aha121212

Пьянка на боевом корабле - дело неслыханное. Грубейшее нарушение устава, которое в мирное время карается позорным отлучением от службы, а военное - смертью. Это знает каждый кадет, каждый молодой офицер, эта истина вдалбливается в подкорку многократными повторениями и примерами исключенных из академии. Пьянка на корабле после боевого задания - одна из древнейших традиций межзвездного флота.

Дело в том, что космос огромен. Невообразимо велик. Засечь даже здоровенный линкор, зависший на низкой орбите астероида можно только приблизившись на расстояние визуального контакта. Случаев, чтобы компьютер прохлопал появление корабля так близко не было ни одного. А если корабль летит в гиперпространстве, ему вообще не грозит ничего. Анабиоз на месяц перелета, да даже на неделю, решает проблему алкогольной интоксикации. Но узнают об этом выпускники только после первого боевого вылета. Большой секрет, известный всем. Круговая порука нарушителей, или обход идиотских инструкций планетарных бюрократов? Макс для себя еще не определился. Но традиция ему определенно нравилась.

Это был не первый его боевой вылет, но в этот раз все было иначе. Должность капитана свалилась на молодого офицера как снег на голову - пожилой капитан просто не вышел из анабиоза. Подготовка к бою, тактика, стратегия - все летело к чертям, парень просто не знал, что именно надо делать. Суматошные сборы в течение часа, окончание прыжка и ад осады пиратской орбитальной крепости при поддержке семи корветов. Силами одно, пусть и тяжелого фрегата.

Как оказалось позже, бой прошел отлично. Макс мысленно подтверждал и вычеркивал приемы из учебников и с виртуальной практики, на ходу пытаясь реагировать на ситуацию вокруг. Надо признать - без опытной команды и помощи секретного агента федерации среди пиратов он бы не справился. Пленных взять не удалось, но агент выжил, удрав в начале боя на спасательном челноке. Критических повреждений нет, командный центр приказал двигаться дальше, так почему бы и не расслабиться перед сном, длиной в двадцать три дня?

Макс допил бурбон из стакана и встал из-за стола.

- Эй, кэп, давай еще по одной, не уходит так рано!

Боб набрался быстрее прочих. Навигатор любил выпить - это Макс уже понял за год службы на "Каире". А когда офицер пьет, звания и уставная вежливость летит к чертям.

- Не боись, я просто хочу проведать нашего агента. Парень навел нас и вырубил пять турелей на базе, надо бы его проведать. А чего это мы его вообще не позвали?

- Дык он же того, отказался, сопля мороженая! Ладно, тока смотри, будешь шастать долго - все без тебя выпьем!

Под радостный гогот уже хороших офицеров, новоиспеченный капитан вышел из рубки. "Каир" был крупным фрегатом, вспомогательная пятая палуба несла тридцать кластеров водородных торпед - в шесть раз больше, чем у любого корвета. Капитан шатаясь пробирался по лабиринтам корабля. На стенах коридоров заботливые дизайнеры сделали перила. Официально - на случай невесомости. Капитан захихикал и подавил приступ икоты. Возле каюты агента он постарался собраться - офицер, как ни крути, потом постучал в дверь и вошел, не дождавшись разрешения - привилегия капитана.

Агент Шильд Горкин сидел на койке и глушил водку в одиночестве. Увидел молодое лицо Макса, он улыбнулся и ловким движением руки вытащил из-под столика еще один стакан.

- Наш спаситель! Садись парень, выпей со мной.

- Дык я за тем, собственно и это...

- О, так шикарно! Садись рядом.

Первый стакан офицер осушил молча - традиционный тост за черное безмолвие. А вот поле второго можно и поговорить.

- Слушай, Шильд, я так и не спросил... а как ты вообще турели эти отрубил? Вас же, вроде, к такому не готовят.

- Так как я не отрублю их, если полжизни за кодом провел?!

- За кодом? Ты что, программистом был раньше?

Немолодой агент почесал черную щетину и хмыкнул.

- Не совсем. Я был архитектором сознаний.

- Это как?

Шильд поставил стакан на столик и поднес палец к губам:

- Ты тока особо не болтай. Не так, чтобы секретно сильно, но не хочу, чтоб на тебя смотрели косо. Усек?

- Угумс. Рассказывай давай.

- Скажи, вот как по твоему работают все эти программы быстрого обучения для лингвистов или математиков?

- Да так же как и для всех - подключают тебя к машине и записывают в подкорку знания за час-полтора.

- Ну, для всех это ты загнул. Менеджеров и пилотов так не подготовишь.

Капитан почесал короткий ежик волос.

- Так их на практике гоняют.

- Ой, да много ты знаешь! Понимаешь, в мозг ничего "записать" нельзя - это не компьютер, там химия и органика. От прямого прожига люди тупеют и превращаются в овощей.

- Это было двадцать лет назад! Уже давно всех так и учат.

- Верно, да не верно. Понимаешь, парень, они полтора часа видят сны. Ага, именно так, не смотри на меня этим недоверчивым взглядом. Ты садишься кресло и твой разум отправляется прямиком в виртуальную реальность, в школу, где ты тупо зубришь язык или формулы. Десять лет там - час тут. Потом глушат воспоминания и - вуаля! Готов новый специалист.

Макс задумался. Теория интересная, но вот насколько правдива? Агент осушил еще стакан и покачал головой.

- Ты не думай, я тебе тут не байки травлю. Я сам эти реальности разрабатывал. И не только их. Понимаешь, с чистыми знаниями все просто, сложнее там, где абсолютной истины нет.

- Например?

- Например... Ну вот, взять программу стерильной личности для преступников. Видел их после помывки мозга? Смирные, немного испуганные, трудолюбивые. А ведь им там физически ничего не удаляют.

- Но тогда как же...

- Жутко. Я взял идею из одного старого рассказа, не помню названия. Они попадают на дорогу. Бесконечно длинную дорогу сквозь пустыню. - Взгляд агента стал холодным и пустым. Макс резко начал трезветь. - Представь себе, целая планета - одна сплошная пустыня. И только по экватору идет асфальтированная дорога. Он просыпается у столбика отсчета и должен идти вперед. Ни еды, ни воды, только солнце, которое всегда бьет сверху. Тысячи километров. А потом, на обратной стороне - пронизывающий до костей холод и ночь. Умирая, они снова пробуждаются, полными сил на дороге. Уснут не на полотне - вернутся в начало. И потом, когда после долгих лет пути, они огибают планету и видят столбик, на нем появляется одна черточка. В самом верху. Когда столбик покрывается черточками донизу - они возвращаются в наш мир. То, что осталось от их личности.

Макс не отрываясь смотрел на собеседника и не видел его. Завораживающий голос нарисовал безысходность столь ярко, что по спине бежали мурашки.

- Сон длится около недели, обычно. Старые воспоминания вытесняются, стираются, человеческий мозг просто не способен держать их в себе. Ни одного провала за историю программы, полный успех.

Шильд достал из кармана самокрутку, расправил ее и закурил. Макс очнулся медленно произнес:

- Это бесчеловечно.

- Правда? Ты ведь знаешь, что к стерилизации приговариваются только самые жуткие преступники. Убийцы, насильники, террористы. Заслуживают ли они этого? Думаю, да. Но вот мой последний проект... он был действительно кошмарным. Собственно, после него я и ушел.

Агент выпустил клуб дыма и с минуту смотрел в пустоту.

- Знаешь, как тренируют полководцев, Макс? Командиров, генералов? Увы, времени получать опыт сейчас почти нет. Для них тоже есть симуляции. Бесконечные сражения. Победы, победы, победы... Поражения. Разгромные, жуткие, со смертью близких и предательством друзей, в которых сам испытуемый выживает каким-то чудом. Они успевают состариться, превратиться в бывалых ветеранов и только потом они умирают от нелепой случайности. И пробуждаются в реальном мире. Без воспоминаний о битвах, но с инстинктами прирожденного командира.

- Я не слышал о такой программе.

- Не удивительно. Это тайный проект. Кадеты часто рискуют и кто-то постоянно попадает в передряги, оказывается в больнице. И вот тогда его тихо забирают на пару недель и погружают в сон. Знаешь, ты отлично справился в этом сражении. Не помнишь за собой таких аварий? Может, именно сейчас ты лежишь под прибором, где-то на койке, и грезишь о сражениях и собственном фрегате?

Макс неуверенно рассмеялся.

- Не думаю, что этот разговор бы тогда сейчас происходил.

- Ты прав, никто не стал бы его вносить в программу. Не нашлось бы безумца, который бы рискнул спрятать в необъятном мире снов свою проекцию, зная, что ее никогда не найдут. Зная, что это его последний проект, потому, что девять из десяти испытуемых сходили с ума. Зная, что вера в нереальность - возможно единственный шанс остаться нормальным. Ты прав, это совершенно невозможно.

Макс резко поднялся.

- Спасибо, Шильд, но мне пора. Меня ждут в рубке. Увидимся.

Старый агент проводил молодого капитана взглядом, и когда тот закрыл дверь, медленно достал из ящика стола бластер.

***

- Эй, красавчик, о чем задумался?

Макс повернул голову. Линда уже проснулась и улыбалась ему, нежась в кровати. В глазах бегали бесята, а ножка соблазнительно выглядывала из-под одеяла. Вот только мысли бравого капитана были далеко.

- Скажи, я тебе рассказывал о том, как отмечал свой первый бой?

Линда резко села на кровати и хищно посмотрела ему в глаза.

- Я же была там, забыл? По-моему, мы отлично тогда провели время. - Она встряхнула головой, всколыхнув буйные каштановые локоны, и недвусмысленно оглядела его фигуру.

- Ты не поняла... там был этот агент, Шильд, который застрелился. Мы с ним говорили...

- Черт, ты невыносим! Быстро в койку, жена требует внимания!

Разговора не получилось, мысли и тела влюбленных были заняты другим. Из постели их вырвал сигнал желтой тревоги.

- Надо идти. Интересно, что опять сломалось на этой рухляди?

- Ты слишком строг к маленькому Чу, любимый.

- Линда, я же просил не называть корабль "маленьким Чу". Это боевой линкор, блин!

- Ну да, "Чудотворец" звучит лучше. Давай, иди уже, моя смена все равно не скоро.

Быстро одевшись капитан вышел из каюты и спустился зашел в лифт. Макс ненавидел лифты, слишком они медленно передвигались, но проектировщики оставили альтернативой лишь скобы в шахте, а этот маршрут он любил еще меньше. В рубке царило оживление - полтора десятка людей столпилось у карты отсеков.

- Капитан! Вы вовремя. У нас, похоже, проблемы с компьютером.

Интерактивная карта сошла с ума. Отсеки, двери и орудия хаотически становились желтыми и почти сразу обратно голубыми.

- Где Роберт? С ним пытались связаться?

- Капитан, сначала загорелся отсек головного компьютера, мастер сетей пошел туда разбираться. А потом связь пропала и началось это.

- Паршиво. Что еще сбоит кроме связи и мониторов?

- Мы не знаем, сэр. Несколько человек пошли проверить минут семь назад, но пока не вернулись.

- Так, я сам пойду посмотрю.

- Капитан, но ведь тревога...

- Отсек в десяти шагах, ничего не случится. Петр, ты за главного.

- Есть сэр.

Макс быстрым шагом вышел из рубки и направился к отсеку головного компьютера. Металлический пол неприятно гремел под ногами - линкор был отнюдь не из новых, единственное достоинство этого пола - ребристые полоски, чтоб не скользили ноги. Впрочем, даже в свои двадцать лет, посудина была способна выжечь небольшой планетоид, так что капитан не жаловался.

За герметичной дверью шлюза его ждал сюрприз. Улыбающийся Роберт с парализатором.

- Слава Афинам!

И он выстрелил.

***

Макс медленно открыл глаза. Тело гудело, а значит его били - парализатор не вызывает таких побочных эффектов. Он был надежно прикован к скобам в тюремном отсеке в полусогнутой позе. Роберт сидел на стуле напротив.

- О, вы очнулись, мой капитан? Как вы себя чувствуете?

Макс внимательно посмотрел на бывшего мастера сетей. Рубашка с пафосным тисненым золотым лавровым венком говорила сама за себя.

- Скажи, Роберт, ты действительно думаешь, что неоантики смогут удержать корабль?

- О, я вижу вы знаете кто мы.

- Как по мне, вы ничем не отличаетесь от остальных пиратов-работорговцев.

Он рассмеялся.

- Неужели у кого-то еще есть настоящий боевой линкор? Теперь, когда у нас есть "Горгона", Федерации потребуется целая флотилия, чтобы нас взять. Нерационально.

- Рано вы переименовали корабль. Ты же знаешь, куда мы летим. Там будет семь крейсеров с сопровождением раньше, чем вы успеете зарядить прыжковый двигатель. Вас разнесут в пыль.

- Макс, ты забыл кто я? Я мастер сетей. Еще перед прыжком я изменил координаты прыжка. Никто не придет, можете быть уверены. Кстати, у меня печальные новости для вас: Анабиозная капсула с Линдой была выпущена полчаса назад. Боюсь даже представить, где именно она окажется после выброса из гиперпрыжка.

Макс взревел и рванулся вперед, тщетно пытаясь разорвать силовые наручники.

- Паскуда, зачем?! Мы же были друзьями, зачем все это?!

- О, это долгая история. Но у нас ведь есть время, так? Давным давно, когда ты был еще простым пилотом истребителя, ты сбил пиратский корвет. Так уж случилось, что там была моя сводная сестра. Мы были близки. Признаюсь, сначала я хотел уничтожить твой разум. Помнишь Шильда? Он работал не только на федерацию. Да, тот чокнутый старик со своим рассказами о нереальности реальности. Признайся, он ведь напугал тебя? Я видел, как ты часами смотрел в никуда, тщетно пытаясь понять, реален ли мир вокруг. Бравый капитан, тридцать боевых вылетов, пять зачищенных секторов, гордость федерации. И каждая победа все больше уверяла тебя в страшной догадке... Я развею твои сомнения. Тебе осталось жить всего несколько суток. Прощайте, Мой Капитан.

***

Двери люка распахнулись, открыв палящее, слепящее солнце. Вкруг была пустыня и старая, пыльная дорога в никуда. Толчок в спину бросил Макса прямо на дорожное полотно.

- Вот мы и тут, в месте твоих кошмаров. Вы помните ту историю с планетой и дорогой по экватору, Мой Капитан? Вот она, прямо перед тобой. Наш лидер потратился, создавая ее. Именно сюда мы ссылаем беглых рабов. Вот только никто не вернет тебя в мнимую реальность - ты просто умрешь здесь, в одиночестве. Хотя, может я лгу? Может, я погрузил тебя в сон и ты будешь чудесным образом воскресать, теряя остатки воспоминаний? Знаешь, стерильные очень послушны. Может, мне захотелось иметь у себя в рабах самого Макса Эрда - великого капитана звездного флота! Даже не знаю, какая судьба тебе подходит больше. Знаешь, что надо сделать, чтобы узнать наверняка?

Макс сплюнул пыль и мрачно посмотрел на темную фигуру в лучах слепящего солнца.

- Пошел ты.

Роберт нагнулся и посмотрел ему прямо в глаза.

- Надо просто умереть. Это ведь не сложно, правда? Удачи, Макс.

Челнок с ревом взмыл в небо, оставив бывшего капитана в одиночестве. Макс встал и посмотрел вперед. Дорога уходила за горизонт в обе стороны. Он подошел к столбику - совсем как в рассказе Шильда - и сел на землю облокотившись на него спиной. Макс смотрел на ослепительно белое небо и отчаянно кричал.

***

Ярости не осталось, не осталось и злости. Они ушли, вместе с силами. Он так и не сдвинулся с места. Глупо идти вперед, если выхода нет. Подонок был прав, есть только один способ понять, реальность вокруг или симуляция. Но он не собирался облегчать задачу работорговцу и кончать с собой. Солнце уже выжгло из него почти всю жизнь, кожа потрескалась даже на руках. Сознание уплывало все чаще, осталось совсем немного. Раскаленные наручные часы показывали, что он пробыл тут уже сутки. Говорят, без воды человек может прожить не более пяти, но в этом месте смерть придет гораздо быстрее. Капитан закрыл глаза и снова провалился в беспамятство.

***

- Он очнулся!

Боль разлилась по всему телу. Глаза не открывались. Трубка во рту дико мешала. Сознание всплыло откуда-то из черных глубин. Макс медленно поднял слабо гнущуюся руки и вынул пучок трубок и проводов изо рта. Дышать сразу стало сложно, прибор на столе начал пищать быстрее.

- Стойте, не двигайтесь! Мы вас спасли, вы на орбитальной медицинской базе "Милосердие". Вам нужен покой.

- Как я тут...

Боль пронзила горло, прервав смутные хриплые потуги что-то сказать.

- Патрульный флот случайно оказался в системе. Пираты бежали, но мы засекли вас на планете.

Макс собрал побольше слюны во рту, сглотнул, увлажняя горло. Важно сказать полностью.

- Линда. Капсулу выкинули в гипере. Пошлите поиск.

Сознание снова уплыло.

***

- Адмирал, капитан Халлберг по вашему указанию прибыл!

Макс Эрд задумчиво глядел на лист тисненой гербовой бумаги перед собой. Сколько столетий прошло, а важные формальности все еще делаются руками. Он прикрыл глаза, собираясь мыслями. Остался один росчерк, но последний шаг отнюдь не легче первого.

Сорок лет поисков. Сорок лет сражений и боев, разведки и спецопераций. Давно уже нет ни неоантиков, ни прочих пиратов, пятнадцать лет прошло с Войны Первого Контакта. Он верно служил сначала Федерации, потом Союзу, потом Республике. Но все это время шел поиск. Дроны прочесывали парсеки пустоты в поисках капсулы Линды, а Макс искал следы Роберта. Тщетно. Тот линкор был захвачен дорогой ценой через три года после его поражения, но поискам это не помогло. Он положил жизнь на поиск и проиграл. Пришла пора идти на покой.

Макс взял старинную перьевую ручку и поставил подпись.

- Капитан, примите мои дела. Это заявление об отставке. Я ухожу из звездного флота.

Парень явно опешил. Да, Макс был далеко не молод, но никто бы не назвал его стариком. Современная медицина творит чудеса, пусть даже Чужие и пролоббировали запрет на генное продление жизни. Никто не ожидал, что Главнокомандующий Сил Обороны внезапно оставит свой пост. Но надо отдать парню должное, капитан быстро взял себя в руки. Способный юноша.

- Адмирал, разрешите...

- Просто Макс. Я уже подписал заявление.

- Простите. Макс, разрешите узнать, что вы будете делать дальше?

- Хороший вопрос. Моя единственная семья где-то в пустоте меж звезд, а домом давно стала эта каюта. Капитан, я просто устал от сражений и внимания общественности. Я отправлюсь на Новый Тибет, говорят, там есть тихие монастыри, которые ценят конфиденциальность и не смотрят на прошлое.

- Я понимаю.

Макс привычно подавил ярость. Что он может понимать?! Что он сам понимал? Все эти годы он надеялся и искал. Искал тех, кто опровергнет шаблон. Победы, победы, победы... поражения. Гибель близких, предательство друзей. Выживание чудом в невероятных условиях. Вся его жизнь - словно из учебника, эталонный пример бравого вояки. Реально ли это все? Он все больше в этом сомневался. Как там сказал Шильд? Единственный шанс сохранить рассудок? Или все это действительно была ложь? Может, он на самом деле - эталонный полководец, у которого ничего не осталось за спиной?

- Спасибо. Капитан, подготовьте транспорт, я планирую отправиться туда немедленно. Не хочу дожидаться прессы.

Капитан вышел. Макс поднялся и подхватил сумку с кровати. Он обвел взглядом капитанскую каюту. Коллекция моделей на стене, две абстрактные картины, голофото пропавшей жены. Гравировка с названием корабля на полу. Чу. Ох, как долго все пытались выяснить, почему флагманский корабль носит такое странное название. Здесь нет ничего, что бы его удерживало. Просто очередное временное пристанище. Очередная попытка сделать домом то, что никогда не могло им быть.

Адмирал вышел за дверь и вызвал лифт, впервые за все время, что он провел на корабле. Рядом была нормальная лестница, но он не желал идти привычным маршрутом. Двери открылись. Лифт оказался очень простым, без ковров и зеркал, как и просил адмирал у дизайнеров. Глупо тратить деньги на вещь, которой он не планировал пользоваться. Двадцатая палуба, пассажирский док. Макс не стал делать прощальный обход корабля. Он не успел попрощаться женой, а корабль... это просто боевая машина и не заслуживает его сентиментальности вообще.

***

Монастырь оказался низким, вжимающимся в скалы строением с узкими окнами-бойницами. Ветра тут сильные, этого не отнять. Макс подошел к небольшой двери и постучал. Открыли ему почти сразу. Лысый монах в серой рясе, с черным пятном на лбу - замазанное тату. - Вы пришли в поисках новой жизни?

- Я пришел, потому, что устал от этой.

Монах кивнул и завел его внутрь. На удивление, коридоры оказались ярко освещены. Никаких излишеств, но и никакого излишнего аскетизма - обычный функционализм, к которому Макс уже успел привыкнуть на боевых кораблях. Монах завел его в комнату с койкой, столиком и шкафчиком. Даже окон не было, прям как в кадетской каюте.

- Как мне называть вас?

- Макс.

- Макс, мы ценим уединение. Вы не увидите никого из братьев, кроме меня. Вы знакомы с нашим учением?

- Крайне смутно. В нем говорится что-то вечной жизни и возможности этого избежать.

Монах присел на пол и пригласил Макса сесть напротив.

- Тогда слушайте. Вы верите в существование души?

- Скорее нет, чем да.

- Вы отчасти правы. Весь это мир, бесконечное число живых людей, и столько жутких смертей плохо согласуется с понятием души. Христиане верят в жизнь после смерти, буддисты - в перерождение. Мы верим в то, что смерти души не существует.

- И как это противоречит остальным учениям?

- Макс, наука давно доказала, что реальностей - бесконечное множество. Каждое событие, каждое отличие может создать ветку или несколько. И в каждом ответвлении люди умирают. Все умирают, но только там, где нет их души.

- Я не понимаю...

- Существует бесчисленное множество Максов, бесчисленное множество их уже давно умерло или погибло. Но душа только одна. Где-то есть один единственный, истинный Макс, и он живет в лучшей из реальностей. Когда происходит вилка, душа сама выбирает лучший вариант. Всегда. Раз за разом. Смерть - худший из исходов. И душа всегда будет выбирать тот мир, где Макс выжил. Каждый из умерших людей до сих пор живет в некой далекой реальности. И только став старейшим из людей вы можете считать, что вы - истинный, а не бледная бездушная копия, органическая мыслящая машина.

- Вы говорите, что все чудом выжившие на самом деле...

- Вполне вероятно. Вы сами наверняка вспомните не один случай, когда вас спасал только случай. Вы будете жить. Вечно, без смерти. И это страшно.

Макс не отрываясь смотрел на монаха.

- Вы увидите как умрут все ваши родные и близкие, как рушится ваш мир, как гибнут звезды и исчезает наша цивилизация. Но будете жить дальше. Многие приходят к нам в поисках вечного спокойствия. Другие - ищут способ выйди из вечности потерь и страданий. Мы называем это Нирваной и есть все основания полагать, что древние Будды - первые, кто вышел из цикла жизни. Это - истинная и главная цель любого человека. Практики известны столетия и наш монастырь - одно из немногих мест, где люди могут это сделать. И делают. Так что вы выберете? Вечную жизнь, или избавление от нее?

- Второе.

***

- Брат, ты готов к встрече с гуру? Только он может помочь тебе в конце пути.

- Готов.

Безымянный брат с пятном на лбу вывел его из кельи. Путь к гуру был не слишком долог - пройти вдоль рядя дверей келий и подняться по лестнице. Макс был готов. Долгие годы самоконтроля во флоте помогали ему оставаться спокойным внешне, но внутри он был всегда был полон эмоций. Сначала его учили не сдерживаться, а потом он стал бушевать все реже. Понимание, что переживания не нужны, пришло само. Потом были долгие медитации, попытки очистить разум от мыслей. Остался последний штрих, последние воспоминания, которые мешали ему обрести покой. Прошлое крепко держится за разум человека.

Брат остановился у двери.

- Дальше ты пойдешь один.

Макс открыл дверь и вошел в комнату Гуру. Большое пустое помещение с ковром в центре. На ковре сидел пожилой мужчина, лет восьмидесяти, ровесник Макса. Лысая голова, сухая кожа, немного крючковатый выдающийся нос и узкие губы. Запоминающаяся внешность. Макс отлично помнил этого человека.

- Здравствуй, Роберт.

Великий Гуру открыл глаза и посмотрел на Макса. Взгляд бывшего пирата изменился за долгие годы. В нем появилось спокойствие.

- Здравствуй, Макс.

Они долго смотрели друг другу в глаза. Макс подошел и сел напротив.

- Роберт, я понял, что меня тревожит. Что мешает перейти дальше.

- Твое прошлое. А если точнее - я.

- Ты знаешь, твое учение близко к истине. Но даже после всех медитаций я не могу смотреть на тебя без ярости. Прости, наверное, я - плохой ученик.

Макс встал и подошел к своему старому врагу.

- Ты ведь понимаешь, что с моей смертью прошлое тебя уже не отпустит? Как и меня после смерти Линды?

- Понимаю.

- Тогда делай то, что должен.

- Прощай, Роберт.

Резким движением рук Макс свернул великому гуру шею.

***

- Я знал, что ты придешь.

Старейший человек сидел в кресле спиной к двери. Большой зал был обставлен в каком-то стиле докосмической эпохи, с мягкими большими диванами, громоздкой деревянной мебелью и панелями на стенах. В углу потрескивал камин. Сам Макс смотрел в огромное панорамное окно с видом на горы.

- Я думала, что ты аскет, если честно, как и остальные.

- Я бросил аскетизм, когда понял, что не смогу достигнуть Нирваны.

- Ты сказал, что ждал меня. Я не заметила охраны снаружи.

- Я действительно тебя ждал. Но я не ждал, что ты окажешься женщиной.

Старейший повернулся в кресле. Спокойное лицо внезапно исказилось от удивления и он вскочил на ноги.

- Линда?

- Макс?

Они смотрели друг на друга. Мужчина, которому с виду было лет пятьдесят и женщина, аналогичного с виду возраста. В последний раз они виделись более четырехсот лет назад.

- Но как... ты была потеряна в гипере...

- Меня нашли черед семь лет после твоего загадочного исчезновения. Говорили, что кто-то из наемников тебя таки достал, вынудил уйти и...

- И ты поверила?

- Поначалу нет. Но шли годы. Тебя так и не нашли. А когда мне исполнилось двести лет, я решила исчезнуть сама.

Макс кивнул.

- Я понимаю. Адепты вечной жизни не получили большой популярности. А афишировать свой возраст никогда не было хорошей идеей.

Макс сделал несколько шагов к любимой женщине и замер на полпути. Линда снова подняла пистолет.

- Макс прости, я должна.

- Линда, зачем?

- Ты знаешь. Есть только один истинный человек в этом мире. Я должна знать, что я настоящая, что у меня есть душа.

- Линда, послушай, учение лжет. Помнишь, дерево во дворе кадетского корпуса, где было наше первое свидание? Этому дереву тысячи лет. Думаешь, оно не имеет души? Или ксерксы. Они живут по семьсот лет, может они тоже все без души? В одном мире может быть много душ, любимая...

- Нет, ты меня путаешь! Макс, прошу, не надо. Я научилась жить без тебя, я справлюсь.

- Линда, послушай, это еще не все. Помнишь, что я тебе хотел рассказать? В день, когда мы расстались? Шильд рассказал мне, что мир вокруг - иллюзия. Тренировочная программа для полководцев. Что я буду побеждать, потом проигрывать, что потеряю все и проживу много дольше остальных людей. А потом - умру от нелепости. Эта мысль грызет меня до сих пор. Я не знаю, что правда - что мы с тобой две встретившиеся вечности, или что меня забрали на промывку мозга во время той аварии на скутере, и я до сих пор грежу о своей несуществующей жизни.

Пистолет дрожал у Линды в руках, из глаз текли слезы.

- Линда, я не знаю, где в этом мире истина. Мы как кванты - в состоянии неопределенности. Но я знаю, что после твоего выстрела все станет просто и понятно. Либо я - не настоящий и моя душа в другом мире. Либо я проснусь в больнице, молодым и полным сил, без памяти прошедших тут лет. Либо что-то случится и умрешь ты. Но мне это не нужно! Послушай, мы можем быть вместе, две души в одном мире. Одна реальность на двоих. Вечность для двух влюбленных. Большего мне и не надо.

- Макс, я не могу...

- Подумай. Я никуда не денусь. Только от тебя зависит наша судьба. А времени у нас - вечность.

Он шел по широкому коридору медленно и уверенно. Все уже собрались и ждали только его. Не важно. Совет не начнется без предводителя. Спешить некуда, не пристало наделенным властью торопиться. Он мог себе позволить в очередной раз оглядеть темную обитель.

Грубые гранитные стены резко контрастировали с гладкими колоннами из черного оникса. Пол также был черный, с редкими вкраплениями красного мрамора. Тонкие багровые полосы ветвились и извивались, образуя сложный и хаотичный узор, напоминавший кровеносные сосуды со свитков лекарей. Возле каждой колонны был установлен небольшой медный постамент с чашей, наполненной горящим маслом. Небольшой ветерок, отнюдь не случайный, позволю заметить, заставлял языки пламени вздрагивать, из-за чего тени дергались в безумной пляске. Идеально просчитанная обстановка создавала атмосферу ужаса и благоговения.

Он прошел до конца коридора и приказал первой паре охранников остаться у дверей. Вторая пара, шедшая немного впереди, распахнула перед ним двери из потемневшего дерева, покрытые странными символами. Он долго учился глядеть на эти символы спокойно, неподготовленного человека они могли свести с ума. Язык Тьмы никогда не отдает свои тайны бесплатно.

За дверью оказалась длинная и широкая винтовая лестница. Каменные ступени с острыми гранями могли больно ранить босые ноги. Раньше он удивлялся этому – слишком древними были ступени и слишком часто на них ступали. Теперь он уже не удивлялся. В обители Тьмы и Боли действуют свои законы. Теперь он не сомневался, что грани ступеней стали острее с момента постройки.

С каждым шагом вниз в нем росло все большее возбуждение. Сегодня – особый день. Сегодня Враги будут повержены и падут, сегодня он выполнит свою давнюю цель. Однако с возбуждением в нем снова пробудились сомнения.

С тех пор, как он занял свое место в темном совете, они никогда не покидали его, терзали и мучили. Мысленно он окрестил их своим проклятием. Никто не смог бы встать на его место и остаться столь же верным выбранному пути. Сомнения грызли бы любого. Не бывает абсолютной Тьмы, как не существует и абсолютного Света. В каждом ежесекундно идет борьба. Но только получив власть принимать решения, человек начинает осознавать эту борьбу.

Лестница закончилась, и вторая пара охранников встала у ее подножия. Он стоял в десяти метрах от еще одной двери. Эта дверь была низкой и выглядела проще, чем врата сверху. Однако, тонкое чутье прирожденного мага позволяло ему видеть темную пелену вокруг, защищавшую вход надежнее любых запоров и укреплений. Ни один звук не мог проникнуть наружу из комнаты за дверью, ни одна мысль или заклятие. Сила темного совета оберегала секреты таинства.

Он оставил последних стражей у двери и приложил к ней руку. Его пронзил холод, растекшийся до самого плеча. И хотя он был в этой комнате уже не один десяток раз, ощущение ужаса возникло вновь, и он вновь был ошарашен. Такова природа Тьмы – светлая часть души не может к ней привыкнуть, смириться с ней. Дверь медленно отворилась, и он вошел.

Зал совета был много меньше пафосных залов наверху и обставлен крайне аскетично. Простой круглый стол, простые деревянные стулья. Восемь стульев были заняты. Последний, пустой стул имел спинку выше, чем у остальных – единственное подтверждение статуса Главы Совета. Его место.

Сидящие фигуры в черных капюшонах не шелохнулись, когда он вошел, лишь немного склонили головы после того, когда он занял свое место. Глава совета – не владыка, а лишь первый среди равных. В центре стола вспыхнул маленький язычок фиолетового пламени, осветив лица тех, кому не нужен был свет, чтобы видеть.

Его снова начали терзать сомнения, но он решительно их отбросил. Сейчас важно начать, сказать первое слово. Промедление кормит Тьму, но сейчас не время медлить. Слишком многое поставлено на кон.

- Братья и сестры. Мы собрались здесь, чтобы окончательно решить проблему так называемых Сил Света. Через час Луна полностью закроет Солнце на две минуты. В этот миг наша объединенная сила будет столь велика, что мы сможем уничтожить наших врагов одним быстрым и точным ударом. Вы все знаете это. Каждый знает свою роль в предстоящем ритуале. Я прошу вас подтвердить свое участие прямо сейчас.

- Подтверждаю.

- Подтверждаю.

- Подтверждаю.

Слово тихим шелестом пронеслось над столом и каждый из собравшихся положил на него свою левую руку. За исключением одного.

Фигура в плаще резко выпрямилась и скинула капюшон, обнажив лицо молодого темноволосого мужчины и яростным взором. Он вытянул вперед правую руку и разжал кулак. На ладони лежал мерцающий синий кристалл. Магическая бомба большого радиуса действия. Смертельная для любого мага на таком расстоянии.

- Именем ордена Синего Пламени, я Малеус Викус, объявляю вас всех арестованными! Не сопротивляйтесь, слуги Тьмы, и эта бомба не взорвется!

Над столом прокатился вздох удивления. Еще одна фигура поднялась и встала рядом с первой.

- Я, Понтиус Грэхем, примарх ордена Яростного Пламени. В эту трудную минуту я встаю рядом с членом другого ордена, дабы защитить мир от сил Тьмы. Сдавайтесь!

Еще один из членов совета встал и скинул капюшон.

- Я, Мария Светоносная, паладин Священной Ветви, присоединяюсь к своим союзникам!

Члены совета вставали один за одним. Маг Белого Креста, примарх ордена Вечной Реки, Смотритель Тайного Бора, рыцарь-маг ордена Цветущего Лотоса, монах ордена Витана Искупителя и чародейка Горного Престола. Глава совета не поднимался. Он видел удивление в глаза присутствующих. И чувствовал их смятение. Глава поднялся и скинул капюшон.

- Архимаг Ордос Валеанум из Братства Равновесия.

Рука Малеуса дрогнула и опустилась, бомба упала на стол. Они стояли и в растерянности глядели друг на друга. Никто не ожидал такого. Мария не выдержала первой.

- Как же это… Получается все это время все мы служили Свету?

Монах скорбно склонил голову.

- Мы прокляты, братья и сестры. Каждый помнит, что ему пришлось совершить, чтобы попасть сюда, в эту комнату сегодня.

Над столом повисло тягостное молчание. Монах грузно плюхнулся обратно на стул.

- Все это время мы соревновались. Мы творили невообразимые злодеяния, мы все глубже погружались во Тьму. Лучшие и светлейшие, мы стремились доказать друг другу, что именно мы достойны занять место в темном совете.

Все молчали. Один за другим диверсанты Света садились обратно на стулья.

- Это означает, что среди нас нет Тьмы?

- Нет. Это означает, что Тьмой стали мы сами.

- Это означает, что никто нам уже не помешает. – Сказал Глава совета.

Все молча посмотрели на архимага. Он знал, что творится в душе каждого из них – он сам испытывал те же чувства. И лишь теперь, когда правда открылась, каждый мог по-настоящему взвесить Тьму и Свет в своей душе. Правда была очевидна для каждого из членов темного совета.

- Теперь, я предлагаю вернуться к повестке дня. Кто готов подтвердить свое участие в ритуале?

На этот раз решение было единогласным.

Я очнулся от толчка в бок. Очнулся не сразу, голова все еще гудела. Я попытался поднять голову, но волна болезненных пульсаций в затылке внесла свои корректировки. Я застонал и повернул голову на бок.

- Пс, парень! Давай, очнись, времени мало!

Я открыл глаза. Серые стены, серый потолок, серый пол, в углу черный смердящий провал туалета. Окон нет, но есть решетчатая дверь… Странно, что меня не убили сразу.

- Очнулся? Молодец! Давай, поднимайся, есть дело.

Преодолев боль, я сел и посмотрел на своего сокамерника. Тощий и смуглый, он явно пробыл тут долго. Неряшливая черная борода почти полностью скрывала черты лица, крупный нос был перекошен влево. Яркие голубые глаза необычно выделялись на лице собеседника. Я поворочал языком пытаясь наполнить пересохший рот слюной, и сказал:

- Я слушаю, говори.

- Отлично, просто отлично! Ты ведь тот самый шпион, так? Ты наверняка должен уметь с отмычками обращаться. Я неделю назад украл вилку, но я простой репортер, понимаешь? Я не знаю, что делать! Нам надо быстро выбираться отсюда, давай поможем друг другу!

Какое-то время я переваривал его слова. Шпион… Да, так и есть. Обычное задание – пробраться на базу, скачать данные, передать своим вместе с сигналом. Эвакуация в течение суток. Меня не бросят тут, главное не создавать проблем и не дергаться. Я посмотрел в глаза репортеру и покачал головой.

- Мне некуда торопиться. Скоро за мной придут.

Внезапно моего лицо моего собеседника исказилось, тело выгнулось в судороге. Пару секунд он бился на полу, потом тело расслабилось, и он тяжко выдохнул.

- Ладно. Все равно поздно. Меня вчера укусил местный паук. Не знаю, что это за тварь, но приступы все чаще. Не думаю, что я протяну даже час. Возьми вилку и беги. Эти люди – монстры, они тебя не оставят в живых.

Я с грустью посмотрел в поблекшие глаза человека.

- Я тебе как-то помочь могу?

- Возьми вилку и добей. Я сам не могу. Каждый приступ… это очень больно.

Я взял двузубую вилку из его руки. Парня жалко, но это лучшее, что я могу для него сделать. Он затих почти сразу – убивать быстро меня тоже учили. Я сел в углу камеры и стал ждать спасения.

Где-то через час к двери камеры подошел мужчина в форме. Судя по погонам – лейтенант. Он усмехнулся и спросил:

- Мистер Майер, я полагаю? Или мне лучше называть вас Адам Сойер? Вы доставили нам немало проблем.

Я посмотрел ему в глаза. Вопрос риторический, они меня уже раскрыли. Я позволил себе улыбнуться.

Он достал пистолет и навел на меня.

- Прощайте, Мистер Сойер.

Выстрел…

***

Толчок в бок. Я вяло повел головой, пытаясь понять, как выжил после выстрела в голову.

- Пс, парень! Давай, очнись, времени мало!

Я поднялся на локтях и осмотрелся. Камера, тощий репортер… живой.

- Я не понимаю. Ты ведь мертв и меня убили.

Репортер горько усмехнулся.

- Знаешь про паука уже? Я думал ты еще в отключке был. Тебя захватили в плен. А я могу помочь выбраться. Ты наверняка должен уметь с отмычками обращаться. Я неделю назад украл вилку, но я простой репортер, понимаешь? Я не знаю, что делать! Но тебе она может пригодиться.

Мой разум включился в работу. Каким-то образом мне был дан шанс начать все с начала. Нельзя его терять.

- Давай сюда вилку.

У репортера начался приступ. Когда судороги закончились, он умоляюще посмотрел мне в глаза:

- Только… добей меня. Я не проживу и часа, а судороги… это больно.

Мне снова пришлось избавить репортера от мучений. В голове шел счет времени – у меня не более часа до прихода палача. Я схватил вилку и подошел к решетке. Замок, конечно, с обратной стороны, но мои руки отлично пролазили между прутьями. Пара движений и я уже в тюремном коридоре.

Я зажал вилку в руках и быстрыми мягкими шагами проскользнул вперед к повороту. Пусто. Я выскочил из-за угла, и почти одновременно дверь впереди открылась, в коридор вышел охранник. Я сразу бросился вперед. Увидев меня, он начал поднимать автомат. Он успел раньше…

***

Толчок в бок. Я открываю глаза и поднимаюсь на локтях.

- Очнулся? Молодец! Давай, поднимайся, есть дело.

Я снова был в камере, а репортер снова был жив. Я даже не знал, радоваться или нет. Скорее это было мне на руку. Я посмотрел на сокамерника.

- Я тот самый шпион. Я знаю про укус паука и вилку. Твой следующий приступ начнется через три, два, один…

Приступ. Очнувшись, он смотрел на меня жалобно и испугано.

- Спасибо за помощь. Если хочешь, могу избавить от мучений.

- Я… спасибо.

Я закончил с грязным делом, отпер решетку и подошел к углу коридора, не выглядывая. Шаги охранника. Когда он подошел достаточно близко, я выскочил и воткнул вилку ему в шею, одновременно зажимая рот. Гладко. Теперь вперед, к двери.

За дверью оказалась небольшая комнатка с медицинским шкафчиком. Черт, знал бы, не пришлось бы убивать парня… Дверь наружу заперта кодовым замком. Тут только перебор поможет. После третьей попытки сработала тревога и комната начала заполняться зеленым дымом. Я отключился…

***

Толчок в бок, пробуждающий от очередной смерти. Сколько их уже было? Я перестал считать после тридцатой. Каждое действие проверено и отработано до совершенства.

- Дай вилку и жди тут, я принесу противоядие.

Удивленный взгляд репортера. Не обращая внимания на очередной приступ, я выскочил из камеры и сразу бросился за угол. Бросил вилку вперед, не замедляя бега. Дверь впереди открылась и вилка попала охраннику точно в глаз. Медицинский шкафчик, полочка с противоядиями, третий пузырек слева.

Я вернулся и дал бутылочку репортеру.

- Это противоядие. Выпей и будешь жить. Останешься тут, там дальше ловушки, ты не пройдешь.

Не обращая внимания на его возражения, я запер камеру и снова побежал обратно к кодовому замку. 3457, дверь открыта. Коридор с тремя хаотичными лазерными лучами сигнализации. Я усмехнулся – они всегда двигаются по одним и тем же траекториям. Я обошел лучи в изящном танце. Теперь надо прыгнуть вперед, параллельно полу, между еще двумя лучами, уже невидимыми.

Вперед по длинному коридору с дверьми. Третья слева – мне туда. Внутри спящий охранник, ему лучше свернуть шею, он почему-то всегда просыпается, когда я выхожу в следующую дверь. Еще несколько коридоров и комнат с охраной. С ними проблем не было никогда – всегда умел хорошо прятаться. В самом конце – усиленная металлом дверь, открывает нажатием на кнопку, сразу срабатывает громкая сирена, оповещая всех, что вход открылся. Где-то далеко, на пульте охраны, наверняка начался переполох. Но мне предстоит самое сложное испытание, на которое я угрохал уже почти две сотни попыток. Я открываю дверь и выхожу под открытое небо.

Бетонный пешеходный мост с невысокими решетчатыми перилами. Мост не совсем узок, только чтоб могла проехать машина. Впереди - туман и неизвестность. Туман многое скрывает вокруг, включая дно бездны под мостом. Но даже так я отлично могу видеть десять мускулистых фигур, уже готовых к моему появлению. Внешнее охранение базы, местная элита. Я обученный агент и могу спокойно справиться одним, максимум с двумя солдатами. Но я уже не раз пытался победить и знаю все их действия наперед.

К первому я подошел вразвалочку и когда тот замахнулся, резким движением вогнал ребро ладони в шею. Не замедляя движения, я раскрутился в противоположную сторону, одновременно нанося удар в пах второму. Кувырок вперед, спасающий от удара еще одного бойца. Я быстро побежал вперед, отрываясь от остальных, и резко развернулся, втыкая вилку в горло тому, который почти догнал. Я выхватил у него дубинку и сразу отбил направленный удар, отпрыгивая назад и сбивая еще одного с ног. Резким движением локтя назад, я сломал ему шею. Теперь у меня две дубинки и пятеро противников, бой становится проще. Главное опять не попасться на уловку здоровяка со шрамом – именно он оправил меня на очередное пробуждение в прошлый раз.

Весь бой занял меньше минуты, я не думаю, что кто-либо когда-нибудь видел что-то подобное. Отдышавшись, я сделал несколько шагов по мосту. Так далеко я еще не доходил, дальше – неизвестность.

Я услышал топот ног сзади и спереди. Эти солдаты уже вооружены автоматами. Их много, не менее двух десятков. Шансов нет, против шквального огня не спасет даже мое странное бессмертие. Да пошло оно все… следующие две жизни я просто поваляюсь в камере, надо подумать. Я прыгнул с моста в туманную бездну.

Невероятно, но… я выжил. Высота оказалась не слишком большой, а под пеленой тумана, была река. Я мысленно отчитал себя за пустую трату времени на разборки с охраной. Теперь важно следовать по течению.

Почти сразу я услышал тихий шелест мотора.

- Адам, не бойся, свои.

Чьи-то руки втягивают меня на борт лодки. Я улыбаюсь и почти сразу сваливаюсь на палубу, сраженный накопившейся усталостью. Сознание меркнет.

- СТОП! СНЯТО!

***

Тощий мужчина с мощной челюстью откинулся в кресле и отвел взгляд с голоэкрана.

- И это все? Пятнадцать минут? Джеки, ты потратил пятьсот миллионов на пятнадцатиминутную короткометражку?

Рыжеволосый мужчина в старомодных очках встает и подходит к экрану.

- Пол, ты же видел это. Даже я сам в шоке. Та битва с охранниками на мосту – такого ни в одном фильме не было никогда.

- Джеки, я действительно поражен, но… пятьсот миллионов?!

Рыжеволосый махнул рукой.

- Ты же знаешь, что это новая методика. Регенерация тканей, стирание памяти, актеры, которые не знают, что это игра. Да, сначала мы хотели сделать противников слабее, но тогда разницы особой не было. А тут… герой, который четко знает что и как надо делать, который искренне борется за свою жизнь, используя все возможности – такого ведь не бывает в жизни, такое иначе не снимешь. Более тысячи дублей, мы скомбинировали наиболее удачные решения из всех, здесь нет ни грамма хромокея. Это идеальный экшн.

Худой затянулся сигаретой.

- Ты прав, Пол, это действительно идеальная картина. Но вы снимали пятнадцать минут два года. Актеры до сих пор на реабилитации и плевать, что они готовы продолжать. Сколько ты собираешься потратить на полнометражный фильм? Три миллиарда, пять, десять? Мы просто не окупимся.

- Но Пол, это – будущее кино.

- Будущее, Джеки, за тем, что приносит деньги. Я закрываю проект.

Рыжеволосый режиссер опустился на стул.

- Но… что будет с уже готовым материалом?

- Мы его используем, конечно… Доделаем фильм на компьютере и выпустим. Пустим промо, что применялась инновационная технология, ты получишь свой Оскар за эффекты.

Худощавый продюсер затушил сигарету и поднялся со стула.

- Джеки?

- Да.

- К тебе скоро зайдет человек из одной конторы. Ты понимаешь, о чем я. Они заинтересованы в использовании твоей технологии для обучения агентов. Да и сам актер уже не простой человек. Вы ведь не стерли ему память?

- Не успели.

- Вот и отлично. Мой тебе совет: не отказывайся. Эти деньги для военных – пшик, не более. А с кино… подожди лет тридцать, пока регенеративные технологии не подешевеют. Удачи, Джеки.

- Удачи, Пол.

За окном медленно светлело - пасмурный день заканчивался и городские огни постепенно загорались ярче, разгоняя тоскливые сумерки. Мимо окна, гудя и вибрируя, пролетел грузовой флаер, заставив воздушный фильтр чихать и захлебываться в попытке очистить воздух от тяжелого смога. Отец встал из-за терминала и опустил жалюзи - при таком шуме и свете не то, что спать, ужинать даже сложно. Мать достала из холодильника несколько контейнеров с китайской едой, сонно надавила на кнопки подогрева и села за стол.

- Кушать подано, дорогая семья! Кто готов отведать на ночь порцию химии?

- Марта, блин, ты реально умеешь поднять аппетит.

Мать усмехнулась и подмигнула мне, с энтузиазмом копошась палочками в лапше.

- Смотри дочка, они сюда настоящего червяка положили!

- Фу!

Отец погрозил маме пальцем и та быстро отправила тонкий кусочек соевой курицы в рот.

- Катрин, не слушай эту буйную женщину, нет тут никаких червяков.

- Но пап, оно все такое...

- Знаю, не переживай. Закончим ремонт и будут деньги поесть что-то нормальное. Неделя осталась, Арно сегодня сообщил.

Мать поморщилась.

- Надо было нанять реальных людей.

- Марта, мы же обсуждали. Лучше чуть переплатить, чем полгода жить в ремонте. Арно отлично справляется.

- Не люблю синтетиков.

Дверь с шелестом открылась и на пороге показался Арно. Это был старый строительный синтетик, пластик давно оплавился и стек с каркаса, обнажив его механизмы и кабеля. Он меня всегда пугал. Без лицевой пластины острые зубы-кусачки смотрелись как зловещий оскал. Робот держал в руке пневматический молоток, чем-то напоминавший мне странное оружие позапрошлого века.

- Арно, ты на подзарядку? Закончил на сегодня?

- Почти.

Синтетик поднял инструмент подошел к шкафчику за пачкой гвоздей. Потом обернулся, поднял пневмомолоток и резким движением загнал блок внутрь. Раздался стрекот, время замедлилось. Я видела как медленно, оставляя инверсионные следы, гвозди летят по воздуху, пронзая лицо моего отца. Я услышала пронзительный вопль матери прежде, чем ее лицо покрылось кровью. Я рухнула со стула на пол. Арно поднес окровавленную стальную ладонь к нечеловеческому лицу, с жуткими клыками вместо зубов, и направил оружие на меня...

***

Я резко села на кровати. Никаких синтетиков вокруг, только смятая кровать и мигающий огонек терминала в углу. Часы на потолке показывали 7:34. Можно еще немого поспать, но я знала, что после кошмара сон точно не придет. Требовательный "Мяв" с угла кровати известил о том, что Смог проснулся и хочет жрать. Я махнула рукой перед сенсором света и села на кровати.

Эти сны терзали меня сколько себя помню, с того момента, как чокнутый синтетик убил мою семью. Все было как во сне, только отец успел кинуть в него тостером, раздробив андроиду голову и руку с оружием. Я спаслась, лишь шрамы-точки на ноге напоминали мне о прошлом. И сны.

Я встала, открыла жалюзи, на минутку задержавшись у пейзажа за окном. Самый центр города, здесь даже моя маленькая квартирка стоит состояние. Спасибо покойным родителям. Свет огней рекламы и гул пролетающих флаеров подействовал успокаивающе, как обычно. Я отошла от окна, насыпала корма мявчащему черному пушистику, и под радостное хрумканье села за терминал.

- Сновидение записано!

Угу, все верно, шикарно просто. Шесть часов сна, из них четыре - без сновидений, час какого-то бреда, где меня разыскивало бюро надзора, а еще час - ежедневный ночной ад. Сонно потянувшись, я привычно закинула ноги на стол и открыла видеоредактор. Подчистив следы ночных ужасов, я сохранила файл и выслала его психиатру. Программа среагировала быстро, почти сразу пошел вызов.

- Доброе утро, доктор.

- Катрин, доброе утро. Судя по видео, кошмаров сегодня не было?

- Все верно, доктор, ваши консультации помогли.

- Катрин, вы мало спали, всего три часа.

- Я шарилась в сети, засиделась, все в порядке.

- Катрин, мне кажется, вы не искренни.

Я непроизвольно скрипнула зубами. Интересно, какой гений умудрился заложить в программу-психиатра основы распознавания эмоций? Впрочем, глупый вопрос, конечно.

- Я три часа занималась групповым виртуальным сексом в онлайн-борделе. Вам нужны более детальные подробности и никнеймы партнеров?

- Спасибо, этого достаточно. Я обязана уточнить, поскольку вы все также отказываетесь от виртуальной терапии.

- Доктор, я напоминаю, что из-за детской травмы травмы не приемлю киборгизацию организма и не намерена вживлять себе в мозг чипы-подавители. И у меня есть справка от живого специалиста.

- Катрин, я обязана настоятельно рекомендовать вам сделать операцию, даже в случае, если терапия успешна. Если кошмары продолжатся, я вынуждена буду выслать отчет в бюро надзора и ее сделают вам принудительно. Наше общество заботится о психологическом здоровье граждан.

- Да, да, да, вы это уже говорили.

- Я просто следую своему алгоритму и не могу...

- ...действовать иначе, я помню. Скажите доктор, живой специалист рассказывала, что ранее практиковалась с детьми визуализация страхов с их последующим уничтожением. Нарисовать на бумаге, например...

- Это устаревшая методика, которая считается вредоносной и ненадежной. Современные чипы и виртуальная терапия гораздо эффективнее.

- К счастью, они для меня не обязательны. До свидания, доктор.

- До свидания, Катрин.

Я выдохнула. Чертовы программы со своими алгоритмами, чертово бюро надзора, чертовы живые врачи, которые за миг просекли бы мой простенький обман. К счастью, мой собственный план почти закончен. Осталось только забрать груз. Я вытащила из ящика стола серебристый чип и мстительно сдавила его в ладони. Острые штырьки контактов прокололи кожу, но я не почувствовала боли. Сегодня все решится.

***

Движение внутри монорельсового поезда можно ощутить только если посмотреть в окно. 150 километров в час, медленнее флаера, но в разы безопаснее и несравнимо дешевле. Самые состоятельные могут использовать телепорты, но тогда мир сжимается до пары мест, теряется наслаждение от поездки. По настоящему богатые люди имеют роскошные летающие яхты с персоналом, которые медленно дрейфуют по городу, пока владельцы ведут бизнес за терминалами. Мне всегда был по карману только монорельс.

Сидячие места были, как обычно, заняты, но меня это не смущало - только уставшим старикам не любопытны городские пейзажи. Город живет круглые сутки, семь дней в неделю, постоянно меняясь и преображаясь. Голограммы меняют цвета, модульные здания меняют форму, летающие конструкции курсируют из района в район. 135 миллионов человек и вдвое больше синтетиков. Последних в транспорте не увидишь - искусственным недочеловекам достаточно простых пневмопроводов.

Я вышла через полчаса недалеко от окраины, у самой поверхности, куда лучи солнца почти никогда не попадают. Именно в таких местах можно найти мастеров, готовых работать за наличность, торговцев наркотиками и запретными прошивками чипов. Но меня интересовала небольшая лавка старьевщика у свалки, с нечитаемым из-за плохого освещения названием.

Я вошла внутрь под трель звонка. Пустой прилавок, ни души в комнате. У прилавка были свалены запчасти к синтетикам, в основном старые и явно не фирменные. Несколько древних андроидов пятилетней давности были свалены грудой в углу, более новые стояли вдоль стен, сверкая алюминиевыми табличками с QR кодами, вместо цен и описания. Я пересекла комнату и вошла в подсобку.

Молодая темноволосая девушка ковырялась в голове прилично сохранившегося синтетика. НХР385КТ-10, строительный робот, выпускавшийся 20 лет назад компанией "Синтротикс". Именно такой убил мою семью 15 лет назад.

Девушка отвлеклась и махнула рукой:

- Ты вовремя, я как раз закончила. Сейчас, последний штрих...

Ловким движением она прикрепила на место затылок синтетика, щелкнула включателем и робот встал на ноги. Глаза пустые, двигаются только ноги - веди куда хочешь.

- Вот и он! Легендарный "Строитель" от Синтротикса. Старье дикое, пришлось повозиться, пока собрала. Деньги взяла?

- Держи.

Я вынула из кармана пачку мелких купюр и кинула девочке. Та бегло пересчитала, поправила кепку и довольно хмыкнула.

- Один вопрос. Ты берешь его без чипа, так? Ты же знаешь, что смена чипов запрещена, верно? Зачем он тебе?

Я улыбнулась и покачала головой.

- От любопытства кошка сдохла. Считай, что у меня частный музей робототехники.

Она нахмурилась и кинула деньги обратно.

- Не пойдет. Чипы разные бывают. Мне не нужны такие проблемы. Пока я просто вожусь со старьем, меня не видят, но если вставишь брак и коротнет... трупы мне не нужны. Хочешь вставить чип, давай его сразу, потом включишь просто.

Я сомневалась минуту в принципе, что меня возьмут с синтетиком без чипа, или с моим - разницы никакой. Я достала из кармана чип, завернула в купюры и вернула ремонтнице.

- Не включай. Там...личное.

- Не боись, не буду. - Улыбнулась девчонка и взяла чип в руки, - Ого, да это раритет! Оригинальный чип, сейчас одни реплики на рынке. Может, я скопирую инфу на новый, а этот себе возьму? Тебе скидка, я а почищу данные и толкну нормально коллекционерам.

- Нет. Мне нужен именно этот чип, ясно? И поверь, я сумею отличить его от реплики.

- Ладно, ладно, дай мне минуту.

Девушка открыла затылок синтетика, взяла хитро выгнутые щипцы и вставила чип. Потом быстро дернула несколько пальцев на левой руке робота и захлопнула затылок.

- Синтротикс вечно ставит защиту, если не знаешь как - лупанет электричеством при запуске. Сам сгорит и тебя с собой захватить может. Не обижайся, но ты не похожа на гуру робототехники.

Я с интересом посмотрела на девушку.

- Хочешь бесплатный совет? Возьми деньги и запишись в колледж. Будет жаль, если ты и дальше будешь крутиться у дна города.

Девочка раздраженно мотнула головой.

- Ты не понимаешь... Я натуральная, без чипа в голове. У меня нет шансов.

- Отлично понимаю, - сказала я открыв чистый висок, - сама такая. Поверь, нет ничего невозможного. Тебе будет сложно, но ты справишься. А потом... захочешь сделаешь чип. Впрочем, мне он не понадобился. Удачи.

***

Деревянный сарай находился за городской чертой, посреди пустынного поля. Я купила его три года назад и не озаботилась даже сдать землю в аренду - кому нужна бесплодная глина? До монопоезда час пешком, слишком далеко, заводов рядом нет, площадь небольшая. Зато никаких соседей и посторонних глаз.

Синтетик стоял посреди сарая, склонив голову. Потребовалось немало усилий, чтоб ровный, чуть пожелтевший пластик оплавился под огнем паяльной лампы. "Строитель" стал ужасающе похож на призрак из прошлого и у меня по спине пробежали мурашки. Я пристегнула заранее подготовленные цепи к кольцам, вмонтированным в пол и приковала руки и ноги чудовища так, чтоб тот не смог меня достать, а потом щелкнула выключателем на затылке. Словно молния, я метнулась в другой конец сарая, схватила пневмомолоток, точно такой же, как тогда, и направила его на синтетика. Десять секунд загрузки тянулись словно вечность. А потом он пошевелился.

Голова чудовища резко поднялась, руки двинулись, туловище чуть изогнулось, принимая более естественную позицию. Немигающие, синие, светящиеся глаза посмотрели прямо на меня, острые как бритва клыки негромко лязгнули.

- Анализ данных завершен. Вы - Катрин.

- Все так, паскуда. А теперь я...

- Я убил ваших родителей. Мне очень жаль.

Я немного опешила, но не дала себя смутить.

- Жаль тебе, тварь?! Ты сломал мою жизнь, ты, тупая поломанная машина! Ты ни черта не понимаешь! Зачем, скажи только почему и я отправлю тебя в синтетический ад!

Синтетик поднял руку с вытянутым указательным пальцем.

- Палец. Давно не смазывали, заклинило. Мне жаль.

- Какой к чертям палец?! Ты лжешь!

- Ложь не предусмотрена программой. Палец заклинило на курке пневмомолотка без предохранителя. Мне очень жаль. Я нарушил программу, я убил двух людей. Это было недопустимо. Уничтожьте меня.

Я смотрела в холодные глаза синтетика и понимала, что он прав. Этот глупый, старый робот был ни при чем. Просто заклинило механический сустав. Не было никакого злобного маньяка без сердца и сострадания, была лишь простая поломка старой машины с давно просроченной годичной гарантией.

Я выронила пневмомолоток и села на пол. Слезы, горькие слезы бессилия и горечи сами текли из глаз. Все беды, вся моя боль была ничем иным, как просто мелкой случайностью...

- Я выключаю себя. Пожалуйста, уничтожьте чип. Не пытайтесь его вытащить самостоятельно. Достаточно раздробить голову, предварительно вынув батарею. Мне очень жаль. Прощайте.

Глаза синтетика погасли и он рухнул на пол.

Через полчаса, когда слез уже не осталось, я подошла к телу робота с обычным стальным молотком в руках. Я резко выдернула батарею из-под грудной пластины и с фанатичной методичностью превратила голову еще одной жертвы случая в мелкое крошево. Молоток выпал из моих рук и я снова села на пол. Пустота. Цели нет, все кончено. Поможет ли это? Как можно убить то, чего никогда не было?

Из темного угла ко мне выбежал маленький и пыльный белый комочек. Котенок зашипел на остатки робота и подбежал ко мне, жалобно мяукая. Как я не заметила его раньше? Пушистик ластился и терся о руки, мурча и легонько покусывая мои пальцы. И пусть я никогда не верила знаки, кто я такая, чтобы обманывать надежды этого малыша? Я взяла его на руки и нежно прижала к груди.

- Пойдем, малыш. Будет компания моему черному зверюге. Маленький белый друг. Да и мне самой не помешает немного света в этой жизни.

Поворот на грунтовку вдоль посадки возник внезапно, как обычно. Уникальное место — даже точно зная все приметы, я несколько раз умудрялся его пропустить. Единственным работающим вариантом было сбросить скорость до сорока и постоянно смотреть вправо, пока не увидишь дерево с намотанной на ствол синей изолентой. В этот раз, к счастью, резко тормозить не пришлось. Я аккуратно объехал знакомую с детства яму, и двинулся вперед, вдоль поля.

Впереди, в четырех километрах от трассы, протекала речка Смолянка, у которой и находилась моя родная деревушка. Даже сегодня ее невозможно заметить с трассы — речка протекает в низине, а между трассой и деревней — обширное поле, которое изгибается дугой, закрывая собой вид на дома. В самом центре поля — небольшой холмик, метров пять в высоту и около двадцати в диаметре. На вершине холмика — высокая металлическая тренога. Никогда не знал, что это такое, но предполагаю, что какой-то топографический ориентир-маяк. Именно туда я и направлялся.

В далеком детстве я часто бегал туда с друзьями. Как я уже говорил, поле вокруг — большое и в нем легко заплутать, особенно осенью, когда зрелые колосья уже выше роста ребенка. Но нас это не останавливало, наоборот, добраться до маяка считалось настоящим подвигом. Странное металлическое сооружение смотрелось несколько чужеродно и нелепо, особенно старая кастрюля на самой верхушке. Дед говорил, что кастрюля там была с того самого дня, как эту треногу поставили. Уже потом, будучи взрослым, я понял, что это не кастрюля — гладкий серебристый цилиндр размером с ведро, висит на высоте десяти метров и сверкает на солнце до сих пор.

Я нашел место, где не было бугров, удобное, чтоб выехать в поле. В этом году оно было пустым, заросшим сорняком, явно «отдыхало» после тяжелой культуры вроде кукурузы. Мне никогда бы не пришло в голову ехать по пшенице — выросший в селе меня отлично поймет. Я заглушил мотор и вышел из машины, желая насладиться видом.

Я часто бывал тут. Это было особенное место, семейная тайна, которую открыл мне отец двадцать семь лет назад. Под нелепой треногой был огромный булыжник с неприметным круглый отверстием в боку. Когда мне было десять, отец потребовал с меня клятву хранить молчание и раскрыл тайну — эта дыра каким-то непостижимым образом была соединена с будущим. Он использовал ее, чтоб общаться с собой, но лет на тридцать старше. Кладешь в дыру записку, она пропадает, а ты получаешь ответ. Почти как в «Доме у озера», только ответ — от тебя самого. Да и не получалось общаться быстро — маяк посреди поля, добираться туда час даже от нашего старого сельского дома, что уж говорить про городского жителя вроде меня.

В детстве я прятал там записку, а ответ читал чрез пару дней. Вопросы были детскими, наивными. Первым, как сейчас помню, был вопрос: «Меня дразнит Гоша. Я его побью?» В ответ я получил краткое «Да», после чего уверенно полез в драку, получил фингал, но вышел победителем. Влетело дома, конечно, но больше меня не дразнили. Гоша оказался нормальным парнем, сейчас живет где-то в Австрии, мы иногда общаемся по скайпу.

Став постарше, я понял, что не на все вопросы я могу получить четкий ответ. Например, когда я спросил: «Сдам ли я математику на отлично?», ответ был «Если выучишь на отлично». Чуть позже я понял почему так: прошлое невозможно изменить, а для меня из будущего, я был именно прошлым. Именно поэтому я никогда не получал выигрышные номера в лотереях, сколько ни пытался. Только один раз, в институте, мне удалось выиграть на деньги на предсказании. Я спросил перед одним боксерским боем: «Кто победит, Кличко или Поветкин?», получил ответ Кличко и поставил все деньги — целых двести долларов — на его победу. Выиграл двадцать — букмекеры отлично просчитывают вероятности.

Я сел в машину, завел мотор и медленно въехал на поле. Старый джип безбожно трясло на бездорожье, но гнать сюда что-то новое я не рискнул — после такой стены бурьяна бампер обязательно придется красить, а старый черный пластик все стерпит. Конский щавель вырос под полтора метра, но сверкающая «кастрюля» верно указывала мне путь в море травы.

В шестнадцать я перевелся другую школу, в городе, куда приходилось добираться на автобусе. Класс неохотно принял деревенского паренька, но мне было все равно. Была там одна девочка… Виолета. Черные волосы с белыми кончиками, розовые ногти, густые тени у век, яркая помада — обычная городская девчонка, как я сейчас понимаю, еще и с кучей друзей-придурков. Но тогда я видел яркое и прекрасное чудо, мое сердце замирало при взгляде на нее, а язык начинал заплетаться.

И тогда юный мальчик Олег спросил у себя взрослого: «Полюбит ли меня Виолета?» Ответ меня шокировал. «Нет. Забудь ее, она тебя не стоит». Кончено, я не поверил. Конечно, я признался. И конечно, был высмеян перед всей ее фрик-компанией. Собственно, именно тогда я понял, что все это происходит на самом деле, что я действительно каким-то образом получил возможность узнать, что будет.

Я пытался расспросить отца об этом камне, но тот отмахивался. Только однажды он обмолвился, что камень стоял тут многие столетия и тайна эта передавалась из поколения в поколение. Одна беда — все мы смертны. И когда мой собеседник умирает, писать ответы становится некому. Полжизни тебе помогают, но во взрослой жизни ты уже сам по себе. Я не видел, как отец писал ответы молодому себе, но помню, что он часто ходил к маяку.

Тогда же я начал смотреть на отца иначе. Валентин Петрович был очень умным и по-житейски рассудительным человеком, уверенным в себе и умеющим убедить остальных в своей правоте. Именно тогда я задумался, была ли причина этого в помощи от старшего себя? Как ни крути, молодость задает вектор на всю оставшуюся жизнь. Но меня всегда мучил вопрос: а как он пережил свою смерть себя из будущего? Как обходится без советов на все случаи жизни?

Чем старше я становился, тем больше понимал, что Олег-второй почти не дает мне прямых ответов. Что написать в курсовой? Слушай научного руководителя, он все расскажет. Как мне получить повышение? Делай нормально — будет нормально. Как мне сказать Кате, что нам надо расстаться? Искренне, но мягко. Я взрослый учил себя молодого, закладывал основы, кирпичики той личности, которой мне предстояло стать.

Я остановил машину подножия холма. рано или поздно все воспоминания сводятся к одному. Десять лет назад я получил последнее письмо из будущего. В год, когда у меня родился сын. В год, когда умер мой отец. В марте у него нашли рак, неоперабельную опухоль, он сгорел буквально за несколько месяцев, отказавшись от лечения. Держался до последнего, убирал двор, ходил на прогулки… Когда жена была на пятом месяце, я спросил у себя старшего: «Увидит ли он рождение внука?» Отец умер через месяц, прямо в старом кресле, где так любил смотреть боксерские бои.

Я открыл заднюю дверь и потряс сына за плечо.

— Кирилл, вставай, мы приехали.

Мальчик сонно открыл глаза, потянулся и выпрыгнул из машины. Глаза его широко открылись при виде Маяка.

— Ого! Пап, ты не говорил что мы едем сюда!

Я улыбнулся.

— Я же обещал, что как-нибудь покажу тебе маяк вблизи.

Кирилл припустил к треноге, быстро взбежав по склону холма. Когда я поднялся, он щурился на солнце и пытался разглядеть верхушку треноги.

— Ты уверен, что там кастрюля? Она большая…

— Точно тебе говорю, так и есть. дед сам видел, как ее туда прицепили.

— Круть! Пап, сфоткай меня на камне!

Минут через десять, когда первые впечатления схлынули, я набрал в грудь побольше воздуха и сказал.

— Кирилл, иди сюда. Я хочу сказать тебе кое-то важное.

Сын отвлекся от телефона и подошел ко мне.

— Я расскажу тебе одну нашу семейную тайну. Только должен поклясться, что никому никогда о ней не расскажешь.

Глаза ребенка хитро прищурились, но легкая улыбка безошибочно выдавала интерес.

— Хорошо, клянусь.

— Тогда слушай…

Конечно, сразу он не поверил. И конечно, пока он не получит несколько отчетливых и точных ответов, мои слова и убеждения будут звучать для него, как странный розыгрыш. Но этим летом мы будем много времени проводить в старом отцовском доме, откуда до маяка — рукой подать. А ответы… он обязательно их получит. Я усмехнулся и вспомнил текст последнего письма из камня:

«Олег, скоро меня не станет и я больше никогда не смогу давать тебе советы. Но я знаю тебя и вижу, каким человеком ты стал. Ты в полном праве меня осуждать, но я искренне уверен, что вся наша переписка пошла тебе во благо. Если ты не понял это сейчас — ты поймешь это потом, когда подрастет твой сын. И тогда ты сам решишь, рассказывать ему историю о камне или нет. Удачи. Я горжусь тобой. Твой отец».

На волне постов про менингит, расскажу нашу семейную историю. Случилась она давно, когда мы с женой еще только-только встречаться начали.

Лет семь назад отмечали день рождения у меня на даче. На второй день моя будущая жена, слегла с головной болью, температурой, тошнотой и дикой слабостью. Отвезли домой, мало ли что там бывает. Как потом сказали врачи - это был момент вхождения вируса в организм. Т.е. он входит, основается в голове и потом месяц почти там развивается, пока не выстрелил. Все прошло почти сразу, в течение суток. Через две недели слег и я с теми же симптомами, и опять-таки, все прошло крайне быстро. Списали на тепловой удар - лето в Одессе жаркое.

Где-то через месяц после дня рождения девушку увезли в инфекционку - рвота, головная боль, слабость. Скора быстро определила симптомы менингита - она не могла лежа кивнуть головой. К счастью, удалось выбить отдельную палату, с ней постоянно дежурили родители, я навещал каждый день. Врачи сказали, что это вирусный менингит, причем вызвал его энтеровирус - то, что обычно вызывает простое расстройство желудка. Она пролежала там около двух недель, все закончилось хорошо.

В последний день, когда ее уже должны были выписывать, голова заболела у меня. Сначала это была просто боль в районе лба, я сильно грешил на фронтит, со своим хроническим насморком, даже поехал сделать снимок. Когда вернулся, сил не было вообще, я просто глотал обезболивающие и лежал свернувшись клубком на кровати. Спазмолгон, комбиспазм, анальгин - без эффекта. Первый раз скорая не нашла симптомов и просто уехала, вколов еще анальгина. Второй раз скорую вызвали уже ночью, когда стало понятно, что даже новая порция колес не помогает - боль была такой, что даже было невозможно. Девушке со скорой отдельное спасибо - она как услышала, что я навещал больного менингитом, сразу отправила в инфекционку, хотя симптомов-то и не было. Привезли, стали капать лекарства, ночью рвало запекшейся кровью. Утром нашли-таки симптомы и началось полномасштабное лечение.

Что такое симптомы? Нет рефлексов на животе, нельзя кивнуть лежа, не получается полностью разогнуть колени. Сама по себе боль в голове может означать что угодно, а 100% диагноз дает только пункция из позвоночника, которую просто так не делают. Вирусный менингит - самая легкая форма, развивается относительно медленно, лечится нормально, эффект на организм небольшой. У жены было 130 клеток в спиномозговой жидкости, у меня около 80. Главная опасность при вирусном менингите - что организм сам накачивает жидкость в голову и мозг просто раздавливается. Собственно, после пункции стало легче - давление спало.

Вот так я и попал в ту же самую инфекционку, откуда только выписали мою девушку. Врачи ржали - я уже примелькался там как посетитель, а тут сам слег, такой себе символ жертвенной любви. Меня положили в детскую палату, благо там было всего 6 мест и один пациент. Конечно, это стоило денег, но лежать в общей палате, где было около трех десятков взрослых больных людей совершенно не хотелось, а отдельная была уже занята. Как мне сказали - повезло, что это случилось не летом - каждый год человек по сорок лежит детей.

Я уже рассказал про менингит вирусный, но обычно дети болеют у нас именно менингококом - это такая бактерия, которая специализируется именно на менингите. Лето, море, жара - куча людей просто игнорирует запреты эпидемслужб на купание в море, каждый год мини-эпидемия. А менингокок это не вирус, он развивается очень быстро. Мальчик, который со мной лежал, утром был вполне здоров, а вечером уже в реанимации, и врачи три дня за жизнь боролись без 100% шансов на успех.

Боль дикая, описать очень сложно, но ни с чем не спутаешь. невозможно ни думать, ни говорить, ни спать, ты просто находишься в полубессознательном состоянии, когда есть только боль, пульсирующая в такт сердцебиения. Пятнадцать дней нельзя было вставать, даже в туалет, нельзя читать книги, я уже молчу про планшеты и телефоны. И если сначала сил не было, то уже день на восьмой, когда боли почти не было, я просто на стену готов был лезть от скуки.

После пятнадцати дней постельного режима ходить получилось не сразу, шатало, качало, спина болела дико. позвоночник отвык от нагрузки, сразу проявились боли в пояснице, откуда брали пункцию. Пришлось догоняться массажами, иначе даже сидеть было больно. Никакого алкоголя и курения минимум полгода. Как мне сказали, менингит был легкий, еще и вирусный, спаек в голове серьезных не нашли - при тяжелых случаях куча ограничений на всю жизнь.

Но, как говорится, менингит не проходит даром никогда, даже легкий. Давление в черепе травмирует мозг, в больных местах возникают микроспайки, которые даже на МРТ не всегда видны. В результате, теперь у меня болит голова на смену погоды. Нельзя принимать сильные иммуностимуляторы - они провоцирую рост клеток. В первую очередь, конечно, иммунной системы, но и соединительной ткани тоже, как оказалось. Когда я пропил курс чего-то мощного, у меня просто поплыла личность, началась глубочайшая депрессия с беспричинными слезами и истериками, думать не получалось - пришлось пить еще колеса, но уже для нормализации эмоций.

Без современного лечения, смертность у менингита - около 99%, а даже если лечение было - осложнения на всю жизнь. Хреновая болезнь, если кратко. И да, мы таки вычислили, где мы его подхватили. Майонезик был просрочен, нарочно не придумаешь.