bez310

КДП

Обожаю рассказывать про наших адмиралов.

Это такие специальные военно-морские люди, начальники, с которыми не скучно никогда, а иногда и тревожно. Сейчас расскажу про встречу с самым главным адмиралом Тихоокеанского флота (ТОФ), командующим ТОФ.

Обыкновенный день обычного противолодочного авиационного полка морской авиации ТОФ. Сегодня будем выполнять полеты по плану боевой подготовки – рутинное дело в заурядном авиационном полку.
Мы уже приступили к «раскручиванию» полетов – выполнили облет средств связи и РТО, выдали предполетные указания экипажам, и готовимся непосредственно к полетам.

Мы – это группа руководства полетами (ГРП), которая почти в полном составе находится на командно-диспетчерском пункте (КДП). Иногда КДП еще называют вышкой. Сегодня я выполняю обязанности руководителя ближней зоны (РБЗ), мое рабочее место – в отдельной комнате, где я сижу вместе с руководителем зоны посадки (РЗП), в окружении большого количества различных экранов, микрофонов и другой радиотехнической аппаратуры.
Для улучшения условий работы окно закрыто плотной шторой, чтобы не бликовали экраны.

Рабочие места лиц ГРП

До начала полетов еще около часа, поэтому я поднялся на самую верхотуру, вышел на балкон покурить, подышать свежим воздухом и поболтать с руководителем полетов (РП). Впереди восемь часов трудной и ответственной работы, но пока можно расслабиться.

На аэродроме, на групповой стоянке управления стоит самолет с командующим ТОФ, который летит на Запад из Владивостока, у нас дозаправка, нам передали по оперативной линии, что командующего встречать не надо, он выходить из самолета не планирует. В принципе, так бывает частенько, но на всякий случай командир полка находится около этого самолета, всякое может случиться.

И это «всякое» случилось! Потребовалась дополнительная проверка качества топлива, время дозаправки увеличилось, командующий ТОФ заскучал и вышел из самолета. Наш командир полка вместо того, чтобы быстренько уехать, зачем-то подошел к командующему ТОФ, представился и доложил, что мы готовимся выполнять полеты.

Командующий ТОФ, узнав, что мы сейчас будем выполнять полеты, изъявил желание посмотреть, как там у нас на КДП все устроено. Командиру полка ничего не оставалось, как привезти командующего ТОФ на КДП и проводить его на самый верх. В общем, командующий ТОФ находился «в расслабухе», живенько поинтересовался разными экранами, схемами и таблицами, а потом сказал командиру полка:
– Соедини меня с оперативным дежурным флота.
Командир полка взял телефонную трубку и начал выполнять ритуал военного сеанса связи:
– «Триумф», дайте «Стебель»!
И получил стандартный ответ военной телефонистки:
– «Стебель» занят!
Командир полка ошалело посмотрел на телефонную трубку и доложил командующему ТОФ:
– А «Стебель» занят…
И тут я впервые услышал, как шутит командующий ТОФ:
– А кто там занял линию, неужели сам Сталин?

Пока командир полка молча переваривал услышанное, я взял у него из рук телефонную трубку, «построил» телефонистку, добился ответа оперативного дежурного ТОФ, протянул трубку командующему ТОФ и бочком покинул верх КДП, решив отсидеться у себя в комнатке, этажом ниже.

У нас на рабочих местах уже были включены все средства управления воздушным движением, светились экраны, трещали и свистели радиостанции, гудели вентиляторы. Мой соратник и подчиненный по руководству полетами, руководитель зоны посадки (РЗП), сидел на своем месте и любовно рассматривал свои рыболовные блесны, которые он всегда носил с собой на службу и полировал в свободное время. Блесны были наколоты на квадратный кусок черного шинельного сукна, лежали на пульте и весело переливались всеми цветами радуги.

Набор блесен

Что-то мне неспокойно стало на душе и я сказал:
– Убери свои железяки!
– Да кому они мешают?
– Я тебе что сказал? Немедленно убери!
– Да ладно тебе…

Предчувствия меня не обманули! Открылась дверь, и командир полка доложил командующему ТОФ:
– А здесь находятся руководители ближней зоны и зоны посадки, они непосредственно управляют самолетами в воздухе. Сейчас подполковник Б. доложит вам об устройстве рабочих мест.

А я, этот самый подполковник Б., пользуясь полутьмой в комнате, загородил спиной стол РЗП, схватил его тряпку с блеснами и почти незаметно закинул её за пульты. Потом выдохнул, успокоился и вполне доходчиво рассказал командующему ТОФ о предназначении аппаратуры на наших рабочих местах.
Командующий ТОФ меня внимательно выслушал, с интересом осмотрел рабочие места и внезапно спросил:
– А что это тут лежало, а вы убрали? Такое красивенькое, разноцветное?
Я слегка напрягся и нагло соврал:
– Это набор запасных частей, различные радиодетали для быстрого ремонта аппаратуры. Нам механиков ждать некогда, у нас в воздухе самолеты, тут все решают секунды.
– Да, это правильно… У вас ведь все очень быстро… Вот какие у нас специалисты – и самолетами руководят, и ремонтируют сами… Молодцы!
– Стараемся, товарищ Командующий!

Командующий ТОФ пошел вниз, а я упал в свое кресло, унял легкую дрожь в коленках и попытался понять, как это мне удалось так нагло, но удачно соврать самому командующему ТОФ? Наверное, натура такая – в сложных ситуациях вру не задумываясь, как птица летает.

Слегка успокоившись, я ласково сказал своему соседу РЗП:
– А ты, сволочь такая, по полной схеме получишь!

А потом мы восемь часов руководили полетами. Ну как обычно.

Зашел в кабинет "зампожелезам", озабоченный.
- Ты что, Саныч?
- Да вот, звонили из Владика, лейтенанта дали из ТОВМИ, служить будет у нас, техником.
- Это же прекрасно.
- Не-е, звонили, чтобы предупредить, что там у него что-то с адмиралом связано.
- Да ладно, разберемся. Ты куда его засунешь?
- Во вторую эскадрилью.
Прошла неделя. Опять Саныч, опять озабоченный.
- Ты что, Саныч?
- Да вот, звонили из Владика, узнавали, как служит молодой лейтенант.
- Ну, и как служит?
- Да он еще не прибыл.
- Это настораживает.
Прошло пять дней. Опять Саныч, опять озабоченный.
- Ты что, Саныч?
- Да вот, тот лейтенант прибыл.
- Это же прекрасно.
- Не очень. Кто-то там, во Владике, пообещал ему, что он будет служить в штабе.
- Очень интересно. Распределяй его во вторую, когда закончишь, гони его ко мне. Будут звонить из Владика, всех посылай... ко мне.
В приемную вваливается лейтенант, без разрешения заходит в кабинет, рассказывает, что прибыл служить.
- Лейтенант П.?
- Ну да!
- Начнем с азов. Сейчас выходите, закрываете дверь, с той стороны стучитесь, испрашиваете разрешение на вход, заходите, представляетесь, докладываете цель прибытия.
Лейтенант выполняет указанные мероприятия.
- Ну вот, уже лучше. Но, ещё есть, над чем поработать. Вы опоздали на десять дней. Практически дезертировали.
- Я на своей машине ехал из Владивостока, задержался.
- Приятно слышать, что у лейтенанта уже есть собственная машина. А что так долго ехали, через Камчатку наверное?
- Машину тесть подарил, я женат на дочери адмирала К. А долго ехал потому, что в Хабаровске отдыхали.
- Радует, что вы прибыли на службу отдохнувшим, теперь придется немного напрячься. Во второй эскадрилье вам скучать не дадут.
- Мне сказали во Владивостоке, что я буду служить в штабе.
- Вынужден вас разочаровать, у нас в штабе пока нет должности "муж дочери адмирала". Как введут - милости прошу, вы пока единственный кандидат. Но не огорчайтесь, если у вас такая тяга к штабной работе, я пойду вам на встречу. Прямо сейчас, при вас, и "пойду".
Звоню начальнику штаба 2-й эскадрильи:
- Саркисыч! Сейчас к тебе придет лейтенант П. Он неплохо отдохнул в Хабаровске, дней десять, поэтому рвется в бой. И что характерно - хочет служить в штабе. Я ему пообещал, что не разочарую. Ты уж помоги лейтенанту, как только введешь его в строй, оденешь, вооружишь, примешь все зачеты, так сразу и посылай его ко мне в штаб. Дежурным. Ровно десять раз посылай. А я тут помогу ему освоиться, расскажу как служить надо. Так глядишь, эта нездоровая тяга к штабной работе сама собой и пройдет.
- Ну вот, товарищ лейтенант, все ваши пожелания выполнены, так и передайте "папе своей жены". Идите, служите.

У нас в "штурманском цеху" работала жена нашего товарища. Числилась она заведующей склада топокарт, выполняла обязанности машинистки. Мы её не обижали работой, но иногда приходилось использовать её "не по предназначению". К примеру, вот так:
- Ир, к нам сегодня вечером прилетает самый Главный штурман из Москвы, завтра придет к нам в "цех", будет проверять нашу подготовку к пускам.
- А я тут при чем? Он же к вам прилетает.
- Не, а как же военное товарищество? Сама погибай, а начальника выручай!
- Что мне надо делать?
- Ничего страшного. Завтра на работу приходи в самой короткой юбке, кофточку надень попрозрачней, лицо нарисуй загадочное. Когда самый Главный придет, начнет к нам приставать, ты начинай ходить по кабинету, задавать нам вопросы, наклоняйся почаще, короче, отвлекай самого Главного на свои прелести, тем более, что есть на что посмотреть.
- А что мне за это будет?
- А мы не будем замечать, что ты часто по магазинам бегаешь в
служебное время, и перестанем оставлять на столе грязную посуду. Ну что,
договорились?
- Ну ладно, пойду у вас на поводу, хотя про посуду я вам и не верю.
Утро следующего дня. Ждем самого Главного штурмана. Сижу на диване, дверь в кабинет открыта, мне её не видно. Ирка ходит по кабинету, тренируется, спрашивает:
- Ну как? Я правильно оделась?
- Повернись. Ага. Пуговичку на кофточке расстегни, не скромничай.
- Ну вы даете! Может, мне вообще блузку снять?!
- Не надо. Самый Главный может нас не правильно понять. Садись на свое место, прими вольную позу. Как ты сидишь? Сядь свободней, положи ногу на ногу, выдвинь вперед то, что у тебя под блузкой. Скоро уже самый Главный придет.
- Да я уже пришел.

Заходит самый Главный, ухмыляется, видимо, услышал инструктаж. Я реагирую:
- Здравия желаю!
Самый Главный с улыбкой осматривает Ирину, одобряюще кивает головой, и говорит:
- Давайте сделаем так. Девушку отпустим домой, подготовку к встрече я оценил, а сами посмотрим вашу подготовку к пускам, поговорим, так сказать, по-мужски.
- Вот тебе, Ирина, и "свезло" - выходной. Иди быстрее домой, сейчас тут такое
начнется... Знаю я эти мужские разговоры.

Апофеозом боевой подготовки были, конечно же, полковые и дивизионные вылеты. По 30-50 самолетов в воздухе. И в них мы, молодые ребята, ничего не боявшиеся, умевшие, если надо было, и "бога за бороду подергать".
А начиналось все с постановки задачи. Вывешивалась "латуха" с планом выполнения вылета, начальники зачитывали порядок выполнения задания, мы записывали, прекрасно зная, что сейчас все поменяется.

И точно, после выключения магнитофона старший штурман подзывал ведущих штурманов, и, уже "на пальцах", рассказывал, как все будет на самом деле. Потом начиналась бумажная работа. Штурмана ведущих экипажей быстро рисовали маршруты, считали инженерно-штурманский расчет (ИШР), отдавали все это ведомым экипажам на переработку. Праваки перерисовывали порядок взлета, сбора, посадки.

Никогда не забыть эти планы, с номерами бортов, фамилиями и позывными, эту "колбасу" на плане, порядок набора эшелона, пробивания облачности. В это время штаб полка все время "ставит помехи", то есть, меняет номера бортов, фамилии и позывные летчиков, маршрут и высоты полета.
Нарисовав все бумаги с последними изменениями, все идут на полковой контроль готовности.  Это небольшое цирковое представление. Командир полка задает, как ему кажется, каверзные вопросы, утомленный подготовкой летный состав вяло демонстрирует свои знания. Практической пользы этот цирк не имеет, но надо отрабатывать и этот элемент, согласно руководящих документов.
И вот наступает день вылета. Еще до предполетных указаний летный состав измордован бесконечными проверками снаряжения и экипировки, получением бортпайков и пистолетов, переноской "химкомплектов" и противогазов, портфелей, "говорящих шапок" и кислородных масок. Как обычно, на предполетных указаниях что-то меняется, начинается лихорадочная доподготовка, летный состав потихоньку "звереет", и уже сам полет кажется единственным мероприятием, когда можно будет отдохнуть от этой свистопляски.
Ну, вот и кабина самолета. Вся суета отходит на задний план. Полет будет проходить в радиомолчании, и только руководитель полетов (РП) и ведущие групп иногда будут подавать условные команды.

"Курс взлета 303". Это разрешили выруливание. Потянулись... Выстроились на магистральной рулежной дорожке (МРД), хвост этой "колбасы" загибается на "стояночную.

"Справа под 30, 3 метра". Взлет. С одноминутным интервалом. Не зевать, быстренько выруливать, щелкать секундомером: "20 секунд, 10, 5, пошли!".
Взлетели. Собираемся. Днем в простых метеоусловиях (ПМУ) проблем нет, а вот в облаках, или ночью - это занятие не для слабонервных. Главное, уцепиться за впереди идущий борт, рассмотреть его номер, определиться со
своим местом в боевом порядке. А ночью номер не видно. И подходить
близко страшновато. У кого в задней кабине (на Ту-16) остались заправочные прожектора, тем "корма" подсветит номер, а те, у кого этих прожекторов нет, выкручиваются, как могут. И радиомолчание...
Вот тогда и случился один анекдот, который рассказывали при всех
последующих подготовках. Ночью летчик подошел к впереди идущему
борту, номер рассмотреть не смог, и тогда, как ему казалось шепотом,
спросил по УКВ: "Ты кто?". В ответ получил встречный вопрос, который
его ничем не порадовал: "А ты?".
Набрали эшелон, продолжаем сбор. "701-й, рубеж 1 - 20-ю минуту". Это ведущий помогает собираться. Посчитал, добавил, и головой крутишь.
Эшелонирование минимальное, 200м, или, того хуже, "150 встык". Вылезли из облаков, всех увидел, обрадовался, расслабился. Зря. Ведущий начинает гасить лишнее время. А ты на верхнем эшелоне, на минимальной скорости, болтаешься, как... Но, в конце концов, все прибывают на рубеж удара, ведущий, своими условными командами, формирует ракетный залп, отцепили, погнали домой. Но, праздновать победу рано. Впереди роспуск, и заход на посадку с 2-х минутным интервалом.
Очень, я вам доложу, увлекательное занятие. Тут, как никогда, очень важно
взаимодействие между командиром и штурманом. Летишь, видишь, что
до впереди идущего 1мин. 20 сек, а до ведущего - 4мин. Вот и думаешь,
прибирать, или "эта сволочь" сейчас встанет на свое место? В башке -
километры, минуты и секунды, и, главное, нельзя забывать, что ты тоже
заходишь на посадку, и сзади тебя тоже люди летят. "265" - посадочная
впереди идущего, секундомер, ближний, посадка, "260" - твоя посадочная,
секундомер, 2.05, отлично.
Зарулили. Впереди любимая "колбаса", тягачей не хватает, сидишь в кабине,
ругаешься, отходишь от вылета. Выключаемся на рулежке, выскакиваешь из
кабины, бежишь на край рулежки, выплескиваешь из себя лишнюю жидкость,
закуриваешь, и думаешь - "Вот оно, счастье!".

Пора рассказать о том, что же такое экипаж самолета, действительно ли этот экипаж - «одна семья», и попутно развеять всякие мифы на эту тему.
Рассказывать буду на личном примере, про свои экипажи, никаких фамилий называть не буду, чтобы ненароком никого не обидеть.
Предупреждаю – буду высказывать свое личное мнение, сильно-сильно субъективное, и это мнение может некоторым читателям не понравиться, но я буду писать так, как считаю нужным, возможно, не очень корректно, а иногда, и вовсе не про технику пилотирования и самолетовождение.
Начну со своего первого экипажа. Как я уже рассказывал, все офицеры были лейтенантами, но командир экипажа, через месяц после назначения на должность, получил звание старший лейтенант. Этот командир очень неплохо летал, мы с ним прошли всю программу летной подготовки экипажа ракетоносца Ту-16, и у меня никогда не было сомнений в его умении управлять самолетом.
Штурманом экипажа был лейтенант второго года службы, настоящий чистопородный казах, очень хорошо соображающий парень. Мы с ним быстро нашли общий язык, ничему особенному он меня, второго штурмана, научить не мог, я уже стал боеготовым на стажировке, но он мне доверял, и мы вместе осваивали его новую должность штурмана корабля.
Чтобы вы поняли, о каком доверии идет речь, скажу – пока штурман экипажа был на предполетных указаниях, я принимал его рабочее место, то есть, проверял под током все оборудование согласно Инструкции экипажу. Ни один другой второй штурман никогда этим не занимался, это не входит в его обязанности, а вот мне это было очень интересно.
Помощником командира корабля был лейтенант, только что пришедший из училища, ну, как и я. Правак был каким-то «мутным», ленивым, и склонным к выпивке не как к средству общения, а несколько глубже. Ну, какого дали, с таким и летали. Мы с ним были в нормальных отношениях, и жили рядом в общаге.

Вот на таком самолете мы летали, и самому старшему из нас было 24 года

Никаких особых, близких отношений у меня ни с кем не было, мы особо не дружили, просто мы служили в одном экипаже, и летали в одном самолете. Специфика военной дружбы такова, что сначала остаются формальные связи со своими однокашниками по училищу, налаживается контакт с офицерами, которые пришли из других училищ в одном году с вами, а уж позже появляются знакомства с другими, более старшими сослуживцами.
Вот такой у нас был экипаж, но с командиром была проблема. У нас был неплохой летчик, который очень старался выглядеть, как настоящий командир, но в силу молодости, отсутствия жизненного опыта, и особенностей характера, ничего у него не получалось. Наш командир отличался особенным отношением к начальству, ну, просто был подхалимом и трусом, за это я его не любил, но на полетах это никак не сказывалось. Как-то раз, наш командир даже решил пригласить экипаж к себе домой, на совместный обед, видимо, решил таким образом нас «сплотить». Возможно, книжек начитался... А зачем нас надо «сплачивать», если мы, - штурман, второй штурман, и правак, жили в общаге, и частенько «сплачивались» за столом, без всяких затей.
В общем, вся эта затея, с обедом у командира, меня только насмешила, слегка покоробила, знаете, "как ножом по стеклу", и лишний раз убедила, что надо быть, а не казаться. Всегда, когда я видел в фильме «Случай в квадрате 36-80» совместный ужин экипажа с женами, вспоминал наш обед у первого моего командира.
Несмотря на такого командира, в результате своих личных ухищрений (я уже тогда был хитрым и изворотливым), мне удалось осенью вылететь с места штурмана корабля в экипаже своего брата, и на следующий учебный год меня отправили в экипаж командира отряда, чтобы штурман-инструктор продолжил мою подготовку.
Меня назначили вторым штурманом (оператором) в экипаж командира отряда. Я этому назначению очень обрадовался, ведь штурман отряда был инструктором, и имел право обучать меня полетам с места штурмана корабля. Штурман отряда и нашего экипажа «Ромочка» (условное наименование), был старше меня на четыре года, с хорошим опытом и знаниями, и я многому у него научился. Можно сказать, что именно он и научил меня летать. Правак пришел из училища, и пока ничего из себя не представлял, хотя в последствии и пророс до подполковника, инспектора-летчика ВВС ТОФ. Парень оказался очень хорошим летчиком, и приличным человеком.
А вот о командире отряда и экипажа расскажу несколько подробнее. Палыча только что перевели к нам из Острова, он был майором, и опытным командиром отряда, но у нас еще не летал, пока только сдавал зачеты на допуск к полетам. Палыч был очень небольшого роста, и старался компенсировать этот недостаток своей неутомимой болтовней на «половую» тему, что у нас не приветствовалось. Палыча это не останавливало, и только несколько скандально-курьезных случаев его охладили.
В одном из таких случаев я поучаствовал. Мы шли по гарнизону, и Палыч живо реагировал на каждую встреченную женщину, в присущей ему манере:
- Вот эту бы я …
И дальше Палыч кратко информировал нас, что бы он сделал с этой женщиной, окажись она с ним наедине. Фантазии у Палыча не было, и скоро я уже устал слушать этот бред. Вдали показалась женская фигура, и Палыч, как обычно, уже собрался рассказать нам, что он мог бы с ней сделать. Присмотревшись, я узнал в этой фигуре свою жену, и поспешил упредить Палыча:
- А вот здесь, товарищ майор, ваша помощь не требуется, я прекрасно справляюсь со своей женой и сам.
- Хорошая у тебя жена…
- Ну, какая есть, а вам советую прекратить говорить глупости про незнакомых женщин, а то встрянете в неприятности.
Палыч к моему совету не прислушался, и действительно как-то встрял, после чего и перестал нести всякую ерунду. Еще Палыч слегка попивал, но на службе и полетах это не сказывалось.
Когда Палыч сдал все зачеты на допуск к полетам, пришло время выполнить пару контрольных полетов в районе аэродрома, для проверки его техники пилотирования, и ознакомления с районом аэродрома. Наш штурман отсутствовал, я попросился слетать штурманом корабля. Мне разрешили, инструктором со мной запланировали помощника штурмана эскадрильи. А Палыча контролировал командир полка.
Этот полет запомнился мне на всю жизнь. Я накосячил так, как накосячить просто невозможно. Но я был уже старым лейтенантом, и не знал преград в совершении ошибок. В этом полете сложились в кучку несколько методических и человеческих ошибок, но умничать не буду, просто кратко расскажу об этом полете.
Мы слетали в зону, и пошли на второй полет, по кругу. Мой инструктор сидел в «желудке», так называлась подвесная кабина в центре фюзеляжа, и контролировал мои действия только по самолетному переговорному устройству (СПУ). Убедившись в первом полете, что я знаю, что надо делать, инструктор согрелся, расслабился, и задремал.
После взлета и набора высоты, я дал команду на выполнение разворота, и Палыч развернул самолет на заданный курс. И тут вмешался командир полка. Под предлогом показа Палычу характерных ориентиров, командир полка молча развернул самолет на тот курс, который был ему нужен, и стал рассказывать Палычу, какие у нас тут есть ориентиры.
Я этот маневр упустил… Ну просто упустил, и все, видимо, находясь в эйфории от прекрасно выполненного полета в зону. Не осознавая места самолета, я дал команду на штатный разворот, ориентируясь только по времени. Палыч развернулся, и мы полетели черти куда, на север вместо востока.
И так мы летели несколько минут, до тех пор, пока руководитель полетов, зная, что у нас на борту командир полка, мягко нам не намекнул:
- 353, вы слегка «размазали» коробочку…
Тут и командир полка встрепенулся, начал разбираться:
- А кто у нас штурманом летит?
- Лейтенант Б.
- Да вроде нет у нас такого штурмана…
- Да он только учится, с инструктором.
- А кто инструктор?
- Капитан Г.
- А что же он молчит?
А инструктор молчит потому, что спит… Ну, вот такие вот дела… Короче, самолет я выправил в нужную сторону, но командир полка сильно ругался матом, ему же стыдно, что он уклонился в районе аэродрома. Перед заходом на посадку, командир полка слегка успокоился, и все вошло в нормальную колею.
Ну почти совсем вошло, но по команде «Читать карту» (карту обязательных контрольных проверок), командир огневых установок (КОУ) перепутал «карты», и начал читать не тот раздел:
- Проверить аварийные тормоза!
Так как тормоза можно проверить только на земле, а мы находились в воздухе, то командир полка совсем осатанел, и уже матерился до заруливания самолета на стоянку. Как только техники открыли люк, я выскочил из самолета, и на всякий случай отошел подальше.
Командир полка Лаврентьич был крут, но отходчив. Прокричавшись в самолете, на земле он только махнул рукой, и посетовал:
- Ну как вот с вами отучишься материться?
И дал добро на самостоятельные полеты.
И еще один случай про Палыча расскажу. Уж и не знаю, кто его научил, но любил он, при начале снижения для захода на посадку, болтануть самолет вверх-вниз, мол, просыпайтесь, на посадку идем. Ничего страшного, как сейчас говорят, вот такая у него была фишка.
В те давние времена, в экипажах иногда летали матросы срочной службы, радистами. Ну, не хватало прапорщиков, вот и летали матросы. Всего в эскадрилье их было 3-4 человека, жили они вместе со всеми матросами, а питались вместе с офицерами, в летной столовой, по «реактивной» норме.
Обычные матросы их не любили, ну, вроде «белая кость», бывали и конфликты. Поэтому, командиры всегда внимательно смотрели именно за радистами, они нам нужны были здоровыми. Как-то Палыч увидел у нашего матроса-радиста большой синяк под глазом, и приступил к допросу:
- Это что у тебя под глазом?
- Да ударился…
- Об кого ударился?
- Да сам я..
- Ага, сам он… Рассказывай давай!
Матрос еще долго увиливал от ответа, но Палыч был опытным дознавателем, и через некоторое время, смущенный матрос признался во всем:
- Да вы это, товарищ майор…
Палыч слегка охренел от такого поворота событий, но допрос продолжил:
- Не выдумывай, правду говори!
- Да не выдумываю я! Вчера на полетах, когда с маршрута пришли, вы самолетом дернули перед снижением.
- Ну да, я всегда так делаю, чтобы все проснулись и встрепенулись перед заходом на посадку.
- Ну а я фишку СПУ (коммуникационный разъем) держал в руке… Вот этой фишкой я себе прямо в глаз и ударил, когда самолет качнуло.
- Да ты что? Не врешь?
- Да чего мне врать то?
В общем, еще долго мы над Палычем посмеивались, мол, не надо наших матросов калечить. А дальше пошла обычная служба в новом экипаже. Мы много летали, на серьезные задания, я искал любую возможность, чтобы слетать штурманом корабля, и в конце концов, за год, стал боеготов с места штурмана корабля.
В этом экипаже мы пролетали больше года, никто ни к кому в гости не ходил, наши жены не были знакомы, у каждого из нас были свои товарищи, с которыми мы и проводили свободное время. В общем, никакой «одной семьи» не было, а был просто опытный экипаж.