Simak2000

Читайте ранее

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог

Часть первая: Пир стервятников

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава первая

Часть третья: Град обреченный. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава третья

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава вторая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Финал

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава вторая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава первая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава вторая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава первая

КОНТРУДАР!

После серии провалов и отступлений боевикам пришла идея нанести русским сильный удар в их тылу. Целью выбрали Гудермес, Шали и Аргун. Один из бойцов уверенно описывал замысел: «Значительные силы ОГВ были сконцентрированы вокруг Грозного и штурм этих мелких городов виделся хоббитам простой задачей».

Действительно, подобный удар в случае успеха обещал боевикам множество выгод. Восстанавливался пошатнувшийся авторитет боевиков у населения. Русские должны были понести высокие потери от удара по тыловикам. Чтобы выправить положение в тылу, им пришлось бы оттягивать силы от Грозного. Короче говоря, план террористов выглядел благодатным. Однако все пошло либо не совсем так, либо совсем не так, как планировали полевые командиры.

Еще в конце декабря отряд Бараева совершил короткую вылазку западнее Грозного. А в начале января началась подготовка к операции. Один из солдат вспоминал:

Либо 1-го, либо 2-го января (точнее не вспомню) на нашу бригаду вышла большая группа мирняка. Фактически — разведчики вахов, это типа тактика такая, ведь по мирняку стрелять не станут. Толпа людей, совершенно нагло прёт в расположение в итоге начался кипишь, они же могли посчитать людей, оценить вооружение, готовность к обороне и пр. Таких провокаций было много, но вот толку от них (для чехов) было мало, к бою мы были готовы.

Некоторые группы боевиков начали вступать в бой раньше других. Например, уже 7 числа под Шали произошел тяжелый бой с хаттабовцами возле трубного завода. Здесь инициатива принадлежала как раз русским. Сначала предполагалось освободить заложников, содержавшихся на трубном, но в итоге спасательная операция вылилась в жестокий бой ОМОНа, СОБРа и милиционеров против засевших в промзоне боевиков. Однако это оказалась только прелюдия к сражению. 9 января террористы вышли из подполья и атаковали назначенные города.

Руины завода. Конец 1999 г.

В Аргун боевики проникли под видом беженцев и мирных жителей, обойдя блокпосты. Тем более заходили они ночью, а на 12 блокпостов в сумме имелось 2 прибора ночного видения. В районе вокзала начался бой. Тыловая колонна в окрестностях города попала в засаду и отбивалась. Основные силы ваххабитов штурмовали РОВД и комендатуру, паля по окнам даже противотанковыми ракетами. Хабаровский ОМОН у вокзала двенадцать часов непрерывно отбивал атаки. По словам бойца, «из здания палец нельзя было высунуть — такой был огонь». Боевики в мегафон призывали сдаться, обещая беспрепятственный выход. Осажденные, разумеется, не поверили — и были правы.

Комендант городка на двух БМП отправился к одной из окруженных групп, по дороге налетел на засаду. Причем БМП сначала заблокировала толпа гражданских лиц, а затем коменданта застрелили спрятавшиеся среди «митингующих» боевики.

«Выскочили на одной БМП. Пришла машина. Пустой конвейер. Пустые пулеметные коробки. Расстреляли все», — описывал позднее выход этой группы из боя полковник Кукарин. Другой боец рассказывал:

К нам выехала одна БМП с пробитием. Мы подбегаем, помогаем открыть, а там механ и оператор и ни одного мотострелка. Мы у них спрашиваем, мол где все-то? Механ и говорит, что мол никого больше нет. У нас спирт нашелся, мы их отпоили немного и выяснили, что броня с мотострелками ударила в тыл чехам, которые уже победу праздновали. В бою погибли все мотострелки, сгорел майор Кульков, а лейтенант Мулин подорвал себя гранатой Ф-1 в окружении вахов. Две бэхи сгорели вместе с экипажем. У уцелевшей бэхи закончился боекомплект, и она вышла из боя. Сам комментатор весь день не выпускал из рук пулемета, отстреливаясь от наседающих боевиков на блокпосту у моста. Характерно, что эта БМП вскоре вернулась в бой: «загрузили боезапас и поехали счета оплачивать».

В бронегруппе, вошедшей в Аргун, погибло 14 человек. Двое юных призывников из этого отряда попали в плен. Позднее их тела обнаружили со следами прижизненных пыток. Вообще, уровень зверств по сравнению с первой войной вырос ощутимо.

«Даже над павшими глумились, у многих отсутствовали половые органы, тела были выпотрошены и набиты соломой, мусором и минами, у некоторых отсутствовала кожа на руках или ногах. Почти у всех отрезаны уши (вахи верят, что ангелы тащат людей в рай за уши, и если уши отрезать, то в рай человек попасть не сможет)», — писал тот же пулеметчик.

Боевики пытались использовать тактику изъятия боеприпасов, известную еще по конфликтам времен Холодной войны: группы террористов вели неприцельный огонь, устрашающе вопя при этом. Расчет строился на том, что запаниковавшие солдаты примутся быстро расходовать боекомплект и через некоторое время их можно будет разбить без особенных усилий. Однако на блокпостах находилось много бойцов и офицеров с боевым опытом, от первой войны до Дагестана, и подобные приемы на них не действовали. Атакованные опорные пункты держались и в целом успешно отбивали атаки. Боевики пытались объявить о захвате Аргуна. В действительности же можно было говорить скорее о входе в города — на успешный штурм это не походило. Никакие значительные объекты в руки боевиков так и не перешли.

Вспоминает майор Владимир Палюх, командовавший опорным пунктом милиционеров с Дальнего Востока у станции:

Я дал команду вести огонь одиночными выстрелами. Основная задача на этот момент — не дать противнику подойти на расстояние брос­ка гранаты. В дальнейшем стало легко опреде­лить: вот ведут огонь наши, а это стреляют бое­вики. У боевиков было большое преимущество в численности и в вооружении. У нас на заставе был всего один пулемет.

Носимый боекомплект закончился через 40 минут боя, а весь остальной боезапас находился в здании вокзала в оружейной комнате. Юн и Зыков перебежками направились в оружейную комнату, и как только за ними закрылась дверь, прогремел сильный взрыв прямого попадания гранаты в эту комнату, железную дверь сорвало с петель, она пролетела по зданию станции мет­ров пять. Из оружейной комнаты повалил гус­той дым. Все это было на моих глазах, я поду­мал, что ребята погибли. Но через минуту из дверного проема оружейной комнаты выбежал Олег Юн. Он сильно согнулся, держался обеими руками за уши, тряс головой, кричал: «Пожар в оружейной комнате!», — побежал на кухню, где была вода. Следом за Олегом — Зыков, он тоже закрывал уши руками. (Граната попала в решет­ку, оттого взрывная волна и осколки были на­правлены в потолок, с которого осколки падали уже без поражающей силы; но загорелся ящик с патронами.) Юн схватил на кухне таз с водой и разведенным в нем чистящим средством «Фейри» и таким вот «огнетушителем» одним движе­нием затушил очаг пожара.

Мы вытащили ящики с патронами и грана­тами, взяли ножи, очень торопились открыть ящики, наверное, оттого это получалось не сра­зу. Тогда П. Олексюк схватил топор и стал раз­рубать крышки ящиков. Патроны быстро доставили в окопы, на по­зиции. Это было непросто. Тем, кто находился под вагонами, патроны пришлось бросать через вагонные окна, которые простреливались боеви­ками, вообще — закатывали горсти патронов в платки и тряпки и кидали, как камни, бойцам на позициях.

Где-то около 12 часов стрельба прекратилась, и со стороны двухэтажного дома с поднятой на палке белой тряпкой к нам направился парла­ментер. Я этого не видел, это был сектор обстре­ла пулеметчика С. Савватеева, но он сообщил мне о парламентере по рации. Я дал Савватееву ко­манду подпустить его поближе, но метров за 15 остановить и узнать, что он хочет передать. Ра­зумеется, во избежание провокаций держать его под прицелом.

Парламентер сказал, что мы полностью ок­ружены, шансов якобы у нас нет и сопротивле­ние бесполезно, и если мы хотим жить, то долж­ны сложить оружие и сдаться. Нам обещают гражданскую одежду и даже билеты до Москвы. Иначе — штурм и мучительная смерть.

Мы ответили отказом в резкой форме, ко­нечно, не выбирая выражений. К этому моменту мы, если можно так сказать, освоились в этой сложной обстановке и были уверены, что выстоим в любом случае. В горячке кто-то мог и при­стрелить парламентера, поэтому я специально дал команду не стрелять, добавив, что это может быть не боевик, а местный житель, которого застави­ли передать нам такие унизительные требования.

На третьи сутки в Аргун пришел бронепоезд, подтянулись подкрепления, и боевики покинули город, вывезя своих убитых и так и не сумев поколебать оборону.

В это время на дороге Шали-Аргун-Гудермес шли отчаянные бои с боевиками, устраивающими засады то там, то тут. Если в самих городах чеченцам мало что удалось, то на шоссе русские оказались в исключительно скверном положении. По дорогам перемещались многочисленные машины тыловых служб группировки «Восток», и все они оказались под ударом. Также в засады попадали отряды, выходившие им на помощь. Именно к этим боям относится одна из самых тяжелых видеозаписей Второй чеченской войны: горящие на дороге БМП и «Уралы», Хаттаб, расстреливающий контуженного и не способного идти пленного… Охрана колонн оказалась организована недостаточно хорошо, в итоге русские в серии жестоких боев понесли тяжелые потери. Предполагается, что в тыловых колоннах за день 9 января погибло более сорока человек.

Наиболее успешной для русских оказалась осада комендатуры Шали. После начала операции боевики, скрывавшиеся до сих пор по домам, вышли из подполья и усилили отряд. Пришельцы затеяли на площади перед администрацией митинг с раздачей оружия. По оценкам милиционеров, в общей сложности чеченцы довели свою численность в городке до четырехсот бойцов. Около полудня переговорщики от террористов отправились к милиционерам, требуя сдать оружие. После капитуляции боевики сулили беспрепятственный выход из города. Парламентеров отовсюду погнали, но те не смутились и объявили на майдане, что «менты перепугались и через час будут складывать оружие».

Лидер боевиков Асламбек Арсаев (он же «Большой Асланбек») требовал капитуляции, обещая в противном случае «море крови и огня». Крови и огня он вскоре получил даже с избытком. Пока на площади кричали лозунги, комендант Шали Александр Беспалов произнес перед своими людьми энергичную вдохновляющую речь, жизнерадостно заявив среди прочего, что если начнется обстрел здания «шмелями», никто не будет мучиться. Обещание легкой смерти недостаточно вдохновляло бойцов, однако Беспалов уже готовил настоящую небесную кару для ваххабитов. Комендант бодро объявил «Сейчас повоюем» и запросил удар по площади тактической ракетой «Точка».

Через пятнадцать минут «Точка» взорвалась над площадью митинга и мгновенно наполнила ее сотнями мертвых и раненых ораторов. Потери оценивались в диапазоне от 130 убитых и раненых до более чем двухсот одних только покойников. В любом случае, планируемый легкий разгром «ментов» обернулся для боевиков катастрофой.

Взрыв впечатлил даже бойцов комендатуры, находившихся в безопасности. «Со стороны площади донесся страшный грохот, как будто по земле-матушке с размаху врезали чем-то тяжелым. Здание качнулось, из окон райотдела посыпались стекла», — рассказывал Сергей Сваток, один из защитников комендатуры.

Один из полевых командиров сразу же разочаровался в предприятии и ушел в горы. Еще несколько часов шли вялые перестрелки с обескураженными боевиками. Вечером Арсаев попытался без особенного энтузиазма разгромить комендатуру с помощью уцелевших боевиков, однако милиционеры успешно корректировали огонь работавших для них 152-мм самоходок «Акация». Контакт с командованием поддерживали при помощи станции космической связи. Батарей хватило бы на трое суток, имелся запасной комплект оборудования, так что осажденные чувствовали себя совершенно уверенно.

Судя по описанию боя, оставленному одним из участников, наших в Шали больше всего беспокоил не противник, а сугубо бытовые проблемы. В частности, целую операцию пришлось проводить для того, чтобы добыть воды. К речке отправилась пожарная машина под прикрытием непрерывно стреляющей БМП. В итоге воду благополучно доставили по назначению. Тем временем, пока милиционеры и военные выполняли свои прямые обязанности, в райотделе заседала комиссия, неудачно прибывшая из Моздока. Проверяющие, чтобы окончательно поддержать атмосферу кровавого фарса, истребляли запасы продовольствия и спиртного. В это время проверяемые с азартом отстреливали снайперов и наводили вертолетчиков на кочующие минометы боевиков.

К 11 числу боевикам надоела такая война — выжившие либо ушли в горы, либо разошлись по домам, перейдя на нелегальное положение. Идея нанести русским неожиданный удар оказалась не самой блестящей.

Шалинская осада выглядит на фоне подобных эпизодов Первой чеченской войны просто потрясающе. Отличная связь, четкое взаимодействие с артиллерией, поддержка вертолетами и, как венец всего, ювелирная работа «Точки», истребившей основные силы неприятеля.

В целом контрудар боевиков оказался острым — по крайней мере, в Аргуне и окрестностям им удалось дать серьезнейший бой. Однако эффективность вылазки трудно назвать высокой. Русские понесли серьезные потери, однако кризис продлился очень недолго, а в боях с гарнизонами силы ваххабитов достаточно быстро иссякли. Задержка русских под Грозным на 3–4 дня, конечно, никак не стоила в глазах чеченцев кровопускания в Шали и тяжелых безрезультатных боев за Аргун. После этой кровавой серии столкновений русские смогли сосредоточиться на взятии Грозного.

Источник

Автор: Евгений Норин

Продолжение следует...

В дополнение к посту @sQuartwox,

Автор ко дню открытия выложил несколько американских картинок и забавных фактов, но не упомянул немаловажную деталь. 

28 января 1820 года русские мореплаватели Фаддей Беллинсгаузен и Михаил Лазарев открыли новый континент — Антарктиду.

До открытия Антарктиды о существовании еще одной части света единого мнения не было. Часть ученых утверждала, что на юге расположен не континент, а продолжение Южной Америки. Кроме того, господствовало расхожее заблуждение, виновником которого стал знаменитый мореплаватель Джеймс Кук. В своем кругосветном путешествии он подошел к Антарктиде достаточно близко, но увидел льды и решил, что дальнейший путь невозможен.

Летом 1819 года началась Первая русская антарктическая экспедиция, главной задачей которой стал именно поиск нового континента или окончательное опровержение его существования. В начальники экспедиции поначалу прочили Макара Ратманова, однако из-за проблем со здоровьем он не смог принять командование, и должность досталась Фаддею Беллинсгаузену.

Беллинсгаузен, выходец из остзейских немцев, уже успел поучаствовать в первом русском кругосветном плавании. Экспедиция состояла из двух шлюпов, «Восток» и «Мирный», русской и британской постройки. «Мирным» командовал Михаил Лазарев, тоже имевший опыт кругосветки.

В июле 1819 года два корабля вышли из Кронштадта и направились на юг. 28 января следующего года мореплаватели достигли льдов Антарктиды в точке, которая сейчас именуется ледником Беллинсгаузена (см. маршрут). Они не пытались высадиться на берег — пройдя мимо, исследователи направились в Австралию, а затем вернулись с наступлением антарктического лета, при более благоприятной погоде. В пути моряки открыли около 30 новых островов — и, разумеется, новый континент, обогнув Антарктиду и таким образом доказав, что это отдельный материк.

Беллинсгаузен и Лазарев

Экспедиция возвратилась в Кронштадт спустя два года, в июле 1821-го. В торжественной встрече кораблей в порту принимал участие сам император Александр I. Морякам пожаловали многочисленные награды. Оба офицера были повышены сразу на два звания и в дальнейшем занимали самые высокие посты. Беллинсгаузен дослужился до адмирала, получил множество орденов, в годы русско-турецкой войны командовал Гвардейским экипажем и в итоге стал военным генерал-губернатором Кронштадта.

Михаил Лазарев тоже дослужился до адмирала и 17 лет командовал Черноморским флотом — в то время главной морской силой России. После него ни один адмирал не занимал этот пост так долго.

Антарктида стала последним континентом, нанесенным на географическую карту мира. Ее масштабное изучение началось спустя почти век, когда технический прогресс позволил исследователям выживать в суровом полярном климате.

Читайте ранее

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог

Часть первая: Пир стервятников

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава первая

Часть третья: Град обреченный. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава третья

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава вторая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Финал

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава вторая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава первая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава вторая

Осенью 1999 года российские войска втягивались на территорию Чечни. Уже тогда по обе стороны фронта понимали, что легкой новая война не окажется ни для одной из сторон. Однако реальность оказалась более суровой, чем можно было бы предположить. С октября 1999 по март 2000 года в Чечне развернулась жестокая и бескомпромиссная кампания. Ко второй войне стороны успели узнать — и по-настоящему возненавидеть друг друга.

ГЕОГРАФИЯ ВОЙНЫ

Что представлял собой театр боевых действий в географическом смысле? Начнем с того, что Чечня сама по себе кажется на карте маленькой. Всего 155 километров с севера на юг и чуть более сотни — с запада на восток. Однако обывательские представления о Чечне как о маленькой республике, которую легко контролировать, ошибочны. Проблема, разумеется, в сложном рельефе и во множестве населенных пунктов, почти перетекающих один в другой. Вообще, Чечня зримо распадается на три части. Севернее Терека находится равнинная зона — около полусотни километров шириной. Это самая спокойная часть всей Чечни, во время гражданской войны в республике (при Дудаеве) она была наименее радикально настроена. Собственно, Чечне составляющие эту территорию Наурский и Шелковской районы передали только в советское время.

Южнее Терека равнина продолжается, однако в этой полосе, также примерно в пятьдесят километров шириной, уже встречаются довольно крупные лесные массивы, а кроме того гораздо плотнее расположены населенные пункты. Почти точно в центре этой зоны (и географически в середине Чечни) находится Грозный, а вокруг него разбросано множество городков и поселков поменьше, сменяющих один другой как в калейдоскопе. Второй по величине город республики — Гудермес — находится всего в 16–18 километрах от дагестанской границы. Между окраинами Гудермеса и Грозного — еще 20 километров, и на этих километрах умещаются Аргун и несколько сел поменьше. На юг от Аргуна — десяток километров дороги до окраин Шали и не более трех-четырех из них проходят за пределами сел. Наконец, около 60 км с севера на юг и 75–110 км с запада на восток занимает горная часть Чечни. Не следует обманываться ее малыми размерами. Горная Чечня с точки зрения партизана компенсирует небольшую величину идеальным рельефом для малой войны. Это поросшие лесом горы, чем дальше к югу, тем более крутые и высокие, со слабой дорожной сетью. Многие поселки, ставшие местом ожесточенных сражений во время обеих войн, находятся как раз на границе между горной и равнинной частью — например, Бамут, Комсомольское. Восточная часть горной Чечни населена плотнее западной, и эти края вокруг Ведено стали одним из основных районов партизанщины в 2000-е годы. Посередине горной Чечни с севера на юг идет Аргунское ущелье. К югу от Итум-Кали оно становится совершенно необитаемым, а на полпути от Итум-Кали к равнине в небольшой долине расположился Шатой. Юго-запад Чечни, вдоль границы с Грузией и Ингушетией, дик и едва обитаем. Горы делают огромным, часто непреодолимым, даже небольшое расстояние, редкость дорог мешает использованию техники. К тому же густые заросли крайне затрудняют обзор. Условия местности в горной Чечне были таковы, что маневры, легко исполнимые на равнине, становились исключительно трудными, а то и невозможными. Для контроля даже небольшого участка территории требовалось выделить куда больше людей, чем на равнине.

Что представляли собой формирования боевиков? В отличие от первой войны, на сей раз чеченцы почти не имели бронетехники и артиллерии, однако куда лучше приспособились к возможной партизанской войне. Теоретически инсургенты имели десятки тысяч бойцов, реально к началу операции большинство частей находилось «в стадии формирования». Общие силы противника составляли, по оценкам наблюдателей, до 20–30 тысяч бойцов, включая несколько сот иностранцев — главным образом арабов. Правда, многие из них на деле имели минимальную подготовку. Эти силы располагали неплохим набором пехотного оружия, включая противотанковые и зенитные комплексы. Однако серьезной слабостью инсургентов было отсутствие единоначалия. Если раньше боевики еще могли делать вид, что считают Масхадова президентом, то теперь, когда предстояло сражаться, мало кто из них согласился подчиняться «Ушастому». Никакого лидера, подобного покойному Дудаеву, из среды полевых командиров больше не вышло.

Российская сторона ввела в Чечню значительную группировку войск. Она постепенно наращивалась в течение кампании, и от исходных 35–40 тысяч человек дошла в течение 1999-го и пикового 2000 года до примерно ста тысяч солдат и офицеров. Учитывая особенности театра боевых действий, эти силы нельзя назвать чрезмерными. Русские должны были не только занять территорию, но и взять под контроль все многочисленные населенные пункты республики, ключевые дороги и другие объекты. Слабость этой группировки — множество частей разного ведомственного подчинения (армия, МВД, ФСБ). К тому же только треть всей численности участвовала в боях — остальные составляли тыловое обеспечение.

Колонна на чеченской дороге

Как и в первую войну, положение дел с материальной частью оставляло желать много лучшего.

Военнослужащий 245 мотострелкового полка вспоминал:

Назначили меня водителем на БРДМ командира батареи. Стал машину принимать. Оказалось, что ее до этого часто на тросе таскали. Спрашиваю: «Пулемет КПВТ стоит?» — «Стоит!» — «А кто-нибудь его пристреливал?» — «А его еще пристреливать надо?» — «А вы его как впихнули туда?» — «Нам помогли…» В КПВТ даже лентами с патронами не была заправлена. Посмотрел, электропривод был подсоединен. «А ПКТ почему не поставили?» — спрашиваю. «Не знаем, как его ставить». — «А где он?» — «Да вот, валяется…» Для установки этого пулемета нужна так называемая специальная постель, ее не было в машине и на складе РАВ, поэтому он так и лежал в машине. Но ленты для него были снаряженные. Так этот пулемет и провалялся в БРДМ до моего отъезда из полка. Водитель грузовика из той же части сформулировал просто: «Что завелось, то в Чечню и поехало».

Те же проблемы касались выучки и взаимодействия. Многие солдаты и офицеры с опытом первой кампании уволились в 1996 году из-за разочарования и безденежья, многих уволили по приказу, так что в 1999-м в Чечню в основном вступали совершенно новые люди, не знавшие ни театра боевых действий, ни даже общих правил войны. Однако значительная часть ветеранов все же осталась в строю. После известных событий лета и осени 1999-го военные входили в мятежную республику с полным сознанием своей правоты. Многие боялись повторения ситуации первого конфликта, когда военные действия периодически останавливались для переговоров. Известный своим воинственным духом командующий западным крылом российских войск Владимир Шаманов изложил свое кредо следующим образом: пока армии снова не скажут «стоп», навалить как можно больше «душья». Случаи отказов и попытки отвертеться от участия в боевых действиях имелись. Однако в целом войска обладали на редкость высоким боевым духом. В целом моральный климат, судя по отзывам военнослужащих, был здоровее, чем в первую кампанию.

ТЕПЛАЯ КРОВЬ

Начало кампании оказалось более спокойным, чем ожидали. 2 октября русские буднично, даже рутинно заняли станицу Бороздиновская в нескольких километрах от границы с Дагестаном. К 5 октября войска уже стояли на Тереке. Кроме того, армия обосновалась на высотах вдоль границы с Чечней: въезды и входы в республику блокировались.

Солдатам навстречу уже двигались толпы беженцев. В отличие от первой войны, теперь все понимали, что не следует дожидаться, когда бомбы начнут падать на дома. МЧС начало создавать фильтрпункты для идущих через границу: вместе с настоящими беженцами просочиться в Россию мог кто угодно. Собственно, часть беженцев составляли именно семьи боевиков и активные сторонники Ичкерии. Люди скапливались перед КПП. Сама же Чечня пришла в запустение. Жители массово бросали дома и уезжали из республики. По данным МЧС, к концу года в соседних регионах собралось уже 180 тысяч переселенцев. Эта цифра, кстати, заставляет с некоторым скепсисом отнестись к оценке, согласно которой в Чечне к началу войны оставалось только 300–350 тысяч человек — иначе придется признать, что республика практически вовсе обезлюдела.

Вообще, хотя положение населения оставалось ужасным (вплоть до того, что иные от недоедания ловили и ели голубей), по сравнению с первой войной русские куда лучше наладили организацию выхода и приема беженцев. До официального начала первой войны проблема беженцев для государства, по сути, не существовала. Во время первого штурма Грозного на весь город работала мизерная группа МЧСовцев. На сей раз были созданы гуманитарные коридоры, через которые люди могли уходить. Правда, постоянно происходили организационные накладки, когда беженцам приходилось ждать на границе. Вдобавок спорадические обстрелы дорог все равно продолжались, а боевики целенаправленно пытались перемешаться с беженцами. Использование населения как ресурса входило в обычную практику чеченцев. Из толпы гражданских могла начаться стрельба, солдаты же, осатанев от такой войны, могли реагировать даже на настоящих беженцев как на инсургентов. Часто способа отличить машины с боевиками от беженского транспорта просто не было. При этом многие не могли покинуть зону боевых действий из-за возраста или болезней. МЧСовцы, по крайней мере начиная с декабря, вывозили людей, однако в целом эвакуацию не удалось организовать действительно четко.

Населением во многом владели страх и апатия. В Наурском и Шелковском районах даже звучали предложения передать зону севернее Терека в состав Ставропольского края, причем эти идеи принадлежали не только русским, но и чеченцам. С другой стороны, война и период независимости настроили многих против боевиков. По тем или иным причинам против сторонников Ичкерии выступали и многие беженцы 1996–1999 годов, значительная часть гражданских, и даже, как вскоре выяснилось, некоторые полевые командиры.

Между тем нельзя сказать, что боевики просто ушли из северных районов Чечни. Вскоре части, расквартированные севернее Терека, стали подвергаться обстрелам. На блокпостах замечали наблюдателей. «Своей можно считать только ту землю, где стоит наш солдат. В противном случае это вражеская территория», — замечал офицер МВД.

В это время Масхадов делал разнообразные заявления — в частности, объявил, что «чеченцы будут воевать только на своей территории» и что мирному населению России ничто не угрожает.

Характерно, что, несмотря на войну, никуда не делась привычка вести хозяйство старыми способами. Вспоминает находившийся на чеченской стороне журналист Андрей Бабицкий:

Меня крайне раздражала шутка, которая чеченцам казалась страшно остроумной и которую приходилось слышать ежедневно по многу раз, — они все время приценивались и говорили: «За сколько тебя можно продать?». Как-то раз в Грозном я не выдержал и послал очередного шутника подальше. Он очень обиделся. Ему казалось, что, устанавливая высокую цену, он делает мне комплимент.

Заложников освобождали и в результате силовых операций, и просто в ходе боевых действий. Кроме русских в подвалах иногда обнаруживались и иностранцы. Так, после 912 дней плена получил свободу сербский бизнесмен Станимир Петрович, украденный в Назрани летом 1997 года. Серб потерял 30 килограмм веса, ему переломали ребра, требуя выкуп, и только в феврале 2000 года его вытащили из подвала русские солдаты. Однако не всем так везло. 31 марта под Итум-Кали обнаружили тело генерала МВД Шпигуна, похищенного в марте 1999 года.

Зинданы для содержания заложников обычно выглядели примитивно. Корреспондент Андрей Кузьминов описал одну такую мини-тюрьму:

Во дворе перед домом — покрышка от большого колеса. Сверху — лист железа. Лист отброшен в сторону — и вот перед нами глубокая земляная яма в форме кувшина с узкой горловиной. На поверхности — веревка с узелками и крючком на конце — для подачи вниз пищи и воды. Указываю на яму: — Что это? — Бассейн! Возим воду издалека и сюда заливаем. — А солома на дне бассейна, чтобы вода в землю не уходила?

Впрочем, это самый простой вариант зиндана. В Грозном, например, позднее обнаружился целый особняк с хорошо устроенным подвалом, включавшим камеры с решетчатыми дверями и нарами.

Один из таких пленников рассказал свою историю, которую едва ли нужно комментировать:

С нами сидел один веселый тат, которому отрезали два пальца. Еще было два парня, которые погибли: один спасатель из МЧС, другой из СВР, которого забили палками. Хоронили на наших глазах. Спасатель не выдержал и набросился на чеченца с ножом. Ударил, но нож о ребро загнулся. Ему отпилили голову двуручной пилой. Мы все при этом присутствовали (…) Нас оставили в здании, где было окно, забитое ДСП. Мы ее отодрали и сбежали. Увидели какого-то пожилого чеченцы в папахе и с золотыми зубами и поняли, что это явный признак кавказской стабильности. Дед этот оказался одним из старейшин. Нас отвели в комендатуру. Омоновцы поставили перед нами 16 банок тушенки и 4 банки сгущенки, и мы все это съели.

Всего в течение кампании 1999 года русским удалось освободить около четырехсот заложников, закрыв невольничий рынок на площади Дружбы Народов в Грозном.

Кроме частных тюрем по всей республике подрывались «самовары» — кустарные нефтеперегонные заводы. Очевидцы рассказывали о столбах дыма от горящих скважин. Как правило, «заводик» выводился из строя при помощи нескольких выстрелов из гранатомета. Впрочем, местные старательно восстанавливали порушенные «промышленные объекты».

Однако операция, по существу, оказалась все же военной, а не полицейской. Боевики быстро начали оказывать активное сопротивление. Так, тяжелыми потерями завершился один из первых серьезных боев — под Червленной, 4 октября. Одна из рот потеряла связь с другими частями и пошла с единственным танком прямо на чеченский укрепрайон. Противника отбросили, но русским бой стоил пятнадцати погибших. Потери боевиков в этом бою точно не известны. По меньшей мере девятерых изловили и отправили за решетку уже много лет спустя.

Бой у Червленной характерен еще одним эпизодом: часть солдат, впервые попав под огонь, откровенно растерялась, другие продолжали спокойно воевать. Например, командир поддерживавшего пехоту танка, сам «пиджак», рассказывал, как наводчик впал в ступор, а вытаскивать его из горящей боевой машины пришлось за шиворот. Зато механик продолжал совершенно спокойно выполнять свои обязанности, чем и спас экипаж, выведя уже горящий танк из-под огня.

Серьезное сопротивление чеченцы начали оказывать в середине октября уже за Тереком. Боевики перешли к своей классической тактике: засады, нападения мелкими группами, минная война. Попытки противостоять российским войскам в открытом бою заканчивались одинаково: ударами артиллерии и авиации и разгромом сопротивлявшихся.

Уже на этом этапе начались тяжелые потери среди населения. С одной стороны, российские войска не всегда могли обеспечить необходимую точность ударов, с другой — боевики любили растворяться среди гражданских. Кроме того, зверства могли твориться в частном порядке. Например, в станице Мекенская боевик Ахмед Ибрагимов расстрелял 34 человека русских, местных жителей. Убийцу скрутили, и родственники погибших забили его палками на сельском сходе. Интересно, что местный мулла запретил хоронить душегуба.

С другой стороны, в силу общих проблем армии бомбы и ракеты часто летели не туда, куда задумано. Так, 21 октября на центр Грозного обрушился ракетный удар. Основные попадания пришлись на центральный рынок. В результате удара погибло сразу более сотни людей. Кто отдал приказ о бомбардировке и чем руководствовался это человек, так и не узнали. Военные тут же открестились от этого удара — в частности, генерал-майор Шаманов заявил, что у него нет под рукой ракетного вооружения такой мощности, и не конкретизируя, предположил, что речь идет о каких-то средствах, имеющихся в распоряжении «старшего начальства».

Между тем официальная точка зрения гласила, что базар накрыли в связи с торговлей оружием, и эти заявления раскрывают по крайней мере некоторые исходные мотивы удара. На рынке в Грозном оружием действительно торговали, и мысль расстрелять его не выглядит совсем уж бессмысленным злодеянием (на чем позже настаивали правозащитники). Проблема в том, что на базаре продавали все сразу, и что бы ни обрушилось на рынок (вероятно, какая-то тактическая ракета «земля-земля»), оно уложило в одну воронку правых и виноватых, торговцев патронами и торговцев овощами.

Война шла своим чередом. Некоторое время в штабах обсуждали, останавливаться ли на Тереке, однако быстро сошлись на том, что нужно идти вперёд. Русские форсировали Терек, артиллерия била по Терскому хребту. К концу октября военные находились на дальних подступах к Грозному. Небыстрое продвижение, однако теперь, в отличие от первой кампании, никто не собирался лезть вперед очертя голову. Боевики использовали обычную тактику «ударил-убежал», но на тот момент она приносила им мало пользы.

Начальник артиллерии 276 полка Борис Цеханович ведет наблюдение. Каску он носил в качестве талисмана

В октябре русские перевалили за Терский хребет, хотя боевики и соорудили там нечто, напоминающее полноценную линию фронта. Однако противопоставить что-либо тяжелому оружию наступающих они не могли.

Положение инсургентов быстро становилось отчаянным. В конце октября русские окружили Гудермес, второй по величине город республики. Осада не оказалась ни долгой, ни особенно бурной: после нескольких боев братья Ямадаевы, возглавлявшие оборону города, не просто сдали Гудермес, но сменили сторону и перешли на службу к федералам. Вообще, начались конфликты между непримиримыми боевиками и населением — местным вовсе не хотелось оказаться под огнём. Из-за этого многие населенные пункты достаточно легко переходили в руки русских. Так, без боев пал Ачхой-Мартан, Самашки, ставшие символом грязной и жестокой первой войны, сдались миром.

Уже в октябре русские подошли к Бамуту. Тот же самый генерал Шаманов, который брал село в 1996 году, стоял перед ним в 1999-м. Шаманов, известный своим жестким стилем боевых действий, оправдал репутацию и на сей раз: Бамут подвергли сокрушительной бомбардировке, после чего зачистили руины. От Бамута не осталось попросту ничего. Первые жители вернулись в село только в 2002 году, до этого крепость боевиков стояла пустой.

Когда банды, которые обороняли Бамут, были разгромлены, и я прибыл туда, то он представлял примерно картину Грозного — рассказывал Шаманов позднее. — И я попросил: давайте мы о Бамуте просто не будем вспоминать. Никак. И никакие средства массовой информации туда не надо посылать. У кого будет желание, потом пусть едут.

На почве отношений с боевиками и чеченцами у Трошева и Шаманова произошел заочный спор. Командующий «Востока» упирал на военно-полевую дипломатию и переманивание отрядов боевиков на российскую сторону. «Западный» генерал предпочитал пройти по любому встреченному узлу сопротивления паровым катком, оставив после себя голую землю.

Начались какие-то непонятные переговоры с боевиками. Гудермесский район держат братья Ямадаевы. Это наиболее одиозные фигуры. Они контролируют нефтяные и денежные потоки, у них свои отряды боевиков, естественно, разоружаться они и не думали. Одним словом, начала применяться какая-то непонятная тактика ведения переговоров, каких-то соглашательств и мирных уступок, — негодовал Шаманов по поводу переговоров с Ямадаевыми.

Это действительно контрастировало со стилем Трошева. Впрочем, командующий «восточными» тоже имел, что сказать коллеге:

Кроме злобы к нам уничтожение населенных пунктов, безвинных людей под одну гребенку с бандитами, ничего вызвать не могло.

Шаманов, однако, имел свои резоны:

Главным был как раз диалог с местным населением, попытка привлечь на свою сторону авторитетных людей и духовенство. Но эти мероприятия не могут быть бесконечными. Сама жизнь неоднократно доказывала, что излишний диалог, когда ты постоянно пытаешься избежать боевых столкновений, ни к чему хорошему не приводит: ни для самого населения, ни для армии. Ведь история всех кавказских войн, действия Ермолова, Паскевича, генерала Вельяминова, показывают, что только дозированное применение силы может заставить бандитов дистанцироваться от мирного населения и отступать в глубину территории.

Общей целью наступающих стал Грозный. На чеченскую столицу выходили с севера, востока и запада. Бросается в глаза радикальное отличие от первой войны: если тогда на Грозный шли, оставив в тылу основную часть населенных пунктов, включая даже близлежащий Аргун, то на сей раз русские наступали, зачищая города и села в своем тылу и оставляя гарнизоны по всей равнинной Чечне.

ФЕДЕРАТЫ

Вторая Чеченская характерна куда более широким участием лояльных чеченцев. Сейчас шире всего известен клан Кадыровых, сменивший сторону еще до начала боевых действий в самой Чечне. Однако на 1999 год куда большую роль играли отряды Бислана Гантамирова, братьев Ямадаевых и Саид-Магомеда Какиева. Последний сейчас основательно забыт, а между тем он — один из замечательных персонажей этой войны. Какиев отличался от многих других вставших на российскую сторону полевых командиров в первую очередь тем, что он никогда и не был боевиком.

Уроженец Надтеречного района, одного из наиболее лояльных России, он воевал против Дудаева еще в 1992 году. В октябре Какиев представил ГРУ свой маленький отряд, тридцать человек, включая самого командира. Какиевцы действовали под контролем офицеров спецназначения, вели разведывательные и диверсионные действия в районе Грозного. По мнению офицеров спецназа ГРУ, отряд Саид-Магомеда оказался самым боеспособным из пророссийских чеченских формирований, и при этом абсолютно лояльным: бывшим боевикам хода туда принципиально не было. Сам командир отряда за время войны получил около двух десятков ранений. Какиев безо всякого преувеличения заслужил свою Звезду Героя полностью. Интересно, что совместно с его бойцами действовало специфическое формирование — отряд, сформированный из казаков-добровольцев. «Казачье-чеченский» отряд позднее действовал в составе 22-й бригады спецназа ГРУ и отлично себя показал.

Саид-Магомед Какиев

Бислан Гантамиров попал на войну непосредственно из колонии. В апреле 1999 года его осудили за хищение государственных средств, а уже осенью он возглавил отряды чеченского ополчения на стороне русских и активно формировал из них милицейские части. Гантамировцы принимали участие в том числе в штурме Грозного, однако взлет их лидера оказался недолгим, и уже в 2000 году звезда Гантамирова начала закатываться.

Наконец, братья Ямадаевы сменили сторону скорее из конъюнктурных соображений. В первую войну они находились в лагере противника, но в межвоенный период рассорились сразу с несколькими крупными полевыми командирами, включая Бараева. Однако враждебность к ваххабитам оказалась неплохой гарантией лояльности, и после перехода на сторону России отряд Ямадаевых вполне успешно действовал против недавних товарищей. Впрочем, в 1999-м и начале 2000 года их эпопея еще только начиналась.

Источник

Автор: Евгений Норин

Продолжение следует...

Читайте ранее

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог

Часть первая: Пир стервятников

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава первая

Часть третья: Град обреченный. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава третья

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава вторая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Финал

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава вторая

Часть вторая: Эпизод первый. Начало войны. Глава первая

ДОХОР (разгром - чеченск.)

Дагестанский поход обернулся для боевиков оглушительным и неожиданным фиаско.

За время обороны Дагестана военные потеряли 279 человек погибшими. Погибло до двух десятков местных ополченцев. Боевиков удалось перебить 500–600 человек, в основном огнем артиллерии, авиации и тяжелой техники. Террористы защищались, оборудовав замаскированные полевые укрепления на высотах, так что обычно главным козырем русских оказывалась гаубица.

Одна из популярных претензий к силовикам, воевавшим в Дагестане, состоит в том, что они якобы сознательно отпустили из кольца не имевших ни малейшего шанса на прорыв Басаева и Хаттаба. Происхождение таких взглядов легко понять. Разнообразные мутные политические игры вокруг Чечни привели к тому, что любая конспирологическая теория начинает звучать правдоподобно. На самом деле никакого непробиваемого кольца вокруг боевиков в Ботлихском и Новолакском районе не существовало. Российские военные чаще всего не слишком хорошо знали местность, а слабость технического оснащения почти исключала полноценные ночные операции. Басаев с его опытом партизанской и террористической войны вполне мог вырваться из такого хлипкого окружения. Даже Кадарскую зону, располагавшуюся в глубине Дагестана, сумела покинуть какая-то часть боевиков — без басаевых и хаттабов. Позднее чеченцы прорывались даже из гораздо более плотно обложенных котлов в Грозном и Комсомольском, хотя и понесли катастрофические потери. Вряд ли стоит объяснять политическими соображениями то, что легко объясняется сложным рельефом, недостатками технического оснащения и элементарной нехваткой людей у федералов.

Итоги боев августа и сентября 1999-го выглядели необычно и даже неожиданно. После мытарств первой войны и грязного трехлетнего «перемирия» даже не особенно изящные операции в Дагестане смотрелись очень выгодно. Войска хорошо понимали, что они делают и зачем воюют, а население с энтузиазмом помогало солдатам чем могло. Разумеется, успех в Дагестане не мог решить проблему сам по себе. Необходимость зачистки и замирения Чечни встала в полный рост. Тем более что пока гремели бои вокруг Кадарской зоны и Новолакского, в России произошли события, повлиявшие на общественное мнение, пожалуй, сильнее, чем война на дальней периферии.

ГОСПОДИН ГЕКСОГЕН

4 сентября в 21-45 в Буйнакске около дома №3 на Леваневского взорвался грузовик, начиненный 2700 килограммами взрывчатки. Дом, где жило много семей военнослужащих, «сложился». Двести с чем-то человек оказались погребены под завалами. Местные жители и примчавшиеся вскоре МЧСовцы кинулись разбирать руины. Вокруг толпились родственники тех, кто лежал под обломками. «Не знаем, что делать, плачем. На втором этаже сестра и трое детей», — сдавленно рыдала женщина, к которой подошли с расспросами журналисты. Несколько дней спустя та же съемочная группа запечатлела офицера, растерянно бродившего по своей квартире, у которой теперь не было фасада. Ему повезло, все его родственники остались живы. Однако 64 жильца злополучного дома погибли.

Взрывы домов в Волгодонске

Жертв могло быть больше, однако еще одну адскую машину обезвредили возле местного госпиталя. Террористам пришла в голову разумная мысль: после теракта к больнице должны были броситься пострадавшие, врачебные бригады и родственники раненых. К счастью, хлебовозку, в которой боевики спрятали бомбу, удалось вовремя обнаружить.

В Москве на улице Гурьянова

Через четыре дня в Москве на улице Гурьянова сработала еще одна бомба. Взрыв 350 килограмм взрывчатки в тротиловом эквиваленте разрушил два подъезда девятиэтажки. В пять утра 13 сентября, в день траура по погибшим на Гурьянова и в Буйнакске, происходит еще один взрыв — в подвале дома на Каширском шоссе. Наконец, 16 сентября взорвался грузовик перед домом в Волгодонске. Всего в четырех терактах погибло 307 человек. Спасатели нечеловеческими усилиями извлекали из-под завалов живых, однако чаще им удавалось обнаружить только тела. Для подрыва домов использовался гексоген, и именно в 1999 году это слово узнала — чтобы уже никогда не забыть — вся страна.

В Москве на Каширском шоссе

В Москве начали организовывать стихийные дежурства в подъездах. Неспособность спецслужб обуздать преступников некоторых пугала, а некоторых приводила в бешенство.

Общество получило тяжкий удар. Эти взрывы стали самым крупным террористическим актом в истории России (побил этот адский рекорд только Беслан). Люди впервые почувствовали себя настолько беззащитными перед лицом убийц.

Между тем эта серия жестоких преступлений оставила множество вопросов, и когда первая горячка спала, их начали задавать.

Самой странной оказалась история, происшедшая в Рязани.

23 сентября 1999 года рязанец Алексей Картофельников позвонил в милицию и сообщил, что в подвал его дома неизвестные люди, приехавшие на машине с заклеенным номером, загружают подозрительные мешки. Милиционеры уже не застали «грузчиков». Прапорщик Андрей Чернышев решил спуститься в подвал и проверить, что это за необычный груз. К своему ужасу он обнаружил там три 60-килограммовых мешка с белым порошком и торчащими проводами. Милиционеры немедленно вызвали саперов. Жителей эвакуировали в ближайший кинотеатр. Неходячих инвалидов МЧСовцы вынесли на руках. Подоспевшие взрывотехники МВД провели экспресс-анализ и заявили, что в мешках гексоген. Провода оказались присоединены к электронным часам и чему-то, похожему на детонатор, сделанный из охотничьего патрона. Однако взорвать на полигоне небольшую часть изъятого вещества при помощи аналогичного «охотничьего» детонатора у экспертов не получилось.

Руководство Федеральной службы безопасности сообщило об успешном предотвращении в Рязани террористического акта. Премьер Путин и министр внутренних дел Рушайло выступили с таким же заявлением. Однако уже через пару дней начался загадочный спектакль.

Пока высокие лица радостно рапортовали о предотвращении теракта, руководитель Центра общественных связей ФСБ заявил, что бомба оказалась муляжом. Через два дня после неслучившегося взрыва директор ФСБ Патрушев объявил, что в Рязани проходили учения, и никакого гексогена на самом деле не было. С тех пор версия об учениях стала официальной.

Затем начали появляться подробности. Удалось, по некоторым данным, перехватить телефонные переговоры террористов (или «террористов») с московской ФСБ, якобы рекомендовавшей выезжать поодиночке, потому что кругом облавы. Рязанское управление ФСБ сообщило, что в момент, когда объявили об учениях, оперативники уже готовились брать подрывников на конспиративной квартире.

Что известно точно? Точно известно, что никакие реальные террористы в Рязань не ездили, а белый порошок в подвал закладывали сотрудники ФСБ. На этом сходятся все версии происшедшего, включая официальную.

Версия об учениях действительно звучит натянуто и имеет слабые места. Удивительные учения — об имитации крупного теракта не знали ни премьер-министр (который буквально только что оставил пост как раз директора ФСБ), ни министр внутренних дел. Официальные лица по крайней мере сутки после инцидента искренне верили в то, что предотвращен настоящий теракт. К тому же информацию об учениях засекретили. Когда депутат Сергей Ковалев отправил депутатский запрос о предоставлении плана-задания учений, ему отказали, сославшись на недопустимость вмешательства в оперативно-розыскную и уголовно-процессуальную деятельность органов дознания. Ковалев не самая привлекательная фигура, но запрос выглядит вполне разумно и естественно, а ответ похож на отписку.

Нельзя сказать, чтобы ФСБ никогда не проводила подобных операций. Однако в случае с Рязанью официальная версия предполагает никем не контролируемые учения, о которых неизвестно не только руководству местного ФСБ и муниципальным властям, но и первым лицам страны. Такие «учения» не лезут абсолютно ни в какие ворота.

ДЕТЕКТИВ В СТИЛЕ НУАР

Само собой, на свет родилась конспирологическая теория. Ее озвучили бывший офицер ФСБ Александр Литвиненко и журналист Юрий Фельштинский. Основной тезис Литвиненко-Фельштинского: серия терактов организована спецслужбами РФ, чтобы привести к власти Путина. Поскольку эта идея до сих пор периодически всплывает в спорах, следует разобрать ее в деталях.

Построения Литвиненко и Фельштинского достаточно быстро разочаровывают слабостью аргументации. Авторы резонно критикуют официальную версию с учениями. Однако сказав «А», они категорически отказываются произносить «Б» и приводить новые аргументы. Положим, в Рязани не было никаких учений — но как это доказывает подрыв всех домов чекистами? Конспирологи идут самым простым путем, объявляя любую неясность кознями ФСБ. Скажем, большой объем взрывчатки, использованный террористами, считается у них признаком работы спецслужб — якобы боевики должны экономить гексоген.

Александр Литвиненко, Юрий Фельштинский

В качестве свидетелей призываются или виртуальные персонажи вроде некоего кающегося майора ФСБ, которого никто и никогда не видел и который в письме изъясняется как злодей из плохого кинофильма, или люди, не имеющие никакого отношения к расследованию теракта, вроде генерала Лебедя. Особое место в системе аргументации Фельштинского и Литвиненко занимают показания офицера, попавшего в плен уже позднее, в ходе войны. Этот «аргумент» выглядит просто дико: авторов книги даже не смущает то обстоятельство, что пленный «сознается» кроме взрывов домов в том, что ему полагалось в составе отряда ГРУ «минировать дороги и дома с целью уничтожения беженцев и мирного населения» Чечни. Очевидная абсурдность этих показаний и ситуация, в которой они получены, не мешают авторам спокойно брать их на веру и оперировать ими.

Фактически никаких действительных аргументов, связывающих ФСБ и взрывы домов, кроме «рязанского довода», в четырехсотстраничной книге не имеется. Мы обнаруживаем себя там же, где начинали: четких доказательств причастности ФСБ к подрывам жилых домов в Москве, Волгодонске и Буйнакске нет. В результате даже заведомо благосклонные к любой оппозиционной версии авторы вроде Ковалева отнеслись к теории Фельштинского и Литвиненко скептически. Ковалев пошел в своей критике даже дальше:

Я не стану уж говорить о том, что в самой книге, по тем эпизодам, которые мне как участнику хорошо известны, невероятное количество фантазии. Например, Буденновск. Это чистый вымысел, и ни одной ссылки, заметьте. Так не пишутся серьезные книги, претендующие на достоверность.

Между тем инцидент в Рязани имеет как минимум одно вполне правдоподобное объяснение, хотя и не льстящее ФСБ. В 1999 году Федеральная Служба Безопасности продемонстрировала вопиющую неспособность выполнять свои прямые обязанности. По городам России разъезжали на грузовиках со взрывчаткой террористы, и ни одного не удалось скрутить до взрыва. Причем в основном дома минировали не подрывники и диверсанты, а, как показала история реальных террористов, о которых пойдет речь ниже, деревенские дуболомы — и эти дуболомы обыграли спецслужбу. ФСБ отчаянно нуждалась в любом успехе на ниве борьбы с терроризмом — просто ради сохранения остатков репутации. Можно предположить, что какому-нибудь должностному лицу в Москве пришла в голову светлая идея триумфально раскрыть крупный теракт на глазах общественности и коллеги-премьера.

Другое объяснение выдвинули историки спецслужб Андрей Солдатов и Ирина Бороган: в Рязани действительно проводились учения, однако традиционное желание чекистов засекретить все, что можно засекретить, привело к появлению тайны буквально на пустом месте. Учитывая, какой хаос царил в Российском государстве в 90-е, эта версия даже не выглядит неправдоподобной. Проблема в том, что доказательств у этой теории не больше, чем у книги Литвиненко, а настоящего общественного расследования так никто и не провел. Даже теперь, 16 лет спустя, мы можем только разглядывать контуры скелета через щель в шкафу.

К тому же идея о том, что чекисты пытались поднять рейтинг Путина с помощью терактов, сама по себе довольно безумна. Получается, что авторитет власти надежнее всего укрепляет демонстрация тотальной беспомощности этой власти. Вся страна прекрасно знала, что Чечня — рассадник террористов, что убийства, похищения и взрывы совершаются за пределами мятежной республики, что за 1996–1999 годы тысячи людей погибли или сидят в подвалах, ожидая выкупа. Добавлять штрихи к портрету лидеров Ичкерии в 1999 году уже не имело смысла. Путин действительно использовал войну для набора популярности, но его козырем стала как раз жесткая риторика и демонстрация готовности карать негодяев, а вовсе не приход войны в Москву и Волгодонск или беспомощность ФСБ. Волна успешных терактов скорее способна погрузить общество в панику, чем сплотить вокруг фигуры вождя.

«После второго взрыва все население нашего огромного шестнадцатиэтажного дома собралось в сквере (странно смотрелись в этот дождливый вечер детские качели и карусели, на которых сидели взрослые перепуганные тетки) и принялось составлять график дежурств. Составляли организованно, без всякой паники. Мне выпало дежурить ежевечерне с часу до трех ночи, в три меня выбегал сменять студент, в пять его менял усатый завсегдатай ближайшего пивного ларька — человек, за которым мы сроду не знали никаких бойцовских качеств, но тут он подобрался и даже, кажется, пить бросил. (…) Выходили добровольные помощники, и не то чтобы они меня так любили и желали вынести термос с кофием — нет, они спать не могли», — рассказывал обычный житель Москвы.

Не очень похоже на тотальную мобилизацию — скорее, на невроз.

Ну и последнее замечание о теории Литвиненко. В эмиграции он до самой своей загадочной смерти жил дома у Березовского, а тот платил ему зарплату. Литвиненко в буквальном смысле разоблачал ФСБ на деньги Березовского. Однако Березовский с охотой подчеркивал свою выдающуюся роль в приходе Путина к власти, даже, вероятно, гипертрофировал ее. Историю о том, как Путина привели к власти, взорвав для этого дома, проталкивал в СМИ человек, Путина во власть и протащивший. Попросту говоря, покровитель Литвиненко, сделавший многое для распространения этой версии, сам не верил в нее ни на грош и ни секунды не опасался настоящего расследования терактов с какой угодно стороны.

И все же хотелось бы разобраться в этой истории.

РАЙ ПОД ТЕНЬЮ БОМБЫ

Серия терактов осенью 1999-го — это, как мы помним, не первый и даже не второй случай взрыва домов в России. Правда, до Москвы джихадисты до сих пор не добирались, но сам по себе метод использовался давно. Кроме того, за время независимости Хаттаб создал в Чечне сеть школ для подготовки будущих партизан и террористов. Учениками этих школ были и чеченцы, и представители других кавказских народов, и иностранцы.

Хотя самое сильное ваххабитское подполье сформировалось в Дагестане, ячейки исламских радикалов возникали по всему Кавказу. Одной из таких группировок стало «Мусульманское общество № 3», оно же Карачаевский джамаат. Эта подпольная структура возникла еще в 1995 году. Многие члены джамаата успели побывать в Чечне, где установили контакты с Хаттабом и прошли обучение в его лагерях. Идея провести серию терактов в глубине России пришла Хаттабу в голову летом 1999-го. Необходимость устраивать взрывы обосновали предельно просто: «русские испугаются, и война прекратится». Эту задачу Хаттаб предпочел поручить террористам, жившим за пределами Ичкерии. Вообще, география новой войны и этнический состав ее участников оказались гораздо разнообразнее, чем в первой кампании. В рядах боевиков появилось куда больше людей родом не из Чечни, за пределами республики произошло множество значимых для хода конфликта событий, а ближе к концу кампании основные боевые действия и вовсе переместились из бывшей Ичкерии в другие кавказские республики.

Ключевую роль в волне терактов предстояло сыграть карачаевцу Ачемезу Гочияеву. Этот человек успел далеко продвинуться в изучении ислама «правильного» толка, и к 1999 году стал лидером карачаевских радикалов. Кроме того, он прошел обучение в лагерях Хаттаба. До превращения в террориста Гочияев занимался мелким бизнесом в Москве и худо-бедно ориентировался в городе. Ему-то Хаттаб и поручил организацию терактов. Хаттаб финансировал предприятие и руководил процессом, Гочияев и его группа должны были непосредственно взрывать дома.

Ачемез Гочияев (третий слева) в обществе Хаттаба

Летом 1999-го террористы купили ингредиенты для изготовления самодельных бомб. Взрывчатые вещества они готовили кустарно, при помощи бетономешалки. Расфасованную взрывчатку хранили на продбазе, которой заведовал дядя Юсуфа Крымшамхалова, одного из террористов. Гочияев тем временем по поддельным документам зарегистрировал в Москве ООО и арендовал несколько складов в подвалах, в том числе на Гурьянова и Каширке. Когда организационные вопросы разрешились, гексоген и остальное (шнуры, батареи, детонаторы) одной фурой развезли по адресам — на Гурьянова, Каширку, в Капотню и на Борисовские пруды. Склады взрывчатки на двух последних точках впоследствии обнаружили: риэлтор, увидевший по телевизору фоторобот Гочияева, опознал его и позвонил в ФСБ.

Группа Крымшамхалова в Волгодонске действовала по-простецки. Террористы купили у азербайджанца грузовик, сказав, что хотят торговать картофелем. Мешками с картошкой они закидали взрывчатку, продавцу выдали задаток и попросили посидеть ночь в машине — покараулить товар. Ночью сторожу стало холодно и он ушел домой греться, чем и спас себе жизнь. В ходе этой «операции» команда террористов постоянно действовала через друзей, знакомых и соседей. Например, гаишник, которого знал один из подрывников, обеспечил проезд фуры (о ее содержимом он не знал) за взятку в виде мешка с сахаром. Хранили взрывчатку на складе родственника еще одного бандита. Боевиков и их образ мысли прекрасно характеризует одна деталь: сутки перед терактом они посвятили… продаже лишней картошки на базаре.

Примерно так же дело происходило в Буйнакске. Самодельная бомба, накрытая арбузами, груз без документов.

Обстоятельства этих терактов навевают тоску. Небольшая группа террористов, действующая самыми примитивными методами, при помощи кое-как сляпанных фальшивых паспортов и разваливающихся на ходу фур сумела провернуть акцию потрясающей дерзости.

По большей части подрывники потом предстали перед судом или полегли на поле боя. От правосудия не ушел почти никто, начиная от Хаттаба и заканчивая рядовыми исламистами. Некоторых преступников пришлось доставать из-за рубежа. Например, исполнителей волгодонского теракта Деккушева и Крымшамхалова арестовали и передали в Россию грузинские органы правопорядка. Ачемез Гочияев скрывается за границей до сих пор.

***

Обстоятельства начала Второй чеченской войны до сих пор остаются туманными. История эта полна грязных тайн на любой вкус. Но они не так уж и важны: Чечня на излете своей краткой независимости представляла собой воронью слободку, которая не могла не сгореть.

Все стороны к 1999 году приготовились к войне и желали ее. В Кремле осознавали, что мятежную окраину необходимо как-нибудь привести к покорности. Окончательное отделение Чечни и сдача Дагестана могли по цепочке вызвать обрушение всего государства. Лидеры боевиков по разным причинам стремились к конфликту: кто-то по религиозным соображениям, кто-то из-за личных амбиций. Кроме того, Путин нуждался в политических очках перед грядущими выборами. Наконец, в обществе созрел вполне четкий запрос на усмирение бунтующего анклава. К чувству унижения после Первой кампании добавились страх перед терактами и гнев на власти, неспособные обуздать убийц.

Чечня же даже в отрыве от собственных амбиций Басаева и Хаттаба не могла существовать в тогдашнем состоянии долгое время. Этот край чисто физически неспособен был к полноценной независимости. Республика не производила ничего, лежала в руинах еще с Первой войны, ее коммуникации оставались целиком завязаны на Россию, и без помощи извне Ичкерия стремительно возвращалась в каменный век. Грозненские «бакунинцы» могли существовать только пока снаружи была цивилизация, которая исправно поставляла им электричество, газ и пенсии, оставляя похищения людей и удалые набеги без наказания. Как раз перед вторжением в Дагестан границу начали потихоньку брать под контроль.

Кремлевские политики, сколь угодно глупые и коррумпированные, все равно не любили, когда о них демонстративно вытирали ноги. Чеченская республика Ичкерия превратилась в государство-паразит. Какое-то время это было удобно для всех сторон, но долго такое положение сохраняться не могло. Россия все-таки встала на дыбы — только не от ужаса, а от ярости.

ПЛЮНЕМ И ПОЙДЕМ ЧЕРЕЗ ТУМАН

«Если правительство не будет договариваться с ними, им кранты. Никуда не денутся, мы их добьем», — неизвестный солдат, осень 1999.

Уже в августе и сентябре русские начали прощупывать позиции боевиков в самой Чечне. Например, в начале сентября вэвэшники разгромили чеченский блокпост на трассе Кизляр-Грозный. По выявленным отрядам била артиллерия. В августе русские бомбардировали Сержень-юрт, Беной, Веденское ущелье. Дальше события развивались стремительно. 14 сентября Путин на заседании Государственной думы сообщил о временном карантине по всему периметру чеченской границы, а 18 сентября заявил, что Чечня — это террористическая зона. Уже в сентябре он встретился с Ахматом Кадыровым, и, видимо, заложил основы будущего сотрудничества. Масхадов пытался повлиять на происходящее и выйти на переговоры с Москвой, но было уже поздно. «Грачи» и «Сухие» вновь появились над ущельями, эшелоны двигались к границе.

24 сентября Путин произнес знаменитую фразу про террористов и отхожие места. Стало ясно, что война начинается, но политики некоторое время продолжали темнить.

Многие из тех, кому предстояло идти в бой, уже знали, что их ждет. Артиллерийский офицер Борис Цеханович в 1999-м готовился мирно окончить службу. За его спиной остались Абхазия и первая кампания в Чечне. До пенсии — полгода. И вот его неожиданно назначили начальником артиллерии полка. Вскоре выяснилось, для чего. Старый артиллерист отправился домой — сообщать домочадцам новости.

Я тяжко вздохнул: — Валя, сядь. Мне надо вам сказать не совсем приятную новость, — все удивлённо и настороженно поглядели на меня. Я ещё раз вздохнул, — полк получил приказ в десятидневный срок провести боевое слаживание. 19 сентября погрузка на эшелон и мы убываем на Северный Кавказ. Ну, естественно, я еду с полком. В кухне повисло тягостное молчание, которое нарушила жена. Она со злостью бросила на стол ложку: — Я знала. Знала… Я прямо чувствовала какой-то подвох в твоём назначении… В тебе нашли козла отпущения и дурака, поставив начальником артиллерии. А ты как дурачок — «Согласен, товарищ генерал. Согласен». Никуда ты не поедешь. Мне твоей первой Чечни и Абхазии вот так хватило…

Боевой офицер остался непреклонен:

— Я на такое позорное увольнение из армии не пойду. Не для того погоны надевал.

Через несколько месяцев Цеханович со своими артиллеристами окажется в Грозном.

30 сентября Путин объявил перед журналистами, что новой войны не будет. Прямо в этот момент в Чечню с лязгом и грохотом вступали утопающие в пыли механизированные колонны 58-й армии. На этот раз никто из солдат и офицеров не питал иллюзий по поводу будущего. Сидевшие на броне люди понимали, что их ждет долгая, тяжелая и грязная война.

Вторая чеченская началась.

Источник

Автор: Евгений Норин

Продолжение следует...

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог

Часть первая: Пир стервятников

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава первая

Часть третья: Град обреченный. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава третья

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава вторая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Финал

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава вторая

ДОЛИНЫ ДАГЕСТАНА

ЦУМАДИНСКИЙ РАЙОН

Боевики начали вторжение с Цумадинского района. Это достаточно глухие места на границе с Грузией. Первые отряды джихадистов, вошедшие в Дагестан, состояли в основном из местных жителей. Несколько сел Цумадинского района они захватили спокойно, даже буднично. Убивали милиционеров, но поначалу насилие этим и исчерпалось. Ваххабиты успели пустить здесь корни. Новоприбывшие не ожидали сопротивления: считалось, что Цумада станет еще одной Кадарской зоной.

Однако на сей раз Москва отреагировала решительнее, да и среди военных хватало желающих расправиться с фанатиками. Журналисты, даже оппозиционные, отмечали, что боевой дух солдат в Дагестане 1999-го оказался куда выше, чем в Чечне 1996-го.

В Цумадинский район на вертолетах отправились части МВД общим числом более семисот человек. На следующее утро слуги Фемиды в коротком бою столкнулись со слугами Аллаха — закон победил. В тот же день на борцов за веру обрушился удар боевых вертолетов 58-й армии, после чего распространение правильной версии магометанства в Цумадинском районе застопорилось. Поначалу с боевиками воевали кто как: начальники смутно представляли себе, что происходит, а у милицейского руководства не нашлось даже карт местности. Однако командиры на местах смогли импровизировать и эффективно вытесняли неприятеля из сел. Пехота шла в бой под прикрытием брони. Солдаты защищали машины от гранатометчиков, а техника брала на себя пеших боевиков.

Необходимость реально воевать неприятно удивила джихадистов. Позиции стояли необорудованными, противопехотные мины лежали в грузовиках и в таком виде доставались русским. Другим неприятным сюрпризом для боевиков стало отсутствие поддержки со стороны населения. Энтузиазма при виде ваххабитов никто не испытывал. Наоборот — федералов приветствовали как освободителей.

Дагестанская милиция

Дагестанское ополчение

Но останавливать вторжение из-за такой мелкой осечки воины джихада не собирались. Геннадий Трошев, командовавший Северо-Кавказским округом, 3 августа получил приказ о переброске в угрожаемый район десантных частей. Почти одновременно командование 58-й армией принял суровый и энергичный ветеран первой войны Владимир Шаманов. На аэродром Махачкалы один за одним садились грузовые «ИЛы» с солдатами и снаряжением. В это время на границе уже шли перестрелки между милиционерами и боевиками. Вторжение распространилось к северу, на Ботлихский район.

БОТЛИХ

Главные силы чеченцев во главе с Басаевым и Хаттабом появились на сцене 7 августа. Вожди вели с собой 600–700 человек. Частично это были те, кто отступил из Цумады. Основную массу боевиков составляли чеченцы, меньшую — дагестанцы, однако довольно много имелось и иностранцев, в частности, арабов. Джихадисты быстро заняли несколько крупных сел. В сам Ботлих уже вошла рота 7-й дивизии ВДВ, усиленная гаубицами и парой самоходок. Утром десантники узнали от беженцев, что соседние села захвачены. Вертолет, вылетевший на разведку к поселку Рахата, обстреляли с земли из гранатометов. Боевики спокойно разоружили милицию и уже окапывались в новоприобретенных деревнях.

В захваченных селах басаевцы провозгласили шариатское правление. Выглядело это как кровавый фарс: например, в деревне Шодрода сельский учитель стрелял по боевикам из окна и ранил одного из захватчиков в ногу. Над ним учинили шариатский суд, постановивший в соответствии с принципом талиона прострелить ногу самому педагогу. К счастью для воинственного учителя, исполнять приговор полагалось самому пострадавшему, но тот уже залечивал рану в Грозном.

Басаев, опять же, не рассчитывал на особенно активное сопротивление. Судя по его словам, он полагал, что вся война окончится незначительными перестрелками, а дальше российские власти смирно примут навязанное им положение вещей. Однако политическое руководство России уже не имело ни желания, ни возможности пойти на попятную. Военным дали отмашку делать с обнаглевшим неприятелем все что угодно.

Вечером 7 августа позиции боевиков у Рахаты обстреляли с вертолетов. Авиация в эти дни стала одним из главных аргументов русских. Правда, беспорядок, воцарившийся в армии в 90-е годы, давал о себе знать. В частности, исключительно неудачно было выбрано место для одного из аэродромов под Ботлихом — взлетная полоса простреливалась с высоты Ослиное Ухо, занятой боевиками, и вскоре басаевцы воспользовались «подарком», спалив несколько вертолетов противотанковыми ракетами прямо на земле. Преступная халатность, но это еще не все: аэродром перенесли только после второго обстрела, когда ПТУРами сожгли следующий Ми-8.

До 13 августа активные действия так и не начались: ваххабиты укреплялись на захваченных высотах и в поселках, русские подтягивали силы. Зато в РФ произошла кадровая перестановка, определившая очень многое. Премьер-министром России был назначен Владимир Путин, сразу начавший делать жесткие заявления.

Через несколько дней после этого сражение в Ботлихском районе развернулось в полную силу.

Первой целью наступающих русских стала та самая командная высота Ослиное Ухо. Небольшой (60 человек) отряд десантников при поддержке мотострелков попытался отобрать гору у боевиков, но быстро попал под огонь. Десантники сражались с обычной отвагой, но после шестичасового боя у них кончились боеприпасы. На высоте погибли тринадцать солдат. Отряд отступил. Еще неделю вокруг Ослиного Уха шли бои, и каждый день стоил русским нескольких жизней. Упорство боевиков сломили только массированные удары авиации и артиллерии. Одновременно русские части штурмовали прилегающее к Ослиному Уху село Тандо и высоты вокруг Рахаты.

Позиции пехоты и площадки для артиллерии едва втискивались на высоты. Иной раз вертолеты, прилетавшие для снабжения передовых, садились прямо между стволами орудий: больше действительно некуда было приткнуться. Бытовые условия традиционно выглядели по-спартански. Даже с униформой не все оказывалось гладко:

«Солдаты носили полнейшую разносортицу (у самого была то ли „березка“, то ли „афганка“, то ли что-то сборное из них). Перед отправкой нашему свободному батальону не выдали обмундирования, лишь тем солдатам, у которых визуально каблуки на сапогах были стерты чуть ли не в ноль, дали новую обувь», — описывал походный быт военнослужащий.

Полуголые артиллеристы под палящим солнцем среди каменной пыли били с высот по засевшим в живописных долинах ваххабитам.

Тактика русских была несовершенна. Ошибки делали регулярно, и за каждую платили кровью. 90-е годы стали не лучшим временем для страны — учения проводились редко, а то и не проводились вовсе. К тому же многомиллионное государство располагало ничтожно малым количеством действительно боеспособных войск, способных покинуть военные городки и воевать. В Дагестан стягивались части со всей страны. «Если бы сейчас на нас сбросили небольшую атомную бомбу, Россия осталась бы беззащитной», — замечал один из офицеров. И это не похоже на хвастовство. Разложение армии к тому моменту зашло далеко — и с боевой подготовкой, и с оснащением было плохо. Танковый парк, например, представлял собой странное зрелище — изношенные современные образцы рядом с древними Т-62.

Могли не работать рации, тяжелое оружие выходило из строя. Известен, например, случай, когда автобус с боевиками уехал из-под огня только потому, что при расстреле предыдущей машины у солдат заклинил АГС. Уровень выучки колебался от вполне приличного до опасно низкого. Эти проблемы касались всех. «Летчики мало летают между вооруженными конфликтами. Керосина нет, как всегда. Армия нищая, не летают, не стреляют. Это не летчиков вина», — с досадой говорил в интервью один из командиров. Доходило до диких ситуаций: рота 173-го отряда спецназначения ГРУ перед отправкой на позиции успела поработать в колхозе. Когда командир батальона попросил собственное начальство не привлекать боевую часть к сельхозработам ввиду скорой поездки на войну, комбриг ответил: «А чем я вас зимой кормить буду?» Страна могла положиться в основном на решительность своих солдат, их готовность идти в огонь и иногда на превосходство в тяжелом оружии.

Война по-прежнему держалась на простом пехотинце. Каждый день девятнадцатилетнее секретное оружие русских возвращалось из боя, сдержанно улыбалось журналистам и на следующий день снова лезло в пекло под прикрытием гаубиц и БМП.

Знаменитая серия фотографий. Часто солдат на фото приписывают к спецназу ГРУ, но в действительности это разведка ставропольского 247 десантно-штурмового полка.

«Мы вернулись с задачи с Ослиного уха, на вертушке. Вытаскивали погибшего десантника. Маски наспех сделали перед выходом из вертолета из мед. косынок, не хотели перед журналистами светиться, настроение было хреновое, неделю не отдыхали, да еще много у пехоты нашей потерь было на Ослином ухе», – рассказывал один из героев фото об этом эпизоде

В середине августа в Дагестан прибыли спецназовцы, а из Цумадинского района подтянулись отбивавшие там нападение части ВВ. Разведчики и вэвэшники добились одного из первых серьезных успехов, заняв перевал Харами в тылу у боевиков и истребив его защитников. Перед войной спецназовцы хорошо изучили местность, и теперь смогли быстро и эффективно организовать операцию во вражеском тылу. Теперь басаевцы под Ботлихом лишились подкреплений. К тому же активность русской артиллерии постоянно росла, и положение ваххабитов становилось безнадежным. К 23 августа отряды Басаева и Хаттаба организованно отошли из Ботлихского района обратно на территорию Чечни.

КАДАРСКАЯ ЗОНА

В тылу у русских оставалась Кадарская зона. Разгромить этот анклав было необходимо, поскольку мирные овцеводы в любой момент могли ударить в тыл войскам на границе Чечни и Дагестана, а на вооружении у этих буколических пастухов имелись в том числе и минометы.

Первая попытка уничтожить Кадарскую зону обернулась тяжелым боем и потерями. Холодным туманным утром 29 августа отряд разведчиков внутренних войск скрытно подошел к доминирующей над местностью горе Чабан и ворвался на высоту, перебив охрану. Часового застрелили из автомата с глушителем. Однако один из боевиков успел начать пальбу. Из села гору принялись обстреливать. В это время отряд, который пытался войти в деревню, застрял на дороге, забитой беженцами, а затем столкнулся с организованным сопротивлением и отступил. В этом бою погибла медсестра Ирина Янина, таскавшая раненых из-под огня. Она стала первой женщиной — Героем России; увы, посмертно.

В это время на горе шел отчаянный бой. Из-за тумана огневую поддержку кое-как осуществлял всего один вертолет, а разведчики оказались окружены ордой боевиков. Выручать их отправился небольшой сводный отряд из спецназовцев, махачкалинского ОМОНа и снайперов «Вымпела». Шли в густом тумане. С высоты просили о помощи, там было множество раненых. Солдат деблокирующего отряда вспоминал:

Навстречу из тумана как привидение выскакивает «Ночь» (позывной). В одной руке «Стечкин», в другой граната без чеки. Глаза ошалевшие.

Спасители с помощью проводника сумели забраться на гору и обнаружили, что сами окружены — на высоте, простреливаемой из автоматических гранатометов. В конце концов, при помощи подошедших вымпеловцев обе группы сумели отступить — ценой потери восьми солдат и офицеров убитыми.

Попытка занять Кадарскую зону нахрапом не удалась, и ее принялись утюжить воздушными и артиллерийскими ударами. Генерал внутренних войск не сумел должным образом провести армейскую операцию, руководство в этом секторе взял на себя Трошев. Правда, все время сказывались недостаток самого необходимого и плохая выучка. Авиации наступающим категорически не хватало, поэтому удары с воздуха редко оказывались по-настоящему весомыми. К тому же Трошева подстегивали сверху, требуя как можно скорее заканчивать операцию. Такое положение приводило к тяжелым штурмам с большими потерями. Например, 5 сентября группа дагестанского ОМОНа попала в окружение во время уличных боев прямо в Карамахи, погибло 11 человек. Один из раненых двое суток полз к своим с простреленными ногами.

Боевики опирались на огневые точки в капитальных каменных подвалах. Чтобы их подавить, требовалось гораздо больше снарядов, чем имели федералы. В итоге, как замечал капитан ВВ Игорь Дубовик, «Село Чабанмахи бралось руками — при помощи стрелкового оружия».

Мятежники оказались неплохо вооружены, позиции здесь готовились загодя. В мирных аулах имелись ПТУРы, автоматические пушки, и даже, что особенно возмущало штурмующих, крупнокалиберные снайперские винтовки, только-только появившиеся в российской армии на вооружении.

Однако возможности боевиков быстро иссякали. Кадарская зона находилась в глубине Дагестана, подать ей помощь из Чечни не получалось. Нападения на другие районы провалились, так что выбор оказался невелик: или прорыв, или гибель. Артиллеристы с азартом обстреливали выявленные позиции. Боевики попытались выпросить у дагестанских властей коридор в Чечню, однако Трошев заявил, что командует здесь он, а не местные власти, и никаких коридоров не будет. Русским не хватало людей для создания настоящего «котла», так что около полусотни боевиков сумело между 10 и 11 сентября под огнем прорваться на запад. Примерно двумстам их товарищам не повезло — они погибли или попали в плен. Зачистка не обошлась без трагических эпизодов: в одном из бункеров в Карамахи нашлись женщины с детьми и трое раненых боевиков, которые принялись палить из-за их спин, убив одного из солдат. Военные выпустили нонкомбатантов, после чего изрешетили боевиков. Трупы взбешенные солдаты проволокли за БТРом.

Нужно отметить, что в Кадарской зоне военнослужащие действовали достаточно щадяще. Ничего похожего на повальную чистку не происходило. В небольших селах все знали друг друга, а военные и милиция хотели аккуратно отделить агнцев от козлищ, поэтому количество арестованных оказалось сравнительно невелико (около восьмидесяти человек). Местный ваххабитский актив оказался либо в земле, либо в тюрьме, причем ловить инсургентов азартно помогали их односельчане.

НОВОЛАКСКИЙ РАЙОН

Последним выпадом неприятеля стало нападение на Новолакский район. Как и в прошлые разы, чеченцы избрали для вторжения регион, прилегающий к южной, горной части Чечни. Новолакское находится на юго-западе от Хасавюрта. Трудно сказать, чем руководствовались боевики на сей раз. Возможно, нападающие пытались отвлечь русских от участия в боях южнее. Как бы то ни было, 5 сентября отряд примерно в 800 человек перешел границу. В отличие от других мест, в Новолакском они натолкнулись на организованное сопротивление. Дагестанские милиционеры и прикомандированные липецкие ОМОНовцы под командой майора Сковородина окопались в здании РОВД и доме культуры и отчаянно отбивались целый день. Правда, появляется обычный вопрос к руководителям операции: почему первым рубежом обороны опять оказались не военные с бронетехникой и артиллерией, а милиционеры и омоновцы? Дошло до того, что основой огневой мощи засевших в РОВД бойцов стал чеченский пулемет, который они изъяли за несколько дней до того из мирно проезжавшего грузовика.

Здания простреливались насквозь. Внутри стоял смог из бетонной и кирпичной крошки и дыма:

«Медленно, как в кино, меня приподнимает и бросает на стену. Оказывается, рядом взорвалась кумулятивная граната. Понятно, контужен. Ствол автомата я прижал к бетону, чтобы не дрожал», — вспоминал омоновец.

Боевики многократно ходили на штурм. Они имели численное преимущество, однако милиционеры защищались не только храбро, но и разумно. Отыскать слабые места в их импровизированном редуте чеченцам не удалось. В отрядах, напавших на Новолакский район, воевало множество плохо обученной молодежи 16-19 лет, и это стало одной из причин высоких потерь чеченцев на подступах к ДК. Гора трупов росла, но результатов атаки не приносили.

Анатолий Лебедь, один из самых харизматичных русских солдат. Он воевал в Афганистане вертолетчиком, оставил службу в 1994-м, уехал воевать в Югославию, а осенью 1999-го добровольцем явился в Дагестан и сражался в спецгруппе МВД. Экипировку купил за свои деньги. Позднее он снова сделал карьеру в регулярной армии, чему не помешала даже потеря ноги в Чечне, и получил всероссийскую известность, командуя отрядом морской пехоты во время войны с Грузией

В это время к омоновцам пытались пробиться армейские части, однако мотострелки не смогли прорваться через заслоны, потеряв часть своей техники. Зато к новолакским милиционерам приблудились две БМП с окруженного чеченцами блокпоста. Эти БМП Сковородин решил использовать как средство спасения. К ночи, когда стало ясно, что выручить их не смогут, милиционеры погрузили раненых и убитых на боевые машины и в темноте прорвались из Новолакского на полном ходу. Вскоре они вышли на свои аванпосты, пройдя кружным путем через чеченскую территорию. В плен попал только врач липецкого ОМОНа Эдуард Белан. Он отказался лечить раненых боевиков и был за это быстро казнен. Вообще, для Дагестанской кампании 1999-го характерно куда более жестокое, чем обычно, отношение к пленным. В первую войну, несмотря на все ее ужасы, расправы над пленниками все-таки не носили массового характера. Боевики хотя бы ради красивой картинки для прессы и правозащитников часто были склонны щадить захваченных солдат и офицеров. В Дагестане расправы над пленными приняли просто повальный характер.

В тот же день джихадисты одолели заставу МВД возле села Тухчар. Шансов на успех у вэвэшников не оставалось: на блокпост, который обороняли полтора десятка солдат и милиционеров местного ОВД, шло около двухсот боевиков. Пост отбивался сколько возможно. Потери русских непосредственно в бою оказались умеренными, но от двух попаданий из гранатометов сгорела единственная БМП, а вскоре закончились боеприпасы. Местные жители укрыли милиционеров, а один из дагестанцев на своей машине даже вывез раненых. Большая часть бойцов и местных милиционеров позднее ушла к своим. Однако пятерых солдат боевики нашли. Сопротивляться те не могли: у них почти не осталось патронов, а в село вошел отряд в две сотни ваххабитов. Контуженного, тяжело обгоревшего водителя БМП Алексея Полегаева спрятала у себя местная жительница Атикат Табиева, но бойца выдали соседи-чеченцы. Боевики вломились в дом, угрожая автоматами, и отыскали мехвода.

«С трудом поднимается на ноги, качаясь, держится за стену. Затем поворачивается ко мне и спрашивает: „Что они со мной сделают, мать?“» — вспоминала позднее Табиева этот день.

Ваххабиты понесли ощутимые потери погибшими, и это предопределило судьбу пленных. Боевики отрезали солдатам головы, с садистским удовольствием запечатлев подвиг на видео. Тухчарская резня даже сейчас довольно известна. Тела казненных местные жители сутки спустя вывезли на позиции российских войск.

Впоследствии полевой командир, руководивший боем за Тухчар, погиб в Грозном, а по крайней мере пятеро участников избиения пленных попали в руки правосудия и навсегда отправились за решетку.

Уровень зверства заметно вырос по сравнению с первой войной, но нужно отметить и другое важное обстоятельство. Сражения за Дагестан в 1999-м русские вели при полной поддержке населения. Чеченцев воспринимали как иноземных захватчиков, а дагестанских ваххабитов — как предателей. Денис Мокрушин, довольно известный ныне военный журналист, а тогда просто наводчик БМП, вспоминал:

Нам в Дагестане в сентябре 99-го при проезде через населенные пункты прямо на броню кидали бутылки с газировкой и минералкой, лепешки, дыни. Иногда мы не успевали подхватить, продукты падали под гусеницы. Если была возможность хоть ненадолго остановиться, то были случаи, когда из домов километра за полтора по полю к нам бежали женщины с только что испеченными лепешками, с сыром, с фруктами. Чтобы хоть как-то помочь тем, кто их приехал защищать, выразить благодарность.

Разительный контраст с первой Чечней.

Сформированное на лету местное ополчение звезд с неба не хватало (все-таки это были обычные селяне, без всякой подготовки получившие прямо на месте автоматы или СКСы), но несло караульную службу в тылу и с энтузиазмом отлавливало боевиков на своей территории. Иногда дагестанские добровольцы добивались и серьезных успехов на передовой. Скажем, в Казбековский район ваххабиты так и не проникли, встретившись с отрядом бывшего учителя математики. Село Верхнее Годобери отстаивала горстка бойцов во главе с местным ветераном Афганистана — тот сумел продержаться до подхода русских с артиллерией. Короче говоря, надежды Басаева на массовое восстание не сбылись. К тому же он так и не удосужился перед вторжением договориться с местными элитами. Русские постоянно пользовались помощью местных в качестве проводников, жители подкармливали солдат, а иногда, как в Тухчаре, крестьяне выводили живых и выносили мертвых.

Правда, бывало и по-другому. Близость оружия буквально сводила некоторых горцев с ума. Один такой деятель, например, пытался купить у солдат пулемет, предлагая в обмен на ПКМ собственные «жигули». О том же говорил и генерал Шаманов: «Полтора года тут строили укрепления, и что же, они просто ходили и смотрели?» Заметим, впрочем, что население находилось в двойственном положении. В 1996–1999 годах трудно было понять, существует ли вообще на свете Российское государство. Ваххабиты выглядели реальной силой, и идти им наперекор просто боялись. В 1999-м борьбу за души и умы военные выиграли самым простым способом: защищая обывателей и их дома от религиозных фанатиков. Тогда основная масса жителей Дагестана выступила на стороне русских, и эта поддержка стала одним из веских факторов, сработавших против планов Басаева и Хаттаба. Скажем, широко известна история юноши из Ансалты Хаджимурата Курахмаева. Когда боевики вошли в его село, парень демонстративно их приветствовал, и даже засветился на ТВ с зажигательной речью о необходимости расстреливать русских. А затем, выждав момент, отобрал у ваххабита автомат и застрелил четверых джихадистов — его убил пятый.

Бои вокруг Новолакского оказались недолгими и шли по той же схеме, что и раньше: попытки взять ваххабитов «на ура», а затем — упорная работа артиллеристов и летчиков. Впрочем, после обкатки высот орудийным огнем, решать судьбу боя все равно приходилось пехоте. Высоту Эки-Тебе штурмовые группы взяли буквально в рукопашной, отбив ночную контратаку стрельбой в упор и гранатами. К 13 сентября боевиков выбили из Новолакского и Тухчара, и на этом боевые действия в Новолакском районе закончились. Началась зачистка, приведшая к интересным открытиям — вроде подвала с заложниками, который работорговцы устроили прямо в мечети одного из сел. Любопытно, кстати, что основной силой моджахедов в походе на Новолакское стали мальчишки 16-18 лет. Юным балбесам Басаев и Хаттаб казались романтическими вождями викингов. В итоге вожди благополучно бросили восторженных неофитов на заклание.

Под конец сражения зарядили дожди. Осенняя хмарь укрыла поле битвы, потоки воды обрушились и на победителей, и на побежденных. Денис Мокрушин писал:

21 сентября 1999 года батальон покинул позиции в Новолакском районе и вернулся на то самое поле под Хасавюртом, где мы располагались в первые дни прибытия в Дагестан.

Все было бы хорошо, да только дождь пошел. Густой и непрерывный. Он шел все двое с половиной суток нашего нахождения на том поле. А стоять пришлось на пашне. После расстановки техники батальона в колонны, пашня превратилась в огромное грязевое месиво, по которому обустраиваясь ходило несколько сотен солдат. Постепенно натянули между БМП палатки, но развести костры было нечем — дрова напрочь отсутствовали, а несколько разломанных ящиков из-под боеприпасов не сильно помогли делу. Спать в бэхах получалось где-то пяти человекам, остальным пришлось размещаться прямо в грязи между машинами. Накидывали вещмешки, на них стелили матрасы, выбирая места где не сильно текло сверху и сворачивались калачиком, поднимая воротник промокшего почти насквозь бушлата.

Следующие сутки протекли в бессильной ненависти к дождю, брожению по грязи, доходившей до икр, и попыткам хоть как-то обсушиться. Часовой облаченный в ОЗК, охранявший по приказу старшины имущество роты, грустно месил чернозем и время от времени снимал с плеча автомат, чтобы слить со ствола накопившуюся воду. Вечером к бойцам, находящимся в карауле, подходили местные жители и предлагали продать патроны. Цена была смехотворна — 50 рублей за цинк 5.45 (а в нем 1080 штук). Естественно над таким предложением посмеялись и вежливо послали дельцов куда подальше.

Утро отъезда ознаменовалось ЧП: в третьем взводе пропал гранатомет. Боец ночью лег спать, а утром оружия рядом с ним уже не было. Выезд колонны был задержан на два часа и пока весь бат мокнул под проливным дождем, взвод цепью ходил по месту ночевки и пытался обнаружить граник. Так и не было ясно, то ли его втоптали случайно в грязь, то ли кто-то предприимчивый продал его падким до оружия местным.

В конце концов, на пропажу плюнули и колонна начала выдвижение. Я сидел на своей 545-й сзади башни на свернутой насквозь промокшей палатке и чувствовал, как в буквальном смысле намокают ватники на заднице, впитывая с палатки влагу и ничего не мог поделать, сидеть было больше не на чем. Проклятый дождь практически сразу после начала движения прекратился и выглянуло солнце, согревая продрогших солдат. Где-то в хронике ОРТ или НТВ есть эти кадры, снятые оператором на первом километре пути нашей колонны. Мы шли под Кизляр.

Источник

Автор: Евгений Норин

Продолжение следует...

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог

Часть первая: Пир стервятников

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава первая

Часть третья: Град обреченный. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава третья

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава вторая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Финал

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая

МЕТАСТАЗЫ

Вариться в собственном соку Чечня просто не могла. Республика сошла прямо со страниц бульварного романа, но жизнь — не роман, и организовать в Чечне даже слабое подобие нормального общества никто из полевых командиров не мог. Сборище разбойников, безумных проповедников, контрабандистов и анархистов, при виде которых Бакунин обратился бы в охранители, не могло и не желало замыкаться в пределах разрушенной и теряющей людей маленькой территории. К тому же помощь из стран Персидского залива выделялась под конкретную задачу — расширение зоны влияния.

Цель на тот момент выглядела вполне достижимой. Россия только что потерпела оглушительное поражение, и выглядела слабой и совершенно беззащитной. Расширение Чечни выглядело делом стоящим — а по мере того, как в самой республике разрушалась инфраструктура, даже необходимым.

Прощупывание российских позиций началось почти сразу после подписания похабного мира в Хасавюрте. Например, в апреле 1997 года две чеченских женщины подорвали вокзал в Пятигорске радиоуправляемой бомбой, убив двух человек и ранив еще три десятка. Основным организатором оказался Салман Радуев. В этой истории проявилась одна из самых отталкивающих черт боевиков — даже на собственных женщин они смотрели как на ресурс. Обеих террористок толкнули на участие в теракте не идейные соображения, а самые простые человеческие мотивы: одной после войны оказалось негде жить, другой было нечем отдать долги. Женщины решили свои проблемы оригинальным образом: обе попались и получили одна 16, другая 19 лет тюрьмы.

Ужас ситуации в том, что взрыв в Пятигорске — не единственный и даже не самый страшный теракт подобного рода. Нападения шли без остановки, по несколько взрывов каждый год. Иногда в результате этих акций погибали десятки людей. Причем ставший знаменитым осенью 1999 года способ теракта — подрыв жилого дома — опробовали значительно раньше. 16 ноября 1996 года в Каспийске неизвестные подорвали девятиэтажку (террористов так и не нашли), а в мае 1999-го во Владикавказе диверсанты Хаттаба обрушили дома в микрорайоне, где традиционно жили офицеры 58-й армии. Это важный момент: позднее разнообразные адвокаты чеченских боевиков настаивали на том, что взрывы осени 1999-го нетипичны для чеченского подполья. Говорить такие вещи может только человек, совершенно незнакомый с историей террора на Кавказе. Подрывы на улице Гурьянова и Каширке оказались новы только тем, что произошли в Москве. Для юга России подобные вещи уже с 1997 года стали классическим «никогда не было, и вот опять».

На чеченском пограничье тем временем продолжались боевые действия, выходящие за рамки обычного для республики разбоя и террора. В конце декабря 1997 года на военный городок в Буйнакске напал отряд в полсотни боевиков Хаттаба с пулеметами и гранатометами. Они сожгли несколько машин и уехали, прикрывшись заложниками — милиционерами и пассажирами захваченного рейсового автобуса. Правда, особенного успеха им достичь не удалось. В перестрелке полегло несколько нападавших, но сам по себе факт налета на военных показателен. Хаттаб имел своеобразное чувство юмора: бой в Буйнакске случился через четыре дня после проведения круглого стола «Дагестан — Чечня: мирные инициативы». Позднее набеги не прекращались. Так, 16 апреля 1998 года неподалеку от Малгобека в Ингушетии группа боевиков напала на небольшую колонну инспекторов генштаба РФ. Генералы, прибывшие из Москвы во главе с начальником генштаба генералом Квашниным, отчего-то полагали, что на фронтире действует закон — ни один из больших чинов не удосужился вооружиться хотя бы пистолетом.

Сергей Сапожников,  Багаутдин Кебедов

Комиссию охраняли лишь несколько солдат. Автоколонну поймали на дороге, в тумане, и обстреляли буквально с 10-15 метров из автоматов и гранатометов. К счастью, из-за тумана и плохой подготовки стрелявших большая часть машин благополучно ушла. Охрана отстреливалась прямо на ходу из кузова «Газа». Однако замыкающий «уазик» изрешетили со всеми, кто в нем находился. Террористы убили пять человек, включая одного генерала. Понять организаторов инспекции невозможно: о прибытии комиссии знали даже газетчики, а охрана оказалась минимальной. Дальнейшие события не менее показательны: солдат охраны за этот бой наградили, но у одного из них, сержанта Сергея Сапожникова, неизвестный военный чиновник орден украл — в буквальном смысле слова, как лихой абрек коня. Боец лежал в госпитале, и за это время в военкомате, куда отправили награду, ее успели «заиграть». Через восемь лет бойцу все-таки выдали дубликат, но затем выяснилась еще одна изумительная подробность. Сержанту отказали в статусе участника боевых действий: официально его часть не участвовала ни в каких операциях, и ни ранение, ни награда, ни спасенные драгоценные тела генералов генштаба ничем здесь не помогли. Сергей Сапожников не считается участником боевых действий до сих пор.

Позднее, когда некоторые чеченские участники этого набега попали на скамью подсудимых, один из них невинно заявил: «Я думал, это будет просто операция по захвату, простите, освобождению заложников».

Однако опаснее набегов было проникновение ваххабитов в «мягкое подбрюшье» России — Дагестан.

Инфильтрация радикалов в Дагестан началась немедленно после замирения в Хасавюрте. Уже в сентябре 1996-го на собрании правоверных в Первомайском лидеры местных ваххабитов объявили, что Дагестан последует за Чечней. Создание подполья возглавил некий Багаутдин Кебедов. Этот человек занимался организацией радикальных сект еще с 80-х годов. Среди прочего Кебедов составил учебник арабского, содержащий, например, такую фразу для заучивания: «Он враг мне, потому что он не мусульманин и я его враг, потому что я мусульманин». Ваххабиты Дагестана получили фанатичного и уверенного в себе лидера.

Для начала исламисты развернули в дагестанских селах сеть исламских учебных заведений. Самые упорные ученики отправлялись в Чечню к Хаттабу, где изучали уже не Коран, а основы подрывного и засадного дела.

В 1997 году ваххабиты установили свою власть в Кадарской зоне — двух крупных селах в глубине Дагестана, Карамахи и Чабанмахи. На уроженке этого «партизанского края» женился Хаттаб. Правоверные изгнали оттуда милицию и принялись перекраивать жизненный уклад по своему усмотрению, устроив шариатский суд и выставив на подходах к зоне вооруженную охрану. Суд стал инструментом местной политики: например, сельчанина, участвовавшего в официальном общественном мероприятии в Махачкале, побили палками. С другой стороны, ваххабита, застрелившего соседа из автомата, наказали штрафом и выгнали в Чечню.

Кадарская зона

Всё это происходило при стоическом безразличии властей. Когда, спустя годы, в разрушенное артиллерийским огнем Карамахи вошли войска, правозащитники спросили: «Почему это свое недовольство карамахинцы высказывают только сейчас?» И получили логичный ответ: «А с чего вы это взяли? Мы протестовали, некоторые из нас даже демонстрацию в Махачкале устраивали. Требовали от властей навести порядок в наших селах. Но нас не слушали. Тогда власти было невыгодно связываться с ваххабитами. А журналистов, приезжающих в наши села, они окружали особым вниманием и не давали им с нами даже поговорить».

Это не отговорка. Кадарскую зону посещал даже премьер-министр Сергей Степашин. Чиновнику устроили такую встречу, что тот оказался очарован местной общиной и выдал речь следующего содержания:

Я бы предостерег всех от навешивания ярлыков «ваххабиты», «экстремисты». У нас свобода вероисповедания. Все мирно будем вам помогать, я вам даю честное слово: с мирным населением никто воевать не будет.

Район, поставивший себя вне России, продолжал существовать свободно.

Ваххабиты разработали детальную программу действий. В частности, Магомед Тагаев, один из идеологов движения, разродился книгой «Повстанческая армия имама». Книга издана в Киеве в 1997 году и подробно описывает, что и как следует делать борцам за веру:

Народы Кавказа должны освободить себя сами и, главное, сообща. Нам необходимо поставить перед собой цель освобождения нашей родины, нашего Кавказа от иноземного русского ига. Кавказ и Россия останутся соседями. Терпеть такого соседа невозможно. России как национального государства никогда не было. Естественно, Россия останется в пределах только исторической Московии, Тверской и Новгородской области. (…) Мы будем сражаться на полях, в горах и на море. Вдоль и поперек, в Поволжье, на Урале и в Сибири, на Севере и Дальнем Востоке… Мы перевернем море и землю, дорожные и надводные мосты, аэродромы, аэропорты и автожелезнодорожные вокзалы как гражданские, так и военные, автопарки и элеваторы, электроэнергетические системы всей вашей империи.

Территориальные претензии этого деятеля оказались весьма обширны. России для начала предстояло ужаться до следующих границ:

Итак, с запада на восток по северной линии от населенного пункта Кантемировка прямо до населенного пункта Мешковская, далее населенного пункта Боковская, далее населенного пункта Советская, оттуда до населенного пункта Дорбинка, оттуда до Калача-на-Дону, оттуда до города Волгоград, оттуда до населенного пункта Светлый Яр, далее до населенного пункта Ахтюбинск и крайняя точка на севере и востоке — озеро Баскунчак.(…) Ни о каких интересах русских на Северном Кавказе речи не может идти. Только один выход — мечом и огнем сжечь все дотла и дорезать, кто остался жив, чтобы ни один не уполз, кто не успел уйти за очерченные выше нами границы в установленный срок. Будем разрушать все от Дагестана до самой Москвы, включая Кремль.

Вид на Карамахи. 1999 г.

К 1999 году интересы кавказских джихадистов и московских политиков начали сталкиваться. Напряженность постоянно росла. Весной 1999 года в Чечне украли полпреда МВД генерал-майора Шпигуна (впоследствии его тело нашли под Итум-Кале). Похищение приписывалось разным группам боевиков, от басаевцев до отряда Бауди Бакуева. Становилось все очевиднее, что проблемы придется решать силовым путем. С другой стороны, ваххабиты в Чечне и Дагестане постепенно убедились, что плод созрел, и есть возможность привести весь Дагестан к шариатскому правлению. Безнаказанность окрыляла, внутри Чечни ярлам боевиков становилось тесно, а спонсоры требовали конкретных шагов и результатов.

К тому же в июне 1999 года произошло страшное событие: оказался перекрыт трубопровод Баку-Новороссийск, а пограничный контроль начал усиливаться. Паразитировать на РФ становилось труднее. Для боевиков, обустроивших государство, независимое от российских законов, но неспособное прожить без России как дойной коровы, это означало катастрофу. Никаких шансов построить в Чечне что-нибудь прибыльное, но при этом не подпадающее под действие УК, не было. Уменьшение делимого пирога не могло не вызвать бешеной междоусобной борьбы за его остатки.

Перед крупными полевыми командирами вставал небогатый выбор: либо продолжать плясать зикр на шагреневой коже над пропастью, либо атаковать. При всех своих пороках, недостатком решительности Басаев и Хаттаб не страдали. А главное, Россия казалась слабой — и новая победа над ней сразу вознесла бы полевых командиров на вершины славы и власти на Кавказе. К тому же Хаттаб действительно верил, что сражается за дело ислама. Он участвовал во множестве войн под знаменем религии, и прожил так всю сознательную жизнь. Джихад был для него не только способом заработать, но и делом чести.

  Карамахи. Кладбище через 15 лет после войны. Фото — Ильяс Хаджи

Наконец, в Москве активно искали замену президенту Ельцину. Кем бы ни оказался пресловутый преемник, ему для успеха требовались яркие жесты, крупные победы, нечто, позволяющее быстро стать королем общественного мнения. В этом смысле идея спровоцировать боевиков на вторжение смотрелась соблазнительно. В нее укладываются и сообщения СМИ о загадочных контактах главы АП Волошина с Басаевым незадолго до начала войны, и обвинения в адрес Березовского, касающиеся его роли в провоцировании конфликта.

На самом деле удар с той или другой стороны неизбежно последовал бы: Чечня просто не имела шансов на длительное самостоятельное существование. Однако спровоцировать боевиков на выступление в конкретный момент — например, пообещав им легкую сдачу Дагестана на тех или иных условиях — российские спецслужбы вполне могли. Никаких доказательств провокации нет, но совпадение слишком удачное: потребовался эффектный успех в борьбе с отвратительным врагом, и враг любезно выскочил из кустов. Подчеркнем, однако, что ситуация на Кавказе сложилась такая, что боевикам все равно пришлось бы либо нападать, либо сдаваться.

В Москве как минимум знали о вторжении и ждали его. В августе 1999 года чеченцы перешли в наступление и начали прорываться в прилегающие районы Дагестана.

Источник

Автор: Евгений Норин

Продолжение следует...