bez310

Июль. Жара. День Военно-Морского Флота. Святой праздник для нас всех. К этому времени я уже выразил желание покинуть Вооруженные Силы, подготовил себе преемника, доверил ему выполнение своих обязанностей, кроме самых главных - получения денежного довольствия, и участия во всякого рода торжественных мероприятиях. По этой причине на парад я не пошел, а надев гражданскую форму одежды, в установленное время прибыл сразу к месту основных мероприятий, в кабинет командира. Надо заметить, что работа предстояла большая - командир получил должность и "полковника", у заместителя Сереги - день рождения и приказ о демобилизации, да и всенародный праздник нельзя не отметить. Парад закончился, руководящий состав потянулся в кабинет. Пришли командиры частей гарнизона, поздравили командира, ушли проводить подобные мероприятия в своих частях. А мы, дружным противолодочным коллективом, непосредственно приступили к чествованию командира, Орлова, и себя, любимых. Хорошо, но жарко. В это время поступил звонок от главы района о том, что к 14.00 он приедет к нам с председателем комитета по обороне Совета Федерации. Честно говоря, мы даже озаботились немного. Ну, подумайте сами, разве нормальный человек поедет поздравлять нас с праздником в 14.00? В это время каждый настоящий военный моряк уже настолько напоздравляется, что толку от него мало. Решив не брать дурного в голову, мы продолжили мероприятие, причем решили себя ни в чем не ограничивать - все-таки праздник. Я, как опытный офицер-руководитель, на всякий случай дал команду в столовую накрыть столы на 10 человек, резонно рассудив, что если никто не приедет, то сами придем.
Праздник проходил по плану. Кабинет командира уже напоминал привокзальную пивнушку, происходила постоянная ротация участников мероприятия, ослабевших от жары и напитков относили в соседние кабинеты. И тут доложили о заезде в гарнизон автомобилей администрации. Мы предприняли оперативные меры по наведению порядка, но не успели, поэтому приняли решение закрыть кабинет командира якобы на ремонт, а самим перебраться в кабинет замполита, пока тот встречает почетных гостей. Перешли в чистый кабинет, но себя привести в порядок мы уже не могли, потому, как выпито было много, жара, а на командира еще оказало влияние осознание собственного величия, короче, видок был еще тот.
Высокий гость прибыл в кабинет, и вместо того, чтобы поздравить нас с праздником, сразу поднял животрепещущий вопрос о нашем отношении к передаче ведомственного жилья в муниципальную собственность. Осознав всю злободневность обсуждения этого вопроса с военными моряками именно в День Военно-Морского Флота, особенно во второй половине этого дня, я попытался все же подсказать этому председателю, что мы собрались в выходной день в штабе не для его торжественной встречи, а по поводу праздника. Скороговоркой отметив свои успехи в деле строительства Вооруженных Сил, этот деятель попытался продолжить обсуждение наболевшего у него вопроса. Но тут командир понял, что гость его величия не заметил, и попытался все расставить по местам. Объяснив гостю, причем очень доходчиво, кто здесь главный, командир в ультимативной форме потребовал от представителя федеральных органов власти предоставления ему квартиры в Новосибирске, причем без всяких к тому оснований, если не считать основанием те 700 грамм спиртных напитков, которые находились в организме.
Но и председатель возмутился. Сказав, что он "практически генерал", употребляя выражения "когда я командовал полками и соединениями", эта шишка выразила неудовольствие нашим внешним видом, формой одежды, частично гражданской, и общим положением дел, потребовала представить ему справку-доклад о состоянии дел в полку. На мое замечание о том, что без допуска к гостайне я его и в туалет штаба могу не пустить, он отреагировал неадекватно, начав обсуждать мою гражданскую форму одежды. Тут я, и те же 700 грамм напитков, оторвались по полной. Употребляя выражения типа "послужи с моё", "понаехали тут с Луны с дурацкими вопросами", я ему в простой, деликатной форме разъяснил, что у меня впереди ДМБ, поэтому я сам себе разрешил появляться в своем штабе в дни всенародных праздников в белых гражданских штанах. Ещё я поинтересовался, какими полками и соединениями командовал этот "командир". С гордостью он мне сообщил, что закончил военную службу подполковником, заместителем начальника политического отдела пехотной дивизии. Я даже ему польстил, сказав, что он не "практически генерал", а где-то ближе к маршалу. Высказав все, что о нем думал, я предложил перенести "поле боя" в столовую. Глава района меня поддержал, переехали в столовую. Пропустив пару рюмашек, ослабив галстук, вождь начал вспоминать о своей службе. Но тут опять ожил командир. Осознав, что перед ним всего-навсего раздувшийся до размеров дирижабля презерватив под названием "замполит", командир, со свойственной ему прямотой, опять потребовал квартиру в Новосибирске, в противном случае пообещав выкинуть вождя из "своего" гарнизона. Кое-как успокоив командира, я посоветовал главе района забирать вождя и ехать к себе, попросив по пути сгладить впечатление от общения с настоящими морскими волками, "обветренными, как скалы". И поехали они, ветром гонимые, а мы продолжили мероприятие.
Все остались довольны, кроме, наверное, председателя комитета. 

Правый летчик, «быстрая нога» по прозвищу Федот, примчался из магазина, куда его послали с типовой задачей – «Купи выпить и закусить». Народ удивленно посмотрел на федотовы приобретения, и поинтересовался:
- Это что?
- Что, что… За чем посылали, то и принес.
- Федот, бля! Повторяю вопрос – что ты приволок?
- Ну ты что, совсем уже…? Это же водка…
- Водку я узнаю, а рядом с ней что, вот это – круглое, желто-розовое?
- Это закуска.
- Закуска, это – колбаса, сыр, маринованные огурцы, «Бычки в томате»,
хлеб, а вот это – что такое?
- А… Это же репа!
- Какая репа???
- Не…, ну ты совсем… Ну фрукт такой, а может, и овощ, я точно
не знаю. Помнишь сказку – «Вырастил дед репку…», ну, там еще
всем экипажем её тащили, а она упиралась…
- Сказку я помню, а вот репу никогда не видел, я же всю жизнь по
«крайним северам». Ну, и как её готовить? Варить или жарить?
- Сырую будем есть, как яблоко.
- Ты, Федот, можешь грызть эту репу, как хочешь, а нам принеси
нормальную закуску, давай быстро, одна нога здесь… Да, я знал,
что ты летчик, но не думал, что на всю голову.
- Да я и нормальную закуску купил, вот она, просто вас хотел
удивить репкой, а вы сразу ругаться…
- Удивил! И вообще, откуда здесь, на Камчатке, этот невиданный
фрукт? Или овощ?

Вот уже неделю мы сидели на Камчатке, выполняли задание Родины. Само задание мы уже выполнили, куда-то слетали, что-то там разбомбили, всех врагов распугали, теперь ждали перелета домой. А дома валил снег, вот уже три дня валил, потом будут чистить полосу, короче, у нас образовался профилактический отдых. Народ расслабился… Расслаблялись все одинаково – выпивали и закусывали, ездили на Паратунку, это горячие источники такие, там тоже выпивали и закусывали на снегу в плавках, потом ныряли в бассейн, несмотря на  развешенные вокруг объявления о том, что ничего этого делать нельзя, ни нырять, ни выпивать.

На третий день отдыха все устали отдыхать активно, и перешли на щадящий режим – выпивали в гостинице, в столовую ходить ленились, питались только водкой и закуской, которую исправно таскали нам наши «быстрые ноги». Короче, заскучали…
Штурман отряда решил нас взбодрить. Они, штурмана, такие затейники…
Саня предложил сходить, вечером, в местный кабак. Ну, какой кабак в авиационном гарнизоне? Типовое общепитовское заведение военторга,  с названием «Полет», «Высота», «Дружба», днем работает как столовая, а вечером там «гнездо разврата», с различными напитками, музыкой из колонок, местными девушками, и даже с официантками. Желающих окунутся в разврат с местным колоритом оказалось  много, но решили отправить в разведку только штурманов, люди они - высоко интеллектуальные, можно сказать – цвет авиации, пусть все узнают, подготовят почву, а потом уже можно и летчиков запускать. Просился и Федот, но его не взяли, мотивируя тем, что он плохо переносит похмелье, а нам, завтра утром, понадобятся его «быстрые ноги».

Короче, в бой пошли одни штурмана, числом – шесть, одетые в прекрасную летную шмотку  – куртка демисезонная, штаны ватные, сапоги меховые до колена, на молнии. Штурман отряда провел краткий инструктаж – «Можно пить, танцевать девушек, до драки дело не доводить, возвращаемся все вместе, гарнизон чужой, друг за другом присматривать». После инструктажа провели стандартную подготовку к походу в кабак – выпили пару бутылок водки, и веселой гурьбой штурмана пошли в бой.
Не сразу удалось проникнуть в «гнездо разврата», какая-то тетка, на входе, возмутилась нашей формой одежды, мол, тут люди в платьях, а вы в летном. Мы не стали с ней спорить, позвали главную тетку, и сказали, что раз в таком виде Родину можно защищать, то и отдыхать в такой форме можно. Главная тетка нас сразу опознала - «А, вы те летчики с «материка», что уже неделю здесь бухают», и распорядилась нас пропустить, резонно рассудив, что другой одежды у нас нет, а право на отдых – есть. Внутри все было как всегда – приглушенный свет, дым коромыслом, музыка, женщины, вот только жарко немного было в летных шмотках, но нам любые тяготы по плечу, а многие, так и вообще, по колено. Отдых удался. Водка, скромная закуска, женщины, которые активно с нами танцевали, несмотря на наши сапоги и ватные штаны. Наш главный бдительно за нами приглядывал, все наши попытки договорится с женщинами о продолжении банкета в домашней обстановке пресекал на корню, мотивируя постоянной готовностью к перелету домой. Досидели мы до самого окончания вечера, даже без драк обошлось, весь народ разошелся, остались только мы и официантки. Мы никуда не спешили, а вот официантки наоборот, торопились домой, и уже свет начали выключать в зале, намекая, что и нам пора. Тут главный разошелся, шампанского потребовал, а на наши вопросы ответил, что шампанского ему и самому не хочется, но надо, «Для куражу!».
Через час, официанткам удалось выпроводить нас из кабачка, и мы, по морозцу, поползли в гостиницу, где и попадали, где попало.
Утром, с трудом сфокусировав зрение, штурман отряда разглядел  сидящего рядом Федота, и, стараясь не трясти головой, начал разговор.
- Ты еще здесь, или уже вернулся?
- Ты о чем это?
- В магазин беги, пока твой штурман не помер у тебя на глазах.
- А вот и не угадал… Нам дали перелет, через 30 минут к доктору,
и на предполетные указания, через полтора часа – колеса в воздух.
- Какой перелет? Мы еще ходить не можем, а им – перелет. Где этот
командир, он что, не мог отбиться от перелета? Завтра полетим, а
сегодня лечиться будем.
- Ничего не знаю. Командир сидит внизу, сказал вас всех разбудить, шмотки
собрать, и вниз, он вас всех к доктору поведет.
- Ну что за люди, эти летчики… Ладно, буди всех штурманов, через
20 минут все вниз, шмотки потом соберем.
Через 20 минут штурмана, с трудом передвигая ноги, вышли на воздух, глотнули бодрящего морозного воздуха, и сели в курилке, ожидая дальнейших указаний от командира группы, который с интересом их рассматривал, делясь впечатлением от увиденного с остальными летчиками.
- Смотрите, шевелятся, как живые.
- А твой  еще и курить пытается…
- Да, богатыри!
- Ну, богатыри, куда собрались спозаранку?
- Так на перелет же нам, мы к доктору, как ты сказал.
- И что, в таком виде к доктору? И пройдете?
- Не в первый раз, не дури мозги, пошли уже, силы на исходе.
- Ладно, расслабьтесь, перелет завтра, а это я просто проверил
вашу готовность к подвигам. Вижу - готовы, и это радует. Пошли
наверх, Федот уже стол накрыл, будем вас лечить, мы же не звери
какие…
- Все летчики – сволочи!

Начинался еще один день командировки…

Я рано начал читать в детстве и читал очень много.
Я много читал не только в детстве, но и в отрочестве, и в юности, и в зрелом возрасте, и даже сейчас я много читаю, если нахожу, что почитать. От того, что я много читал, я уже в достаточно юном возрасте знал, как правильно пишутся такие слова, как «лисапет, калидор и лабалатория». В общем, скажу без ложной скромности – я и до сих пор не растерял те знания и часто пользуюсь ими в повседневной жизни.

А теперь вернусь к реалиям моей прошлой военной службы, к одному из тех эпизодов, которые делали лично мою службу несколько веселее. Расскажу о посещении штаба нашего полка генералом, недавно назначенным на должность начальника штаба авиации Тихоокеанского флота

Генерала, как обычно, прислали из западных районов нашей страны, так как у нас нас, в авиации Тихоокеанского флота, генералы плохо родились. Не то, чтобы совсем не родились, но было их мало, и никуда их не продвигали, так как были те генералы своенравны и непочтительны, в общем, несколько диковаты по московским меркам.

Кузницей генералов в морской авиации была придворная дивизия в Быхове, куда летало на полеты и отдых все московское начальство, и там, в уюте профилактория, решались кадровые вопросы. Должен отметить, что это не только мое личное мнение, но все это уже в прошлом.

Так вот, вновь назначенный начальник штаба авиации ТОФ знакомился с новыми гарнизонами, начал с Приморья, потом улетел на Камчатку и скоро ожидался у нас в гарнизоне. Наше командование выяснило у тех, кого этот генерал уже посетил, что у нового начальника штаба авиации ТОФ есть свой личный пунктик – он повернут на правильных табличках.

А правильная табличка на двери в армии и на флоте – это вам не кошка чихнула, вопрос этот очень сложный и регламентирован до мелочей. Все эти мелочи указаны в приложении к Уставу внутренней службы, и сейчас я вам приведу пример того, как и о чем в этом приложении написано.

«Таблички размещаются на высоте 170 см от пола до их нижнего края. Надпись на табличках наносится без наклона, прямым шрифтом, на красном фоне бронзовой (желтой) краской. Размеры табличек: ширина – 25 см, высота – 10 см; высота цифр – до 6 см, высота букв основной надписи – до 3 см, других надписей – до 1 см».

В день прилета генерала я – капитан, штурман отряда, находился на острие атаки, стоял в наряде «Дежурным по полку». Около входа в ожидании прибытия генерала толпились командир полка, начальник штаба полка и ряд начальников помельче.

И вот генерал прибыл в полк в сопровождении командира дивизии и начальника штаба дивизии. Командир полка доложил генералу, что полк занимается по плану, и вся эта братия поднялась на второй этаж в штаб полка.
В конце вереницы различных начальников шел я, как якобы ответственный за весь тот бардак, который происходил сегодня в полку. Я еще не успел войти в штаб, как услышал крик генерала: «Вот! Вот так правильно! Молодцы!»

Протиснувшись в двери штаба, я увидел генерала, который показывал на табличку на двери фотолаборатории, и широко улыбающегося командира полка. И даже я немного возгордился правильной табличкой в штабе нашего полка. Когда вся толпа начальников прошла в кабинет командира полка, я подошел полюбоваться этой правильной табличкой и изумленно прочитал – «Фотолабалатория». Да, именно так написал матрос, которого научили писать правильным шрифтом на правильном фоне и который ночью спешно переделывал все таблички в штабе.

И вот тут мне хочется вспомнить мою любимую книгу – «Затяжной выстрел» А. Азольского. Там очень верно подмечено – «...у адмиралов другие глаза, иное поле зрения».

Но это я так, образованность свою хочу показать...

АРЗ - это авиаремонтные заводы, там ремонтируют военные самолеты. Самолеты надо перегонять на АРЗ на ремонт, а потом забирать их оттуда отремонтированными. Все это связано с командировками, с полетами в отрыве от части, то есть с бесконтрольностью и разгильдяйством. В конце концов, все самолеты обычно возвращаются в полк, а у экипажей остаются достаточно интересные воспоминания.
Нашему экипажу была поставлена задача: перегнать самолет на завод в Кневичи (Владивосток), сдать его, переехать на поезде в Хабаровск, получить на заводе самолет, облетать его, и перегнать в полк. Экипаж у нас был опытным, на заводах бывали не раз, никаких проблем при подготовке не возникло.
Обычно самолеты на завод перегоняются в совершенно неисправном состоянии. Техсостав, в надежде на то, что на заводе все равно все отремонтируют, ставит на летательный аппарат все сгоревшие, и неремонтируемые блоки. Логика в этом есть, но сразу возникают проблемы у летного состава, ведь надо еще и пролететь на этом самолете около двух часов. Сбалансированное решение обычно озвучивается при докладе о готовности самолета к полету: "Двигатели у него работают!". Ну, и отлично, реагирует командир. Так все и было. Уже при наземной проверке оборудования, мы убедились, что старший техник корабля нас не обманул, у этого самолета действительно работали только двигатели. Но мастерство советских летчиков тогда еще было безграничным, поэтому самолет был благополучно доставлен в Кневичи своим ходом.
Мы последний раз пообедали за счет министерства обороны, то есть в летной столовой, и поехали во Владивосток, на вокзал. Купили билеты на ночной поезд до Хабаровска, вещи сдали в камеру хранения, и начали убивать время до отхода поезда. Способов убивать время существует множество, но мы выбрали самый эффективный, решили попить пивка в пивнухе, а как только откроется ресторан на морском вокзале, перебраться туда, и сидеть до упора. Пока будут нас выгонять, подойдет время отправления поезда. Очень хороший способ, да и экипаж весь вместе, никто не заблудится в городе.

Решено - сделано. И пиво попили, и в ресторане посидели. Хорошо так посидели, добросовестно, не жалея ни себя, ни посетителей ресторана. А уж песню про "Траву у дома", которую раз тридцать исполнил ансамбль для морских летчиков по их же заявкам, посетители не забудут уже никогда. В 23.00 нас начали провожать из ресторана, как раз к отходу поезда, к 00.30, персоналу ресторана это и удалось. Сели в паровоз, поприставали к бортпроводницам, уснули.
Проснулся я самостоятельно. И совсем не по причине обезвоживания организма, как это часто бывает, а из-за убийственного запаха в купе. Огляделся, обнюхался, обнаружил бесхозные носки, которые, мягко говоря, "воздух не озонировали", открыл окошко, и выкинул носки прямо в окружающую среду, чем, видимо, и нанес непоправимый вред экологии в мировом масштабе. Поток свежего воздуха разбудил моих попутчиков.

Начали одеваться, выяснилось, что носки были правого летчика, запасных у него нет, но никто делиться с ним своими носками не стал, поэтому правак надел туфли прямо на голые ноги, рассудив, что под брюками не очень заметно. Мы позавтракали, то есть попили пива, послушали нытьё правака по безвременно погибшим носкам, умылись, собрали шмотки, тут и Хабаровск прямо под окно подкатил.
Прибыли на завод, представились начальнику летно-испытательной станции (ЛИС).

Мы не в первый раз были на этом заводе, начальник особенности поведения морских летчиков знал, поэтому сразу решил уточнить наши планы. От имени экипажа выступил командир. Он так и заявил начальнику, что если работники завода хотят вовремя получить премиальные, то есть сдать нам самолет без задержек и без замечаний, то нам нужны три дня на изучение особенностей пляжа в городе Хабаровске. Посчитав наши требования совершенно законными, начальник с ними согласился, и даже расселил нас не в заводской общаге, а в 9-ти этажной гостинице КЭЧ.

Такой подход к общему делу нам понравился, пообещав "не чудить", мы пошли в гостиницу.
Три дня мы прожили как белые люди. Пляж, пивбар, ресторан "Дальний Восток", который носил неофициальное название "Казарма", так как в нем очень уважали военных. На третий день командир решил, что пора привести нас в порядок, и поэтому после пивбара повел нас не в ресторан, а в гостиницу, но разрешил употреблять напитки в номере. Вышло это командиру боком. Поупотребляв с нами различные напитки, и даже преуспев в этом, командир решил, что сейчас самое время посмотреть по телевизору футбол. Мы его в этом начинании не поддержали, отпустили в свободное плавание, то есть на поиски телевизора. Оказалось, зря. Через 20 минут в номер влетел майор, представился страшно-оперативным уполномоченным КГБ, и спросил, что наш командир делает в номере полковника армии Ю.Кореи? Да нам и самим это стало интересным, поэтому я вышел в коридор, осмотрелся, обнаружил командира в соседнем номере в кресле перед телевизором, по экрану которого бегали футболисты. Причем командир на этих футболистов внимания не обращал, а живо общался с пожилым военным нерусской национальности. Я успокоил КГБ-шника, сказав, что корейским языком наш летчик ещё не владеет, а русским уже перестал владеть, поэтому военных тайн выдать не мог. Совместно распитая бутылка водки помогла офицеру КГБ более спокойно перенести это вопиющее безобразие.

Командира уложили, от предложения корейца продолжить общение отказались, я проверил наличие остального личного состава. Этот "босоногий мальчик", то есть правак, тоже отсутствовал. А тут и соседи, вертолетчики из Афгана зашли, посоветовали забрать правака из холла, где этот, еще один болельщик, пытался смотреть футбол, и безнадежно испортил "хозяйский телевизор". Сходил в холл, осмотрел место происшествия. Расследование показало, что в процессе просмотра матча, у правака возникли рвотные позывы, и он, вместо того, чтобы реализовать их в туалете, долго терпел, а потом фонтаном из ранее принятых продуктов , очень метко попал в телевизор, в результате чего последний перегорел. Пообещав ходатайствовать о присвоении праваку квалификации "летчик-снайпер", послал его улаживать проблему к дежурной.

Я разозлился, прекратил пьянку, посоветовал всем собрать вещи, вынести пустые бутылки, напомнил, что завтра мы улетаем. Второй штурман сложил все пустые бутылки и остатки закуски в рваный портфель, который нашел в ванной комнате, и вынес в мусорный бак около гостиницы. Вернулся правак, доложил, что все улажено, потребовал продолжения банкета. Сказал ему собрать вещи и лечь спать. С неохотой правак собрал вещи, и стал что-то искать в номере. Оказалось, что рваный портфель, который сейчас лежал в мусорном баке, был его походной сумкой. С большим трудом удалось отобрать этот "раритет" у водителя мусоровозной машины, который уже опустошил мусорный бак. Короче, вечер удался.
Пришли на ЛИС. Начальник, увидев наше состояние, решил с облетом не затягивать, а то мы можем и не выдержать. Скороговоркой зачитав предполетные указания, он на машине отправил нас на самолет. Сам полет прошел без замечаний, да мы и заметить ничего не могли. Только я все время требовал убрать крен, на что командир отвечал, что если я оторву голову от прицела, и приму нормальную позу, то и сам увижу, что мы в "горизонте". После посадки мы два часа валялись под самолетом в ожидании, пока расшифруют средства объективного контроля. За это время командир успел съесть всю редиску и помидоры, которые хозяйственный правак купил домой. Средства объективного контроля показали, что самолет летает правильно, мы залезли в кабину, и уже через час были  в любимом гарнизоне.
Документы, регламентирующие летную работу, утверждают, что экипажи, перегоняющие самолеты, должны проходить дополнительную подготовку. Я в очередной раз убедился, что это не пустые слова.