенне-полевых работ. В наше время Пасха по-прежнему празднуется в первое полнолуние после весеннего равноденствия, при этом в разных конфессиях (иудейской, католической, православной и др.) эти праздники разводятся во времени: иудейская в субботу, православная в воскресенье через неделю после иудейской (католическая может быть сразу за иудейской, одновременно с ней).

По мере развития технологий и знаний, сельское хозяйство стало переходить от присваивающего (собирательство) к производящему (вплоть до современного высокотехнологичного сельхозпроизводства). Это привело к росту объёма выпуска продукции, повышению урожайности и устранению (в значительной степени) дефицита еды и зависимости от «капризов» природы. Строго говоря, начала отпадать необходимость регулярных человеческих жертвоприношений, поскольку становилась менее очевидной связь между ними и урожайностью сельхозкультур.

Этот переход от присваивающего хозяйства к производящему глубоко поменял общественную психологию. Помазанник из олицетворения питающей людей Природы превратился в носителя моральных ценностей народа-производителя. Мифы и имитационные модели, ритуалы и инсценировки стали неактуальны. Между их носителями и новым общественным укладом возник конфликт.

Это совпало с тем, что сами Помазанники не очень-то хотели умирать, пытаясь (иногда – с помощью интриг и организованных боевых действий своих сторонников) избежать своей участи и изменить судьбу. В результате они превратились в церковных иерархов: в патриархов, кардиналов, епископов, Папу Римского и так далее. В сознание людей было внедрено, что последний Помазанник, после смерти на кресте, хоть и воскрес (как обычно), но вознёсся на небо, и уже там будет ждать каждого благочестивого христианина. Себя же первый Папа Римский объявил его представителем на земле, заявив, что предыдущего Помазанника убили плохие люди из-за своего мракобесия, высокомерия, алчности и неверия в него; а значит из-за отрицания тех моральных ценностей, которые он проповедовал. Больше они уже никого не убьют, всё будет ровно.

У древних людей обычным делом было, в борьбе за власть, убивать соперника и съедать его сердце и другие органы, тем самым вбирая все достоинства предыдущего «царя» и занимая его место (этот обычай сохранялся в некоторых африканских государствах и до недавнего времени).

Более того, подобная силовая смена власти только приветствовалась, она была не просто естественной, но и единственно возможной, так как Помазанник был воплощением здоровой и плодородной природы. Тогда как занявший его место Папа Римский и другие представители Помазанника, уже не обязаны были быть здоровыми, сильными и крепкими. Они могли быть старыми и немощными, выполняя функции носителей морали и нравственности земледельческого общества. Смещение их насильственным способом стало святотатством.

А праздник Пасхи утратил свой центральный элемент – человеческое жертвоприношение ради повышения урожайности Природы, и был модифицирован в его современную версию: победа Добра над Злом, искупительная жертва и так далее. Остался только уже непонятный обряд «поедания Тела Христова», и – пить вино, представляя, что это Его Кровь. Думать о хорошем, поздравлять друг друга и радоваться воскресению природы после зимнего сна.

75 лет назад – 16 апреля 1945 года – началась Берлинская стратегическая наступательная операция, которая на участке Первого Украинского фронта называется Котбус–Потсдамской, именно о ней пойдёт речь ниже.

В её названии отражены две узловые вехи фронтовой полосы наступления: Котбус и Потсдам. Городок Котбус (по нашим меркам – райцентр) находится в 100 километрах юго-восточнее Берлина, и, что в данном случае более важно, в 85 километрах строго к югу от знаменитых Зееловских высот, которые в это время яростно штурмовал соседний Первый Белорусский фронт маршала Жукова, стартовавший чуть ранее.

Именно из-за того, что у Жукова на Зееловских высотах всё пошло совсем не так, как должно ходить в данный период войны, весь план наступления Первого Украинского фронта маршала Конева был переделан прямо на ходу. Сначала ни в какой Потсдам ему не надо было. Сейчас это слово многим знакомо, поскольку там проходила знаменитая Потсдамская конференция, на которой победители решали вопросы послевоенного переустройства мира. При этом иногда говорят, что Потсдам – «пригород Берлина», но вообще-то он находится в 20 километрах юго-западнее Берлина, эти населенные пункты соотносятся как у нас Чугуев и Харьков.

Первоначальный план операции предусматривал, что Конев наступает от реки Нейсе к реке Эльба строго на запад – навстречу нашим англо-американским партнерам, при этом его северный фланг пройдёт километрах в 60 южнее Берлина. Река Нейсе (стартовый рубеж Первого Украинского фронта в данной операции) у нас малоизвестна, хотя это название несёт в себе определенную политическую нагрузку.

Дело в том, что стартовый рубеж фронтов Жукова и Конева в Берлинской стратегической операции проходил (так уж совпало) по нынешней польско-германской послевоенной границе, так называемой «границе по Одеру – Нейсе», которая не совпадает с довоенной границей Германии.

Эта история в политике известна под термином «Игры со спичками». Якобы, ещё на Тегеранской конференции, Сталин сказал, что хочет забрать, по итогам войны, не только Западную Белоруссию, Прибалтику и Западную Украину (которые не входили в состав СССР до начала Второй Мировой воны, т.е. на 1 сентября 1939 года), но и венгерское Закарпатье (которое никогда не было даже в составе Российской Империи), а также в качестве особого бонуса – Восточную Пруссию, включая Кёнигсберг (ныне всё это – Калининградская область).

По сути, речь шла о польской территории, а Польша дружила с англо-американцами, по факту будучи 51-м штатом США, вот как сейчас. Ситуация возникла неловкая, но Черчилль нашёл выход. Он, будучи заядлым курильщиком, достал коробку спичек, и положил на карту Европы 4 спички, они показаны вертикальными линиями на прилагаемой интерактивной карте (их видно, если её сильно уменьшить в масштабе).

Сначала на карту легли две спички (жёлтая и зелёная полоски на карте), что соответствовали довоенным границам Польши: жёлтая – между Польшей и СССР, зелёная – между Польшей и Германией (так она проходила до войны). Далее, сказал Черчилль, вот я кладу третью спичку – красную, это будет новая советско-польская граница, которая получается путём передвигания «жёлтой» спички на запад. И, чтобы полякам не было обидно, за банкет заплатит Германия: я кладу четвёртую – оранжевую – спичку, это будет новая польско-германская граница, полученная путём смещения на запад зелёной спички на такое же расстояние, то есть Польша ничего не теряет – она получает германскую территорию, равную по площади отданной Советскому Союзу.

Всех участников совещания это устроило. Новая граница Германии, определенная «оранжевой» спичкой, при её детализации на местности, проходила по рекам Одер и Нейсе. Река Одер, если смотреть от Балтийского моря (куда она впадает) и выше по течению, сначала долгое время течёт по оси «север-юг» (хотя и зигзагами), поэтому провести по ней границу очень удобно: слева Германия, справа Польша. Но в какой-то момент, чуть южнее Франкфурта-на-Одере, эта река делает резкий поворот градусов на 90, и далее течёт уже по оси восток-запад. Но есть другая река – Нейсе, приток Одера, которая впадает в него вот как раз в этом месте (южнее Франкфурта), и она течёт с юга на север.

Поэтому границу провели по этим рекам: от Балтийского моря и до Франкфурта – по реке Одер, а от Франкфурта и далее на юг – уже по реке Нейсе. Её польское название – Ныса (или Ниса), они ещё выпускали микроавтобусы под этой маркой и поставляли их нам – конкурентов Рафикам, некоторые до сих пор бегают.

Что же получилось у нас в 1945 году? Сначала, в ходе Висла-Одерской операции (завершилась 3 февраля), фронты Жукова и Конева овладели междуречьем Вислы и Одера, при этом фронт Конева действовал южнее Франкфурта. В течение февраля, марта и до середины апреля фронт Жукова так и оставался на занимаемых позициях, ведя отчаянную борьбу за плацдармы на западном берегу Одера – возле Кюстрина (напротив Зееловских высот) и Франкфурта.

А фронт Конева за это же время полностью форсировал Одер на своём участке и, оставив его у себя глубоко в тылу, вышел на рубеж реки Нейсе, фактически выровняв линию соприкосновения по оси «север – юг». Были также сделаны попытки переправиться через Нейсе и захватить плацдармы на её западном берегу, но закрепиться там в феврале-марте не удалось из-за сильного сопротивления противника, и Конев распорядился оставить эти плацдармы и отойти обратно на восточный берег Нейсе.

В результате, на старте Берлинской стратегической операции, все три участвовавших в ней фронта находились не в одинаковом положении. Второму Белорусскому фронту Рокоссовского, действовавшему на севере (между Жуковым и Балтийским морем) ещё только предстояло форсировать реку Одер под огнём противника. Вернее, к началу операции он даже не подошёл к этой реке, а только завершал переход из-под Гданьска, поэтому в Берлинскую операцию включился позже других: 20-го апреля.

Фронт Жукова (Первый Белорусский), наступавший прямо на Берлин через Зееловские высоты, имел в своём распоряжении два плацдарма на западном берегу Одера: основной – Кюстринский (прямо напротив Зееловских высот) и второстепенный – франкфуртский, при этом тылы Жукова и войска второго эшелона стояли на восточном берегу Одера, по мостам переправляясь на плацдармы западного берега уже после ухода вперёд наступающих передовых подразделений.

А стоявшему южнее Первому Украинскому фронту маршала Конева предстояло с боем форсировать реку Нейсе, и в дальнейшем наступать на запад. Финальный рубеж, которым они должны были овладеть в ходе операции за 10-12 дней: Белиц – Виттенберг (первый из них – в 30 километрах юго-западнее Берлина, а Виттенберг ещё в 40 километрах юго-западнее Белица), и далее по реке Эльба до Дрездена (последний в 150 км южнее Берлина).

В дальнейшем предписывалось наступать на Лейпциг (это в 60 км юго-западнее Виттенберга) – так было сказано в первоначальном плане операции, утверждённом И.В. Сталиным 3-го апреля. Но затем данный пункт стал неактуальным, поскольку Лейпциг взяли американцы: они начали его штурмовать 17 апреля, а последние защитники Лейпцига капитулировали 20 апреля, ко дню рождения Гитлера. То есть, в ходе операции пришло понимание, что идти на Лейпциг уже не нужно – и это сильно повлияло на решение Конева брать Берлин вместо Лейпцига, как мы увидим ниже.

Итак, наступление Первого Украинского фронта в ходе Берлинской стратегической операции началось 16 апреля в 06:15 – на один час позже, чем у северного соседа, маршала Жукова. Но, в отличие от него, Первый Украинский фронт действовал так, как должна действовать армия государства, претендующего на звание победителя во Второй Мировой войне.

А именно, главная роль в прорыве рубежа обороны противника была отведена артиллерии: немецкие траншеи на том берегу, вместе с занимавшим их персоналом, были очень точно накрыты и перемешаны с землёй. Под прикрытием огневого вала, советские пехотинцы подтащили лодки прямо к берегу Нейсе, и изготовились к форсированию реки. В 06:55, когда артиллерия перенесла огонь в глубину обороны противника, во всей полосе наступления фронта была поставлена дымовая завеса, под прикрытием которой усиленные батальоны первого эшелона начали форсирование Нейсе. После захвата ими плацдармов на западном берегу, сапёры приступили к наводке мостов, и уже через 50 минут были готовы мосты на лодках, через 2 часа — мосты для 30-тонных грузов (включая танки «Т-34»), а через 4-5 часов — мосты на жёстких опорах под грузы до 60 тонн. В результате переправа первого эшелона главных сил была закончена за один час, ещё до окончания артиллерийской подготовки.

Мой дед, Пётр Прокофьевич Лисичкин, в эти дни находился в качестве офицера-корректировщика в боевых порядках 17-й артиллерийской дивизии прорыва под командованием генерала Волкенштейна – лучшей на Первом Украинском фронте (как утверждал потом в своих мемуарах сам Конев). Эта дивизия своим огнём поддерживала наступление 13-й общевойсковой армии генерала Пухова и, скажу без ложной скромности, именно данная армия (не самая сильная по составу) достигла наибольшего успеха в наступлении. Но обо всём по порядку.

В полосе 3-й гвардейской армии генерала Гордова, 149-я стрелковая дивизия с юго-востока атаковала город Форст (прямо на переднем крае, на берегу Нейсе), превращённый немцами в крупный опорный пункт, и к 18:00 (16 апреля) уже вела бои за центр города. С востока штурму Форста помог одной стрелковой дивизией 76-й стрелковый корпус. В целом продвижение войск 3-й гвардейской армии за первый день отставало от графика и составило 4—6 км.

3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко двигалась вперёд южнее Форста, и к вечеру завязала бои за Домсдорф и Грос-Шаксдорф. За день её войска прошли 9 км, что было вдвое меньше предусмотренных планом 18 км.

Наступавшая в центре тактического построения фронта 13-я армия генерала Пухова, как уже сказано выше, внезапно стала лидером наступления, захватив к вечеру Гросс-Кельциг и Клейн-Кельциг и продвинувшись на 13 км.

Наступавшая на левом фланге 5-я гвардейская армия генерала Жадова была вынуждена частью сил ликвидировать плацдарм противника на восточном берегу Нейсе, и за день продвинулась лишь на 8 км.

Перед началом битвы, немецкое командование ошибочно полагало, что главной целью советского наступления будет прорыв на более южном участке – через Саксонию по кратчайшему пути, ради соединения с американскими войсками и рассечения Германии надвое. Поэтому крупные немецкие резервы были сосредоточены под Герлицем – в 70 километрах южнее того же Форста, и с большим опозданием начали выдвигаться на север – к месту прорыва советских войск, которые продолжали наступление круглосуточно в режиме нон-стоп.

В ночь на 17 апреля, подтянувшиеся немецкие силы предприняли контратаку в направлении южной окраины Форста, и в районе этого города началось вязкое сражение. За счёт подтягивания соединений второго эшелона, части 3-й гвардейской армии генерала Гордова произвели перегруппировку, разделившись по задачам: 120-й стрелковый корпус развивал наступление на запад, а 76-й стрелковый корпус вёл бои в районе Форста.

В ходе ночного наступления 3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко овладела Зиммерсдорфом (в 5 км южнее Форста) и продолжила движение на запад, завязав ночной бой за Гари (3,5 км западнее Зиммерсдорфа), который был занят к 8 утра. Однако уже в 10:00 последовала контратака подошедшей с юга немецкой 21-й танковой дивизии. Разгорелось тяжелейшее танковое сражение. В частности, в бою за Гари 17-го апреля погиб дважды Герой Советского Союза майор Семён Хохряков, командир танкового батальона, один из самых результативных танкистов Великой Отечественной войны, которую он встретил, кстати, у нас в уже упомянутом Чугуеве. Первую Золотую Звезду он получил за освобождение города Хмельницкий, вторую – за Честонхову. Похоронен в Василькове Киевской области.

Тем временем, наступавшая южнее 4-я гвардейская танковая армия генерала Лелюшенко утром 17 апреля оторвалась от пехоты и ушла вперёд, пытаясь захватить плацдармы на реке Шпрее к северу и югу от сильно укрепленного города Шпремберга (в 25 км юго-западнее Форста). В частности, 10-му гвардейскому Уральскому добровольческому танковому корпусу «Чёрных Ножей» Лелюшенко поставил задачу захватить плацдарм на западном берегу реки Шпрее севернее Шпремберга, а 6-му гвардейскому механизированному корпусу — южнее Шпремберга.

Вечером 17 апреля Конев отдал приказ о наступлении на реку Шпрее, в котором были слова:

«… Наши войска должны быть первыми в городе Берлине, и это могут сделать и с честью выполнить приказ Великого Сталина …».

Подобное поведение Коневу часто ставят в вину в нашей литературе. Мол, он забыл, где находится – в армии, или в детском саду, где можно озвучивать хотелки: «мне Лейпциг не интересно, мне Берлин интересно, а может – домой…». Хотя по-человечески его все понимают, и не только он хотел взять Берлин. Хотели все: и Василевский (в итоге довольствовавшийся лишь Кёнигсбергом), и Малиновский с Толбухиным (но им достались всего лишь Будапешт и Вена соответственно). Обиднее всего было Рокоссовскому: это же он всю войну командовал Первым Белорусским фронтом, и довёл его от Сталинграда до Варшавы – через Курскую Дугу и «Багратион».

А перед Висла-Одерской операцией Рокоссовского вызвал Сталин и говорит: «твой фронт передашь Жюкову, Берлин будет брать именно он, а ты поезжай-ка в Померанию, там займись. Нэ благодари». Чтобы Рокоссовский не обижался, ему дали покомандовать парадом Победы – полководцу, не взявшему ни одной европейской столицы, ни даже столицы союзной республики: только Минск он брал совместно с кем-то, а Киев от него ушёл к Ватутину так же драматично, как и Берлин к Жукову.

Однако, в отличие от всех перечисленных выше полководцев, у Конева был не только мотив, но и реальная возможность взять Берлин, которой он просто воспользовался. Дело в том, что северный сосед – маршал Жуков, в свойственной ему манере штурмовал Зееловские высоты способом, не соответствующим реальной обстановке, ну примерно как под Ржевом гнал толпу на пулемёты и минные поля. Естественно, что ни 16-го, ни 17-го апреля Жуков не имел никакого продвижения, неся очень приличные потери – и Конев увидел в этом свой шанс взять Берлин вместо Жукова.

Более того, зная Жукова очень давно, Конев с самого начала не сомневался, что так оно и будет. Поэтому все бумажечки заготовил заранее (если бы Жуков вдруг сходу прорвал Зееловские высоты 16-го апреля, этими бумажечками пришлось бы подтереться). В директиве войскам своего фронта от 8 (!) апреля, Конев указал следующее:

«… Подготовить одну стрелковую дивизию [из 3-й гвардейской общевойсковой армии генерала Гордова] для действий в составе особого отряда 3 гвардейской танковой армии генерала Рыбалко из района Треббин на Берлин...».

То есть, официально не имея Берлин в боевой задаче своего фронта, он втихаря организовал «особый отряд», посадив пехотную дивизию на танки, для взятия Берлина. Там, как видим на карте, есть хорошая дорога, которая ведёт от Форста сначала на запад, а потом загибается на север и приводит в Берлин. Командующему 3-й гвардейской общевойсковой армией генералу Гордову задача была поставлена уже в более мужской формулировке, без хождений вокруг да около:

«… Армия со средствами усиления прорывает оборону противника на западном берегу реки Нейсе на участке от Форста до перекрёстка шоссе и автострады в 1 км юго-восточнее Клейн-Бадемейзель, уничтожает противостоящего противника и, стремительно развивая наступление главными силами в обход Котбус с юга, выходит на рубеж Цоссен – Беелитц – Нимчек, откуда (внимание!) главными силами атакует Берлин с юга и одним стрелковым корпусом с юго-запада».

Генерал Гордов так и понял: кто куда, а мы берём Берлин. Ось наступления своей армии он провёл прямо через город Котбус, указав в своём решении на операцию:

«…нанося главный удар в обход Котбус с юга в направлении Фетшау, Гольсен, Лукенвальде, во взаимодействии с 3 гв. танковой армией, главными силами выйти на рубеж Цоссен – Беелитц Нимечек, откуда двумя стрелковыми корпусами (120-м и 76-м) нанести удар по Берлину с юга и одним стрелковым корпусом (21-м) с юго-запада...».

За два дня до начала операции (по-прежнему зная, что Жуков погонит пехоту ногами разминировать местность перед Зееловскими высотами), 14 апреля Конев издал новый приказ № 023/оп, изменивший порядок использования войск. Теперь было решено, что 3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко должна форсировать реку Нейсе в боевых порядках пехоты, а в дальнейшем обогнать пехоту и к исходу первого дня наступления захватить плацдармы на реке Шпрее. Для ускорения продвижения вперёд, 6-й гвардейский танковый корпус уводился с линии Форст – Котбус, оставляя штурм этих узлов сопротивления пехоте. На второй день наступления передовые отряды 6-го и 7-го гвардейских танковых корпусов должны были захватить Люббен и Луккау, то есть на сутки раньше, чем по первоначальному плану наступления. Этот Луккау находится в 65 километрах северо-западнее Форста, и на таком же расстоянии южнее Берлина.

Вечером 17 апреля состоялся разговор между Сталиным и Коневым: в свете того, что Жуков ещё не всех положил перед Зееловскими высотами кого хотел, было получено разрешение повернуть обе танковые армии Первого Украинского фронта на Берлин (перпендикулярно первоначальному направлению наступления).

Получив это разрешение, Конев тут же отдал приказ, в котором 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко ставилась задача в ночь с 20 на 21 апреля ворваться в Берлин с юга, а 4-й гвардейской танковой армии генерала Лелюшенко— овладеть Потсдамом и юго-западной частью Берлина.

На следующий день, 18 апреля, один из трёх корпусов армии Рыбалко, 7-й гвардейский танковый корпус по лесным дорогам в середине дня вышел к Шпрее севернее города Шпремберга и форсировал реку. Во второй половине дня в этот район выехал лично Конев, и на месте принял решение провести через эту переправу все три корпуса армии Рыбалко.

4-я гвардейская танковая армия генерала Лелюшенко вечером того же дня смогла форсировать реку в своей полосе наступления на двух участках – севернее и южнее Шпремберга, причём на северном плацдарме тут же была создана переправа для танков.

Таким образом, 18 апреля, на третий день наступления (Жуков ещё продолжал штурмовать Зееловские высоты), две танковые и две общевойсковые армии маршала Конева уже оставили в своём тылу всю систему немецкой обороны на реке Нейсе, и вышли на оперативный простор.

Крупных резервов для контрударов или восстановления фронта на этом направлении у немцев не было, путь на Берлин был открыт. После этого операция разделилась на несколько отдельных сражений: часть войск продолжала бои за Котбус, две танковые армии пошли на Берлин, а общевойсковые армии продолжили наступление в западном направлении.

Наступавшая на Котбус 3-я гвардейская общевойсковая армия генерала Гордова с 19 апреля наносила удар четырьмя стрелковыми дивизиями в обход Котбуса на Кольквиц.

Воспользовавшись переправами через Шпрее в полосе соседней 13-й армии, войска Гордова быстро развивали наступление в северном и северо-западном направлении, и к вечеру 20 апреля перерезали железную дорогу Котбус – Калау и подошли вплотную к автобану Берлин – Бреслау, проходившему южнее Котбуса.

Так как через Котбус проходили основные магистрали, без овладения которыми было невозможно снабжать наступавших на Берлин танкистов, Конев 20 апреля лично выехал к Гордову. Было принято решение сносить этот Котбус вместе со всеми обитателями, чтобы не стоять перед ним как Жуков на Зееловских высотах (которые тот, впрочем, уже преодолел, включившись в гонку к Берлину). Для этого, с разрешения Конева, в распоряжении 3-й гвардейской армии ещё на шесть часов была оставлена поддерживавшая её 25-я артиллерийская дивизия прорыва, которую вообще-то должны были перебросить к Берлину. После её отработки по Котбусу, 120-й стрелковый корпус преодолел внешний обвод укреплений города и ворвался в его восточную часть. К исходу 21 апреля котбусская группировка немцев была окружена с востока, юга и запада, у неё оставался только путь отхода на север, в болота. Ночью к городу прорвался и 21-й стрелковый корпус, а к 13 часам 22 апреля Котбус был взят. Развивая успех, наступающие продвинулись дальше на север до рубежа Шпрее.

Тем временем, обе танковые армии Конева с утра 19 апреля ехали прямо на Берлин форсированным маршем. К 15 часам, 53-я гвардейская танковая бригада из армии генерала Рыбалко, прошла крупный узел дорог Фетшау; его зачисткой от остатков гарнизона занялись шедшие следом 52-я гвардейская танковая бригада и 22-я гвардейская мотострелковая бригада (все – из 6-го гвардейского танкового корпуса). К 19 часам 53-я бригада уже заняла Гросс-Любенау, а 51-я – Боблиц (всё это примерно в 70 км юго-восточнее Берлина). У наступавшего левее 7-го гвардейского танкового корпуса (той же армии) лидировала 56-я гвардейская танковая бригада, которая к 14:00 захватила Казель, к 15:00 — Огрозен, а к 19:00 — Калау (всё это в десятке километров юго-западнее Боблица).

У 4-й гвардейской танковой армии генерала Лелюшенко, что наступала южнее, впереди шёл 10-й гвардейский Уральский добровольческий корпус «Чёрных Ножей». За день его передовая 63-я гвардейская танковая бригада прошла 70 км; несмотря на необходимость обходить отдельные узлы сопротивления, корпус двигался в оперативной пустоте, фактически походным порядком.

На следующий день, 20 апреля, не встречая серьёзного сопротивления, советские танкисты продолжали наступление, и к вечеру 53-я гвардейская танковая бригада вышла к внешнему кольцу обороны Берлина. Но основные силы армии Рыбалко, как и армия Лелюшенко отставали от графика, тогда как Жуков наконец взял Зееловские высоты, и теперь ему до Берлина было рукой подать. Конев вечером 20 апреля в 19:40 отправил приказ Рыбалко и Лелюшенко, включавший следующие слова:

«Войска маршала Жукова в 10 км от восточной окраины Берлина. Приказываю сегодня ночью ворваться в Берлин первыми. Исполнение донести».

В 23:50 Конев снова связался с Рыбалко и потребовал продолжить наступление на Берлин ночью:

«Войска правого соседа находятся в 10 км восточнее Берлина. Приказываю во что бы то ни стало к утру 21 апреля 1945 г. ворваться в Берлин. Задача по моему приказу от 19 апреля 1945 г. Начало наступления на Берлин в 1:00 21 апреля 1945 г.».

В то же время, армия Лелюшенко из приказа исключалась, так как к тому моменту она практически полностью развернулась фронтом на запад, и в Берлин уже не шла.

Получив распоряжение Конева о продолжении наступления ночью, генерал Рыбалко отдал приказ выйти в район круговой берлинской автострады, развернув три корпуса в одну линию.

Однако в ночь с 20 на 21 апреля и днём 21 апреля его армии пришлось пробиваться через узкий проход между двумя болотами к востоку и западу от Барута и леса севернее него, где находилось внешнее кольцо обороны Берлина. Оборонительный Барут-Цоссенский рубеж был взломан войсками Рыбалко лишь к 14 часам 21-го апреля.

Эта задержка Рыбалко на Барут-Цоссенском рубеже привела к тому, что теперь уже Лелюшенко решил: это его шанс первым зайти в Берлин. В 14:55 он отдал приказ командиру 10-го Уральского танкового корпуса:

«… Обходя Лукенвальде, продолжать стремительное наступление в направлении Верехольц-Ребрюкке, Штансдорф, Цендендорф. С хода 21.4.45 овладеть юго-западной частью Берлина. Требую особой решительности и стремительности действий…»

22 апреля наступление армии Рыбалко значительно ускорилось. Её 9-й механизированный корпус к концу дня на широком фронте вышел к каналу Тельтов; 6-й гвардейский танковый корпус захватил город Цоссен, но был остановлен взорванным мостом. Воспользовавшись для переправы бродом к востоку от города и неумело взорванным железнодорожным мостом, корпус продолжил наступление, и к вечеру овладел городом Тельтовом.

23 апреля в боях наступило затишье. Армия Рыбалко получила время на отдых и подтягивание тылов, активные действия продолжала лишь 71-я гвардейская механизированная бригада 9-го механизированного корпуса, наступавшая на восток вдоль берлинской кольцевой автострады. В тот же день к каналу Тельтов в районе Штансдорфа вышел 10-й Уральский танковый корпус из армии Лелюшенко, и тоже остановился, дожидаясь пехоты. А вечером в Москве дали салют по этому поводу:

«Командующему войсками 1-го Украинского фронта

Маршалу Советского Союза Коневу

Войска 1-го Украинского фронта, перейдя в наступление, прорвали при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации сильно укрепленную и глубоко эшелонированную оборону немцев на реке Нейсе, продвинулись вперед от 80 до 160 километров, овладели городами Котбус, Люббен, Цоссен, Беелитц, Лукенвальде, Тройенбритцен, Цана, Мариенфельде, Треббин, Рангсдорф, Дидерсдорф, Тельтов и ворвались с юга в столицу Германии Берлин.

Одновременно на дрезденском направлении войска фронта с боями заняли города Эссен, Кирххайн, Фалькенберг, Мюльберг, Пульснитц и вышли на реку Эльба северо-западнее Дрездена.

…

Сегодня, 23 апреля, в 22 часа 30 минут столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, в том числе 2-й польской армии генерал-лейтенанта Сверчевского, прорвавшимся к Берлину и вышедшим на реку Эльба, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

23 апреля 1945 года, № 340»

На этом Котбус-Потсдамская операция завершилась. Дальше будет уже другая история, последняя – собственно штурм города Берлина, который начнётся 25 апреля и займёт ровно неделю:

«… Мы так давно, мы так давно не отдыхали.

Нам было просто не до отдыха с тобой.

Мы пол-Европы по-пластунски пропахали,

А завтра, завтра, наконец, последний бой.

Еще немного, еще чуть-чуть,

Последний бой – он трудный самый.

А я в Россию, домой, хочу,

Я так давно не видел маму!»

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor:da075a86c37cb4dc462ef3aa50881e316fd217b31941c0336c2c15384dffcedc&source=constructorLink

76 лет назад по радио был передан приказ Верховного Главнокомандующего: «... Сегодня, 17-го апреля 1944 года, Армия и Флот Советского Союза склоняют свои боевые знамёна перед гробом генерала Ватутина, отдавая последние почести одному из лучших полководцев Красной Армии ….».

Церемонией похорон Ватутина (умершего в Киеве накануне Пасхи, 15-го апреля) руководил его бывший заместитель, генерал-лейтенант Хрущёв Никита Сергеевич, теперь ставший «хозяином» освобожденной Украины, и как раз в этот день отмечавший своё 50-летие. Публичное прощание состоялось в здании нынешней Киевской филармонии (недалеко от Арки Дружбы народов), затем гроб с телом Ватутина был пронесен по нынешнему Майдану Незалежности и улице Грушевского, и захоронен у входа в Мариинский парк, недалеко от здания Верховной Рады и Кабинета Министров Украины.

В честь генерала Ватутина в Киеве был назван проспект, который по решению нынешнего киевского князя недавно переименован в проспект Шухевича (командира УПА, на которую когда-то и «повесили» убийство Ватутина). Хотя правильнее было бы назвать его в честь Никиты Сергеевича Хрущёва, сыгравшего в той истории куда более заметную роль, чем Шухевич. Как, впрочем, и в деле национального возрождения Украины в целом.

К сожалению, И.В.Сталин не оставил указаний – кого ещё он относит к числу «лучших полководцев», кроме Ватутина. Во второй (и последний) раз эта формулировка была использована относительно генерала Черняховского (это бывший подчиненный Ватутина, погибший через год после него, и тоже при достаточно странных и очень похожих обстоятельствах). Вернее, тогда просто продублировали вышеприведенный приказ, небрежно вытряхнув из текста фамилию Ватутина и вставив Черняховского. Ещё позже, когда скончался маршал Шапошников (бывший начальник Генерального Штаба СССР), о нём было сказано так: «…один из выдающихся полководцев…» (не «лучших»). Все остальные высшие советские офицеры пережили Сталина. Возможно, по этой (или какой-то другой) причине не существует ни одного, подписанного Сталиным, официального документа, в котором бы кто-либо назывался «лучшим полководцем», кроме Ватутина и Черняховского.

Очевидно, Сталин употребил эту формулировку, исходя из конкретных показателей, достигнутых войсками под командованием Ватутина: количество и значимость военных побед, масштаб операций, объём уничтоженной живой силы и техники противника, площадь освобожденной территории и особенно глубина вклинения в боевые порядки противника – по всем этим показателям Ватутин был на первом месте, и только интриги преступной группировки Жукова-Хрущёва-Конева помешали ему получить погоны маршала и звание Героя Советского Союза ещё при жизни.

Однако, официально включив Ватутина в число «лучших полководцев», т.Сталин вступает в противоречие с более поздними составителями всевозможных рейтингов типа «Самые великие советские военачальники» (как периода Второй мировой войны, так и вообще в истории страны).

Во всех подобных рейтингах на первое место ставят маршала Жукова, который со второго года войны и до гибели Ватутина не занимался самостоятельной командной работой, а выполнял представительские функции куратора-контролёра, личного посланника Сталина. Поскольку сам Сталин редко выезжал на командные пункты воинских частей и соединений, он отправлял вместо себя Жукова – для сбора информации, разбирательств «на месте» и передачи указаний из Москвы. Только после ликвидации Ватутина, т.е. весной 1944 года, Жуков вернулся к командной работе (заняв место Ватутина во главе Первого Украинского фронта), да так и провёл концовку войны в должности командующего одним из фронтов, не желая передавать кому-либо право взятия Берлина. После смерти Сталина, придя к власти вместе с Хрущёвым (вернее – приведя Хрущёва к власти в ходе вооруженного госпереворота), Жуков переписал на себя достижения Ватутина, Рокоссовского и других полководцев, лукаво стирая грань между «куратором-консультантом» (т.е. собою) и «руководителем операции» (который, в отличие от Жукова, отвечал за результат, и не только своими орденами и погонами – как это произошло с Ватутиным из-за потери Житомира в ноябре 43-го). В мемуарах, кинематографе и художественной литературе было принято превозносить роль Жукова. Чего стоит одна лишь нижеприведенная эпитафия, которая была написана к похоронам Жукова, хотя по смыслу в ней речь идёт как раз о Ватутине, командовавшем войсками на направлении главного удара в ходе Сталинградского контрнаступления (и лишь в последние годы начали появляться публикации о том, что Жуков почти никакого отношения не имеет к Сталинградской битве):

«… Воин, пред коим многие пали

стены, хоть меч был вражьих тупей,

блеском манёвра о Ганнибале

напоминавший СРЕДЬ ВОЛЖСКИХ СТЕПЕЙ,

кончивший дни свои глухо, в опале –

как Велизарий или Помпей…»

После Жукова, на втором месте в анти-сталинском рейтинге «лучших полководцев» обычно идёт Конев, на третьем – Рокоссовский, хотя иногда ставят наоборот: сначала Рокоссовского, потом Конева. Эта путаница возникла потому, что Конев (вообще-то, конечно, второй в ихней иерархии), бравший Берлин вместе с Жуковым, на совещании у Сталина отказался командовать Парадом Победы (узнав, что принимать парад будет Жуков). И тогда Сталин сказал, мол – ладно, ну давайте тогда поставим, например, Рокоссовского. В результате, в бекапах у пользователей отложилась картина: Жуков и Рокоссовский рядышком на Параде Победы, вот значит они и есть наши лучшие полководцы.

Далее в этих рейтингах идут такие, менее известные, лица – долгожители, как (в различной последовательности) Малиновский, Василевский, Тимошенко, Ерёменко, тот же Черняховский, Толбухин, и даже наиболее раскрученные из командующих армиями (хотя командовать армией, наверное, не то же самое, чем фронтом, который состоит из десятка армий). Ватутина же обычно упоминают в начале второй дюжины таких рейтингов, скороговоркой поясняя – «ну его же бендеровцы убили» (что действительно так, ведь самый высокопоставленный бендеровец – это Хрущёв).

А тогда, 17-го апреля 1944 года, в момент его похорон был дан прощальный артиллерийский салют третьей категории – двенадцать залпов из 124-х орудий (такие салюты обычно давались при взятии райцентров или важнейших транспортных узлов, а также при окружении крупных группировок противника).

Организаторам пришлось разводить его во времени с другим, на этот раз праздничным салютом, возвещавшим победное окончание боевых действий в ходе Днепровско-Карпатской стратегической наступательной операции.

Эта операция представляла собою тотальное продвижение Советской Армии от берегов Днепра до Карпатских гор, и включала в себя ряд частных (локальных) операций, проводимых каждым из пяти «украинских» фронтов в рамках единого замысла и под единым управлением Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина. В ней принимал активное личное участие и мой дед – Пётр Прокофьевич Лисичкин, офицер артиллерийской разведки Первого Украинского фронта: как следует из наградных листов, ему «посчастливилось» сражаться на Винницком и Тернопольском рубежах, как говорится – и врагу не пожелаешь.

Началась Днепровско-Карпатская стратегическая наступательная операция в ночь на католическое Рождество, а завершилась на следующий день после православной Пасхи (которая в том году пришлась на 16-е апреля).

Первый удар (продолжая традицию, сложившуюся со времён Сталинградской битвы) нанесли войска под командованием генерала Ватутина – Первый Украинский фронт, начавшие 24-го декабря 1943 года свою Житомирско-Бердичевскую операцию.

Затем (с 5-го января) подключился Второй Украинский фронт генерала Конева, южнее проводивший Кировоградскую операцию.

Затем оба фронта сомкнули свои фланги, совместно проведя (с 24-го января) Корсунь-Шевченковскую операцию на окружение противника. Кстати, всё это время наш «№ 1 во всех рейтингах» - маршал Жуков – официально занимал должность «координатора» между Коневым и Ватутиным, хотя в реальности всё время крутился именно вокруг одного Ватутина, пока наконец не сел на его место (как мы увидим ниже).

Дальше пошло всё гуще: при длящейся Корсунь-Шевченковской операции (от неё в начале февраля Ватутин был отстранён в результате интриг Жукова-Конева, и она из «совместной» превратилась в единоличную операцию Конева), на её флангах были проведены Луцко-Ровенская операция (Первый Украинский фронт генерала Ватутина) и Криворожско-Никопольская (это уже в последние дни января включился Третий Украинский фронт генерала Малиновского).

Все эти операции были завершены до конца зимы, а с приходом весны (с 4-го марта) начался последний этап: одновременно Хмельницко-Черновицкая, Уманско-Ботошанская и Березнеговато-Снегирёвская операции (Первый, Второй и Третий Украинские фронты соответственно), последняя плавно перешла в Одесскую операцию. На флангах же были проведены Полесская операция (Второй Белорусский фронт генерала Петрова, вдоль украинско-белорусской границы) и Крымская (Четвёртый Украинский фронт генерала Толбухина).

При этом, в «нулевой» день весны – 29-го февраля, который бывает лишь раз в четыре года, Ватутин выбыл из строя в связи с ранением, а его место занял Жуков, сначала – «временно, пока Ватутин не вернётся в строй». Но тот не вернётся. Никогда.

К середине апреля наступающие советские войска достигли Карпатских гор, и, на широком участке южнее их, вышли на государственную границу СССР, а кое-где и «проскочили» её. На всём пространстве от Днепра до Карпат (см. прилагаемую карту) оставался не взятым только один город, и назывался он Севастополь: его штурм 16-го апреля только начинался.

На всех остальных участках боевые действия уже выдыхались: наступательные возможности советских войск были исчерпаны, а немецких – исчерпаны ещё намного раньше: погашены генералом Ватутиным на Курской Дуге, и потом в районе Житомира.

Случайно или умышленно, но именно 17-го апреля (в день похорон Ватутина) маршал Сталин, руководивший Днепровско-Карпатской стратегической операцией, отдал вверенным ему войскам приказ о полном прекращении наступательных действий (кроме Севастополя) и переходе к долговременному удержанию позиций. Как мы увидим далее, снова «украинские» фронты придут в движение уже во второй половине лета: по традиции, Первый Украинский откроет сезон своей Львовско-Сандомирской наступательной операцией (в середине июля), а Второй и Третий подхватят в конце августа (Ясско-Кишиневская операция). Уже - впервые - без Ватутина.

Последний салют этой операции был посвящён освобождению славного города Ялта, куда герои известного мультика про Крокодила Гену пытаются доехать на прямом поезде, но в реальности в Ялту железные дороги не ведут.

«Генералу армии Еременко

Войска Отдельной Приморской армии, развивая наступление, овладели городом и портом на Черном море Ялта – одним из опорных пунктов обороны противника на южном побережье Крыма.

В боях за овладение Ялтой отличились войска генерал-майора Провалова, генерал-майора Лучинского, генерал-майора Рождественского, генерал-майора Колдубова, полковника Преображенского; артиллеристы генерал-майора артиллерии Сокольского и саперы генерал-майора инженерных войск Пилипца.

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся., в боях за освобождение Ялты, представить к присвоению наименования “Ялтинских” и к награждению орденами.

Сегодня, 16 апреля, в 20 часов столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам Отдельной Приморской армии, овладевшим Ялтой, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за освобождение Ялты.

Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!

Смерть немецким захватчикам!

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

16 апреля 1944 года, № 110».

Упомянутый выше город Севастополь мы пока выносим за скобки: его будут брать, как у нас водится, «к празднику», в данном случае ко Дню Победы (9 мая) – тогда-то мы к этому вопросу ещё вернёмся.

А пока, на несколько ближайших месяцев, как сказал живой классик: «… умолкли пушки, приземлились бомбардировщики, и потянулась к жизни забитая пороховой гарью зелень, и всё человечество осознало – что жизнь даётся нам только раз…».

… На гарь и пепел наших улиц

Опять, опять, товарищ мой,

Скворцы пропавшие вернулись,

Бери шинель, пошли домой.

Но ты с закрытыми очами

Спишь под фанерною звездой.

Вставай, вставай, однополчанин,

Бери шинель пошли домой.

Что я скажу твоим домашним,

Как встану я перед вдовой,

Неужто клясться днем вчерашним?

Бери шинель пошли домой.

Мы все – войны шальные дети,

И генерал, и рядовой.

Опять весна на белом свете,

Опять весна на белом свете,

Опять весна на белом свете,

Бери шинель, пошли домой…

Интерактивная карта финального рубежа Днепровско-Карпатской стратегической наступательной операции: https://yandex.ua/maps/?um=constructor:158ac02f3923e09921e525cb3ed4af45a01c32fe28f48df246eccc1cdf7a5504&source=constructorLink

76 лет назад – 16-го апреля 1944 года – завершилась Битва за Тернополь, последнее сражение в рамках Хмельницко-Черновицкой наступательной операции войск Первого Украинского фронта.

Сам город Тернополь был взят штурмом накануне (15 апреля), но это был ещё не конец.

Вокруг этого города происходили не менее драматические события, чем на его улицах. Прежде всего это, конечно, прорыв немецкой 1-й танковой армии из так называемого Каменец-Подольского «котла», который состоялся в 50-ти километрах южнее Тернополя, в районе Бучача, и завершился (успешно для немцев) 9-го апреля.

На этом основании немецкое командование укрепилось в уверенности, что им вполне по силам деблокировать и Тернопольский гарнизон, несмотря на провал предыдущей попытки, завершившейся разгромом немецкой внешне-деблокирующей группировки 25-го марта, всего в 4-х километрах от окраин Тернополя (об этом я рассказывал ранее).

На этот раз деблокирующая группировка была существенно усилена: к 8-й танковой дивизии (армейской) добавилась свежая, только что прибывшая из Европы, эсэсовская танковая дивизия «Гогенштауфен».

Сначала предполагалось продублировать предыдущий сценарий от 25-го марта, т.е. прорываться в окруженный советскими войсками Тернополь по маршруту Озерная – Домаморыч – Загребелье.

Здесь на внешнем оцеплении стояли только два пехотных полка советской 117-й дивизии (третий её полк в это время штурмовал Загребелье), а также несколько танковых засад, организованных силами 4-го гвардейского Кантемировского танкового корпуса.

Однако затем советская оборона на данном участке существенно усилилась: с 9-го апреля, после завершения истории с Каменец-Подольским "котлом", сюда зашёл высвободившийся 22-й стрелковый корпус, и три его дивизии образовали промежуточный пояс обороны: 100-я дивизия расположилась в с. Настасив, 221-я в с. Дорохив и Заздристь, а 68-я – в с. Мишковичи – Микулинцы. В район Теребовля – Велика Березовица передислоцировался 6-й танковый корпус из 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко. В предыдущие 10 дней корпус находился на отдыхе и восстановлении после боёв в районе Каменец-Подольского, поэтому в каждой из его трёх танковых бригад имелась в наличии штатная численность (по 65 машин). Сюда же были переброшены обе артиллерийские дивизии прорыва: 17-я заняла позиции от с. Подгайчики до с.Козлов, а 1-я гвардейская – от с. Козлов до с. Денисов и Теофиловка.

Среди боевых порядков 17-й артиллерийской дивизии прорыва, возглавляемой генералом Волкенштейном (лучшей на Первом Украинском фронте, как утверждал в мемуарах командовавший этим фронтом маршал Конев), находился мой дед, офицер-корректировщик Пётр Прокофьевич Лисичкин.

В связи с таким усилением советской обороны на прежнем направлении удара, командование противника пересмотрело план наступления, выделив две ударные группировки:

- 8-я (армейская) танковая дивизия наступала из района Козлова, обходя с юга советские оборонительные позиции на шоссе Львов – Тернополь; в составе этой группировки был 22 танка “Пантера”, более ста бронетранспортёров с артиллерийским вооружением, и 9 танков “Тигр" из 507-го отдельного батальона тяжёлых танков;

- эсэсовская танковая дивизия «Гогенштауфен» наступала из района Городища, по обе стороны автодороги Козова – Тернополь; в составе этой группировки было 30 танков типа «Т-4» и 30 САУ.

Кроме того, две немецкие пехотные дивизии (357-я и 359-я), перед началом наступления танкистов, должны были на своих участках имитировать атаку для введения в заблуждение.

Немецкое наступление стартовало утром 11-го апреля. Первые несколько попыток форсировать с боем реку Восушка в районе Козлова и Городище были отражены плотным огнём советской артиллерии. Однако в нескольких километрах южнее, в районе с. Млинцы, немецким пехотинцам из 359-й дивизии удалось переправиться через Восушку на резиновых лодках, и захватить плацдарм на восточном берегу. Затем они смогли расширить плацдарм в южном направлении до железнодорожной станции Денисов.

Однако здесь внезапно обострились старые, как мир, противоречия между армейцами и эсэсовцами: последние, давая понять – они и есть «белая кость», не спешили воспользоваться готовым плацдармом, а пытались вести некую свою игру. В результате, захваченный армейцами плацдарм в с. Млинцы, не был использован эсэсовцами для развития наступления 11-12-го апреля.

Вместо этого, 8-я немецкая танковая дивизия сделала 12-го апреля последнюю неудачную попытку прорваться в районе с. Козлов, после чего была переброшена на другое направление – в с. Слободка. Эта переброска осуществлялась полевыми дорогами, поскольку в этот день пошёл сильный дождь и полностью размыл рокадную дорогу Козлов – Городище.

Однако и в районе Слободки их попытки прорваться в течение 12-13-го апреля не увенчались успехом.

Наконец, 13-го апреля немецкое командование приняло внятное решение об использовании плацдарма у с. Млинцы для форсирования реки Восушки, но достройка наплавного моста здесь была завершена только к утру 14-го апреля. И сразу же, в 6 часов утра, немецкие танки выдвинулись на Тернополь по кратчайшему пути, а часть пехотных подразделений занялась расширением плацдарма в северном направлении.

Массовая танковая атака на позиции советской 135-й стрелковой дивизии началась в 12:00 (14-го апреля), при сильной поддержке немецкой авиации и артиллерии.

Во второй половине дня 14 апреля, немецкая танковая группировка полностью закончила форсирование реки Восушка и достигла местности в нескольких километрах юго-западнее с. Великий Ходачков. Запланированное более глубокое продвижение противника 14-го апреля не состоялось, благодаря упорному сопротивлению советской 135-й стрелковой дивизии и приданных ей артиллерийских частей усиления. Немцам не удалось взять под контроль территорию севернее автодороги Городище – Тернополь. Только южнее они овладели территорией вдоль железной дороги Бережаны – Козова – Тернополь.

На следующий день, 15-го апреля, немецкое командование планировало танковой атакой занять села Великий Ходчаков и Почапинцы, непосредственно приблизившись к Тернополю.

Было очевидно, что поредевшая и измотанная 135-я стрелковая дивизия не сможет более удерживать свои позиции. Поэтому с утра 15-го апреля была произведена замена этой дивизии: вместо её подразделений, сюда выдвинулись все четыре бригады 6-го танкового корпуса (из состава 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко).

На наиболее вероятное направление прорыва противника (автодорогу Козова – Тернополь) встала 53-я танковая бригада. Две остальные танковые бригады корпуса расположились позади неё, для нанесения возможного контрудара: 52-я на рубеже сёл Серединки – Хатки – Настасив, а 51-я на рубеже с. Великая Лука. А 22-я мотострелковая бригада – на стыке танковых бригад в районе с. Буцив.

Для усиления 53-й танковой бригады, ей было придано несколько артиллерийских полков, а 1-я гвардейская артиллерийская дивизия прорыва отошла на высоты в районе сёл Забойки и Драгановка.

А самое главное – в подчинение 53-й танковой бригады был передан 11-й отдельный гвардейский танковый полк, на новейших тяжёлых танках «ИС-2» (три роты, 22 машины). Именно здесь, 15-16 апреля, состоялось первое в истории боевое применение машин этой модели.

Командир 53-й танковой бригады построил систему обороны исходя из того, что немцы обычно принимают за ось своего наступления автомобильную либо железную дорогу. В данном случае обе дороги проходят параллельно и кратчайшим путём идут к Тернополю.

Соответственно, на автодороге перед с. Великий Ходачков (в районе Калясантовки) был поставлен 3-й танковый батальон, а южнее (ближе к железной дороге) – 2-й батальон. В каждом из них – по 20-22 танка «Т-34» плюс рота усиления – 7 тяжелых танков «ИС-2».

1-й же батальон 53-й бригады встал на вторую позицию – за селом Великий Ходачков, восточнее шоссейной дороги. И ещё ближе к Тернополю, в селах Почапинцы и Драгановка, разместилась в резерве третья рота тяжелых танков и штаб бригады. Всё это было обильно дополнено замаскированными артиллерийскими позициями (до сотни стволов) и минными полями.

Массированная немецкая атака началась 15-го апреля после полудня. Ей предшествовал авиаудар (достаточно слабый и неприцельный, поскольку вышеописанная советская система обороны не была выявлена противником: он ожидал лишь слабые пехотные заслоны), а в 16:30 показались боевые порядки немецких танкистов, двигавшихся ротными колоннами по 15-17 машин, возглавляемые «Тиграми» и замыкаемые бронетранспортерами.

Советские танки из засады открыли огонь, используя эффект внезапности. Одновременно начался интенсивный воздушный бой в небе над Великим Ходачковом, и сбитые самолёты обеих сторон падали прямо на танкистов.

Первая немецкая атака завершилась через час, и её главным результатом стало то, что советские позиции были демаскированы. Артиллеристы начали нести потери от ударов авиации противника.

Через полчаса атака немецких танков повторилась и продолжалась около трёх часов; в результате её 3-й батальон потерял 12 танков «Т-34».

Следующая атака немцев вынудила остатки 3-го батальона начать отход из с. Великий Ходачков на вторую позицию, прикрываясь густым чёрным дымом от горящих танков. В целом 53-я бригада потеряла 20 танков, в том числе три тяжелых «ИС-2». И полностью погибли две противотанковые батареи. Новая позиция обороны бригады проходила в 700 метрах восточнее окраин Ходачков.

Однако немцы были остановлены, несмотря на приказ своего командования продолжать ночное наступление до Почапинцев, пользуясь лунным светом. Около 22:00 (15-го апреля) немцы нанесли сильный артиллерийско-миномётный удар, и под его прикрытием их танковая колонна переместилась южнее.

Утром 16-го апреля немцы возобновили наступление, разделившись на две группы: первая – на северо-восток в направлении на с. Почапинцы, вторая – на восток и юго-восток (на с. Серединки). Кроме того, третья группа из района станции Денисов нанесла удар на восток от с. Слободка, продолжая расширять плацдарм на берегу Восушки.

После нанесения авиаударов по сёлам Забойки и Драгановка, противник в течение дня пять раз атаковал Почапинцы, именно здесь и вступили в дело танки «ИС-2», уверенно выиграв артиллерийскую дуэль у «Тигров» и «Пантер».

В селе Забойки противник атаковал позиции 1-й гвардейской артиллерийской дивизии прорыва, ей пришлось отбиваться огнём прямой наводки.

Южнее Почапинцев, после нескольких атак немцам удалось занять с. Серединки и высоты в двух километрах восточнее с. Великий Ходачков. Таким образом, в целом немецкая группировка после форсирования Востушки прошла 9 километров, включая 16-е апреля.

Однако её дальнейшее наступление утратило военную целесообразность, поскольку 15-го апреля Тернополь уже был взят советскими войсками, а его гарнизон (деблокада которого, собственно, и была целью операции) – уничтожен. Несколько десятков немецких солдат смогли прорваться из Тернополя и соединиться со своими танкистами 16-го апреля в районе с. Великий Ходачков, а 17-го апреля ещё пятеро добрались до позиций 357-й немецкой пехотной дивизии севернее с. Козлов. В течение дня 17 апреля немецкие танкисты не проводили наступательных действий, а только ожидали – может, кто-то ещё выйдет из окружения (последние двое вышли 18-го). Тем временем советские войска в результате контратак отбили обратно с. Серединки.

В конце дня 17-го апреля немецкое командование отдало приказ о прекращении операции и возврате войск за реку Стрипа. В ночь на 18-е апреля немецкая артиллерия и авиация нанесли сильный заградительный удар по советским позициям, прикрывая отход своих танковых войск. Вечером 18 апреля последние немецкие солдаты форсировали реку Восушка в обратном направлении и ликвидировали наплавной мост.

Военнослужащие Первого Украинского фронта, наконец, смогли ослабить ремни и устало расстегнуть ватники: для них наступила трёхмесячная оперативная пауза в боевых действиях, а по человечески – каникулы, аж до середины июля…

«… Отдымился бой вчерашний,

Высох пот, металл простыл.

От окопов пахнет пашней,

Летом мирным и простым.

В полверсте, в кустах — противник,

Тут шагам и пядям счёт.

Фронт. Война. А вечер дивный

По полям пустым идёт,

По следам страды вчерашней,

По немыслимой тропе,

По ничьей, помятой, зряшной

Луговой густой траве,

По земле, рябой от рытвин,

Рваных ям, воронок, рвов,

Смертным зноем жаркой битвы

Опаленных у краёв...

И оттуда по-пустому

Долетел, донёсся звук,

Добрый, давний и знакомый

Звук вечерний: майский жук!

И ненужной горькой лаской

Растревожил он ребят,

Что в росой покрытых касках

По окопчикам сидят...»

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor:77f8fe29ba3997cb32985285dc7d23342a821a5b0bd34990f20772ad4036582a&source=constructorLink

75 лет назад – 16 апреля 1945 года – началась Берлинская стратегическая наступательная операция.

Часто её ошибочно называют «последней в той войне», ну или почти последней. Это как посмотреть. Завершилась она 2-го мая, после неё началась (и закончилась) Пражская. После окончания Берлинской операции ещё продолжались (помимо Пражской): Восточно-Прусская, Морава-Остравская, Бреславская, Дрезденская, Братислава-Брновская и Курляндская наступательные операции. Все они были завершены между 2 и 9 мая. За это время ещё десяток салютов прогремело в Москве, продолжая оповещать о взятии населенных пунктов уже после Берлина. Поэтому, «последней» Берлинская операция была чисто символически, как Сталинградская – «переломной».

В остальном, наши историки изменили бы себе, если бы не накосячили даже здесь, в святая святых, словно речь идёт о бое за какой-то никому не нужный райцентр. Это видно из описания Берлинской операции на сайте Википедия. Данный сайт, не уважаемый многими, тем не менее и не претендует на научную новизну: являясь дешёвым справочником, они сами берут информацию из «авторитетных» источников, и попадают в первые строки поисковиков. И что же получилось в результате, читаем статьи «Берлинская» и «Зееловско-Берлинская операция», описание предшествовавшей обстановки:

«… 9 апреля 1945 года пала цитадель Восточной Пруссии — Кёнигсберг. 2-й Белорусский фронт под командованием маршала Рокоссовского вышел на восточный берег реки Одер. В течение первых двух недель апреля советские войска осуществили быструю переднюю передислокацию. Это позволило 1-му Белорусскому фронту под командованием маршала Жукова сконцентрироваться в южной половине его прежнего фронта, напротив Зееловских высот…»,

«… В январе-марте 1945 года войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов в ходе Висло-Одерской, Восточно-Померанской, Верхне-Силезской и Нижне-Силезской операций вышли на рубеж рек Одер и Нейсе. По кратчайшему расстоянию от кюстринского плацдарма до Берлина оставалось 60 км. Англо-американские войска завершили ликвидацию рурской группировки немецких войск и к середине апреля передовыми частями вышли к Эльбе ….».

Здесь, «быстрая передняя передислокация» - это тот уровень, на котором в Рунете представлено описание нашей Победы, по состоянию на её 75-летие. Надо ли после этого обижаться, что в Праге снесли памятник Коневу, если русские сами не способны нормально написать статью в Википедии об эти делах? Что такое передняя передислокация?

При чём тут Кёнигсберг? Это не случайность, мне и ранее систематически встречались, на очень авторитетных сайтах, фразы типа «… через Восточную Пруссию шла дорога на Берлин…», и, кстати, у некоторых авторов через Будапешт она тоже шла. И это было сказано не в метафизическом смысле (через тернии – к звёздам), а в прямом: даже спустя 75 лет после Победы многие думают, что вот так через Кёнигсберг деды пробивались к Берлину. Остальные, т.е. каждый кому доводилось видеть карту, знают, что Будапешт и Кёнигсберг лежат далеко в стороне от направления на Берлин: их надо было брать потому, что не оставлять же там немцев, но не ради прохода в Берлин.

Далее, к Кёнигсбергу не имеет никакого отношения упоминаемый в том же абзаце Второй Белорусский фронт маршала Рокоссовского. Его брал Третий Белорусский маршала Василевского, и это никак не связано с Берлином, повторюсь. Странно, что в том же абзаце не упоминаются Вена и Будапешт например.

Далее, в этой эпической фразе:

«… 2-й Белорусский фронт под командованием маршала Рокоссовского вышел на восточный берег реки Одер. В течение первых двух недель апреля советские войска осуществили быструю переднюю передислокацию …» -

- всё поставлено с ног на голову. Отчасти здесь имеется в виду Восточно-Померанская операция, целью которой было: очистить от немцев пространство между Первым Белорусским фронтом Жукова и Балтийским морем. Там (в Померании, т.е. Поморье) по-прежнему сидели немцы, которые могли ударить во фланг войскам Жукова, изготовившимся к броску на Берлин. Убрать этих немцев должен был соседний фронт Рокоссовского, но он с этой задачей не справлялся. Поэтому Померанию поделили пополам: то, что восточнее (ближе к Восточной Пруссии) освобождал от противника Рокоссовский, а то, что западнее города Кёзлин, и до восточного берега Одера – освобождал фронт Жукова, по принципу «помоги себе сам». Развернувшись на север на 90 градусов от Берлинского направления, войска Жукова (а не Рокоссовского, как уверяет Википедия) с боями «вышли на восточный берег реки Одер» своим левым флангом, а центром – к Балтийскому морю. Правый же фланг Жукова соприкасался с Рокоссовским, будучи между его войсками и пресловутым «восточным берегом Одера».

После этого, очистив Померанию, войска Жукова развернулись на 180 градусов и вернулись в своё исходное положение – напротив Зееловских высот. Только не «в южной половине его прежнего фронта» (?), как думает Википедия, а в северной. И не в «течение первых двух недель апреля», а в двадцатых числах марта они завершили свою часть работы в Померанской операции и начали возвращаться на Кюстринский плацдарм. Хотя если кто-то долго ехал, то доехать он и правда мог только в апреле. Но вообще-то там расстояние максимум 200 км, до конца марта можно было пройти пешком.

Тогда как войска Рокоссовского, действительно, в конце марта закончили воевать в Померании (взяв Данциг и Гдыню), затем походным порядком прошли через всю Померанию с востока на запад, по территории, очищенной ранее войсками Жукова и таки «вышли на восточный берег реки Одер» - именно этот манёвр ДАЛЕЕ по тесту назван в процитированном фрагменте «быстрой передней передислокацией». Но всё равно не успели к началу Берлинской операции, и включились в неё только с 20 апреля (они участвовали в ней, прикрывая северный фланг Жукова).

Не упомянута здесь самая главная из операций, о которой одной и стоило бы рассказать – это, как их стыдливо называют историки, «боевые действия по расширению Кюстринского плацдарма». Тут, во временном промежутке между двумя операциями – Висла-Одерской и Берлинской – два месяца гремел самый настоящий Сталинград, прежде чем Жуков наконец расчистил для себя стартовую площадку для рывка на Берлин.

А что мы имеем в результате? Висла-Одерская операция закончилась ещё 3-го февраля. От её финального рубежа, и до Берлина, оставалось 70 километров (два перехода Т-34). Берлин мог быть взят уже до конца зимы, если бы не злоключения Рокоссовского в Померании и Жукова на Кюстринском плацдарме (вообще нигде и никак не упоминаемые). В результате же этой двухмесячной задержки, наши англо-американские партнёры проскочили черту, которая ранее была согласована как сфера разграничения интересов.

Вы наверняка слышали про «встречу на Эльбе», эта речка течёт примерно в 50 километрах западнее Берлина. Только вот договаривались мы встретиться вовсе не там. Граница между будущими ГДР и ФРГ проходила ещё в 100 километрах западнее Эльбы. Словом, пока мы, скажем так, готовились стартовать на Берлин – американцы с запада зашли на территорию «нашей ГДР» и, углубившись километров на 100, полным ходом освобождали её от немецко-фашистских захватчиков.

Потом, когда мы взяли Берлин и, продвинувшись ещё на 50 километров, встретились с американцами на Эльбе – тем пришлось отходить километров на 100 назад, отдавая нам освобождённую ими территорию ГДР (разумеется, разграбленную ими в хлам, оставляя нам разбираться с пятью миллионами уже изнасилованных немок). Так американцы освобождали для нас нашу землю. А протяни мы ещё неделю – встретились бы уже в самом Берлине. Потому: надо было спешить, и – любой ценой.

Ещё 14-го апреля войска Первого Белорусского фронта отбивали атаки власовцев на соседний плацдарм в районе Франкфурта-на-Одере (в 30 км южнее Кюстринского плацдарма), и вот с 16 апреля перешли в наступление.

Это была Зееловско-Берлинская операция войск Первого Белорусского фронта, как составная часть более крупной Берлинской стратегической операции. И тут тоже у наших историков не всё так гладко, как могло бы быть на 75-м году Победы. Другие составные части Берлинской стратегической будут рассмотрены в отдельных публикациях. Помимо собственно штурма города Берлин, рассматриваются ещё ряд операций отдельных фронтов на пути к нему и вокруг него. Это, во-первых, Штеттинско-Ростокская операция войск Второго Белорусского фронта маршала Рокоссовского, что наступал севернее Жукова.

Во-вторых, это несколько (от двух до четырёх …) операций Первого Украинского фронта маршала Конева, который наступал южнее Жукова. Котбус-Потсдамская и Шпремберг-Торгауская операции – это однозначно. Ещё иногда стыдливо называют третью – «Баутцен-Вайсенбергское сражение», и даже четвёртую – Дрезденскую операцию, которой нет места в нашей литературе вообще. На этот запрос гуглится только американская бомбардировка Дрездена, и ничего что в Москве 8-го мая 1945 года гремел салют в честь овладения этим городом нашими войсками, и Дрезденская операция есть в наградных документах моего деда – Петра Прокофьевича Лисичкина, воевавшего в эти дни на Первом Украинском фронте.

В-третьих, в перечне-скороговорке составных частей Берлинской стратегической наступательной операции вы найдёте ещё одну – «Бранденбургско-Ратеновскую операцию», о которой нигде ни слова, в том числе в самой Википедии. Открою страшную тайну – она представляла собой наступление войск Первого Белорусского фронта к западу от Берлина.

Обо всём этом уместно рассказывать поэтапно, и начать лучше всего с самой первой – Берлинско-Зееловской операции Первого Белорусского фронта, стартовавшей в 5 часов утра 16-го апреля 1945 года (Первый Украинский пошёл на 1 час позже).

Это была знаменитая «прожекторная» атака с Кюстринского плацдарма на Зееловские высоты – вот уж этот эпизод раскручен в литературе настолько, что едва ли есть смысл на нём подробно останавливаться здесь. А раскручивают его в рамках популярной дискуссии о личности маршала Жукова: плохой хороший человек. Едва ли уместно пытаться туда что-либо добавить, если кратко – то опять этот «крестьянский сын со стальной волей» (откуда она вдруг может быть у настоящего крестьянина, это никто не анализировал) толпами гнал солдат на сильно укрепленный рубеж обороны, вместо того чтобы срыть его артиллерией и авиацией: нет времени. В нарушение устава танковых войск, в отчаянии он бросил туда танковые армии – это уже получилась вторая Прохоровка: атака беззащитных танкистов на неподавленную систему противотанковой обороны.

Никто не анализировал военную необходимость штурма укреплений именно в этом месте – на гряде холмов между городами Кюстрин и Зеелов. Их вполне можно было обойти – как через участки соседних фронтов (Конева и Рокоссовского), так и на участке самого Жукова: помимо Кюстринского плацдарма, у него в распоряжении был Франкфуртский плацдарм, местность перед которым была не настолько сложная. Это только для школьника, посмотревшего на карту, «очевидно», что с Кюстринского плацдарма на Берлин по прямой на пару километров ближе. А значит и «быстрее».

Здесь не может не напрашиваться параллель со знаменитым Букринским плацдармом 1943 года. Да, здесь – удобнейшее место для переправы через Днепр. Переправиться-то войска генерала Ватутина смогли, а вскрыть плацдарм – нет: точно такая же неудобная холмистая местность, на которой немцы создали мощный оборонительный рубеж. После нескольких бесплодных попыток развивать наступление на Киев с Букринского плацдарма, Сталин приказал Ватутину перенести усилия на соседний, Лютежский плацдарм – и оттуда взяли Киев за 3 дня.

То ли дело Жуков, квази-крестьянин со стальной волей, ранее годами штурмовавший Ржев (только этим он и отметился в первой половине войны, и ещё рядом аналогичных операций). Наконец, на третий день штурма, 19 апреля, злосчастные Зееловские высоты были взяты с большими потерями.

А что такое три дня в тех условиях? Стоявший по соседству Первый Украинский фронт маршала Конева, которому до Берлина было в два раза дальше, и который вообще не должен был идти в Берлин (он действовал южнее, между Берлином и Дрезденом, имея задачу поскорее наконец увидеться с американцами), за это время продвинулся настолько, что у них сам собой встал вопрос: Кто, если не мы?

О действиях Первого Украинского фронта, спонтанно побежавшего брать Берлин, и о некоторых других вещах мы расскажем отдельно в следующий раз. В конечном счёте оба «Первых» фронта зашли в Берлин в один день – 23 апреля 1945 года. По Жукову приказ вот:

«Командующему войсками 1-го Белорусского фронта

Маршалу Советского Союза Жукову

Войска 1-го Белорусского фронта, перейдя в наступление с плацдармов на западном берегу Одера, при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации прорвали сильно укрепленную, глубоко эшелонированную оборону немцев, прикрывавшую Берлин с востока, продвинулись вперед от 60 до 100 километров, овладели городами Франкфурт-на-Одере, Вандлитц, Ораниенбург, Биркенвердер, Геннигсдорф, Панков, Фридрихсфелъде, Карлсхорст, Кепеник и ворвались в столицу Германии Берлин.

В боях при прорыве обороны немцев и наступлении на Берлин отличились войска генерал-полковника Кузнецова, генерал-полковника Берзарина, генерал-полковника Чуйкова, генерал-лейтенанта Перхоровича, 1-й польской армии генерал-лейтенанта Поплавского, генерал-полковника Белова, генерал-полковника Колпакчи, генерал-полковника Цветаева,…; танкисты генерал-полковника танковых войск Богданова, генерал-полковника танковых войск Катукова, …

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях при прорыве обороны немцев и наступлении на Берлин, представить к награждению орденами.

Сегодня, 23 апреля, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Белорусского фронта, в том числе 1-й польской армии генерал-лейтенанта Поплавского, прорвавшимся к Берлину, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях при прорыве обороны немцев и наступлении на Берлин.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

23 апреля 1945 года, № 339».

Тем самым была завершена Зеелов-Берлинская операция войск Первого Белорусского фронта, и начался следующий этап Берлинской стратегической операции: собственно штурм города Берлин.

На фото к статье: мемориал на Зееловских высотах.

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor:7560c07407419c24ca1654a004fbe05be0a537934001c93a7295a2928936fcee&source=constructorLink