Trustme2

В дверь постучали. Старик приоткрыл глаза. Постучали еще раз.

Он спустил ноги с кровати, закашлялся. За окном - вьюга. Он нашарил тапочки, и открыл дверь.

- Привет, смерть.

- Привет, старик. Впустишь?

Старик усмехнулся:

- А могу не впустить?

- Можешь.

- Тогда не впущу.

- Да я погреться. Электрички уже не ходят, а к тебе ближе всего было.

- Да? Тогда заходи. И так уже сугробов здесь намело.

Смерть отряхнула снег с валенок, и зашла. В доме было жарко натоплено.

- Чай будешь?

- Буду. А у тебя сосед умер.

- Да? Жаль. Хороший был мужик.

- Ничегошеньки не хороший. Он свою жену бил.

- Да? Ты садись. Здесь, где теплее.

- Спасибо. А еще у тебя внук родился.

Дед поставил на стол две чашки, и аккуратно разлил по ним чай.

- С мятой...

- С мятой. А ты откуда знаешь?

- Так пахнет же.

- Я про внука.

- А... - она отхлебнула чаю. - Недавно из тех краев. Павликом назвали. В честь дедушки. По отцовской линии.

- Меня не вспоминают?

Смерть еще раз громко отхлебнула чаю.

- Хороший чай... И вообще, у тебя тут хорошо...

- Да... Небось, не часто тебя чаем поют?

- Не поют. Свинская работа.

- А не жалко? Людей-то...

- Жалко, конечно. Особливо ежели хороший попадется... Или дитё какое... Ток нам выбирать не приходится.

- Смерть... А можно спросить?

Она посмотрела на старика поверх щербатого ободка чашки:

- Валяй.

- А что там...

- Где?

- Ну... Потом...

Старик подобрал ноги под табурет.

- Тама? Да не знаю, что...

- То есть как это?

- Да вот так. Ежели узнаем - то умрем.

- А вы разве можете?

- У... Еще как можем.

- И что, совсем не интересно?

- Интересно. Ток страшно.

- А... Понятно... - сказал старик, хотя ничего не понял, и уставился на огонь, выбивающийся из печки.

- Ладно, пошла я...

- Куда ты в такую погоду-то пойдешь? Сама же сказала, что электрички уже не ходят...

- Да я как-нибудь... Слушай, а ты давно болеешь?

- Давно.

- А хочешь, я к тебе каждый день приходить буду?

Старик покосился:

- Да не надо... Спасибо...

- Да я ж безо всякого... Тебе тута одиноко...

- Ну ладно, приходи.

- Хорошо. До завтра. - Кряхтя, она натянула валенки, взяла косу. - Пока.

- Пока.

- Вот, это тебе лекарства... Это апельсины... Это газеты вота...

- Да зачем ты...

- Перестань. Лекарства будешь три раза в день пить, ясно? Я их еле достала, так что ты давай. Очень хорошее. Импортное.

- Ладно.

- Иди ложись. Где у тебя тута чай? Вот тот, который с мятой.

- Вон, на полке. Там и мята. Я тебе вареников налепил...

- Ты вареники лепить умеешь? Вот это да... Обожаю вареники... В детстве ток их и ела... Спасибо тебе большое... а с чем они?

- С картошкой.

- С картошкой... Ну же, иди ложись. А я тебе апельсины чистить буду...

- Сегодня тоже кто-то того?..

- У меня - нет. Но вообще, работа - гадство сплошное... Иногда такое попадается...

- Расскажи.

- Да ну... Ну, как-то, значит, этого... Девушка одна была... СПИДом болела... В больнице ее заразили, бедолагу. Знаешь, дед, что такое СПИД?

- Да слышал чего-то... Смертельно, вродь.

- Вот-вот. А эта дурочка возьми, да и влюбись... Да еще и взаимно... А за день до свадьбы она того... Мне после этого месяц в санатории дали... Все в себя прийти не могла... Красивая она была... - Смерть шмыгнула носом, и вытерла слезу.

- Да...

- Да ниче... Работа...

- Плохая у тебя работа...

- Так я не выбирала.

- А ежели б выбирала?

- В детском садике бы работала... С детишками возилась... Я детишек страсть как люблю... Маленькие такие... Хорошенькие... Щебечут, ручки тянут... Дед, эй, дед, че смолк?

Она обернулась. Дед смотрел на кружащиеся за окном хлопья снега, и плакал. Она подошла к нему, и села на край кровати:

- Дед, ты че?

- А Павлик... Он какой?

Смерть вздохнула:

- Хороший мальчуган. Ты не плачь, дед... Ты только лечись, и сам его увидишь... Верно говорю...

Она привычно отряхнула валенки у порога, и вошла. Остановилась в дверях, теребя косу:

- Ты чего лекарство пить перестал, а, дед?

Он посмотрел на нее:

- Что, пора?

Она тяжело опустилась на стоявший рядом табурет.

- Что молчишь?

- А че говорить-то? Это ты мне скажи, чего лекарство не пьешь?

- Ты делай, за чем пришла.

Смерть отложила косу:

- Да не буду я ничего делать!..

- Ты не сердись. Ты ведь за этим пришла, верно?

- Ну и что? Не буду, и все тут!

- Тебе ж за это голову оторвут, начальство ваше-то...

- Не оторвут. Ну, а ежели и оторвут, то что?

- Как это что?

- А вот так. И вообще, уволюсь я.

- Да разве ж ты могешь?

Она вздохнула:

- Не могу...

- Ну вот. Давай, не тяни тут...

- Да иди ты к черту, дуралей старый!.. - Смерть вскочила, схватила косу, и вышла, хлопнув дверью.

Дверь скрипела, ветер то распахивал ее, то вновь захлопывал. Смерть осторожно вошла в дом. Воздух был морозным, печь нетоплена.

На кровати спал дед.

- Дед, эй!

Он не открывал глаза.

- Дед, ну, погорячилась я... не обижайся...

Она подошла поближе. Дед не шевелился. Грудь его не поднималась от дыхания. Она взяла его за руку. Из ледяной ладони выпала беленькая баночка, в которой когда-то было снотворное.

Вьюга кружила свои бесконечные огромные белые хлопья. На фоне лунного неба был виден силуэт.

Смерть сидела на деревянной лавочке, и смотрела на свежесрубленный крест. Она отхлебнула из чекушки, и вздохнула.

Была зимняя ночь