Семья ябатек рассказала, как им живется в одном из самых протестных районов Минской области
Для понимания народного единства.
Определен победитель конкурса на лучший логотип Года народного единства. Какой год, такой и логотип
Андрей и Марина Гузгэ рассказали о том, как они ведут свой бой в Новой Боровой.
Один на один со змагарами.
Марина:
— В августе 2020-го, когда мы видели и день и ночь одних бэчебэшников кругом, мы начинали просто сходить с ума. Они были и в городе, и в нашем домовом чате. Нам не хотелось ехать домой, и мы не знали, какой будет исход и что нам делать. Муж предлагал продать квартиру, но куда ты уедешь? В городе происходило то же самое, что и в нашем районе. Причем, когда мы в те дни ездили к родственникам в Брестскую область, они были в шоке. Они не понимали, что у нас тут в Минске происходит, не верилось, что все это у нас в стране. У них ведь тихо было, в деревнях все за Лукашенко. А за кого еще? За Тихановскую? Кто она?
Андрей:
— 9 августа мы уехали за город и не знали, как назад вернуться. Мы были уверены — будет что-то страшное, потому что оппозиция еще утром собиралась, с детьми толпами ходила, постоянно играла песня «Перемен».
Затем 16 августа я услышал на рынке, как люди смеются и говорят, что сегодня всех в принудительном порядке выгоняют на улицу пойти за Президента покричать. Я как это услышал, забыл куда иду, звоню Марине и прошу выяснить, где собираются. Потому что я хочу посмотреть на тех людей и узнать, насильно их туда вывели или они пришли сказать о своей боли. Тогда было ощущение, что нас, патриотов, уже нету, что все за бчб, а за действующую власть вообще не осталось людей.
Я бросил все дела на рынке, заехал в ЦУМ купить государственный флаг, и мы отправились на митинг. Когда ехали по проспекту из Новой Боровой, у нас флаг был выставлен через люк. На меня все стали показывать пальцем, что я дурак, позволяли себе непристойные жесты. На одном светофоре люди подбежали к нам и стали кидаться на машину. Причем там стоит ГАИ, свистит, кричит им отойти назад, но они не реагируют. Мы смотрим и думаем — за что? Я как иностранец не понимал: это же ваш флаг! Что творится? Поехали дальше уже без флага, потому что поняли: это опасно.
Митинг 16 августа был для нас импульсом и поддержкой, нам нужно было видеть, как Президент себя ведет. Все время, что мы там стояли, у нас мурашки по коже бегали, даже слезы были — настолько это было эмоционально. Я тогда сказал себе, что уже бояться нечего. Один раз мне только после этого было страшно — когда оппозиционная толпа пошла ко Дворцу Независимости, и Президент вышел с автоматом. Я тогда очень боялся, чтобы у него за спиной не было предателей. Многие не понимают всего происходящего, они видят только цветочки, белые ленточки. Но я знаю, что один предатель мог судьбу страны изменить в одну секунду.
Марина:
— Затем мы узнали об автопробеге. Мы тогда жили в ощущении, что ты здесь один против всех. И когда мы увидели автопробег, сразу решили в нем поучаствовать, хотя я опасалась, поскольку не знала, как себя поведут змагары. Мы нашли там единомышленников, и нам сразу стало легче.
Дети — тоже патриоты.
Марина:
— Вначале детей в школе притесняли. У многих учеников были бчб-наклейки на учебниках, на дневнике, на переменах дети бегали и кричали: «Жыве Беларусь!». Старшая дочка Даниела, конечно, не присоединялась к ним. Тогда одна девочка заявила: «Ребята, смотрите все сюда, она лукашистка». Начались оскорбления.
У младшей Лизы то же самое было в классе. Но она боевая и сразу отпор дала, прямо сказав, что мы за Лукашенко. А когда на 19-этажном доме повесили государственный флаг, и дети из класса это увидели, Лиза сказала, что это ее папа повесил. Все сразу замерли.
Месть за патриотизм.
Андрей:
— В марте мы с патриотами посещали Хатынь. На следующий день выехали со стоянки на своей машине, видим — по лобовому стеклу сразу трещина пошла. Мы тогда думали, что, может, камень в стекло попал. Но вечером вызвали Следственный комитет, и они сразу сказали, что это стреляли из пневматики. Завели уголовное дело по 339-й статье за хулиганство. Потом, правда, было странное продолжение этой истории.
Марина:
— 30 марта мне звонит некий Алексей, представляется милиционером и предлагает мужу приехать на машине на экспертизу на Уручскую, 8. Но, как оказалось, по этому адресу никакой экспертизы не делают, там только опера сидят.
Андрей:
— Я туда приехал, ко мне вышел замначальника Первомайского РОВД и начал убеждать меня, что это я сам, наверное, стекло повредил. Я в спор вступать не стал, сказал, пусть пишут что хотят в экспертизе, а дальше другие будут решать, что с их заключением делать. У меня же КАСКО нет, я понимаю, что деньги за стекло мне никто не вернет. Смысл мне попадать на 1500 рублей? Причем на днях, уже после поездки на «экспертизу», нам пришло уведомление, что подозреваемого по данному уголовному делу задержали еще 24 марта, через несколько дней после обстрела нашей машины.
Марина:
— У меня есть предположение, что человек, которого задержали, вышел на Первомайское РУВД, чтобы мужа вызвали на беседу и уговорили забрать заявление.
История противостояния в Новой Боровой.
Андрей:
— Но вообще мы не удивляемся таким происшествиям в этом районе. Мы даже ожидали большего, думали, что и камнями будут кидаться.
В Новой Боровой мы живем с 2016 года. Когда покупали здесь квартиру, знали, что это район для айтишников, но до прошлого года они себя никак в политическом отношении не проявляли, хотя агрессивно себя вели и раньше. Наш двор, где гуляют дети, огорожен забором, калитка в нем должна запираться, но раньше ее оставляли открытой. Поэтому долгое время во двор заходили посторонние люди, пьянствовали на детской площадке, а туалет устраивали прямо перед нашей террасой за туями. Мы несколько раз вызывали милицию, отсылали фотографии этих пьяниц в домовой чат, но все было бесполезно.
Соседи начали на нас «наезжать», что мы не правы, что заходить во двор может кто захочет. Каких-то серьезных аргументов у них не было, они просто были настроены против чего-то, чтобы не было так, как должно быть по правилам, по закону. Тогда мы поступили по-другому: связались с застройщиком и добились закрытия калиток. Мы ведь покупали квартиру с тем расчетом, что будем жить на первом низком этаже и тут не будет проходного двора.
При всем при том мы вначале выносили во двор столы, устраивали чаепития с соседями, и у нас были нормальные отношения. Но в дальнейшем их негативный настрой убил всякое желание общаться с ними. А кроме нас почему-то никто таких мероприятий не проводит.
Марина:
— Политическая активность в Новой Боровой началась в 2020 году. В конце весны или в начале лета кем-то был создал чат «Новая Боровая 97%», объявление о котором появилось в нашем домовом чате. Мы предполагаем, что создатель — наш сосед.
Из домовых чатов нас удалили в феврале, после посещения Дворца Независимости. Админ тогда написала, что наше пребывание в чате небезопасно для соседей по политическим мотивам
Андрей:
— Когда поступил приказ заниматься активно нашим домом после деанона в интернете нашей семьи и обстрела машины, правоохранители начали приходить к соседям, забирать компьютеры, телефоны, и нашли в них очень много интересного. Если бы эта акция была еще месяца три назад, наш сосед-активист не лежал бы сейчас на пляже. И многие ведь смогли уехать за границу, избежав наказания. Поэтому на следующие выборы они будут самые большие даже не кураторы, а враги, они будут полностью управлять протестом, связи же с местной сетью активистов остались.
Секретная операция патриотов.
Андрей:
— К нам в гости как-то приехал друг из автопробега. А тут в 21:00, как обычно, соседи начали орать: «Жыве Беларусь!». Он как услышал, сразу сказал, что с этим надо что-то делать.
Я взял машину у друга, загрузил в нее колонку, а сами мы надели маски — это такая конспирация была. Мы заехали к нам во двор и ждали, когда соседи начнут кричать из окон. И когда опять начался крик «Жыве Беларусь!», мы им дали послушать «Саню». Тут уж вышли соседи, начался конфликт. Я тогда сказал им, что это безобразие нужно прекратить, мы просим тишины. Если не согласны, будете слушать «Саня останется с нами».
Поскольку, несмотря на нашу конспирацию, соседи нас все-таки узнали, мы решили: нужно открыто показывать, что мы не боимся. Поэтому на следующий день мы выставили колонку уже на нашей террасе в ожидании вечерней переклички бэчебэшников. Но как только они по камерам увидели, что мы поставили колонку, выбежали из квартир и стали забрасывать нас снегом.
Марина:
— А одна соседка стала публично даже угрожать мне, что, мол, мои дети завтра пойдут в школу и не вернутся.
Андрей:
— Через несколько дней, 1 марта, я поднял наш флаг на террасе — пора было уже обозначить себя. Я сказал: если есть кому что сказать — вот, видите куда идти, подходите, напишите на листочке и оставьте на столике. Давайте говорить и договариваться.
Теперь перед сном выходим на террасу — флаг на месте, утром тоже проверяем. И ребята из ОМОНа, которые каждый день дежурят в Новой Боровой, когда заступают на службу, сразу проверяют наш флаг.
Почему мы за Лукашенко?
Андрей:
— Он за народ и думает о своих людях. Никто другой не будет держать столько людей на рабочих местах ради блага народа, все думают только о своих карманах, поэтому у нас и заводы не закрываются. Кроме того, кто хочет жить лучше — у каждого есть для этого возможность. Я приехал сюда почти без ничего: была машина, какие-то деньги на первое время и вещи, я не знал языка и начинал работать с грузчика. А сейчас мы живем не хуже других. Здесь государство дает возможность зарабатывать больше: занимайся, работай и зарабатывай, живи лучше. И когда многие белорусы говорят мне, что в этой стране невозможно зарабатывать, я могу поспорить.
