Simak2000

Читайте ранее:

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог;

Часть первая: Пир стервятников;

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая. Глава вторая;

Часть третья: Град обреченный. Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая. Глава вторая;

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая. Финал.

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая. Глава вторая;

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава первая. Глава вторая;

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Партизанская война в Чечне:

2000-2002. Проклятые земли:

Часть третья. Эпизод первый: Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Часть третья. Эпизод второй: Глава первая. Глава вторая;

2002-2004. Дар аль-харб:

Часть четвертая. Эпизод первый: Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

ЧУЖДЫЕ ГОРЫ. КОНЕЦ ОТРЯДА ГЕЛАЕВА

Партизанская война в самой Чечне постепенно сбавляла обороты. До самой весны 2004 года активность боевиков безостановочно падала; русские вычисляли и легко уничтожали даже маленькие отряды. Все большую роль в охоте на боевиков начинали играть местные. Они хорошо знали специфику связей внутри чеченского общества, часто сами недавно спустились с гор и отлично представляли себе тактику и психологию бывших соратников. Лоялисты наносили подполью тяжелые удары.

Массовые зачистки и крупные бои постепенно сменялись точечными захватами. Эти брутально выглядящие операции волей-неволей напоминали работу латиноамериканских «эскадронов смерти». УАЗы и БТРы без номеров подъезжали к домам потенциальных боевиков, и после этого подозреваемых уже никто и никогда не видел. Оценки разнятся, но обычно считается, что таким образом пропали без вести от тысячи до трех тысяч человек. По данным «Мемориала», в 2003 году исчезли 495 подозреваемых, в 2004-м — 396. Ходят смутные слухи о том, что наши спецслужбы активно практиковали контрзахват заложников, вынуждая боевиков сложить оружие. Жестокий метод; иногда гибли невиновные. Но он приносил отличные результаты — войска постепенно вскрывали и уничтожали даже микроскопические ячейки боевиков. Например, 3 марта 2003 года по дороге в Грозный перехватили машину с двумя мужчинами. Один из них попытался убежать, но погиб. В мертвеце опознали подданного Саудовской Аравии, а из кузова «Газели» достали два автомата, гранатомет и главный приз — ПЗРК, завернутый в линолеум. Незадолго до этого под Шали перебили группу из четырех турок. Чаще всего подобные операции удавались благодаря наводке местных жителей, окончательно замученных бесконечной войной. В августе 2003 года местные жители из Наурского района сдали властям некоего Юсупова. На допросе Юсупов раскололся и выдал две минометные мины, из которых собирался сделать фугас. Работа мелкая, кропотливая и изматывающая, но результаты были очевидны.

Офицер спецназа ФСБ замечал:

В Чечне нормальная развитая система бандподполья. Партизанская романтика вышла из моды, боевики в основном живут не в пещерах, а в городах и селах. Живут как нормальные белые люди. Практически в каждом селе, особенно в горных районах, есть свои явочные пункты. Если в селе — частный дом, если в городе — квартира, не привлекающие внимания. Критерии выбора места для явочного пункта известны. По возможности явку стараются прокрышевать в местной милиции, чтобы менты ее сдуру не штурманули, а наоборот, охраняли. Если это частный дом, то он должен находиться на краю села, чтобы в случае опасности можно было быстро уйти в лесопосадку или в балку. Желательно, чтобы дом стоял в тупике. Тогда никто не сможет подъехать к нему незамеченным. Если в доме находится серьезный человек, то обязательно выставляется внешнее охранение. Никаких бойниц, окопов, дотов нет. Все нацелено на то, чтобы в случае опасности можно было уйти. Принимать бой в доме никто из них не собирается. Боевикам это не надо.

Блокгауз российских военных под Грозным

В горах существовали и «классические» базы — хорошо спрятанные схроны с оружием, медикаментами и продовольствием. Обычно такие укрытия были довольно искусно замаскированы, и их с трудом обнаруживали даже опытные бойцы. За схроном постоянно присматривал один наблюдатель, выдававший себя за пастуха — или настоящий пастух. По большей части запасы были сделаны еще в межвоенный период. Тем не менее привычка тщательно прочесывать подозрительную местность и богатый опыт войны позволяли военным обнаруживать даже такие укрывища — аккуратные, надежные и часто по-своему остроумно устроенные. Оперативник Веденского ФСБ рассказывал:

Искали мы одного бандита. Знали точно адрес, в котором он скрывается. Знали, что в адресе есть жилой схрон, то есть схрон, в котором можно спрятать человека. Пришли, вывели всех во двор, начали искать. Все истыкали — нет схрона. Дом большой, комфортабельный, куча комнат, санузел. А схрона нет. Уже уходить собрались, но тут кому-то из наших по нужде приспичило. Хозяйка его в огород посылает, хотя в доме есть теплый сортир, но он, говорит, на ремонте. Меня и осенило. Захожу в туалет. Вроде все как у людей — ванна, унитаз, биде, сантехника дорогая, плитка лежит в пачках. Дунул в очко, звук какой-то странный. Кинул туда камешек, он как в колодец ушел. Сковырнули мы этот толчок, а под ним комната подземная — два на четыре, высота метра три, вентиляция, электричество, столик, топчан. Сиди, книжки читай, через унитаз тебе воду подают, еду. Главное — чтобы кто-нибудь из гостей не замочил его по ошибке в этом сортире.

Руслан Гелаев

Своего рода символом крушения классической партизанщины в Чечне стала гибель самого стойкого ее адепта — Руслана Гелаева, известного под позывным «Ангел».

Осенью 2003 года отряд Гелаева переживал тяжелые времена. Хотя Ангел оставался известным и авторитетным командиром, он был самым бедным из влиятельных боевиков. Из-за конфликтов с другими руководителями джихадистов он окончательно потерял доступ к финансовой помощи. Гелаевцы начали задыхаться без снабжения. Часть бойцов ушла к набирающему очки в подполье Докку Умарову, часть погибла. В результате отряд сильно сократился, и от многих сотен человек, стоявших у Гелаева под ружьем в Панкиси, остались одни воспоминания. К тому же Ахмат Кадыров нанес еще один удар по боеспособности Ангела: он объявил очередную амнистию и даже начал переговоры о почетной капитуляции с самим полевым командиром. К последней идее в Кремле отнеслись без понимания — Гелаев был боевиком первого ряда и пролил слишком много крови. Но многие бойцы его отряда воспользовались щедрым предложением — в конце концов с Гелаевым осталось всего несколько десятков человек.

В конце осени 2003 года Гелаев, лишившийся финансирования, поддержки, людей и влияния, решил возвращаться в Грузию, так долго служившую его боевикам тихим убежищем. Однако для этого ему предстояло прорваться через перевалы.

Ахмат Кадыров

К счастью для нас и к несчастью для себя, Гелаев принял решение об уходе в Грузию слишком поздно. Остатки его отряда — 37 человек — вышли в дорогу 30 ноября из поселка Кири, микроскопического аула на самом юго-востоке Чечни. Их путь лежал в соседний Дагестан, а оттуда к грузинам через перевалы. Идти приходилось по первобытным горам, ревностно соблюдая маскировку, поэтому дистанцию в двадцать километров по прямой последние гелаевцы преодолевали девять дней. Вывести боевиков в Грузию через перевал обещал местный проводник. Однако когда до гребня осталось три сотни метров, он забрал вознаграждение, махнул рукой в нужную сторону и ушел. Попытка взобраться выше по глубокому снегу, под пронизывающим ветром, в декабре, при температуре минус 30, на высоте в три километра, закончилась естественным образом: гелаевцы скатились обратно. Измученные, они начали скитаться по Дагестану. Сумели найти сельпо, в котором запаслись продуктами, но после выхода к людям кто-то позвонил пограничникам.

Солдат, выехавших на вызов, гелаевцы поймали в засаду и расстреляли почти мгновенно. Бойцам сказали, что боевиков всего пятеро — на самом деле их было тридцать с чем-то человек. Расстрелянная в упор машина полетела в пропасть. Но террористам от этого стало только хуже — теперь за ними принялись гоняться все наличные силы русских в этом районе. Уже через несколько часов к заставе Мокок перебросили части МВД, спецназ ГРУ, десантников.

Воздух ущелий разрывался от рева вертолетов. Пилоты погранвойск хорошо знали местность и довольно быстро нашли подозрительных людей с оружием. «Одеты в черное, все бородатые, движутся в Грузию». На боевиков обрушился огонь с неба. Однако выкурить чеченцев из расщелин вертолетчики не смогли, а затем Гелаева и его людей спасла удачно наставшая нелетная погода. В снежную бурю они сумели ненадолго оторваться от преследования, но теперь отряд обложили со всех сторон, а вскоре бомбардировщики вызвали лавину. Снег унес восьмерых, в том числе ценного араба с картой и единственным GPS-навигатором. Многие чеченцы были ранены или обморожены (обморозился и сам Гелаев), все — истощены, а по склонам били бомбардировщики, вызывая новые лавины.

Отряд Гелаева разделился. Одиннадцать человек отправились прямиком в Грузию, взобравшись на хребет. Вскоре они попали в засаду погранвойск. Четверо спасли себе жизнь, подняв руки, остальные погибли в бою с пограничниками или умерли по дороге. Сам полевой командир с остатками группы двинулся в другую сторону. К сожалению, в эти же дни сорвались в пропасть трое спецназовцев, ловивших боевиков.

У водопада в ущелье гелаевцы нашли пещеру, где и укрылись. Однако чеченцев нашли и там. Обрушить каменный свод вертолеты не могли, поэтому разведчикам пришлось взяться за автоматы. Несколько чеченцев пытались ускользнуть через расселину поблизости, но их накрыли ракетами с воздуха. Командование считало, что Гелаев в этой группе: это были его последние бойцы. Но эпопея на этом не кончилась.

Где обмороженный и с трудом ходивший Гелаев провел следующие недели, как он выжил, как скитался по Дагестану — всё это неизвестно. По одной из правдоподобных версий, он отделился от своих людей значительно раньше и отсиживался в овчарне, а потом двинулся в Грузию в одиночку. В горах всё ещё шла охота, и утром 28 февраля на маленьком посту Мушак дежурный боец Дмитрий Буянов увидел на склоне горы неизвестного мужчину. Гелаев пропал несколько недель назад, в окрестностях Мушака ходили пастухи, и поначалу в незнакомце даже не заподозрили боевика. Обнаружив, что за ним следят в бинокль, Ангел развернулся и пошел обратно. Начальник поста на всякий случай послал за ним двоих пограничников. Это были два двадцатидвухлетних местных уроженца, Абдулхалик Курбанов и Мухтар Сулейманов. Солдаты собирались проверить у неизвестного документы…

Когда пограничники не вернулись, на посту подняли тревогу и вышли искать своих людей. Первым нашли Гелаева. Труп лежал возле дерева. У него не было руки. Затем обнаружили двух бойцов, тоже мертвых. Гелаев устроил на своих преследователей засаду. У двух мальчишек не было никаких шансов против воюющего всю жизнь старого диверсанта. Один из парней получил пулю в голову и погиб сразу. Другой, смертельно раненный, смог сделать несколько выстрелов в ответ — и ранил Гелаева, перебив ему руку. Живучесть полевого командира поражает: если верить экспертам ФСБ, он сумел добить умирающего пограничника, ампутировать перебитую руку ножом, перетянуть обрубок жгутом, перебраться через речку, рядом с которой убил солдат, и только на другом берегу истек кровью и умер — на четвереньках, с зажатой в руке шоколадкой «Аленка», как полз.

На трупе нашли автомат Калашникова, три магазина с патронами, гранату Ф-1, шоколад и кофе, упаковку вермишели «Роллтон», кусок вяленого бараньего сала, 200 долларов, карту Цунтинского района, записную книжку с длинным списком телефонных номеров и ваххабитские книги.

Так закончилась история одного из самых боеспособных чеченских формирований. Окончательный разгром «гелаевского спецназа» стал выстраданным и заслуженным успехом российских войск.

Новый акт драмы теперь разыгрывался за пределами Чечни.

ЧЕРНЫЙ ПОТОК. ТЕРРОРИСТИЧЕСКАЯ КАМПАНИЯ 2004 ГОДА

В 2004 году террористическая война достигла своего пика. Видимо, Басаев понимал, что использует последний шанс переломить ход конфликта в свою пользу и перехватить инициативу. Поэтому боевики действовали с величайшим напряжением сил. Они в последний раз собирали отряды в сотни бойцов, а подпольные сети в глубине России работали на износ, рассылая все новых и новых смертников. В 2004 году подполье использовало все сохранившиеся резервы в последнем настоящем усилии.

6 февраля очередной смертник (против обыкновения, мужчина из Карачаево-Черкесии) взорвался в вагоне метро, а 22 июня 2004 года боевики нанесли мощнейший удар по Ингушетии. Главной целью нападения стала Назрань.

Поздно вечером 21 июня отряды из чеченских и (едва ли не впервые) многочисленных ингушских боевиков атаковали одновременно местное МВД, базу пограничников, городской ОВД, базу ОМОН, ГУВД, станицу Слепцовскую, Орджоникидзевскую и Карабулак. В налете участвовало не менее двухсот бойцов, более радикальные оценки доводят число нападавших до нескольких сотен.

В МВД этой ночью дежурило около двадцати человек. Боевики налетели на здание с воплями «Аллах акбар!», но особого успеха не достигли. Атакующие обстреляли казармы пограничников, позиции мотострелкового полка, атаковали и захватили оружейные склады МВД.

Отряды диверсантов взяли под контроль КПП на автотрассе. С малочисленной охраной они расправились быстро и легко, после чего устроили засады. Часть боевиков переоделась в милицейскую форму, что серьезно облегчило им работу. Атаки на здания МВД и ФСБ были скорее отвлекающим маневром. После объявления тревоги офицеры МВД, прокуратуры и ФСБ бросились к месту службы — на поддельных блокпостах их останавливали, просили предъявить документы и расстреливали. Сам город патрулировали лжемилицейские отряды. Несколько групп вели зачистку по адресам, убивая силовиков и чиновников.

Попытка штурма СИЗО, к счастью, провалилась: тюремщики отстреливались из всего, что у них было, и боевикам не удалось прорваться внутрь.

Это, однако, единственное утешение. За ночь погибли по меньшей мере 78 человек, в том числе три офицера «Вымпела», и. о. министра внутренних дел Ингушетии, его заместитель, прокурор Назрани, прокурор Назрановского района и другие высокопоставленные силовики и чиновники. Боевики взяли исключительно богатые трофеи — более тысячи стволов — и благополучно ушли, даже не заплатив за успех кровью. На 10–12 часов власти фактически потеряли контроль над регионом. Что особенно скверно, часть террористов — местные уроженцы — потом растворилась в самой Ингушетии.

Дитя безопасности осталось без глаз у рекордного количества нянек. Отдельные управления ФСБ, ГРУ, МВД, армии, чеченские вооруженные формирования — все эти части действовали на одной и той же территории, имея мало возможности координировать свои действия.

А атаки продолжались. 15 июля 2004 года банда примерно в сотню стволов (в основном кумыки, аварцы, ногайцы и арабы) под командой Басаева напала на крупное село Автуры. Всплеск активности многие связывали с дезертирством из рядов кадыровской милиции после гибели Ахмата Кадырова. В результате боя восемь оставшихся на российской стороне кадыровцев погибли, еще 12 попали в плен. Боевики захватили село и полдня удерживали его, расправляясь с настоящими и мнимыми сторонниками российских властей. На исход боя сильно повлияли сложные отношения между русскими и кадыровцами. Местные милиционеры, узнав, что в Автурах идет бой, предпочли не вмешивать в дело армию, а собственных сил оказалось недостаточно. Нападающие блокировали основные въезды в Автуры и принялись обстреливать позиции милиционеров. Две машины кадыровцев, пытавшиеся въехать в село на помощь товарищам, боевики остановили и расстреляли.

— Ну почему они не доложили сразу, еще ночью, что да, на нас напали бандиты? — возмущался русский офицер из Шали. — Почему мы должны черпать информацию из радиоперехватов? Окончательно все прояснилось только часам к десяти, когда боевики перед отступлением уже открыто говорили в эфире, что они и школу сожгли, и пленных захватили. Узнай мы обстановку раньше, глядишь, и вертолеты бы из Ханкалы вызвали, чтобы ударить по отступающим в горы боевикам.

Разгром отряда лоялистов в Автурах прошел почти незамеченным: общественность только-только отходила от бойни в Назрани, а вскоре всё затмил Беслан. Однако пощечина получилась звонкой: боевики захватывают аул с населением в 20 тысяч человек, удерживают несколько часов, делают что хотят, собирают трофеи и счастливо уходят.

По схожему сценарию прошло нападение на Грозный 21 августа. Вечером боевики появились на окраинах города, причем перемещались крупными группами по несколько десятков человек. Считается, что всего они имели 200–400 бойцов. Снова импровизированные «блокпосты», поиск милиционеров, убитые и раненые. Грозный, конечно, был лучше готов к бою, поэтому такого эффектного успеха, как в Назрани нападающим добиться не удалось, но столкновение все равно оказалось кровавым и жестоким. Мрачный фарс: один из местных жителей на фальшивом блокпосту решил, что его перехватили настоящие милиционеры, и показал фальшивое милицейское удостоверение. Беднягу расстреляли на месте. Вообще, боевики действовали довольно бессистемно, в основном стремясь нагнать ужаса. Несколько гражданских они застрелили просто на всякий случай. Тяжелое ранение, например, получил сварщик, мирно чинивший автомобиль: военного в нем «опознали» по камуфляжным штанам. В другом месте моджахеды расстреляли всех пассажиров машины за то, что водитель подвозил ямадаевца.

Налет на Грозный обошелся еще в три десятка убитых солдат и милиционеров, в основном чеченцев. Погибла дюжина гражданских. В этот раз моджахеды понесли потери, но добились важной цели: продемонстрировали, что еще живы и способны успешно действовать. Третье крупное выступление за считаные недели; казалось, что вернулся 2000 год. Правда, боевики не могли поддерживать такой темп долго: их силы к тому моменту существенно подломила долгая война на истощение. И все же Басаеву и Масхадову удалось на несколько месяцев перехватить инициативу.

А всего через несколько дней в центральной России стряслась новая беда. 24 августа две смертницы сели в самолеты, вылетавшие из Домодедово. Как они попали на борт — отдельная история, которую тяжело описать в приличных выражениях. В аэропорту милиционер задержал обеих для проверки документов, не нашел ничего подозрительного и отпустил. Через несколько минут они купили билеты у спекулянта и прошли в зону вылета без досмотра, дав контролеру взятку в тысячу рублей. Здесь же, в Домодедово, шахидки получили взрывчатку. Вскоре после взлета обе смертницы взорвали свои самодельные бомбы. Самолетами управляли высококлассные, очень опытные пилоты, и они боролись до последнего, но шансов справиться с разваливающимися в воздухе машинами у них уже не было. Погибли 90 человек.

31 августа еще одна самоубийца подорвала себя у метро «Рижская». Единственный отрадный момент: вместе со смертницей случайно подорвался и организатор теракта, дважды судимый уголовник из Карачаевского джамаата.

А уже на следующий день вся Россия узнала название маленького города в Северной Осетии.

Узнала, чтобы не забыть никогда.

Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин (@NorinEA,). Продолжение следует...

Читайте также:

Забытая история: как русские Пекин брали. Часть первая. Часть вторая;

Стылый ветер Туркестана. 150 лет Иканскому бою. Часть первая. Часть вторая. Часть третья;

Русские ангелы Мессины

Начало

Космодром Восточный является национальной стройкой. Лицом России (все таки речь идет и о международных и о коммерческих полетах тоже). Бабла там немерянно. Фраза про дешевизну там не уместна от слова совсем. А этот городок является частью инфраструктуры. Рядом с расходами в космической отрасли строительство этого городка мелочь

Но некоторые упытаются доказывать что в нашем веке строить советскую архитектурную хрень это хорошо.

Основные аргументы это теплопотери, коммуникации, сроки строительства.

По порядку:

Как выдумаете, высотный бетон будет быстрее терять тепло в условиях тайги чем приземистый утеплённый коттедж или медленее? Поток воздуха на высоте 20-30 метров будет значительно интенсивнее, чем на уровне 1-2 этажа. К слову, тут мы имеем скорее всего монолит, который и в Москве стынет зимой очень неплохо. Хотя, вполне возможно что построены дома северного проекта с внешними двойными стенами. Что кстати не дешево ни разу. Но мы с вами уже по поводу этого слова говорили выше (Цена растет, с увеличением этажей). Посреди тайги такие махины ко всему ещё будут иметь и неплохую такую парусность, что будет увеличивать износ несущих конструкций. Да и просадка грунта…

Там, кстати, не совсем "тайга". Рядом проходит "Транссиб" и куча посёлков и деревень в округе, не говоря уже о самом городе Свободный который в несколько десятков км. Сам космодром находиться в пару- тройку км. станции Ледяная, плюс рядом "федералка". Так что там можно сказать "проходной двор" а не тайга в нормальном понимании.

Я в данном случае не к парусности претензии предъявляю, это всё можно учесть в проекте теоретически (для 5 этажек тоже парусность считают). А к тому, что построили наотъебись. По устаревшим морально и технически проектам. С типичнейшей для birdshit architecture планировкой пространства. И жильё больше подходящее для сирийских беженцев, чем для космических инженеров.

Тем более построено с нуля в 10х годах 21 века.

«Циолковский» же это не жильё и не проект для персонала. Это проект на острие прогресса. И это не времянки - в нём будут жить ближайшие лет 50 минимум. В общем и целом отношение показывает более чем к человеческому ресурсу.

Есть такие понятия как среда обитания, эргономика, чтобы люди чувствовали себя комфортно, а не как в казарме или лагере. (как привел пример @KRONOS113, )

Советская типовая застройка пошла после ВМВ, ибо жилищный фонд был уничтожен. Тогда говорили, что в вонючих бараках, которые в народе известны более, как сталинки и хрущевки, жить будут недолго. Типа временная мера. Советское правительство построит хорошие дома. В итоге естественно наебали народ Совки. Потом ещё борьба с излишествами в декоре была при Брежневе. То есть вонючие бараки стали делать ещё и очень страшными. И это при нефтяном буме. А сейчас ещё в РФ на этом говне и наживают миллиарды всякие чинуши.

В общем оправдывать такую хрень, что на фото это нужно быть врагом нации просто.

По срокам:

Если мы строим одноэтажки, то мы можем строить одновременно все 500. В одно и то же время. Строя многоэтажку мы одновременно строим 1 этаж, при возведении дома. При должном количестве рабочих рук (много конечно, но не думаю что это проблема) построить можно быстрее. Фундамент мелкого заложения, а то и сваи винтовые. А дальше, вагоны по рельсам от домостроительного комбината с теплыми плитами. И недорогими. (@concavenator, в одном из своих постов упоминал что можно изготовить панели с уже внутренней отделкой) Этим плитам не нужно сдерживать нагрузку в ...цать этажей над собой. А о комфорте проживания и говорить нечего. Это очень важно для людей науки, и эмоционально нагруженных профессий, которые там и будут проживать. Посмотрите, одноэтажки действительно строить недорого! С возрастанием количества этажей- цена квадрата растет.

Ещё потом удивляются почему не рожают. Как рожать, если квадратных метров мало?

И сколько в США квадратных метров в среднем на одного человека? Вроде 50 кв метра где-то. Когда в России всего 23,4 (за 2012 год что в 2-3 раза ниже аналогичного показателя в развитых странах.). Ещё потом удивляются почему не рожают. Как рожать, если квадратных метров мало?

Скроить быстро и подешевле, когда речь о штучном объекте длительного пользования, с подразумевающимся постоянными проживанием отнюдь не низового профессионального уровня персонала - это довольно странное сочетание. Иначе говоря распиздяйство и идиотизм.

Думает, как 4000 строителей там держать, чтобы те хорошие дома построили. А то срывать сроки и воровать треть бюджета, выделенного на постройку космодрома - это можно. А дома нормальные построить ученым и работниками престижнейшей в стране КОСМИЧЕСКОЙ отрасли естественно нельзя?

Вот под иркутском под Иркутском, например:

Абсолютно ctrl+c ctrl+v решение без "излишеств" (умышленно западные проекты даже не трогаю). Более комфортабельное жильё, больше жизненного пространства на семью. В конце концов это не времянки и не вахтовая работа. Многие люди там полжизни будут проводить, а то и больше. Тем более люди несколько выше среднего по высоколобости и физическому здоровью, как раз те, кому хорошо бы давать потомства поболе чем 1 ребёнок на семью. О чём вроде как столько заботы.

Граждане @Lockie, @painkiller555, спорили со мной о том что Канадцы например или фины строят не подходящие дома. Они строят под свой климат. Все так. Запаса по холоду в них нет. Строя для своей среднегодичной температуры. А случить холодный пиздец-так национальная катастрофа будет.

Почему не взят опыт у норвежцев например? Они умеют делать дома в приполярье за короткие сроки. Да и вообще, скандинавы в этом плане молодцы.

Господин @enttne , вообще попросил меня предоставить ему проекты с расчетами. )))

По поводу коммуникаций:

Для многоэтажной застройки нужно повышенное давление холодной и горячей воды, чтобы напор был и на верхних этажах. Вопрос конечно интересный, но как я говорил в самом начале, слово «дешевизна» здесь не уместна ибо речь идет о престиже и лице СТРАНЫ!

Так же высказывалось мнение что загнать всех в один подьезд и поставить на вход бдящего особиста кажется нормальным решение для режимного объекта (утрирую конечно). Я всю жизнь прожил в Мордовии и знаю что закрытый поселок (Арзамас рядом и не только он) функционирует немного иначе. Да и в каком мы веке живем? Все таки камеры и контроль доступа существуют.

Надеюсь что в дальнейшем все таки построят что то боле-менее приличное.

Я сторонник плюрализма и буду рад узнать ваше мнение в комментариях. А особенно мне бы хотелось услышать мнение Лиги строителей.

Читайте ранее:

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог;

Часть первая: Пир стервятников;

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая. Глава вторая;

Часть третья: Град обреченный. Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая. Глава вторая;

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая. Финал.

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая. Глава вторая;

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава первая. Глава вторая;

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава первая. Глава вторая. Глава третья.

Партизанская война в Чечне:

2000-2002. Проклятые земли:

Часть третья. Эпизод первый: Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Часть третья. Эпизод второй: Глава первая. Глава вторая.

2002-2004. Дар аль-харб:

Часть четвертая. Эпизод первый: Глава первая. Глава вторая.

ИГРИЩА ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЯ

По мере того как падала интенсивность стрельбы, в Чечне росло количество самостоятельных лоялистских группировок. На политику они влияли в разной степени. Одним из самых боеспособных и при этом самых аполитичных формирований стал батальон «Запад» Саид-Магомеда Какиева. Отряд Какиева формировался и действовал под патронажем ГРУ. Этот отряд, куда принципиально не брали бывших боевиков, показал отменные боевые качества, а его командир ни разу не дал повода усомниться в своей лояльности. Фраза «Клянусь Аллахом, я готов умереть за Россию» в устах этого человека звучала очень серьезно. Однако Какиев был офицером — в первую, вторую и третью очередь. Вкуса к политике он не имел никакого. Автомат в руках и противник на линии огня привлекали его куда сильнее любого кресла, так что после яркого дебюта он достаточно быстро сошел со сцены. Характерно, что в современной Чечне он получил должность почетную, но не связанную ни с какой реальной властью.

Интересно, кстати, что Какиев яростно критиковал саму идею массовых амнистий бывших боевиков:

Амнистия лично у меня вызывает массу вопросов. Как можно безоговорочно прощать тех, кто воевал против нас? Говорят все подряд, что они невинные, они не ваххабиты, не убивали духовных лидеров и так далее. А куда девать души 18-летних пацанов-срочников, которых они казнили? Поэтому я не понимаю такую амнистию. Да, прощать надо тех, кто попал в банду случайно, по ошибке, кого заманили или запугали под угрозой смерти. А амнистировать тех, кто столько воевал — это мина замедленного действия.

Смотрите, люди воюют против страны, столько солдат погибло за это время, а они не несут вообще никакой ответственности! Я никогда не смирюсь с этим. Мы смертны — и как мы будем смотреть в глаза восемнадцатилетним пацанам там? Кровь нельзя прощать. Кто убивал людей, должен отвечать. На любой войне отношение к пленным должно быть гуманное, а то, что творили эти звери, не поддается описанию. Эти бандиты потеряли достоинство. Получается, что теракты совершает один Басаев, а остальные ни в чем не виноваты.

Саид-Магомед Какиев, Командир батальона «Запад», Лояльного Федеральным властям

Несколько иначе складывалась история чеченского ОМОНа под началом Мусы Газимагомадова и Бувади Дахиева. Командир этого отряда имел счет крови к боевикам, как и многие его подчиненные, поэтому ОМОН воевал не за страх, а за совесть. Однако лояльность ОМОНа и вообще чеченского МВД президенту находилась под вопросом. Министра внутренних дел Чечни Руслана Цакаева назначили на должность из Москвы в начале 2003 года. Кадыров сопротивлялся этому назначению, и позднее его отношения с Цакаевым не сложились. Цакаев затеял реформу чеченской милиции, выдавливая оттуда бывших боевиков. Кадыров, напротив, настаивал на максимально активном привлечении вышедших из леса к службе в милиции. Регулярные амнистии привели к тому, что на легальном положении оказались многие сотни бывших рядовых и мелких командиров моджахедов. Большинство из них уже не хотело и не могло совсем выпустить из рук автомат, а многие просто шпионили для подполья. Как бы то ни было, Кадыров хотел использовать их для строительства новых силовых структур республики, а у руководства МВД эта идея не вызывала ни малейшего восторга. В апреле 2003 года Цакаев «по собственному желанию» ушел в отставку. Незадолго до этого Муса Газимагомадов попал в странную автокатастрофу: его автомобиль на полном ходу протаранил «Камаз», выехавший на встречку. Газимагомадова срочно вывезли в госпиталь Бурденко, но спасти командира омоновцев не удалось, он скончался от тяжелейших травм. Цакаев написал заявление об отставке вскоре после этой аварии и буквально за несколько часов до смерти Газимагомадова.

Хотя новый командир ОМОНа был человеком Кадырова, бойцы и офицеры долго не могли наладить с ним отношения. Возмутителем спокойствия выступил Бувади Дахиев, второй известный предводитель чеченских омоновцев и тоже совершенный лоялист, никогда не воевавший против русских. ОМОН и клан Кадыровых смотрели друг на друга волком до 2006 года, а потом Дахиева убили в нелепой перестрелке на ингушской границе при самых туманных обстоятельствах.

Наконец, самое известное самостоятельное формирование лояльных чеченцев, не связанное с кланом Кадыровых, составлял отряд «Восток» братьев Ямадаевых. Ямадаевы имели политические амбиции и деловые интересы в Чечне. Руслан, один из братьев, вошел в местную «Единую Россию» и с 2003 года был депутатом Думы. Сулим стал заместителем военного коменданта Чечни и поступил в военную академию им. Фрунзе. «Востоковцы» тоже действовали эффективно и жестко, и работали противовесом влиянию Кадыровых в республике. Впрочем, пока два клана не столкнулись открыто.

Сам Кадыров первоначально опирался на собственную службу безопасности, вскоре разросшуюся до размеров частной армии. Его подразделения в составе МВД понемногу увеличивались и умножались — полки ППС, «нефтяной» полк, Антитеррористический центр (позднее из его бойцов сформировали батальоны «Север» и «Юг»). Кадыров поначалу набирал в свои отряды односельчан и родственников, а вскоре переориентировался на бывших боевиков.

В 2002–2003 годах стали видны первые признаки будущей неограниченной власти клана Кадыровых. Опираясь на верных лично ему амнистированных боевиков (некоторое время даже собирались привлечь Гелаева!) старший Кадыров планомерно боролся с другими лидерами Чечни и устранял потенциальных конкурентов. Проще всего оказалось удалить Бислана Гантамирова (командир отряда «гантамировцев», воевавших на стороне русских — прим. ред.). Он числился министром печати и информации республики, и летом 2003 года, во время президентской предвыборной кампании в Чечне, объявил о разрыве с Кадыровым. Гантамиров тут же лишился всех постов. В чем состояла суть этого демарша, понять трудно, но с первым серьезным противником Кадыров справился очень легко.

Ахмат Хаджи продолжал укреплять свою власть. Весной 2003 года в Чечне прошел референдум о конституции и о выборах парламента и президента. Осенью состоялись и сами выборы. Из примечательных фигур в них участвовали известный политик Асламбек Аслаханов и бизнесмен Малик Сайдуллаев. Гантамиров и Хасбулатов, что характерно, решили в выборах не участвовать. Уже в ходе кампании Сайдуллаева сняла с гонки избирательная комиссия, а Аслаханов отказался от участия сам, заявив, что не может вести нормальную избирательную кампанию. У Кадырова не осталось конкурентов, и он победил с зубодробительным результатом в 80% голосов.

Фальсифицировать результаты было не обязательно — всё возможное и невозможное давление на кандидатов оказали еще до голосования. К тому же чеченцы вряд ли собирались выходить на площади с ироничными плакатами об украденных выборах. Республику к этому моменту населяли измотанные и деморализованные люди. Боевики — это всего несколько тысяч человек, статистически ничтожная сила даже вместе с пособниками. Если в конце 90-х достаточно многие чеченцы верили, что моджахеды защищают их от властей, то теперь спустившийся с гор лесной брат скорее пугал. Жить сепаратисты могли только за счет населения, которое они, собственно, и рассматривали как ресурс, а укрывательство означало скорую зачистку с убитыми или пропавшими без вести. Причем федеральные власти и кадыровцы давали призрачную надежду на нормальную жизнь, которой никто не видел уже лет десять, а из боевиков администраторы и строители инфраструктуры были понятно какие. Население погрузилось в глубокую апатию. Средний чеченец автоматически превращался в пустое место рядом с любым солдатом, милиционером или боевиком. Голосовать были готовы за кого угодно, лишь бы в обмен обещали минимум безопасности и какой-нибудь заработок.

В этом смысле Кадыров не баловал своих избирателей. Деньги, выделяемые на восстановление республики, традиционно разворовывали, сроки восстановления разрушенных объектов постоянно срывались. Но постепенно Чечня восстанавливалась, правда, в своеобразном порядке — начиная с административных зданий и нефтепроводов. Безработица оставалась огромной. Тем не менее беженцев постепенно возвращали в республику, и даже медленное движение к нормальности выглядело лучше, чем полное отсутствие работы, инфраструктуры и перспектив при радикалах.

Кадыров-старший одержал убедительную победу. Однако насладиться ее плодами он уже не сумел.

9 мая 2004 года в Грозном произошло во всех смыслах громкое и достаточно загадочное событие. Ахмат Кадыров присутствовал на грозненском стадионе на торжествах по случаю Дня Победы. Там только что закончился ремонт. Ни сам Кадыров, ни присутствующие не могли знать, что в бетонные конструкции трибуны вмонтирован мощный фугас из уже традиционного 152-мм гаубичного снаряда. Бомба взорвалась прямо под Кадыровым, убив несколько человек и смертельно ранив самого президента Чечни.

Главная интрига теракта: Кадырова вовсе не обязательно подорвали боевики. Хотя Басаев вскоре взял ответственность на себя, ему мало кто поверил. Более того, даже российские власти, обычно с удовольствием валившие на мертвых террористов все возможное и невозможное, проявили неожиданную сдержанность. И пресса, и официальные лица осторожно сообщили, что версия о причастности подполья не основная, причем упоминали некого «крота» в собственных рядах. Наконец, Рамзан Кадыров заявил в интервью, что Басаев и Масхадов здесь ни при чем: «Есть другие силы. Мы их знаем».

Заметим, что Кадыров изначально не собирался сидеть на этой трибуне, и метить могли совсем не в него. Вместе с ним погиб другой высокопоставленный чеченец, а командующий группировкой войск в Чечне Валерий Баранов получил тяжелое ранение. Впрочем, вероятнее, убийцы действительно достали свою цель.

Кто мог желать Кадырову смерти, кроме боевиков? Говорили о борьбе за чеченскую нефть между президентом и другими центрами силы. В начале войны нефть в республике добывалась кустарным способом, но дальше местные месторождения неизбежно доставались более серьезным игрокам. Кадыров-старший намеревался принять самое деятельное участие в дележе пирога. Еще в 2000 году он начал поднимать вопрос о контроле властей Чечни над местной нефтяной промышленностью. После того как интенсивность боевых действий пошла на спад, к борьбе за контроль над черным золотом подключились и военные, и различные группы чеченцев-лоялистов, и, конечно, российские нефтяные корпорации. В частности, в Чечню пришел всем известный гигант «Роснефть».

Цена вопроса была весьма высока: к 2007 году в республике добывалось на полтора миллиарда долларов нефти ежегодно, и в 2004-м все уже понимали, что будущее у местной нефтянки приличное. Среди кандидатов на выгодное «кормление» называли самых разных людей, готовых при необходимости обеспечить свои интересы силой — например, бывшего полевого командира Хож-Ахмеда Нухаева, влиятельный клан братьев Магомадовых и многих других. Нефтяные дела, впрочем, остаются лишь одной из гипотетических причин убийства. Старшего Кадырова могли убить и политические разногласия. Например, в 2009 году Рамзан Кадыров заявил, что к теракту причастны братья Ямадаевы, долгое время оспаривавшие монополию клана Кадыровых на лидерство. Понятно, что Кадыров мог обвинить своих главных конкурентов в чем угодно, хоть в потоплении Титаника, но мотив они действительно имели. С возможностями дело обстояло похуже.

Как бы то ни было, расследование этого дела тянулось до 2007 года и кончилось ничем: не осталось ни одного подозреваемого, никого не задержали. В 2009 году по инициативе Рамзана (!) следствие возобновилось, но прекратилось в тот же день по решению руководства Следственного комитета. Видимо, смерти Ахмата Кадырова суждено навсегда остаться одной из множества грязных и кровавых загадок войны в Чечне.

Тогда на сцену впервые вышел второй сын Ахмата Кадырова. Его разговор с Владимиром Путиным, показанный по ТВ, запомнился многим как сочувственной, почти интимной интонацией общения, так и спортивным костюмом Рамзана. Так на горизонте чеченской политики зажглась новая звезда.

Можно было ожидать, что гибель Кадырова пошатнет позиции лоялистов. Этого, однако, не произошло. Передача власти произошла достаточно спокойно. Рамзан еще не вошел в возраст, когда мог по закону претендовать на отцовское кресло: ему исполнилось только 28 лет, а президентом Чечни разрешалось стать с 30. Кроме того, ему требовалось несколько пообтесаться на вершинах местной политики. До сих пор младший Кадыров служил помощником министра внутренних дел республики и членом госсовета, после смерти отца стал советником полпреда РФ, позже — и. о. председателя правительства. Пока дофин в тренировочных штанах входил в пору зрелости, регентом в Чечне состоял Алу Алханов, опытный аппаратчик.

Алу Алханов, И.О. Президента Чечни после смерти Ахмата Кадырова

Интересно, что через несколько месяцев после смерти Ахмата Кадырова скончался его старший сын Зелимхан. Назвать Зелимхана Кадырова самостоятельным политиком трудно. Это скорее гедонист и прожигатель жизни, чем государственный муж и военный деятель. В кадыровской милиции Зелимхан, отметим, имел очень скромный для своего происхождения титул ротного старшины. Репутация у него была, но очень скверная. В 1997 году он во время ссоры застрелил человека, а в 2000-е поучаствовал в инциденте со стрельбой в Кисловодске. Тогда две группы недовольных друг другом россиян принялись стрелять в гостинице из пистолетов Стечкина.

Причем среди людей, в которых неудачно стрелял Зелимхан, обнаружился прапорщик ФАПСИ Владимир Шевелев. Прибывшая кисловодская милиция сумела обезоружить ковбоев, а в гостиничном номере у стрелков, по некоторым неподтвержденным сведениям, нашли наркотики. Как сообщала пресса, сам инцидент произошел из-за попытки Зелимхана совершить насилие над женщиной и намерения прапорщика и его товарища остановить распущенного юношу. Заместитель министра внутренних дел Чечни объявил по этому случаю, что против Зелимхана Кадырова организована «политическая провокация».

Зелимхан Кадыров, Старший сын Ахмата Кадырова

Таков был человек, скончавшийся вскоре после смерти своего могущественного отца. Вряд ли с его смертью что-то не так. Убитые горем сыновья умирают от инфарктов. Старшинство в чеченском обществе в наши времена значит далеко не так много, как прежде, а Зелимхан не имел вкуса к политике, и уж тем более не подходил на роль марионеточного наследника Ахмата-Хаджи. К тому же его выходки совершенно не компрометировали весь клан Кадыровых. Никто из достойных родственников покойного не мог желать его смерти.

ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ИХ ПОВЕСЯТ. ГИБЕЛЬ ЯНДАРБИЕВА

Подрывы и политические убийства — эффектный способ борьбы, однако в эту игру могут играть двое. В феврале 2004 года русские провели дерзкую успешную операцию далеко за пределами своей страны.

После пятничной молитвы Зелимхан Яндарбиев возвращался в свой дом в Дохе, столице Катара. К его автомобилю уже успели прикрепить бомбу. Как только машина отъехала от мечети, под днищем произошел взрыв. Несовершеннолетний сын Яндарбиева получил ожоги, но выжил, двое охранников погибли на месте, а сам Яндарбиев не приходя в сознание умер в госпитале через час.

Яндарбиев во время войны оставался в тени брутальных любителей поразмахивать оружием на камеру, однако его настоящая роль была куда значительнее, чем у большинства полевых командиров. Он наводил мосты между боевиками в Чечне и их покровителями за рубежом. Как идеолог, этот человек сделал очень многое для включения Чечни в мировое джихадистское движение. В Катаре он, как сам утверждал, жил на правах почетного гостя эмира. Правда это, или Яндарбиев просто набивал себе цену — неизвестно, но он совершенно точно до самой своей смерти представлял Ичкерию во внешних сношениях со странами мусульманского Востока, в том числе по денежным вопросам. Судя по всему, планирование терактов он тоже не бросал: почему-то именно с ним из захваченного ДК на Дубровке говорил по телефону Мовсар Бараев.

Попытки России добиться выдачи Яндарбиева дипломатическим путем ничего не дали, и в Москве решили сыграть по-крупному. Игра удалась. Ичкерия лишилась опытного дипломата. Больше фигур такого масштаба боевики на востоке не имели.

Яркий успех операции несколько подпортили дальнейшие события — через три дня катарские спецслужбы арестовали на арендованной дипломатами вилле троих россиян. Один пользовался дипломатическим иммунитетом, и с ним ничего не смогли сделать, но двое других предстали перед судом. Агенты не отрицали причастность к спецслужбам, но дело они уже сделали. Бомбу в Катар прислали из Москвы в мешке с дипломатической почтой, а для ликвидации военные использовали взятый в прокат автофургон, арендуя который и засветились на видеокамерах. 30 июня суд Катара признал их виновными в убийстве Яндарбиева и приговорил к пожизненному заключению, однако кризис вскоре уладили по дипломатическим каналам. Уже 23 декабря оба офицера спускались на взлетную полосу московского аэропорта по ковровой дорожке.

Разведчика, подорвавшего Яндарбиева, выводят из зала суда в Катаре

Операция в Катаре стала серьезным успехом. На тот свет отправился старый и опытный враг, а до других боевиков начало доходить, что теперь их могут достать где угодно.

Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин. Продолжение следует...

Читайте также:

Крепость Славянск: 

Часть первая. Глава первая. Глава вторая.

Часть вторая. Глава первая. Глава вторая.

Часть третья. Глава первая. Глава вторая.

Правовой статус ополченцев

Читайте ранее:

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог;

Часть первая: Пир стервятников;

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая. Глава вторая;

Часть третья: Град обреченный. Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая. Глава вторая;

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая. Финал.

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая. Глава вторая;

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава первая. Глава вторая;

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава первая. Глава вторая. Глава третья.

Партизанская война в Чечне:

2000-2002. Проклятые земли:

Часть третья. Эпизод первый: Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Часть третья. Эпизод второй: Глава первая. Глава вторая.

2002-2004. Дар аль-харб:

Часть четвертая. Эпизод первый: Глава первая.

При штурме решили использовать усыпляющий газ. ФСБ утверждает, что это некая смесь на основе фентанила. Газ — это до сих пор самое спорное во всей истории с «Норд-Остом». Газ по-разному действует на разных людей, а среди физически и психически истощенных заложников вообще могли появиться массовые жертвы. Но никакой альтернативы, видимо, не было. ДК заминировали идеально — не нейтрализовав предварительно хотя бы часть террористов, о решительном штурме нечего было и думать.

Общий план штурма здания

Около четырех часов в здание через вентиляцию стали закачивать газ. Снаружи начали демонстративно перемещаться две группы спецназа. Террористы-мужчины сбежались пострелять по ним и отвлеклись от заложников. В этот момент в зал через аккуратно пробитые заранее проемы вошли спецназовцы и перебили спящих или засыпающих смертниц. Брать шахидок живьем никто не пытался — на них для этого висело слишком много взрывчатки. Заснули не все смертницы. Для активации пояса требовалось вставить туда батарейку и сомкнуть провода, и некоторые успели сделать первый шаг. Позднее внимание на этом не заостряли, но на самом деле «Норд-Ост» находился в полусекунде от взрыва, в котором погибли бы все — и террористы, и заложники, и спецназ. Только скорость реакции, абсолютное хладнокровие и меткость снайперов «Альфы» и «Вымпела» не позволили камикадзе подорвать все здание. В конце концов две смертницы все-таки подорвались, но уже за пределами зала, где никому не могли угрожать.

Штурм зала

В это время другие отряды спецназа со всех сторон врывались в ДК. Террористы, отправившиеся отражать демонстративную атаку, вышли к окнам и тут же получили по пуле от снайперов. Здание наполнялось солдатами, любое сопротивление тут же давили. Бараев попытался отстреливаться из комнаты, где красовался перед камерами, но внутрь прилетела граната, и на этом карьера борца за свободу Ичкерии закончилась. Штурм занял меньше четверти часа. Боевики не сумели подорвать ДК и не успели убить вообще никого, а сами легли поголовно.

К огромному горю страны, спасательная часть была организована хуже. Фатально хуже.

К зданию ДК неслись «скорые». Альфовцы вышибали стекла, выводили тех, кто мог идти, и выносили потерявших сознание от газа. Вопреки популярному заблуждению, врачи прекрасно знали, какое противоядие использовать. Проблема была в другом: в суматохе никто не сумел организовать обработку пострадавших одним потоком. В результате кто-то не получил укол антидота вообще, а кто-то — два-три раза, смертельную дозу. Кроме того, многие истощенные и измученные заложники умирали даже при правильном оказании помощи. Работа «Скорых» была организована из рук вон плохо (тому были свои причины: в Буденновске радиопереговоры машин «Скорой» предупредили Басаева о начале штурма, поэтому в этот раз медиков двинули на Дубровку в последний момент).

Погибли 130 заложников, причем подавляющее большинство (119 человек) — от действия газа в сочетании с ослаблением организма, в течение нескольких часов после операции. Будь помощь и эвакуация организованы лучше, многие из этих людей могли бы остаться в живых.

«Норд-Ост» произвел смешанное впечатление. Власти не умели говорить с общественностью и журналистами. Спасательную операцию организовали с чудовищными ошибками и накладками, стоившими жизни ста тридцати людям, а многим выжившим — здоровья. Взаимодействие ведомств полностью провалили, что привело к трагедии огромных масштабов.

При этом военную часть спецоперации удалось провести блестяще. Печально знаменитая газовая атака в тот момент оказалась единственным выходом из положения. «Альфа» и «Вымпел» сработали безупречно и прошлись по зданию ДК как вооруженные хирурги, поголовно истребив боевиков, но не нанеся заложникам ни царапины. Смертники опоздали буквально на секунду — но эта секунда в бою и отделяет живых от мертвых, а отмороженную чеченскую гопоту со старыми автоматами — от профессионалов контртеррора.

Люди в зале в основном вели себя достойно. Москвичи продемонстрировали выдержку и благородство. Заложники помогали сбежать тем, кто пытался это сделать, и морально поддерживали оставшихся в зале — они даже сумели успокоить Бараева в один из критических моментов. Почти все общественные и политические деятели, которым террористы позволили пройти в зал, вели себя образцово. Медики выполняли свой долг, не обращая внимания на головорезов вокруг. Русское общество оказалось гораздо более устойчивым и мужественным, чем само привыкло о себе думать.

Наконец, на фоне Буденновска и Кизляра даже такая неуклюжая операция смотрелась совершенно по-новому. Хотя больших потерь избежать не удалось, на этот раз захватчики отправились после теракта не на интервью, а на вскрытие. Никаких мирных переговоров с умеренными убийцами, несмотря на призывы прогрессивной общественности, вести не стали. Трудно сказать, дошла ли эта перемена до Басаева и Масхадова. Скорее всего, они решили, что «Норд-Ост» провели недостаточно жестко.

«ТАМ ЖДУТ МЕНЯ ДЕВЫ, ОНИ ВСЕ БЕЗ ИЗЪЯНА»

В 2002–2004 годах атаки смертниц пошли сплошным потоком. Арби Бараев, отправивший взрываться свою двоюродную сестру, стал первопроходцем, но для настоящей террористической войны боевикам требовалось наладить «промышленное производство» смертниц. Северный Кавказ в этом смысле был благодатным местом. Патриархальный образ жизни, глубоко традиционные нравы — все это породило тип женщины скромной, послушной распоряжениям мужчин, чаще всего плохо образованной, с ограниченным кругозором, легко внушаемой. Боевики использовали эти особенности общества на полную катушку. К тому же жесткие зачистки и война сама по себе давали достаточно молодых вдов или просто девушек-подростков, влюбленных в брутальных и атлетичных лесных робингудов.

Хотя женщин готовили к гибели в пламени взрыва, некоторые из них по тем или иным причинам выжили и смогли подробно рассказать о том, как становятся камикадзе. Зарема Инаркаева (шестнадцать лет) пыталась взорвать ОВД в Старопромысловском районе. Бомба, которую она туда пронесла, сработала нештатно и не взорвалась целиком. Рассказ этой девушки рисует чудовищную картину и в смысле нравов общества, и в смысле поведения самих боевиков:

— Все началось задолго до этого. Шамиль Гарибеков за мной ухаживал. Улыбался, говорил, какая я красивая. А потом — это в декабре было — я как-то иду по улице, останавливается его машина, оттуда парни выскакивают и заталкивают меня в машину. Я и опомниться не успела. Что я тогда подумала? Ну как что. Подумала: ну все, похитили, теперь женой буду. Я стала говорить Шамилю, что не хочу замуж, что маму надо предупредить. Потом меня покормили, и я уснула. Мне так кажется, что они что-то в еду добавили, потому что у меня в голове все закружилось, руки-ноги стали тяжелыми и я уснула, хотя спать до этого не хотела.

Просыпаюсь — моя одежда уже здесь. Они ко мне домой съездили, сказали, что я замуж вышла, и мама им все отдала.

Я говорю: а когда к маме можно будет? А Шамиль мне отвечает: никогда, забудь про маму, ты теперь с нами будешь. Я плакала сидела, меня девочки успокаивали.

А потом вечером ко мне пришел Шамиль. И я с ним спала. Ну, как жена. Когда я плакала, его люди на меня кричали. А потом все чаще стали что-то в еду добавлять, какие-то таблетки мне давать, от которых так спокойно становилось. Даже как-то все равно. Я поняла, что мне оттуда не выбраться уже. Потом я стала еду готовить, стирать для всех мужчин, что в этой квартире жили. Сначала обстирывала, потом стала спать с ними со всеми. Они так говорят: он мой брат, и сегодня я дарю тебя ему. Меня, думаешь, кто-то спрашивал, уговаривал? Зашел, дал по лицу, на кровать бросил — и все.

Я часто была сонная, вялая, они мне точно что-то давали. Мне уже все равно было, что происходит. У парней всегда много оружия было — и автоматы, и пистолеты, и гранаты. Мой — Шамиль — работал в милиции, поэтому я сначала и не подумала, что он ваххабит. Это потом он мне стал какие-то книжки давать читать — ваххабитские. После этого Шамиль пришел ко мне, закрыл дверь и сказал, что у него есть для меня важное дело: какому-то товарищу отдать сумку. Я сразу поняла, что здесь что-то нечисто. Говорю: а почему ты сам не отдашь?

«Нет, — говорит, — нельзя, чтобы кто-то меня видел, как я буду ему отдавать эту сумку».

«А что в ней такого?»

«Не твоего ума дело. Ты просто зайдешь к нему в кабинет и скажешь, что для него просили передать. И все».

Он разозлился жутко. Сказал, что 5 февраля я должна буду это сделать. Я сказала, что не хочу никому ничего передавать. Он усмехнулся и сказал: «Сделаешь и никуда не денешься».

(…) Я ведь Шамиля раньше любила, он же со мной заигрывал раньше, ухаживал, я ведь думала, что все по-настоящему.

А этот день — 5 февраля, понедельник — был для меня концом.

Пояс шахида

С утра мы ждали того человека, которому я должна была передать сумку. Его все не было на работе. Шамиль психовал, ругался, мы кружили по городу, и я молила Аллаха, чтобы он подольше не появлялся. Это же были последние часы моей жизни. Я понимала, что в сумке что-то не то, она такая тяжелая была. Понимала, зачем они меня до этого на видеокамеру снимали, просили какие-то слова сказать. Что-то про Аллаха. Я уже ни живая, ни мертвая была. Бежать некуда. Смерть — и там, и там. Потому я, когда в РОВД зашла, все-таки сумку сняла с плеча и шла медленно, чтобы поменьше народу погибло вокруг.

Иду и думаю: сейчас! Вот сейчас! Интересно, я боль почувствую или не успею? И что от меня останется? И кто меня похоронит? Или вообще не похоронят — как убийцу. Как страшно, мамочка! Пока я думала, оно и рвануло. Шамиль в машине взрывчатку привел в действие.

Такой шум поднялся, крики, нога болит, кровь хлещет из меня. Но я-то жива! Милиционеры сразу поняли, что, если меня вывезти в больницу, меня там убьют. Я реву, пытаюсь что-то объяснить. Врачей мне прямо в милицию и привезли. Там меня и прооперировали — в отделении.

Потом перевезли под охраной в УВД, освободили для меня какой-то кабинет, кровать поставили, и вот тут я и живу уже четыре месяца. Потом мне сообщили, что Халед — тот, что приказал Шамилю послать меня, — подорвался на фугасе.

В Старопромысловском тогда не пострадал никто, кроме самой девушки. Уровень моральной деградации подполья просто поражает. История кавказского террора вообще не блещет, но манера использовать смертниц выделяется мерзостью даже на общем фоне.

Обычно шахидок старались делать из женщин с проблемами. Так, две смертницы, погибшие в «Норд-Осте», находились на учете в психиатрической лечебнице из-за беспричинных истерик и сильных головных болей, причём из-за этого их никто не желал брать замуж, пока не нашлись женихи из джамаатов. Ещё в ход шли вдовы. Иногда шахидку доводила до взрыва какая-нибудь совершенно дикая траектория: так, молодая вдова (и к тому же сирота) Зарема Мужахоева попала в террор после того, как попыталась сбежать с маленькой дочерью от родственников, отнявших у нее ребенка, и ради этого побега украла драгоценности членов семьи.

Зарема Инаркаева. Выжила при атаке на Грозненское ОВД

После того как обман вскрылся, а побег не состоялся, женщина, опозоренная и «поставленная на счетчик» добросердечными родственниками, пошла в шахидки. Вербовщики предложили ей неплохой пакет услуг тоталитарной секты: возможность видеться с дочерью (но не лично, а во сне), списание долга (после смерти) и райские кущи (тоже). Связниками выступило глубоко ваххабитское семейство, в котором из девяти детей четверо мужчин погибли в бою, а две дочери, включая пятнадцатилетнюю, получили пулю на Дубровке.

Особенно вербовщикам и вербовщицам удавалась работа с девочками. Потом, после подрывов, очень многих шахидок описывали как юных, скромных, послушных и романтичных, почти детей (или не почти). Настоящих фанатичек, несмотря на всю возвышенную религиозную и национальную риторику, среди смертниц было очень мало — убежденные мстительницы вроде сестры известного полевого командира Луизы Бакуевой составляли исчезающе малую их часть. Обычно девушек просто накачивали психотропными веществами, а потом приступали к прямолинейной, как дубина, психологической обработке. Будущим живым бомбам объясняли, что после смерти их ждет рай, что они — избранные. Причём представления о небесах были самые примитивные: девицам предлагали в буквальном смысле сад с цветами, в котором им предстояло обслуживать мужчин-шахидов. Не бог весть какая агитация, но на запуганной, инфантильной и плохо образованной целевой аудитории она работала сносно. К тому же чеченских девушек и дома не баловали, и часто шахидку можно было купить простой лаской. Одна из смертниц перед самоподрывом впервые купила себе… изящный халатик. Перед тем как взорваться, девушки радовались, что на подруге хорошо сидит пеньюар.

Зарема Мужахоева. Арестована в центре Москвы, Не успела совершить самоподрыв

При этом в «Норд-Осте», например, на смерть никто не рассчитывал — предполагалось, что русские сдадутся, и пояса можно будет снять.

Как можно видеть из рассказа шахидки-неудачницы, многие невесты Аллаха не горели желанием взрываться — таких боевики безжалостно отбраковывали. «Девчонки, у которых все нормально, которые учатся, работают — никогда в жизни на это не пойдут», — замечала Зарема Мужахоева, тоже несостоявшаяся самоубийца. Впрочем, не то чтобы террористам требовалось согласие живой бомбы. Иногда за продажу дочери или сестры родственникам платили по полторы тысячи долларов — многодетные и жестокие семьи могли сколотить неплохой по меркам нищей Чечни капитал.

Пик активности самоубийц пришелся на конец 2002-го и 2003 год. Один взрыв следовал за другим. Вскоре после «Норд-Оста» в Грозном террористы атаковали комплекс правительственных зданий. Одним из смертников на сей раз был мужчина, который в своем фанатизме дошел до того, что обманом похитил собственную маленькую дочь — от русской, кстати, женщины, — из Ярославля, и убил ее и себя. Погибли более семидесяти человек, более шестисот были ранены.

12 мая две женщины на автомобилях разгромили здание администрации Надтеречного района в Знаменском — еще почти 60 трупов. Уже через день новый взрыв вблизи Грозного — 16 убитых.

А в июле мишенью смертниц вновь стала Москва.

Неудачливая смертница на рок-фестивале В Московском Тушино

На рок-фестиваль в Тушино явились две шахидки. Первая — Зулихан Элихаджиева — сумела убить только себя. Милиционер из охраны обратил внимание на нервную девушку, говорящую по телефону на непонятном языке, и попытался оттащить ее в сторону. Здесь у террористки сдали нервы, и она подорвала свою бомбу. К счастью, взорвался только детонатор, разворотив смертнице живот.

Килограмм пластида и два кило металлических шариков и рубленых гвоздей, которыми обычно начиняли пояса, так и остались лежать мертвым грузом. Ошарашенный милиционер обратился к умиравшей рядом с бутылкой из-под пива смертницей: «Как твоя фамилия? Откуда ты приехала?» — «Уйди, — отвечала та, — Я не смогла… Теперь не попаду к Аллаху». Через несколько секунд она умерла.

Вторая живая бомба достигла цели. Через десять минут она подорвала себя у кассы.

«Вначале я бросился к мужчине, отброшенному в сторону взрывной волной, — рассказывал доктор, одним из первых оказавшийся на месте. — Он звал на помощь. Я подбежал к нему, еще, помню, обрадовался: живой, спасем. А потом увидел, что шариком ему пробило насквозь шейную артерию и кровь хлещет как из трубы. Он прожил несколько секунд, мы сделать ничего не могли».

Погибли или вскоре умерли 16 человек. Власти и организаторы приняли, пожалуй, единственно верное решение. Сотовую связь отключили, людей снаружи отправляли по домам. Тем, кто уже прошел внутрь, ничего не сообщали о случившемся: паника и давка убили бы куда больше народу, чем две смертницы, а начаться они могли очень легко, учитывая, что на фестивале находились тысячи не особенно трезвых людей. Наружу выпускали всех, обратно не впускали никого, так что праздник продолжался. Люди внутри попросту не имели понятия о случившемся. На Волоколамском шоссе собрали 200 автобусов, чтобы развезти людей к станциям метро.

Еще через пять дней произошел не то чтобы уникальный, но редкий инцидент: смертница попала в руки властей живьем. Охрана кафе на 1-й Тверской-Ямской обратила внимание на девушку, держащую руку в сумке. Она то приближалась к заведению, не решаясь войти, то отходила. Охранники вызвали милицию. Приехавший на вызов сержант Михаил Гальцев спросил, что в сумке… и Зарема сказала правду: «Пояс шахида». Дальше версии расходятся: сама шахидка утверждала, что сдалась сама. Однако присутствовавшая при этом женщина-милиционер говорит, что смертница несколько раз пыталась нажать на кнопку бомбы, но та почему-то не сработала. Перепуганную Мужахоеву тут же запихнули в машину, сумку с бомбой оставили на месте.

Саперный робот не смог вскрыть сумку, и тогда к поясу смертницы отправился живой сапер — майор ФСБ Георгий Трофимов, опытный специалист, шесть лет занимавшийся разминированием, участвовавший в деактивации фугасов и поясов, взятых на Дубровке. Как только он склонился над бомбой, произошел взрыв, убивший взрывотехника на месте.

Нужно отметить, что Мужахоева, хотя и не хотела умирать, со следствием сотрудничала тоже не слишком охотно. На базу в поселке Толстопальцево, где жили смертницы перед взрывом, она привела агентов ФСБ только несколько дней спустя. Остальные участники группы уже успели эвакуироваться, так что безопасникам достались только шесть снаряженных поясов шахида.

Выяснилось, что шахидки приехали в Москву по отдельности. На месте их уже встречали организаторы теракта. Для будущих смертниц сняли частный дом в Подмосковье, там же хранились пояса. Оттуда самоубийцы отправились в Тушино, а Мужахоева — к кафе. Группа состояла всего из нескольких человек, мало общавшихся с внешним миром. Судя по обилию поясов, осечка с самоподрывом Мужахоевой прервала целый конвейер по заброске шахидок в Москву.

Правда, про саму Мужахоеву есть и другие версии. Сама она назвалась простой смертницей, но весной 2004 года в печать попали откровения ее сокамерницы по СИЗО. Причём эта сокамерница была осведомительницей тюремной администрации, да и сам материал явно обработан. Кто и зачем слил эту информацию, неизвестно, но по этой версии Мужахоева командовала группой шахидок. Некоторые детали истории действительно нетипичны для поведения самоубийцы — например, взрывчатку она тащила не закрепленной на себе, а в сумке. Странно для смертницы, но вполне логично, если она хотела передать кому-то бомбу. Причем поведение Мужахоевой в заключении явно свидетельствовало, что в руках спецслужб оказалась не обманутая деревенская дурочка, а вполне сознательный, жестокий и изворотливый враг. Новостям о новых терактах неудачливая смертница радовалась. Отметим, что в эту версию отлично ложится и долгое молчание Заремы о местонахождении базы террористов. Подруги уже взорвались, кого ей было выводить из-под удара — мужчин, отправивших ее на смерть? Да и сама детективная история, которую Мужахоева рассказывала о себе, не очень вяжется с образом обманутой несчастной. Она активно перемещалась по Москве, а не просто доехала от лежки до места взрыва. Короче говоря, в рассказах Заремы слишком много необычных деталей, чтобы спокойно брать их на веру. С учетом всех этих моментов легко понять присяжных, дружно признавших ее виновной и не заслуживающей снисхождения.

Зарему Мужахоеву приговорили к двадцати годам лишения свободы. После оглашения приговора она завопила «Я выйду из тюрьмы и всех вас взорву!» В 2009 году суд отклонил ее просьбу о помиловании.

Теракты в Москве поставили страну перед мрачным фактом: российские силовые ведомства неспособны обеспечить безопасность граждан. Отсутствие или крайняя слабость агентуры в среде боевиков, неспособность адекватно противостоять подполью даже в собственной столице — со времен терактов 1999 года прошло три года, но спецслужбы оказались так же беспомощны перед серией террористических атак. Попытки внедрить кого-нибудь к боевикам в начале 2000-х обычно кончались плохо. Более того, террористы могли поощрять мнимые вербовки, в действительности поставляя ФСБ дезинформацию и получая агентов, защищенных от обысков и досмотров на блокпостах.

Атаки самоубийц без перерыва шли весь 2003 год. Террористы таранили госпиталь в Моздоке, взрывались на остановках общественного транспорта, подрывали электрички… В будущем 2004 году им предстоял еще более внушительный бенефис.

Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин. Продолжение следует...

Читайте также:

Краткая история русско-армянских отношений

Карабах: сады войны (как началось противостояние Армении и Азербайджана?)

Армения против Азербайджана: война. Часть первая

Армения против Азербайджана: война. Часть вторая

P.S. Уважаемые подписчики (2097)! Среди вас находятся люди, которым интересен материал (хотя кто-то подписался ради того чтобы ставить минуса). Давайте познакомим других пикабушников с событиями, которые происходили менее 20 лет назад, и о которых большая часть населения не имеет знаний. Я не раз писал, что мне плевать на рейтинг. Мне очень обидно, что мои посты набирают по 200 рейтинга, а посты про котиков и сисечки более 1000. Каждый из вас может поучаствовать и вывести пост в горячее. Большое Вам спасибо. Комментарии для минусов прилагаю.

Читайте ранее:

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог

Часть первая: Пир стервятников

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава первая

Часть третья: Град обреченный. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава третья

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава вторая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Финал

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава вторая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава первая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава вторая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава первая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава вторая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава третья

Партизанская война в Чечне:

Проклятые земли.Часть третья. Эпизод первый: Партизанская война 2000-2002. Глава первая

Проклятые земли.Часть третья. Эпизод первый: Партизанская война 2000-2002. Глава вторая

Проклятые земли.Часть третья. Эпизод первый: Партизанская война 2000-2002. Глава третья

Проклятые земли.Часть третья. Эпизод второй: Партизанская война 2000-2002. Глава первая

Проклятые земли.Часть третья. Эпизод второй: Партизанская война 2000-2002. Глава первая

В 2002 году перед чеченскими боевиками замаячила угроза полного поражения. Хотя ичкерийская пресса продолжала бодро рапортовать о невероятных потерях «оккупантов», моджахеды очевидным образом проигрывали войну. Отряды боевиков становились все меньше, солдаты гибли все реже, российские спецгруппы отлавливали одну партизанскую ячейку за другой. Обильно предоставляемые амнистии не только позволяли боевикам легализоваться, но и в самом деле вырывали людей из рядов «лесных братьев»: проголосовать ногами и сдать автомат, а то и устроиться в новую чеченскую милицию было удобнее и проще, чем сходить с ума в схроне, каждую минуту ожидая русских охотников с вертолетами.

К тому же население поддерживало боевиков далеко не так единодушно, как казалось со стороны. Многие чеченцы встречали явившихся из лесу соотечественников без восторга — они несли с собой новые зачистки и новые проблемы. Наконец, далеко не все полевые командиры могли действовать скоординированно или вообще осознанно. Басаев был в лучшем случае самым авторитетным. Большая часть отрядов к 2002 году не только никому не подчинялась, но и занималась в основном вопросами собственного выживания. Правда, даже это получалось плохо. Российской публике мало что говорил длинный ряд фамилий истребленных «бригадных генералов», «министров» и «правых рук», но в действительности он впечатлял куда сильнее, чем труп какого-нибудь Хаттаба: в условиях хаотичной партизанской войны малыми группами разгром мелких отрядов удалось поставить на поток. Погиб любитель девушек-смертниц Цагараев, пуля снайпера нашла одного из лидеров похода на Дагестан Бакуева, погибли или попали в тюрьму шестеро из девяти знаменитых работорговцев братьев Ахмадовых, от ран и сепсиса умер брат Шамиля Басаева Ширвани. Масхадов издал по этому поводу приказ, в котором чувствуется почерк бывшего кадрового военного:

«Из-за халатности и личной беспечности, недооценки противника… некоторые командиры, члены правительства попали в засады, героически погибли в неравной схватке или захвачены в плен». Менее рафинированный Хаттаб незадолго до своей смерти выразился проще: «Нас мочат».

Чечня в 2003–2004 гг.

К тому же Чечня постепенно теряла привлекательность для зарубежных спонсоров. Война затягивалась, и разнообразные «гуманитарные фонды» понемногу сбавляли активность. Зато увеличивались возможности боевиков внутри страны. Басаев, в частности, налаживал работу с растущей и богатеющей чеченской диаспорой в России, представителей которой либо склонял, либо принуждал к сотрудничеству.

Лидеры сепаратистов не собирались сдаваться просто так. Летом 2002 года на совещании полевых командиров было решено резко изменить направление борьбы.

Первая стратегия боевиков — насколько они еще могли проводить осмысленную стратегию — заключалась в выводе войны за пределы Чечни. К тому времени от национальных лозунгов они сильно сместились в сторону религиозных, имели внятный образ будущего (теократическое исламское государство на Кавказе) и четко знали, что именно собираются предлагать другим горцам. Дагестан, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Ингушетия — Чечня теперь становилась только частью в цепи джамаатов, подпольных террористических групп. За пределы Чечни выводилась и часть инфраструктуры подполья — базы, центры подготовки и многие боевики. От этих семян ожидали буйного роста.

Второй момент был тесно связан с первым. Теракты уже начались, но теперь их предстояло довести до уровня полноценной террористической кампании. Басаев и многие близкие к нему командиры собирались сделать главной мишенью атак именно мирное население. Да, в 1999 году взрывы домов в Москве, Буйнакске и Волгодонске вызвали вместо страха бешенство и желание покончить с Чечней. Однако Басаев хорошо помнил и другой результат своих эскапад: в 1995 году массовый захват заложников в Буденновске подарил боевикам многие месяцы передышки, позволил оправиться от прошлых ударов — возможно, иначе чеченское подполье не устояло бы. Теперь чеченцы задумали не единственный громкий теракт, а серию атак, парализующих волю и ломающих всякую готовность сражаться.

Ключевым элементом этого плана становился персонально Аслан Масхадов. Простое запугивание не дало бы никакого эффекта кроме призывов сплотиться и раздавить гадину окончательно. Выиграть войну, нанеся российским войскам поражение на поле боя, чеченцы не могли. Поэтому в пару к «злому следователю» требовался «добрый» — политический лидер, представляющий умеренное крыло движения (пусть и полностью виртуальное). Масхадов мог убедительно призывать к миру, с ним согласились бы говорить российские политики, и Запад он тоже устраивал.

Аслан Масхадов выглядел если не идеальной, то наилучшей из возможных фигур: человек, который пришел к власти условно демократическим путем, не имеющий у интеллигенции стойкой репутации убийцы, более или менее принятый за рубежом. Как полевой командир Масхадов не имел никаких особых сил, но в качестве политического деятеля он был попросту незаменим для чеченцев. Именно он делал ичкерийским боевикам репутацию борцов за свободу, а не монстров-фанатиков уровня второго Талибана; без него в Чечне просто не с кем было вести серьезные переговоры, не говоря уже о подписании какой-нибудь капитуляции.

Удивительно, но множество общественных деятелей (и в России, и за рубежом) купилось на разглагольствования о «политическом решении» конфликта путем переговоров с легитимным президентом Чечни. В реальности Масхадов и Басаев друг без друга не могли существовать и вести целенаправленные действия, это были два лика одного бородатого Януса. Никому почему-то не пришло в голову простейшее соображение: если Масхадов мог приказать Басаеву и другим боевикам прекратить террор, но до сих пор этого не сделал, то получается, что он — руководитель террористов. А если не мог, то какой смысл о чем-то с ним договариваться? Увы, и на Западе, и в РФ хватало публичных фигур, либо искренне не понимавших двусмысленного положения Масхадова, либо закрывавших на него глаза.

Интересно, что Масхадов сообщил о готовящемся переходе к массовому террору почти впрямую:

Западные лидеры вынуждены заигрывать с Россией для разрешения своих глобальных проблем, таких как Балканы, Афганистан, Грузия, а теперь и Ирак. Теперь, когда война продолжается, мне нечего терять от того, что я связываюсь с такими людьми, как Басаев, Удугов или Яндарбиев — главными радикальными лидерами.

Дальше Масхадов уточнил, что его сторонники готовят некую «исключительную операцию»:

Мы практически от методов партизанской войны перешли к методам наступательных операций. Я уверен, у меня нет никаких сомнений, на заключительном этапе мы проведем еще более уникальную операцию, подобно «Джихаду» (операция «Джихад» — захват Грозного летом 1996), и этой операцией освободим нашу землю от российских агрессоров.

Стратегия Масхадова и Басаева имела специфическую черту: она требовала постоянного накручивания угрозы. После серии взрывов в общественных местах похожие акции уже не производили такого сильного впечатления. Общество оказывалось потрясено один раз, другой, третий, но постепенно страна уставала даже от ужаса. Поэтому логика войны требовала непрерывно наращивать масштаб злодеяний, делать их более эффектными. Прижать Россию к стенке взрывами в Москве не удалось, следовательно, новый теракт требовалось сделать еще страшнее. И у руководителей чеченского подполья еще оставался резерв для увеличения степени кошмара.

СУДНАЯ НОЧЬ

Вечером 23 октября 2002 года Александра Королева вышла из театрального центра на Дубровке, где шел мюзикл «Норд-Ост» по «Двум капитанам» Каверина. Тогда женщина досадовала, что ей пришлось уйти после первого акта под мерзкий осенний дождь. Вскоре оказалось, что неотложные дела спасли ей здоровье, а может и жизнь. «В фойе было многолюдно и атмосфера была праздничная», — рассказывала она потом. Таким театр на Дубровке ей и запомнился.

В начале второго акта на сцену вышли вооруженные боевики. Поначалу зрители приняли людей в камуфляже за элемент шоу, но стрельба в потолок и истошные крики «Это захват!» не оставили сомнений. Актеров сбросили со сцены. «Стрельба, крики, все как в кино», — вспоминал один из артистов. Тех, кто не мог поверить в происходящее, убедили удары прикладов. Очереди в потолок добавляли страха: снаружи здания многие даже решили, что внутри идет бой. В заложниках в тот вечер оказались более восьмисот человек.

Что за люди вошли в дом культуры на Дубровке осенним вечером? Состав отряда, захватившего заложников в Москве, радикально отличался от групп, напавших на Буденновск и Кизляр в 1995 и 1996 гг. Отряды Басаева и Радуева были боеспособными группами, они могли самостоятельно вести общевойсковой бой, а прикрывшись заложниками успешно сопротивляться даже «Альфе» и «Вымпелу». На захват Дубровки отправились совсем другие люди. Возглавлял отряд Мовсар Бараев, племянник покойного Арби. Этот молодой человек имел огромные амбиции, но организационными способностями не блистал и авторитетом не пользовался. Он привел с собой сорок человек, половину составляли женщины-камикадзе. В основном бараевские бойцы были совсем молодыми людьми, 20–23 лет. Кроме буквально полудюжины опытных боевиков в отряд, захвативший ДК, вошли одноразовые террористы, которых было не жалко потерять. Басаеву самому не хватало опытных диверсантов, поэтому на заведомо безнадежное дело на Дубровке отправилась бросовая молодежная банда. Кропотливо выстроенная агентурная сеть в Москве, обеспечившая и организовавшая акцию, была гораздо ценнее.

Мовсар Бараев

ДК на Дубровке выбрали, последовательно рассмотрев несколько вариантов. Сперва думали захватить Большой театр, но в итоге выбрали более простую цель, почти лишенную охраны. Террористы несколько раз сходили на предыдущие сеансы того же самого мюзикла, изучая внутреннее устройство здания и меры безопасности (меры безопасности отсутствовали).

Боевики действовали четко, слаженно, аккуратно. Женщины, руки за голову, налево. Мужчины, руки за голову, направо. Охрану — полдесятка человек с газовыми пугачами — нейтрализовали сразу же. Дальше в зал втащили фугас на основе 152-мм артиллерийского снаряда, обложенного металлическими шариками. Еще одно такое же устройство поместили на балконе. По залу распределили несколько более мелких адских машинок. По бокам расположились в шахматном порядке женщины-смертницы с поясами шахида. Разработчики плана знали свое дело: подрыв всей этой массы взрывчатки неизбежно приводил к обрушению колонн, и гибли все. Несколько фугасов — и зал накрывало осколками, а сверху на раненых падал потолок. Чеченцы имели 110–120 кг взрывчатки в тротиловом эквиваленте.

Особенный ужас террористы вызвали у… сидевших в зале чеченок. Одна из них больше всего боялась, что в ней опознают соплеменницу: поход с русскими в один театр террористы могли и не простить.

Около пятидесяти человек сумели убежать в первые минуты после захвата. Пока террористы не блокировали все здание, несколько работников ДК связали одежду и спустились по ней как по веревке. Один из них упал и сломал ногу, зато остался жив. Семеро техников заперлись в монтажной: МЧСовцы, рискуя жизнью, сумели незаметно для боевиков перепилить оконную решетку и спасти людей. Милиционерам кто-то позвонил почти сразу, те прилетели на место мгновенно. Снаружи подтащили лестницу, по которой со второго этажа выбрались еще несколько человек. Одна из работниц ДК заперлась в маленькой комнатушке и три дня просидела там тише воды, ниже травы. Ее не нашли, но трудно вообразить, что женщина пережила за эти дни.

Первая трагедия «Норд-Оста» произошла еще до того, как замкнули кольцо оцепления. В зал прошел служащий военного суда, подполковник Константин Васильев. Узнав о захвате, он отправился в театральный центр и попытался обменять себя на нескольких женщин и детей. Благородный порыв, но увенчался он ожидаемо: террористы просто расстреляли офицера. Вскоре произошла аналогичная трагедия: Ольга Романова, обычная девушка, узнавшая о захвате, явилась в ДК и начала публично укорять Бараева. Потрясенные террористы решили, что Ольга пьяна, но ей действительно двигал искренний порыв. Девушку тоже убили.

Боевики быстро отобрали у людей телефоны и документы. Тем не менее несколько человек успели сделать звонки или набрать СМС. Один из зрителей оказался офицером ФСБ, и он сумел сохранить достаточно ловкости и самообладания, чтобы незаметно передать наружу несколько СМСок со сведениями о террористах.

Как ни странно, один из заложников оказался в здании, можно сказать, к счастью. Георгий Васильев, один из авторов мюзикла, не стал бежать, когда представилась возможность, и сумел разрешить несколько неожиданных проблем:

Естественно, проблемы начались почти сразу же. К примеру, они вдруг обнаружили, что из тех больших тяжелых штук, которыми они забаррикадировали двери сцены, повалил густой дым, и они не знают, что это такое. А это были машины для сценического дыма. Террористы были вынуждены обратиться в зал: кто, мол, тут знает, что с этим делать? К счастью, я был, я знал, и вообще мне кажется, мое присутствие помогло избежать многих опасностей. И уже следующий эпизод показал, что из них можно было вытягивать какие-то уступки. Начали дымиться и гореть светофильтры. Световой компьютер завис в режиме ожидания, а фильтры не рассчитаны на такое долгое воздействие мощных ламп. Пошел запах горелого, люди перепугались. Террористы сначала храбрились, но я им описал, как это страшно, когда горит театр, и что они даже не успеют выдвинуть свои политические требования и бессмысленно погибнут вместе со всеми за несколько минут. Под таким прессингом удалось выбить из них рации, у меня появилась связь с нашими людьми внутри театра, я даже смог на некоторое время связаться с людьми, находившимися вне здания. В частности, с нашим техническим директором Андреем Яловичем, который был за пределами театра и очень много сделал для нашего освобождения. О таких эпизодах можно рассказывать бесконечно — все трое суток состояли из них.

Между тем Бараев старался действовать по образцу Буденновска и Кизляра и сделать из терракта не просто убийство, а еще и кровавое шоу. Боевики активно работали с общественным мнением в России и за рубежом.

Российские журналисты не очень поняли, что происходит. Для начала они принялись охотиться за удачными кадрами, постоянно выдавая в эфир информацию о расположении частей спецназа и о работе штаба операции. Мовлади Удугов, ведавший вопросами пропаганды, в это время давал интервью ВВС, рассказывая о том, как террористы хотят остановить войну. Зарубежные же СМИ в основном говорили о страданиях чеченского народа, доведенного до отчаяния и терроризма. В местной прессе тоже появлялись шедевры в подобном духе: например, одна газета вышла с аршинным заголовком «Боевики требуют решить вопрос мирным путем».

Попытки Руслана Хасбулатова и Асламбека Аслаханова войти в здание окончились ничем: разговаривать с ними Бараев отказался. Зато он записал заявление граду и миру, требуя вывести войска из Чечни. Кроме того, террористы организовали звонок одной из заложниц на радио «Эхо Москвы» и через нее объявили о хорошем обращении с жертвами. Вообще, боевики активно общались с внешним миром — они дозвонились не только на радио, но и Яндарбиеву. В качестве переговорщиков бараевцы потребовали разнообразных оппозиционных политиков — в частности, Бориса Немцова, который в здание так и не пошел. Зато вызвался Иосиф Кобзон, отправившийся к террористам вместе с корреспондентом Sunday Times Марком Франкетти. Бараев и его заместитель передали, что если через неделю их требования не выполнят, они подорвут театр вместе с заложниками. То ли Кобзон ловко вел переговоры, то ли Бараев решил показать великодушие, но певец выхлопотал женщину и трех девочек — двух ее дочерей и постороннего ребенка, которого дама выдала за своего.

Безудержное желание общаться с прессой в некотором роде навредило боевикам. Когда Франкетти брал интервью у Бараева, тот простодушно брякнул, что захват «Норд-Оста» — это совместная акция Масхадова и Басаева. Масхадова изображали умеренным лидером, и такие признания сажали на мундир «легитимного президента» огромное кровавое пятно.

Приход Франкетти и Кобзона разрядил обстановку. В захваченный театр после этого регулярно наведывались парламентеры. С боевиками с переменным успехом общались Ирина Хакамада, Леонид Рошаль, иорданский врач Анвар Эль-Саид, Григорий Явлинский. С Рошалем чуть не случилась беда: когда он находился в ДК, две девушки, которых отпустили в туалет, сбежали через окно. Прикрывавший их майор «Альфы» был легко ранен, но беглянкам удалось ускользнуть. Взбешенный Бараев принялся орать на Рошаля, обвиняя его в сговоре с заложницами, но тот прооперировал раненого во время бегства девушек боевика, и полевой командир успокоился, позволив даже оказать помощь заложникам. Очень вовремя: несколько человек в зале нуждались в немедленной помощи из-за обострившихся болезней.

Заложники находились в очень скверных условиях. Их плохо кормили (продуктами из буфета), сотни людей дышали одним и тем же воздухом. К тому же под туалет для запертых в партере жертв террористы отвели оркестровую яму — помимо очевидной унизительности этой идеи, легко представить, как миазмы влияли на атмосферу в зале: огромная толпа безвылазно находилась там три дня.

На захваченных людей давили психологически. Террористы периодически устраивали демонстративные намазы, включали на магнитофонах песнопения и постреливали в воздух. По словам заложницы, это были «странные для нас песнопения на русском и нерусском — и уж лучше — пусть на нерусском, потому что, когда понимаешь, о чем поют, ощущение бреда возрастает многократно».

Примерно половина террористов играла роль «злых следователей», избивая и проклиная заложников, другие жаловались на жизнь и утешали собственных пленников.

Бараев продолжал ковать железо общественного мнения. Теперь боевики потребовали устроить антивоенный митинг, причем не меньше чем на тысячу человек. Заложникам велели звонить домой и требовать выйти на улицу. Тысячу, конечно, не собрали, но митинг запуганных родственников всё же провели.

Между тем в оперативном штабе вовсю готовили штурм. Все понимали, что выполнять требования террористов нельзя, это опаснее, чем самая рискованная атака. В 2002 году Россия пожинала плоды успешных терактов 1995 — 1996; второй раз наступать на эти грабли никто не собирался. С момента захвата прошло три дня. Многие заложники находились в состоянии глубокого физического истощения, не говоря о моральных страданиях. Что еще опаснее, у боевиков тоже постепенно сдавали нервы. Несмотря на браваду, террористы редко хотят погибнуть, и обычно до конца надеются на свою победу и капитуляцию властей. Теперь чеченцы начали нервничать, и пообещали начать расстрелы, если их требования не выполнят. У спецназа заканчивалось время. Незадолго до штурма ФСБ нашла в районе Профсоюзной почти идентичный дом культуры, «Альфа» и «Вымпел» смогли отрепетировать атаку. Снайперы вели наблюдение, уточняя позиции террористов. Отдельная работа шла под землей: коммуникации ДК на Дубровке разведывали при помощи диггеров.

Одной из последних на переговоры пришла Анна Политковская. Журналистка «Новой газеты» не умела воспринимать своих обожаемых чеченцев критически, но ей невозможно отказать в искреннем желании помочь тем, кого она считала угнетенными и обездоленными. Ей не позволили накормить заложников, но разрешили принести воды, дав на все про все 15 минут. Удивительно, но у оперштаба не оказалось под рукой воды, поэтому на драгоценную минералку аврально скинулись журналисты, спасатели и военные из оцепления.

— Они не отдали мне никого. Я разговаривала с заложниками. Они очень подавлены и между собой уже считают себя мертвыми.

В ночь на 26 октября у одного из заложников произошел нервный срыв. Мужчина бросил в террористов бутылку и побежал по залу. Боевики принялись стрелять и тяжело ранили двух человек (один впоследствии умер). В это время уже шла подготовка к штурму. Около 180 офицеров «Альфы» и «Вымпела» незаметно приближались к зданию. У чеченцев не хватало бойцов, чтобы полностью контролировать периметр, поэтому шесть штурмовых групп при удаче и соблюдении величайшей осторожности могли подойти к театру незаметно. Одна группа вошла в технические помещения на первом этаже, другая пробралась в пристройку.

Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин. Продолжение следует...

Читайте ранее:

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог

Часть первая: Пир стервятников

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава первая

Часть третья: Град обреченный. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава третья

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава вторая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Финал

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава вторая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава первая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава вторая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава первая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава вторая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава третья

Партизанская война в Чечне:

Проклятые земли.Часть третья. Эпизод первый: Партизанская война 2000-2002. Глава первая

Проклятые земли.Часть третья. Эпизод первый: Партизанская война 2000-2002. Глава вторая

Проклятые земли.Часть третья. Эпизод первый: Партизанская война 2000-2002. Глава третья

Проклятые земли.Часть третья. Эпизод второй: Партизанская война 2000-2002. Глава первая

ДЕЛО АРАКЧЕЕВА И ХУДЯКОВА

Дело лейтенанта Сергея Аракчеева и старшего лейтенанта Евгения Худякова отличается от прочих чеченских процессов всем. В других случаях установить требовалось степень вины — подсудимые по крайней мере что-то сделали. Аракчеев и Худяков не совершали вообще ничего, их просто принесли в жертву политическим интересам.

12 марта 2003 года старшего лейтенанта Евгения Худякова, командира роты внутренних войск, обвинили в убийстве гражданских лиц. 24 марта младший лейтенант Сергей Аракчеев, командир саперной роты, был арестован по тому же делу.

Обвинение считало, что 15 января 2003 года Аракчеев и Худяков, обряженные в черные маски, остановили легковушку, вытащили из нее четырех пассажирок и водителя и расстреляли автомобиль. Шофера они якобы загрузили в БТР, а через несколько минут остановили «Камаз» и убили троих чеченцев.

Затем они подорвали «Камаз», увезли водителя легковушки в расположение части, несколько часов изобретательно пытали, а потом вернули обратно на место расстрела машины.

Этот набор ужасов выглядит очень странно. Офицеры совершают бессмысленные маневры, не менее бессмысленные жестокости, а потом во внезапном приступе гуманности оставляют жизнь изувеченному шоферу.

Вот что известно точно: 15 января водителя и двоих пассажиров «Камаза» действительно кто-то убил. Все остальные тезисы обвинения вызывали серьезные вопросы.

Уже на суде свидетели обвинения из числа российских солдат отказались от своих показаний, данных во время следствия, объявив, что на них оказывали психологическое и физическое давление: держали за решеткой, обещали посадить в одну камеру с боевиками или незаконно оставить в Чечне, избивали, не кормили. Зато один чеченец «опознал» Аракчеева и Худякова по глазам и бровям, хотя видел их в масках, единственный раз и в темноте.

Вину офицеров опровергало множество документов воинской части. В полку хорошо вели документацию, действия Аракчеева строго зафиксированы — в момент убийства он по приказу командира полка находился в другой части Грозного на инженерной разведке. Худяков и Аракчеев выполняли две разных задачи в двух разных районах города. Журнал боевых действий подтверждал выполнение приказов. Выход БТРов с группой Аракчеева тоже был зафиксирован. Никакими документами встреча Аракчеева и Худякова не подтверждалась. Три десятка свидетелей в званиях от рядового до подполковника показали, что Аракчеев действительно был на инженерной разведке и не расстреливал там никаких «камазов». На новых процессах защита прибавляла новых и новых очевидцев, показаний уже не менявших. Баллистическая экспертиза гильз доказывает, что убитых чеченцев расстреляли не из автоматов обвиняемых.

Более того, некоторые свидетели обвинения, как выяснилось на суде, повторяли показания друг за другом слово в слово, вместе с орфографическими ошибками (так, двое солдат одинаково исказили фамилию сослуживца). Еще один свидетель заявил, что проверял некий задний отсек кабины, которого вообще не было в сгоревшей машине. Трех из четырех женщин, якобы находившихся в «Волге», просто не нашли.

Обвинение привлекло эксперта-взрывотехника Тасуханова. На суде эксперт Тасуханов пояснил, что закончил Грозненский педагогический институт по специальности «учитель труда» и больше никакой квалификации не имеет.

Суд отказал даже в эксгумации трупов — это якобы могло вызвать протесты населения, а чеченские власти не брались обеспечить безопасность процедуры. Защита уверена, что в одном из тел находится пуля неподходящего калибра, которая не могла быть выпущена из оружия Аракчеева и Худякова.

Обвиняемые потребовали суда присяжных. Учитывая сокрушительное превосходство защиты по количеству и качеству доводов, результат не вызывал сомнений. В 2004 году присяжные вынесли оправдательный вердикт. Но дело этим, конечно, не кончилось. Военная коллегия Верховного суда отменила приговор, заявив, что большая часть присяжных включена в список заседателей на 2003, а не 2004 год. Дело отправилось на новое рассмотрение, однако вторая коллегия, уже в 2005 году, вновь признала Аракчеева и Худякова невиновными.

Один из присяжных позднее рассказывал журналистам «Комсомольской правды»:

— Я не помню, давно было, но на третий день, кажется, я понял, что дело очень мутное. Начали все от своих показаний отказываться. Серега [Аракчеев] сказал, что из него выбили все. Обещали, что он пропадет, к чеченцам в СИЗО посадят. Потерпевший этот мутный какой-то. Ему ногу прострелили в трех местах, радиатор прострелили. Пытали. А потом обратно привезли, в «Волгу» посадили и отпустили. Причем по материалам дела все это время ребята были в черных масках. А этот чеченец их потом опознал по глазам и бровям! Скажите мне, как можно опознать по бровям?!

Заметим, что этот человек в начале процесса как раз не сомневался в виновности офицеров.

После второго суда решил высказаться Рамзан Кадыров. Он заявил по поводу вердикта буквально следующее:

Коллегия присяжных вновь, по непонятным мне и всему здравомыслящему обществу причинам, вынесла оправдательный вердикт, который не соответствует объективной картине происходящего. На мой взгляд, первопричиной тому послужило отправление правосудия не на территории Чеченской Республики, отсутствие в коллегии присяжных жителей Чечни, недопонимание присяжными по данному уголовному делу воли моего народа.

Присяжные вместо «воли чеченского народа» продолжали упорно руководствоваться российскими законами, и дело пришлось отдать профессиональному судье. Судья Цыбульник понял устремления чеченской нации сразу. Для начала он взял Аракчеева и Худякова под стражу в зале суда (ранее оба находились под подпиской о невыезде). Позднее их освободили до окончания процесса отдельным актом Верховного суда. Все экспертизы, на проведении которых настаивала сторона защиты, отклонялись. Не произвели даже вскрытие и внутреннее исследование трупов, только наружный осмотр, причем через четыре месяца после смерти. Пристрастность суда отмечали даже комментаторы, никакой любви к федеральным войскам не питавшие.

Характерно, что защита даже просила проверить Аракчеева на детекторе лжи. На вопрос журналиста о том, почему он так хотел провести процедуру, лейтенант с обезоруживающей простотой ответил: «А потому что я никого не убивал».

Лишить подсудимых права на суд присяжных, пройтись катком по их конституционным правам, ну и просто третий раз судить людей за одно и то же преступление — все это напоминает театр абсурда. Однако суд уже ничто не могло остановить: в декабре 2007 года Аракчеев получил 15 лет лишения свободы. Худяков, находившийся под подпиской о невыезде, вовремя скрылся.

Отметим, кстати, что Аракчеев не вел себя как преступник. Имея возможность бежать, он предпочел довести дело до конца. Приговор уже не вызывал сомнений, но лейтенант явился в суд. Офицер-вэвэшник продемонстрировал более высокий уровень правосознания, чем судейский корпус РФ.

Уже в 2015 году Аракчеев был частично реабилитирован: с него сняли обвинения в разбое и превышении должностных полномочий. Однако главный пункт обвинения сохранился: лейтенант по-прежнему официально считается убийцей.

Дело Худякова и Аракчеева оставляет исключительно сильное впечатление. На глазах у всей страны судебную систему скрутили в бараний рог и продавили демонстративно несправедливый приговор. Одна из газетных статей по этому поводу называлась «Торжество дышла», и трудно подобрать лучшую характеристику.

Аракчеев продолжает находиться в заключении, Худяков по-прежнему скрывается. Настоящие убийцы, кем бы они ни были, до сих пор ходят на свободе. Судя по репликам Кадырова, воля чеченского народа состояла не в том, чтобы посадить в тюрьму убийц, а в том, чтобы посадить в тюрьму каких угодно русских солдат. Дело Аракчеева — позор, и юридически, и с точки зрения простой справедливости.

***

Процессы над воевавшими в Чечне русскими солдатами получили очень разную степень огласки. Совсем глухо прошло уголовное дело против сапера питерского ОМОН Сергея Бабина, якобы убившего местного жителя, абсолютно без шума закончился процесс Алексея Кривошонка, обвиненного в убийстве троих человек, на периферии общественного внимания осталось дело Сергея Лапина, милиционера из Ханты-Мансийска, обвинявшегося в пытках чеченцев. До сих пор скрываются подполковник Валерий Минин и майор Александр Прилепин, бывшие командиры Лапина. Многие дела, почти идентичные описанным, просто не попали в фокус внимания. С другой стороны, иногда такие случаи не фиксировали, а если и фиксировали, то не возбуждали дело.

Процесс Буданова был необычен (полковник не только убил местную, но и посадил в яму своего офицера и чуть не выстрелил в генерала). Ну а в случае с Ульманом и Аракчеевым политическая составляющая просто бросается в глаза. Ульману на предварительном следствии впрямую сказали, что он будет «новым Будановым». Повторять реплики пехотинца-академика по поводу Аракчеева нет нужды. Есть ощущение, что ради укрепления авторитета чеченских союзников и межнациональной дружбы некоторые чиновники были готовы бросить им на расправу кого угодно. Публичное унижение судебной системы оказывалось в этом случае даже на руку: чеченскому обществу показывали, что Кадыров может посадить кого угодно, с доказательствами или без.

МУТНЫЕ ВОДЫ

Контрпартизанская борьба шла тяжело. Попытка разрешить одну проблему тут же вытаскивала на свет множество новых — от чисто военных до этических, политических и правовых.

Помимо полевых частей против боевиков, разумеется, действовали органы контрразведки и госбезопасности. И тем, и другим приходилось держать в голове массу местных нюансов. Боевики успешно переходили на легальное положение, и пойманные бывшие дудаевцы иногда оказывались местной администрацией. Обойтись вовсе без чиновников из числа местных было, разумеется, невозможно: в разгромленной республике требовалось наладить хотя бы какую-то мирную жизнь.

Нельзя сказать, чтобы федералов не любили все чеченцы поголовно. В основном, как это обычно происходит на войне, обыватели жили по принципу «моя сакля с краю». Многие вполне искренне желали жить по-человечески и просто хотели, чтобы их не трогали. Часть чеченцев предпочитала социализироваться и по возможности вернуться к нормальной жизни. Кто-то видел свою выгоду в присоединении к российскому государству. Были и люди, по убеждениям дравшиеся за русских с оружием в руках.

Но боевики все равно имели несколько тысяч бойцов и десятки тысяч сочувствующих. Все эти люди были перемешаны с мирными жителями — мало того, связаны с ними узами дружбы, родства и свойства. Чеченское общество оставалось очень закрытым, и отделить забитых декхан от упорных радикалов было очень тяжело. К тому же террористы старательно проникали в новые силовые структуры республики.

Диверсионная группа боевиков в Грозном. 2000 г.

По сути в Чечне началась внутренняя гражданская война. Создаваемые при участии Гантамирова части чеченской милиции, ямадаевцы и отряд Какиева все активнее участвовали в операциях. Преимущество лояльных чеченцев было очевидно: понимая местную специфику, зная многих боевиков лично, чеченцы-лоялисты могли добиться неплохих результатов. Российская власть стремилась по мере сил «чеченизировать» конфликт, позволив местным истреблять свое подполье самостоятельно. В моральном смысле лоялисты находились в самом сложном положении. Население воспринимало их как помощников федералов, боевики ненавидели и рассматривали как предателей, для русских же они не могли стать полностью своими: слишком многое произошло в Чечне за последние годы. При этом должность чеченского милиционера трудно назвать синекурой. Магомед Цагараев, воспитатель грозненской смертницы, погиб во время убийства именно чеченского милиционера-лоялиста. Любителя шахидок застрелил пятнадцатилетний сын убитого участкового.

Гантамировцы, отряд чеченцев-лоялистов

В новые силовые структуры активно набирали бывших боевиков, и среди чеченских сипаев действовала масса агентов подполья. Военные регулярно попадали под обстрелы или наезжали на управляемый фугас именно после контактов с формальными союзниками. Понятно, какие отношения после этого складывались между чеченцами и русскими.

Кроме ваххабитской агентуры дело осложняла банальная коррупция. Огромной проблемой стали неработающие блокпосты — транспорт постоянно пропускали за мзду. Боевики как какие-нибудь гангстеры эпохи Капоне покупали местных милиционеров и чиновников и могли довольно свободно ездить по республике. Часто страдали как раз те блокпосты, которые добросовестно несли службу — перед ними скапливались пробки, а каждое задержание кончалось долгим и часто бесплодным разбирательством.

Местные жители и силовики контактировали куда плотнее, чем в Первую войну. Комендатуры, ОВД и блокпосты обустраивались всерьез и надолго, чеченцы и русские проводили много времени в не слишком приятном соседстве. Население жаловалось на грабежи во время зачисток (и часто не врало). Солдаты считали, что обыватели у них за спиной помогают боевикам (и часто оказывались правы).

Мародерство один из русских бойцов описывает так:

Как обычно куча морализаторов, которые цокают языком и говорят «Нехорошо! Мародерство! Подлость!». Всегда очень хочется отправить подобных «чистоплотных» граждан на войну, в условия когда никакой цивилизации нет. Чтоб на своей шкуре почувствовали, что такое настоящая ж…па.

Я не стесняюсь того, что брал в чеченских домах матрасы и одеяла — была зима и ничего из казенного имущества у нас не сохранилось, спать на земле очень холодно; брал книги — потому что неоткуда было взять что-либо почитать; брал еду — потому что в Грозном за нами не успевало снабжение и приходилось питаться практически только вареньем и солеными помидорами из подвалов; брал посуду — потому что котелки давно пришли в негодность и были потеряны; ломал стулья для костра — потому что был короткий привал и надо было погреться; брали старые дребезжащие магнитофоны — чтобы послушать немного музыку, подсоединив его к аккумуляторам; разбирали дома на стройматериал — потому что нас поставили в чистом поле и надо было чем-то накрыть землянку. Да много чего брали и использовали в своих нуждах.

Только в тех домах, где находились владельцы, мы ничего не забирали. Мне их жалко было, люди просто пытались выжить, к чему их трогать? Одной чеченской семье в Грозном оставили большой кус масла, хлеб и несколько консервов — большую часть того, что у самих было. Так вот.

Со снабжением дело по-прежнему обстояло плохо. Очень часто обеспечить себе хотя бы минимальный комфорт можно было только так — обыскивая брошенные и разрушенные дома.

Иногда завязывалась торговля. Другой солдат вспоминал:

Для связи с селом у нас есть и «чех» Саид, который тайно ходит к нам на ВОП для коммерции: выполняет заказы на покупки, делает обменные операции. Человек он немногословный, но однажды рассказал, что тоже служил в армии — только пятнадцать лет назад и на Дальнем Востоке. Минеры специально для Саида оставили проход в минных полях, лишь утыкав его «спотыкалками». Я однажды спросил Саида, как относятся в селе к его походам к нам, на что он ответил: грозятся, мол, убить, но семью-то кормить надо. Однажды Саид принес на обмен «НАТОвский комок». Ношенный, но еще в хорошем состоянии. На подкладке фуражки была надпись: «Шамиль». Мы смеялись: не с царского ли плеча самого Басаева «комок»? Кто-то из «контрабасов» его купил. Пропадая без культурной жизни, мы пытались у «чехов» продукты на книги выменять, но оказалось, что в Чечне чтением не увлекаются и во всем селе книжек просто нет.

Стороны часто не афишировали свои акции, и это только подливало масла в огонь. Предполагаемые боевики пропадали, «коллаборационистов» находили без головы. Человек при этом мог исчезнуть по самым разным причинам: попасться федералам, уйти к боевикам или угодить в яму к ним же. В тех случаях, когда людей точно забирали российские солдаты (а кто еще мог приехать на БМП?), местным обычно не давали никаких объяснений, а от исчезнувших часто не оставалось даже тел. Такие истории создали солдатам и офицерам Объединенной группировки скверную репутацию — как в Чечне, так и за ее пределами.

Вообще, силовики не всегда могли внятно объяснить свою политику — отношения с журналистами у военных не ладились. Борьбу за иностранное общественное мнение руководство силовой операции проиграло полностью, если вообще вело. В России с этим проблем не было: теракты и показная жестокость сделали боевикам прочную репутацию людоедов. Но западное общество все эти взрывы и похищения не трогали. Зато чеченцы научились эффективно работать с прессой и продавать ей образы маленького народа, страдающего от произвола и притеснений. Причем на разные аудитории транслировалась разная картинка. Фронтменом подполья для западной публики работал Масхадов. Ему (во многом благодаря импозантному Ахмеду Закаеву) сделали имидж политика европейского образца, легитимного президента и наилучшего кандидата для переговоров о мире. В реальности Масхадов был просто полевым командиром, причем не самым сильным, и уж конечно не мог приказывать никому из непримиримых. Его главным активом оставалась репутация, причем именно на Западе.

В районе Ханкалы, 2000 г. Фото Артема Чернова

Между тем подполье постепенно принимало радикальную религиозную программу и переставало смотреть на войну как на чисто чеченское дело. Летом 2002 года «Шура» провозгласила примат закона шариата над конституцией Чечни и одобрила стратегию распространения джихада на весь Северный Кавказ. Бедные республики с растущим населением представляли собой питательную почву для войны. Ячейки боевиков за пределами Чечни стали значительной силой не сразу, но процесс пошел.

БОРЬБА НА ИСТРЕБЛЕНИЕ

Вторая Чеченская познакомила Россию с новым явлением — атаками смертников. Сомнительную славу первой шахидки завоевала юная Хава Бараева, племянница Арби и двоюродная сестра еще не известного никому Мовсара. 6 июня девушка села за руль УАЗа, набитого взрывчаткой, и, по собственным словам, «поехала на газават». Час спустя машина на полной скорости врезалась в КПП комендатуры Алхан-Юрта. Двое дежурных омоновцев погибли на месте. От самой Хавы не осталось почти ничего, следователям пришлось буквально отскребать уцелевшие части смертницы от асфальта.

Смертники, и особенно смертницы — новое для Чечни явление. В традиционные представления чеченцев о должном такой способ войны не укладывался, и в Первую войну шахидов не использовали. Ко второму конфликту успело подрасти поколение, начисто лишенное тормозов, а с точки зрения ваххабитов смертницы были отличным инструментом. Националистическую по своему характеру Первую войну все равно сменил джихад.

Бараева стала первой в длинном ряду самоубийц. Смертники 2000–2002 годов торили дорогу для «конвейерной сборки» камикадзе. Боевики экспериментировали со способами атак. Менее чем через месяц после гибели Бараевой начиненный взрывчаткой «Урал» протаранил ОВД Аргуна, убив 26 милиционеров и работников прокуратуры. Одновременно такая же машина атаковала русских в Урус-Мартане. Кроме нескольких солдат и офицеров Объединенной группировки от атаки камикадзе погибли 17 местных жителей, но террористов это не смутило. Удивительно, но водитель грузовика-бомбы умер не сразу, в страшных мучениях.

Первые акции организовал новатор Арби Бараев. Самоубийц никак не обрабатывали, по крайней мере поначалу. Ваххабиты выбирали на роль шахидок женщин, на которых и так было легко повлиять — либо вдов, либо девушек, влюбленных в боевиков. Раз на раз не приходился, иногда террористке удавалось подорвать только себя. Первую шахидку захватили живой в конце 2000 года. Юная Марета Дудуева пыталась протаранить грозненскую комендатуру, но мужчины, контролировавшие атаку, сбежали, а саму смертницу успели подстрелить часовые. Незадачливая камикадзе выжила, десять лет просидела в Мордовии и вышла на свободу, расхотев взрываться. Шестнадцатилетняя подрывница была влюблена в Магомеда Цагараева, полевого командира второго ряда, а тот уговорил романтичную девушку совершить теракт.

Прекрасная история — тут и мужественные борцы за свободу и веру, за которых взрываются восторженные девочки, и все остальное. Увы, большинство самоубийственных атак заканчивалось гораздо хуже.

Именно Вторая война стала подлинной эпохой террора. До 1999 года теракты не выглядели как целенаправленная стратегия, а после стали приметой времени. Массовые захваты заложников и регулярные удары в глубине России начались далеко не сразу, но уже в начале 2000-х впереди замаячил призрак «Норд-Оста» и Беслана. 31 мая террористы подорвали военнослужащих в Волгогораде, в июле самодельной бомбой был взорван рынок во Владикавказе, осенью и зимой взрывы гремели в Невинномысске, Пятигорске и Буденновске. Удивительно, но спецслужбы оказались совершенно не готовы к размаху террористической войны. Несмотря на жуткий опыт терактов 1999 года, МВД и ФСБ ничего не могли сделать с подпольем, действовавшим в основном на юге России. В рядах террористов все чаще попадались уроженцы соседних с Чечней республик. Организатор одного из самых крупных терактов за пределами Чечни, Раппани Халилов, был дагестанцем. 9 мая 2002 года он подорвал праздник в Каспийске, убив более сорока человек.

В 2001 году вновь начались захваты заложников. Правда, пока они не производили сильного впечатления. Сначала террорист-одиночка угнал Ту-154, улетел на нем в Израиль и сдался властям. В марте 2001 года трое боевиков захватили еще один самолет и увели его в Саудовскую Аравию. При штурме саудовские спецназовцы убили одного из террористов, пассажира-турка и стюардессу. Еще двое джихадистов ненадолго отправились за решетку. Попытка террориста-одиночки с автоматом и гранатой захватить автобус под Невинномысском закончилась просто — его после недолгих переговоров застрелили снайперы «Альфы». Все эти акции выглядели сравнительно безобидными, но впереди ждал «Норд-Ост». К сожалению, тогда ФСБ так и не смогла ничего сделать для предотвращения массового захвата.

***

Партизанская война казалась бесконечной. Год сменялся годом, отряды боевиков несли потери, иногда гибли их лидеры, но с Кавказа продолжали приходить новости о засадах, обстрелах и терактах. В таких конфликтах вообще невозможно поставить зримую точку: перспективы войны выглядели неясными, казалось, что армия топчется на месте, хватая зубами воздух. Хотя за потоком сообщений о взрывах и перестрелках этого и не было видно, война шла по нисходящей. В 2000 году в Чечне погибло более 1300 солдат и офицеров, в 2001 — 504, в 2002 году — 463 солдата, причем 127 — в сбитом Ми-26. В 2003-м армия потеряла ровно 300 человек.

Крупные формирования чеченцев постепенно добивали. Характер боев менялся: местные пророссийские формирования начинали играть все большую роль. Клану Кадыровых впоследствии позволили слишком многое, но сама по себе ставка на «законно вооруженные бандформирования» выглядела верной. Лидеры боевиков прекрасно видели тенденцию — куда лучше, чем российское общество. Переломить ситуацию в свою пользу они могли двумя способами. Во-первых, войну следовало распространить за пределы Чечни. Почва для этого оказалась самой благодатной. Кавказ представлял собой настоящий котел религиозных, этнических, социальных и экономических проблем, большинство из которых не решено до сих пор. Первые ячейки радикалов появились там еще в 90-е годы, так что ваххабитское подполье пришло не на пустое место.

Нашли и второй способ: сменить основную цель. Достать военных становилось все сложнее, общество постепенно привыкло терять солдат, а чеченские лоялисты никого не заботили. Басаев и Масхадов по опыту знали, что теракты против населения действуют как удар током. Дальше основной целью боевиков станут органы власти на Кавказе — чиновники и силовики — и население самой России.

На самом деле, переход от партизанской борьбы к террору и психологической войне как основному методу — не развитие, а следующая ступень деградации движения. Но для обычных русских людей война снова перестала быть просто картинкой в телевизоре. С осени 2002 года начались масштабные теракты. Новый этап Чеченской войны запомнился стране едва ли не сильнее всех остальных.

Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин. Продолжение следует...

Читайте ранее:

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог

Часть первая: Пир стервятников

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава первая

Часть третья: Град обреченный. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава третья

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава вторая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Финал

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава вторая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава первая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава вторая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава первая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава вторая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава третья

Партизанская война в Чечне:

Проклятые земли.Часть третья. Эпизод первый: Партизанская война 2000-2002. Глава первая

Проклятые земли.Часть третья. Эпизод первый: Партизанская война 2000-2002. Глава вторая

Проклятые земли.Часть третья. Эпизод первый: Партизанская война 2000-2002. Глава третья

ОТТЕНКИ ГРЯЗНОГО. ГРОМКИЕ СУДЕБНЫЕ ПРОЦЕССЫ ВТОРОЙ ВОЙНЫ

Вторая война в Чечне ознаменовалась несколькими резонансными уголовными делами против российских солдат. Эти дела и стоящие за ними трагедии интересны и сами по себе, и как характерные примеры. Чечня стала тяжким испытанием — для армии, для судебной системы, для психики и морали самих бойцов.

ДЕЛО БУДАНОВА

Суд над Юрием Будановым стал первым из громких дел подобного рода. На скамье подсудимых оказался не простой солдат, не обычный уголовник, а полковник, воевавший долго и успешно, имеющий награды и ранения. Обвинение тоже не укладывалось в обычные рамки: офицеру вменяли изнасилование и убийство юной девушки. Эта история сама по себе привела к новым смертям: от рук неизвестных погибли адвокат потерпевших вместе со случайно оказавшейся рядом журналисткой, а некоторое время спустя жертвой убийцы пал и сам Буданов, и нет гарантии, что вендетта закончена. За эти годы полковник стал иконой для одной части общества и воплощением ужаса и мрака для другой.

Вечером 26 марта командир 160-го танкового полка полковник Юрий Буданов и его начштаба Федоров приехали на позиции своей разведроты. Ей командовал старший лейтенант Роман Багреев. Оба старших офицера были в этот момент сильно пьяны. Федоров решил проверить боеготовность роты и приказал обстрелять Танги. Багреев отказался выполнять приказ, не вызванный боевой обстановкой. Буданов и Федоров в ответ избили Багреева ногами, связали и бросили в яму, где тот просидел до утра.

Из показаний солдата Ивана Макаршанова: «…По команде командира полка, личный состав комендантского взвода связал командира разведроты. Багреев, командир разведроты, лежал на земле. Буданов и Федоров нанесли Багрееву по телу не менее трех ударов ногами каждый, все происходило очень быстро. После этого Багреева поместили в яму — так называемый «зиндан». Через некоторое время, когда уже стемнело, услышал крики, стоны и вышел из палатки. Увидел, что в яме, куда поместили Багреева, находятся Буданов и Федоров. Федоров наносил удары по лицу Багреева. Буданов находился рядом.

Юрий Буданов

После этого Буданов выехал в Танги на БМП, сказав экипажу, что едет задерживать снайпершу. По некоторым данным, боевики действительно находились в селе, Танги нельзя было назвать спокойным местом. В доме мнимой снайперши не нашли оружия, зато нашли пятерых несовершеннолетних. Старшую, восемнадцатилетнюю Эльзу Кунгаеву, командир полка приказал захватить и увезти. Девушку поместили в вагончик, где жил сам Буданов. Потом он вызвал солдат и велел им закопать мертвое тело задушенной Эльзы.

О случившемся сообщили наверх, и наутро за Будановым приехал генерал Герасимов, и.о. командующего Западной группировкой. Отдавая Герасимову пистолет, Буданов выстрелил в землю, причем перед этим его начальник штаба Федоров поднял в ружье солдат, а те окружили полковника. В тот же день Буданов написал заявление о явке с повинной.

Дальше начался долгий и запутанный судебный процесс. Сначала Буданову инкриминировали не только убийство, но и изнасилование. Впрочем, эти обвинения он яростно отвергал, а доказать их не удалось. Это не так важно — в деле интересны не грязные подробности, а другие вопросы. Например, разбирательство сильно затянули попытки выяснить психическое состояние полковника.

В июле 2001 года Буданова направили на обследование в институт Сербского. Там он прошел первую из целой серии экспертиз, в разных местах и у разных специалистов. Первый диагноз звучит так:

«Органическое поражение головного мозга травматического генеза с психопатизацией личности, сочетающееся с посттравматическим стрессовым расстройством, состояние неустойчивой компенсации».

Никто не возражал. Все эксперты сошлись на том, что у Буданова тяжелое психическое расстройство. Спор начался вокруг способности полковника управлять собой и понимать, что происходит вокруг — то есть речь зашла о его вменяемости в день убийства. И здесь мнения специалистов принципиально расходились.

Одна из экспертиз признала Буданова невменяемым в момент совершения убийства. Другая — ограниченно вменяемым, совершившим убийство в состоянии аффекта. Обвинение настаивало на применении статьи 22 УК, описывающей уголовную ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости.

Еще один серьезный вопрос — была ли погибшая девушка снайпершей. С одной стороны, никаких доказательств нет. Характерные признаки работы со снайперской винтовкой (запах, следы на плече) у Эльзы либо отсутствовали, либо нигде не зафиксированы. О причастности жертвы или ее матери к НВФ известно только со слов самого Буданова. Уже потом, во время следствия и на суде, возникли новые подробности — полковник говорил, что Кунгаева попыталась забрать у него пистолет и обещала расправиться с его семьей. Но и об этом известно только со слов подсудимого, причем версия с пистолетом и проклятиями появилась поздно, на первых допросах Буданов ни о чем подобном не упоминал. Вообще, от допроса к допросу показания полковника становились все более вычурными, и в конце концов он начал приписывать Эльзе самые витиеватые оскорбления и угрозы. Обещания же найти вещественные доказательства, в частности, фотографию Кунгаевых с оружием, повисли в воздухе.

Менялась даже личность предполагаемой снайперши: то сама Эльза, то ее мать. Уже на суде солдаты, участвовавшие в набеге на Танги, показали, что в дороге Буданов называл снайпершей именно старшую Кунгаеву. То же самое он написал в явке с повинной и говорил на первом допросе. Судя по всему, полковник действительно верил, что едет ловить снайпера. На дом Кунгаевых указал (опять-таки со слов самого Буданова) некий местный житель. Причем произошло это так: чеченца поймали с приличным арсеналом, и тот в обмен на свободу согласился показать дома, где живут боевики. Какие именно дома он отметил, проверить теперь невозможно. Заметим только, что выдать личного врага за врага государства — старый как мир сюжет.

Правда это или нет, но, судя по материалам дела, Буданов действительно верил в то, что говорил. Что было дальше, легко себе представить: убежденность в том, что все чеченцы одним миром мазаны, отказ девушки отвечать (скорее всего, она просто не могла ничего ответить), алкоголь в крови, убийство.

25 июля 2003 года Буданова признали виновным в превышении служебных полномочий, похищении человека и убийстве. Он получил 10 лет тюрьмы с лишением званий и наград. В конце 2008 года полковник вышел на свободу досрочно, отсидев почти весь срок (с учетом времени, проведенного в СИЗО). За несколько лет до того Буданов превратился в любимый объект для пламенных обвинений Кадырова-младшего. Тот говорил, например, такое: «Если это [помилование Буданова] произойдёт, мы найдём возможность воздать ему по заслугам». Летом 2011 года Буданова застрелили на улице в Москве.

Буданов совершил преступление. То, что он сделал с Кунгаевой, на любом языке и с любой точки зрения называется убийством. Он убил не мужчину и убил не в бою. Действия полковника в мартовскую ночь 2000 года полностью дискредитировали его и как солдата. Человек, избивающий собственных офицеров, сажающий их в яму за отказ выполнять необоснованный приказ, безусловно, не может командовать полком. Выезд в Танги на единственной БМП всего с несколькими солдатами без плана и инструктажа закончился бы гибелью всех участников, если бы в селе действительно стояли боевики. Ну а стрельба при генерале — последний гвоздь в крышку гроба Буданова как офицера. Судя по всему, именно поэтому дело не замели под ковер, а наоборот — дали ему широкую огласку.

В этом месте стоит напомнить, что суд при вынесении приговора вправе руководствоваться только Уголовным кодексом и материалами дела. Если учесть еще и колоссальное давление со всех сторон, процесс и приговор можно признать почти безупречными.

Есть, однако, и другая сторона, о которой не нужно забывать. Буданов не родился преступником, и его биография до роковой ночи — это биография хорошего, честного солдата. Семья, карьера, опыт, хорошие профессиональные качества — на скамье подсудимых оказался не маньяк, не асоциальный тип, а отличный боевой офицер. Характерно, что даже избитый Багреев на суде заявил, что Буданов показал себя как грамотный и достойный командир.

Увы, к концу марта 2000 года полковник был тяжело болен. Ему еще до убийства требовалась не новая звезда на погоны, а психотерапевт, чтобы не сказать психиатр. Война в целом оказывает разрушительное влияние на психику, Буданов же успел получить за время службы не просто ранения, а серьезные черепно-мозговые травмы. Голова у него была не в порядке не только в метафорическом, но и во вполне физическом смысле. Тем более что партизанская война сама по себе провоцирует нервные срывы: непрерывное напряжение в схватке с неуловимым противником, боевики, прячущиеся среди мирных жителей. В такой атмосфере даже психически крепкий человек может сорваться и начать видеть снайперов во всех подряд.

Ситуация, когда обезумевший от войны, крови и алкоголя ветеран калечит и убивает окружающих, а то и себя — типична. Удивительно, что этого предпочли не заметить ни обвинители, ни люди, пытавшиеся оправдать и глорифицировать полковника. Даже «вменяемый» не обязательно означает «душевно здоровый». А специалисты не договорились даже о вменяемости — Федор Кондратьев, эксперт института Сербского, настаивал, что его первое заключение верно и Буданов был невменяем.

В деле Буданова и вызванных им убийствах осталось очень много неясностей крайне скверного свойства. Вряд ли их удастся полностью разрешить. Ключевые участники жуткой истории марта 2000 года мертвы, и полковника судит теперь другая инстанция, не дающая никому отчетов.

ДЕЛО УЛЬМАНА

Если в деле Буданова речь идет о безумии, то история Ульмана имеет иную природу. Операции спецназа приводят к своим, особым проблемам.

Эдуард Ульман

11 января 2002 года под Шатоем группа специального назначения ГРУ под командой капитана Эдуарда Ульмана устроила засаду на отряд Хаттаба. Наблюдая за дорогой, спецназовцы обнаружили «уазик», выехавший прямо на них. Люди Ульмана попытались остановить машину, но водитель дал по газам. Ульман среагировал естественным образом: по «уазику» открыли огонь, убив одного пассажира, ранив другого и подстрелив водителя. В этот момент никаких вопросов к капитану еще нет: не мог же он отпустить подозрительную машину просто так. Собственно, стрелять в такой ситуации не сразу, а сначала предупредить — уже царский подарок.

Обыскав машину, спецназовцы не нашли оружия. В живых осталось пятеро пассажиров. Солдаты отвели их в сторону, оказали раненым медицинскую помощь, капитан доложил наверх о случившемся. Важный нюанс: Ульман не просто сообщил об инциденте, а запросил эвакуацию пострадавших и продиктовал в центр паспортные данные захваченных людей.

Из штаба группу перевели в режим блокпоста, и некоторое время отряд Ульмана стоял у дороги, пропуская другие машины. Через несколько часов, уже вечером, командующий операцией полковник Плотников через оперативного дежурного майора Перелевского приказал ликвидировать захваченных людей.

Ульман отреагировал как любой нормальный человек. Услышав по рации «У тебя шесть двухсотых», он сначала решил, что неверно интерпретировал приказ. Потом Ульман передает: «Я не понял, повтори» и слышит в ответ: «Повторяю: у тебя шесть двухсотых». Изумленный капитан спрашивает: «Я не понял, мне что, всех их убить?!» — «Да».

Последние реплики слышали в эфире все солдаты группы. Сомнений после этого не осталось: капитан решил, что захватил разведгруппу противника, эвакуировать которую нет возможности.

Из чего исходил Ульман, принимая окончательное решение? Разведгруппы боевиков почти всегда маскировались под мирное население. Старик и женщина ничего не доказывали — наоборот, смахивали на стандартное прикрытие. К тому же «уазик» пытался сбежать. Ульман, конечно, знал об опыте Афганистана и Первой чеченской — даже настоящие мирные жители, отпущенные отрядами спецразведки из человеколюбия, иногда возвращались, ведя за собой «духов». Обратим внимание: капитан действует не как робот, готовый по первому слову истреблять всех подряд. Даже получив приказ, он упорно добивается формулировки, исключающей любую двусмысленность. Естественно, офицер считал, что у командования есть основания отдать приказ о расстреле — тем более что паспортные данные захваченных людей он передал.

Что касается уничтожения пленных, которых невозможно увести с собой, то это обычная — и единственно возможная — тактика диверсионных разведывательных отрядов, во всех странах, во все времена. Она не укладывается в нормы Женевской конвенции и Нагорной проповеди, но это объективная реальность, в которой живут все спецвойска мира.

По возвращении на базу полковник Плотников поблагодарил спецназовцев за службу и отправил на отдых. А 14 января Ульмана, лейтенанта Калаганского, прапорщика Воеводина (бойцы, непосредственно совершившие расстрел) и майора Перелевского (передавал приказ об уничтожении людей) арестовали.

Дальше начались чудеса. С одной стороны, спецназовцы оказались под судом за выполнение приказа. С другой стороны, виновность офицеров, отдавших этот приказ, никто не обсуждал. Полковник Плотников, допрошенный в качестве свидетеля, заявил, что не знает, кто руководил операцией. Наконец, следствие попало в правовую ловушку: формально операция в Чечне уже не считалась войной, бойцов судили по «мирным» законам, но фактически в Чечне 2002 года шли именно боевые действия.

Было очевидно, что спецназовцам досталась печальная и малопочетная роль стрелочников. Поэтому первый вердикт был оправдательным: присяжные решили, что нарушить приказ группа Ульмана не имела права. Этот судебный акт отменила военная коллегия Верховного суда, основываясь на процедурных нарушениях. 19 мая коллегия присяжных вновь единогласно признала подсудимых невиновными по всем пунктам: спецназ выполнял свой прямой долг. Человек, отдавший приказ, — другое дело, но его на скамье подсудимых как раз не было.

Увы, следствию ничего не мешало прокрутить дело до нужного результата. Второй оправдательный вердикт присяжных тоже отменили, опять по процессуальным мотивам. К этому моменту Конституционный суд уже принял положение, лишившее Ульмана и его людей права на суд присяжных. Теперь присяжных полагалось набирать в регионе, где совершено преступление, а в Чечне это было невозможно — там не работали нужные органы.

КС преподнес общественности очаровательную «вилку»: либо Ульмана судят чеченцы (которые, говоря без обиняков, любым составом вынесли бы обвинительный вердикт), либо профессиональные судьи. Заодно КС одним махом перечеркнул право на суд присяжных для всех солдат, воюющих в Чечне. До этого Военная коллегия Верховного суда комментировала домогательства адвокатов чеченской стороны так:

Принимая во внимание, что Вооруженные Силы РФ являются федеральной силовой структурой, выполняющей задачи на территории различных субъектов страны, и тот факт, что Федеральным конституционным законом «О военных судах Российской Федерации» установлена подсудность уголовных дел в отношении военнослужащих независимо от административного деления на территории Российской Федерации, назначение судебного заседания Северо-Кавказского окружного военного суда по данному делу с участием присяжных заседателей не противоречит требованиям закона.

Назначение судебного разбирательства дела в ином составе суда явилось бы существенным нарушением уголовно-процессуального закона и конституционного права подсудимых на формирование состава суда в соответствии с их волеизъявлением и права на защиту.

Довод представителя потерпевших о невозможности объективного и беспристрастного рассмотрения уголовного дела с участием коллегии присяжных заседателей из Ростовской области является предположением, не подтвержденным конкретными доказательствами.

Адвокатом потерпевшей стороны был скандально известный Мурад Мусаев (слева)

Теперь этот вполне разумный довод не имел значения. Профессиональные судьи вынесли абсолютно предсказуемое решение: виновны. Но 4 апреля 2007 года, когда группу Ульмана приговорили к лишению свободы (все получили от 9 до 14 лет лишения свободы), спецназовцы скрылись. Местонахождение капитана и его людей до сих пор неизвестно.

Дело Ульмана — пример надругательства над институтом присяжных, здравым смыслом и справедливостью. Однако Фемиду ждало еще более серьезное испытание.

Источник

Автор: Евгений Норин

Продолжение следует...