Начало здесь:
Роман «На 127-й странице». Сцены 1 - 5
На 127-й странице. Продолжение. Сцены 6 - 9
"На 127-й странице". Продолжение. Сцены 10 - 12
Роман "На 127-й странице". Продолжение. Сцены 13 - 18
Роман "На 127-й странице". Продолжение. Сцены 19 - 22
Роман «На 127-й странице». Продолжение. Сцены 23- 26
Сцена 27
Презентация стрептоцида проходила прямо в аптеке у Циммермана. Хотя сам Фриц Циммерман называл это демонстрацией.
На демонстрацию пришли пять из семи докторов, которые практиковали в городе. Был также и Стив Уолш. Для того, чтобы присутствие Уолша состоялось, мне пришлось долго убеждать Фрица. В итоге аптекаря убедили мои слова, что мы не прощаем Уолша, а используем его.
- Подумайте герр Циммерман, Уошл был первым, кто оказал мне медицинскую помощь. Он самый главный свидетель тяжести моего ранения. Мы должны это использовать!
- А разве ваших слов и фотографий не будет достаточно? – не сдавался Фриц.
- Кому-то моих слов, как потерпевшего, и фотографий будет достаточно, а кому-то нет. Мы должны предусмотреть любой поворот событий. Не знаю, как вас, но меня устроит только попадание в самый центр мишени. Только в яблочко и никаких компромиссов!
- Вы думаете? – заколебался Фриц.
- Ваше изобретение имеет очень большую значимость для человечества. Посмотрите моя рана затянулась за пять дней, хотя обычно на это требуется больше времени. Могут просто не поверить в тяжесть ранения.
Моя рана на голове действительно подозрительно быстро зажила. Стив Уолш, который приходил ко мне почти каждый день, только удивленно восклицал. На пятый день он снял швы и заметил:
- Либо на тебе действительно все заживает, как на собаке, либо старый Фриц придумал неимоверно стоящую вещь.
На мой взгляд, главная причина была в том, что бактерии в этом мире еще не привыкли к тому что их «бьют по голове» сильной химией и не выработали защитных свойств. Но думаю, что и организм Деклера сыграл свою роль. Не зря же Уолш твердил мне, что ссадины и синяки после боксерских поединков, в которых англичанин участвовал ради заработка, заживали у него очень быстро.
- Действительно, - согласился со мной Фриц. – Но мне кажется, что это произошло также благодаря соблюдению вами правил гигиены, что, не в обиду будет вам сказано, трудно было бы ожидать от неспециалиста.
- Просто, мы с этой девушкой давно дружим, - отшутился я.
(Название «гигиена» произошло от имени древнегреческой богини здоровья Гигеи. Примечание автора)
- Кроме того, вы не просто ученый, но и коммерсант, - продолжил я «добивать» Фрица. – Нет никакого смысла отказывать кому-либо в приобретении у вас стрептоцида. Уолш – доктор. Покупая у вас стрептоцид, он будет, таким образом, распространять информацию об этом ценном медикаменте. А значит, вы будете использовать его, я имею ввиду Уолша, еще раз.
После этих слов Фриц согласился пригласить на демонстрацию стрептоцида и Уолша, а я сдержал данное ему обещание.
Началась демонстрация с того, что Фриц, стоя за прилавком, как за кафедрой медицинского факультета университета, очень коротко, как и я настаивал, рассказал о своем открытии и его выдающихся качествах. В речи Фрица звучали слова «патогенные кокки», «кишечная палочка», «шигел», «холерный вибрион», «клостридий» и многие другие, большинство которых я просто не понял. Но пришедшие на демонстрацию доктора слушали, пусть и недоверчиво, но внимательно, что означало то, что Фриц говорит интересные вещи.
- Таким образом, все заболевания, вызванные указанными мной бактериями, могут быть успешно вылечены этим препаратом. Недаром я назвал его (он покосился в мою сторону) «убийцей коков», то есть стрептоцидом. Даже излечение гонореи ему под силу!
- Осталось только выяснить, как донести ваш стрептоцид до мест, где скапливаются эти бродяги кокки, - заметил один из пришедших докторов.
- Ну, на то вы и доктора, чтобы придумывать такие способы, - не остался в долгу герр Циммерман. – А сейчас, уважаемый гость, лорд Энтони де Клер расскажет о первом применении изобретенного мной препарата.
Герр Циммерман сделал небольшой поклон в мою сторону. Все с интересом посмотрели на меня, так как до этого момента я старался никак не привлекать к себе внимания. Вот теперь мой выход.
- Джентльмены, - начал я свою речь. – Мне очень приятно присутствовать на вашем ученом собрании. Путешествуя по вашей замечательной стране, я никак не ожидал, что окажусь связан с событиями вокруг этого поистине уникального лекарства. К сожалению, моя роль в этих событиях пассивна, хотя, возможно, и я войду в историю, как первый излеченный с помощью стрептоцида.
Я взял паузу.
- Обращаю ваше внимание, что речь идет не о гонореи, а совсем о другом «заболевании», - я изобразил улыбку. Как и договаривались, Стив Уолш поддержал мою шутку смехом.
- Дело в том, что, посещая один из ваших весьма уважаемых баров, я получил удар по голове бутылкой. Бутылка разбилась и почти сняла скальп с моей головы.
При этом я снял свою шляпу, обнажив бритую голову и весьма живописный шрам, и подошел к докторам поближе.
- Первую помощь мне оказал ваш коллега, доктор Уолш. Предоставляю ему слово.
Дальше все пошло по накатанной. Уолш добросовестно отрабатывал свое прощение и не жалел красок, рассказывая о том, в каком состоянии он меня обнаружил, и как он спасал меня от неминуемой гибели.
Потом была вновь очередь Циммермана. Он подошел к окну, вдоль которого висели в рамочках наши фотоотчеты и убрал простыню, которая до поры до времени их скрывала.
- Что это? – буквально выдохнул доктор, который сравнил кокки с бродягами.
- Это фотоотчет, который показывает весь процесс заживления раны уважаемого лорда Энтони де Клера с помощью стрептоцида.
Мгновенно фотографии завладели вниманием всех докторов. Рассказу Уолша, конечно, поверили, но он не был чем-то из рядя вон выходящим. Каждый из докторов мог бы рассказать немало подобных историй. А вот фотографии их поразили.
Думаю, дело в том, что пока фотографы в этом мире занималась в основном изготовлением портретов. Мы же показали другое применение фотографии. Фотография – доказательство. Фотография – наглядное пособие. В новинку было и то, что фотографии показывали процесс, движение. Кроме того, фотограф оказался молодцом, и его снимки вышли весьма живописными. В целом получился такой небольшой, кровавый комикс со счастливым концом.
Вопросы Циммерману, Уолшу и мне сыпались со всех сторон.
- Стив, могли бы и поаккуратней зашить!
- Поаккуратней!? Пациент без сознания, кровь хлещет, пальцы скользят … Я сделал все что мог!
- Мистер Деклер, вы сбрили волосы в тот же день?
- Именно в тот же день! Волосы способствуют собиранию пыли, а с ней и дополнительных болезнетворных бактерий.
- О, да вы разбираетесь в медицине?!
- Нет, господа, не в медицине, а в выживании. Я, как и многие, прошел войну и имею навык обхождения с колото-резанными ранами.
- Герр Циммерман, как вы решились испытать новый препарат на такой ужасной ране?
- Это было наше совместное решение.
- Герр Циммерман, а можно получить копию этих фотографий?
- Джентльмены, фотографический художник Гарри Хорсман заверил меня, что будет хранить пластинки со всеми негативами в течение месяца. Любой желающий может обратиться к нему за получением с них отпечатков.
- Мистер Уолш, как вы обрабатывали рану в течение этого времени?
- М-м-м…
- Мистер Уолш дал мне исчерпывающие рекомендации, которых я строго придерживался. Я промывал рану виски «Ерли Таймс» и посыпал ее стрептоцидом. И главное … ни капли виски внутрь!
- Ха-ха-ха.
- Кстати о виски, джентльмены. Прошу угоститься.
Это сказал Циммерман. Он указал на столик в углу аптеки, который был заставлен различными бутылками виски и бокалами.
- О!
Появление на сцене виски вызвало не менее бурный восторг, чем тот, который сопутствовал появлению наших фотографий.
Я не стал толкаться у столика с виски, но Уошл не забыл про меня.
- Держи, Британец, - он протянул мне наполненный бокал. – Фриц расщедрился на превосходное пойло. Твое здоровье!
- И твое тоже!
- Повторишь?
- Нет, спасибо.
- А, я повторю!
Уолш испарился, а я продолжил сидеть на стуле. Так докторам было более удобно рассматривать почти затянувшуюся рану на моей голове. Они ходили вокруг меня с бокалами в руках, что-то обсуждали. Время от времени к ним присоединялись Циммерман или Уошл, которые начинали тыкать пальцами вокруг моей болячки, что-то там поясняя.
А я делал небольшие глотки виски и думал, что история со стрептоцидом подходит к концу. Вернее, мое участие в этой истории, поскольку победное шествие этого препарата только начинается. Вокруг меня только-только сформировался небольшой, уютный мирок, и вот теперь из него придется выползать. Соображениями, что я раненый, что мне нужен постельный режим, я уже не мог больше самообманываться. В душе рождались беспокойство и неудобные вопросы. Что делать? Чем заниматься? Меня даже Циммерман не возьмет растирать порошки в аптеке! И не потому, что не доверяет или потому, что это какой-то сложный процесс. Просто тогда рухнет наша история про путешествующего лорда. Ну, не может «целый» лорд заниматься растиркой порошков.
Мои мысли, наверное, достигли небесной канцелярии. Где-то там что-то замкнулось, и неповоротливый механизм бытия сдвинулся еще на один зубец шестеренки, тем самым подтолкнув мою судьбу в новом направлении.
- Извините, а мистер Деклер здесь? – послышался из-за двери аптеки голос Генриха, мальчишки, который помогал мне с бытовыми вопросами.
- Что тебе? – Герр Циммерман открыл дверь и строго посмотрел на нарушителя процесса демонстрации.
- Мистеру Деклеру письмо.
На письме не было ни марок, ни штемпелей, ни адреса, ничего кроме слов «Энтони де Клеру, лорду». Я зашел за аптекарский прилавок. Я уже знал, где у Фрица хранятся писчие принадлежности, нашел костяной нож и вскрыл письмо. Потом перенес свой стул подальше от выпивающих докторов и принялся его читать.
«Уважаемый мистер Деклер,
Мы с вами познакомились во время прошедшей войны. Несмотря на то, что наше знакомство было мимолетным, вы произвели на меня сильное впечатление».
Я оторвался от чтения и прислушался к себе, а вернее к остаткам эмоций Деклера. Ни в какой войне я не участвовал и соответственно никого с той войны не знал. Поэтому эмоции Деклера были моим единственным источником информации, который хоть как-то мог помочь мне разобраться с окружающим миром и вот с такими неожиданными приятелями по войне. Эмоции на прочтенный текст были, но какие-то невыразительные. Надо сказать, что Деклер, как и ожидалось, беспокоил меня все реже и реже. Я жил уже своей жизнью. Уже мои эмоции пролагали химические цепочки в мозгу и начинали доминировать над прошлыми чувствами. Так что над письмом пришлось думать своим умом.
Первые строчки письма были построены очень обтекаемо. С автором письма мы могли ходить вместе в штыковую атаку, а могли и рубиться с разных сторон, а потом разбежаться каждый в свой лагерь. И там, и там знакомство было мимолетным и могло произвести сильное впечатление. Ладно, возможно, что-то понятней станет дальше из письма. Но зря я надеялся. Автор быстро закруглился.
«Именно поэтому я решил к вам обратиться с предложением, суть которого я могу вам объяснить при личной встрече. Обстоятельства таковы, что я вынужден торопиться, поэтому буду вас ждать завтра, в 12.00, в кафе «У Дороти».
Надеюсь на скорую встречу.
С уважением,
Дейвидх Маккелан, бизнесмен, почетный гражданин города Сан Франциско».
Я вышел за дверь аптеки, вручил ожидавшему Генриху мелкую монетку и вернулся обратно. Доктора под выпивку, что-то бурно обсуждали с Циммерманом. Там же я обнаружил и Уолша. Отозвал его в сторону и показал письмо.
- Ты знаешь этого почетного гражданина?
- Минутку.
Уолш исчез и вернулся с двумя бокалами виски.
- Ну, что тебе сказать? Маккелан известная в городе личность. Владеет несколькими китобойными шхунами, заводом по переработке добычи этих же шхун. Сейчас стал вкладываться в недвижимость. Да, и еще владелец журнала «Метрополитен». Такой толстый ежемесячный журнал с красотками на главной странице. Иногда покупаю его.
- Пишет, что воевал.
- Как и ты, как и многие другие. Но об этом я мало, что знаю.
- Может обмануть?
- Ну, ты спросил! Хотя, все возможно. У бизнесменов это называется деловая хватка.
Уошл засмеялся, довольный своей шуткой.
- Твое здоровье!
Больше я из него ничего не вытянул.
Сцена 28
Кафе «У Дороти» располагалось на берегу залива Сан-Франциско, и так далеко я еще не забирался. На мое счастье извозчики в городе сохранились, и лошадка неспешной ходьбой, с горки на горку, довезла меня до нужного места минут за тридцать. Я занял столик, как и полагается у шпионов и разведчиков, лицом ко входу. Заказал чашку кофе и пирожное «улитку», покрытую сахарной глазурью.
Сначала я вглядывался в каждого входящего в кафе, а потом прекратил это бесполезное занятие. Все равно я не знал и не помнил этого Маккелана в лицо. Хорошо, что в кафе были большие окна, и я мог видеть не только входящих в зал, но раскинувшийся невдалеке залив и строящийся мост «Золотые ворота». Опоры моста уже стояли. Между ними были перекинуты канаты. И от каждой опоры друг к другу тянулись металлические фермы.
Мост был серый, а не красный, как в моей действительности. Наверное, покрасят позже. Сам залив Сан-Франциско поражал своей величиной. Что говорить об океане, который был где-то рядом и не был доступен моему взгляду. Казалось бы, что есть море, что есть океан? Много соленой воды и больше ничего. Однако, не все так просто. С одной стороны, океан – это тайна, так как преграждает нам путь к далеким землям, а потому океан, как бы провоцирует, «вот не пущу тебя дальше и все». А с другой стороны, набегающие и тут же отступающие волны океана завораживают, словно метроном гипнотизера. «Расслабься, успокойся. Мы также набегали на этот берег и отступали и сто лет назад, и двести. Изо дня в день, изо дня в день».
За этими мыслями я не заметил, как к моему столику подошел тот, которого, наверное, я ожидал. Подошедшему был примерно под шестьдесят. На нем был строгий серый костюм, а на голове стетсон.
Кроме того, у мужчины были длинные, свисающие ганфайтеровские усы. Сочетание "стетсон и ганфайтеровские усы" заставляет ожидать наличия револьвера на правом боку. Но у этого джентльмена была только толстая золотая, свисающая из жилетного кармана, цепочка.
- Мистер Деклер? – спросил незнакомец.
Я встал изо стола и пожал протянутую руку. Что-то непонятное промелькнуло в глазах незнакомца.
- А ты изменился, Энтони, – сказал он.
У меня появилось такое чувство, что это замечание относилось не только к моей бритой голове и шраму на ней. Кроме того, озадачили «Ты» и «Энтони». Многие в неведении относительно своего будущего, но как же плохо быть в неведении своего прошлого!
- Мистер Маккелан? – Я не мог не задать этот вопрос, хотя и догадывался, что буду выглядеть глупо.
- Что так сильно постарел? И давай по именам. Просто, Дейвидх.
Мы сели за столик. Подошел официант. Я заказал еще кофе, а «просто Дейвидх» - виски со льдом. Официант ушел, и между нами повисла неловкая пауза, которую я решил разбить.
- Из письма я понял, что у вас Дейвидх есть ко мне какое-то предложение?
- Да, предложение, - он сделал глоток из бокала. - Послушай Энтони, я хочу тебя спросить. Война закончилась 12 лет назад. Все забыто?
Ну, что я мог ответить? В этом мире я осознал себя только в тот момент, когда очнулся в баре «Старая индейка» после удара по голове. О жизни Деклера я знал только из рассказов Уолша и писем его матери. Ни Уолш, ни письма ничего не сообщили мне о войне. Поэтому я совершенно честно ответил на вопрос Дейвидха.
- Все забыто. - В то время, как я говорил эти слова, вновь выплыли эмоции Деклера. Я их «прочитал», как презрение и брезгливость. Сильные эмоции. Надеюсь я вполне владел собой, и они не отразились на моем лице.
- Я рад, - сказал Дейвидх. – Потому что с тем делом, которое есть у меня, можешь справиться только ты.
Я промолчал и ждал продолжения. Дейвидх сделал еще глоток виски. Я не стал от него отставать и немного отпил кофе.
- Ты, наверное, знаешь, что я владею журналом «Метрополитен».
Я кивнул.
- Сейчас там главным редактором мой сын. Они решили отправить свою журналистку, вернее, редактора в путешествие вокруг света. Ну, как в той книге братьев Вернов.
«Братьев?» – мысленно удивился я.
- Это делается для рекламы, для расширения объемов продаж журнала и привлечения новых рекламодателей.
- Здорово! - сказал я.
Вот ведь «предки»! Шустрые были. Особенно если учесть, что здесь пока, как я понял, роль женщин в обществе ограничивается семьей. Да, я видел, как строчат за швейными машинками девушки в мастерской Вебера. Но одно дело управляться со швейной машинкой и совсем другое отправиться в путешествие вокруг света.
- Как сам понимаешь, такое путешествие не может быть легкой прогулкой. Мне хочется, чтобы с нашим редактором все было хорошо, и она смогла бы закончить это путешествие благополучно. Поэтому я хочу, чтобы за ней кто-нибудь присмотрел. Опытный и надежный.
- Я узнал, что ты появился в городе и подумал, что лучшей кандидатуры для этого быть не может. - Он закончил свой длинный спич и глотнул виски.
Вот для чего нужен виски во время переговоров. Не знаешь, что ответить, не хочешь смотреть в глаза сидящего на против – глотни виски. Обоснованная пауза, обоснованный увод глаз в сторону.
Тоже самое сделал и я. Еще немного отпил кофе. В голове было пусто. Эмоции Деклера, как не кстати, молчали. Между нами возникла пауза, которую вновь пришлось прерывать мне.
- Почему именно я? – Я вспомнил слова Уолша, что Маккелан владеет несколькими китобойными шхунами. – У вас, наверное, очень широкий круг знакомств и среди них немало бывалых людей.
- Все так. Бывалых хватает, – согласился он. – Вот благородных трудно найти, ведь сопровождать придется женщину.
Когда тебя называют, пусть и косвенно, благородным, то на это трудно что-либо возразить.
- А что именно надо будет делать?
- Негласно сопровождать ее в путешествии и защищать, если потребуется. Ты идеальная кандидатура, – продолжал нахваливать меня Маккелан. – Ты - лорд. Путешествующий лорд не вызывает подозрений. У богатых свои причуды. Успел побывать в разных странах. Воевал, значит крови не боишься. Слышал, что ты здорово управляешься и с ножом, и с револьвером. И при всем при этом ты известен своей щепетильностью.
- Почему сопровождать негласно? Трудно быть рядом с человеком все путешествие вокруг света и сделать так, чтобы никто на это не обратил внимания.
- Придется постараться. – Маккелан повеселел. Потенциальный работник задает вопросы – значит заинтересован в вакансии. – Дело в том, что «Нью Йорк пост» тоже отправляет своего редактора и тоже женщину, и тоже вокруг света. Только она поедет в сторону Европы, а наш редактор, кстати ее зовут Тереза Одли, поедет в сторону Азии. И нью-йоркскую журналистку никто, во всяком случае гласно, не будет сопровождать.
- Это что правила какие-то?
- Не то чтобы правила, но мы решили действовать схожим образом. Совершенно точно, что букмекеры начнут делать ставки. Поэтому надо, чтобы лоты были похожи, - сказал он и засмеялся.
- Понятно, – сказал я, хотя мне было понятно только то, что на американский континент нахлынула какая-то эпидемия, вирус которой заставляет отправлять журналисток не зная куда.
- Ты согласен?
- Эта работа оплачивается? – Вопрос был, скорее всего, риторический, хотя кто его знает, что Маккелан подразумевал под «благородством». Может быть, бесплатно и безвозмездно?
- Конечно. Твоя оплата – четыреста долларов: двести - сейчас и столько же после возвращения. Кроме того, оплачиваются все транспортные расходы. Только за них потом надо будет отчитаться. Понимаешь, тебе плачу я, а транспортные расходы будет оплачивать «Метрополитен». Там такой бухгалтер! Я сам его иногда боюсь, – снова засмеялся Маккелан. - Отчет - ничего сложного. Просто напишешь, на что израсходовал, а я подпишу.
- Согласен, - сказал я и сам испугался своих слов. «Что ты делаешь? – вскричало мое подсознание. – Откажись. Скажи, что ты пошутил. Лучше растирать порошки». Но я не обратил внимания на эти крики.
- Я согласен, - еще раз повторил я. – Когда отправляться.
- Завтра, в 3 часа дня.
А вот это неожиданно. Хотя с другой стороны, перед смертью не надышишься. Выползать наружу из того маленького мирка, который образовался вокруг меня все равно, рано или поздно, надо было.
– Давайте обсудим подробности.
Около часа мы обсуждали подробности. Макеллан передал мне пару фото Терезы Одли, билет 1-го класса на паровой парусник «Пасифик», отправляющийся из Сан-Франциско в Японию. Мой аванс от себя и деньги на транспортные расходы в виде дорожных чеков от «Метрополитен», на которых я тут же расписался. Затем Маккелан передал мне примерный маршрут путешествия, а также способы связи с редакцией.
Затем я ушел. До отплытия осталось чуть больше суток, а мне еще надо было собраться и попрощаться с людьми, к которым я уже привык в этой новой жизни.
Макеллан остался, сославшись на то, что у него еще назначена встреча. Но он просто немного посидел, допил виски, бросил пару долларов на стол, поднялся и ушел. Если бы кто-то мог прочитать мысли Макеллана, уходящего из бара, то он бы услышал: «А ведь ты соврал мне, благородный ублюдок. Ничего ты не забыл!»
Когда за Маккеланом закрылась дверь в кафе, из-за соседнего столика поднялся молодой человек, чья одежда выдавала в нем англичанина. Он осторожно вышел за дверь и бросился бежать, словно ему было надо срочно донести какую-то важную весть до командующего армией. Молодой человек добежал до небольшой гостиницы. Стремглав взлетел по лестнице на второй этаж, заскочил в одну из комнат и плюхнулся в стоящее у окна кресло. Он тяжело дышал и не мог говорить.
- Что случилось, Арчи? – спросил лежащий на кровати с книжкой в руках джентльмен средних лет. – За тобой гнались?
Молодой человек помотал головой и, наконец, смог выговорить:
- Винсент, он уезжает в кругосветное путешествие!
Сцена 29
(за день до отъезда Деклера)
В полутемном, маленьком баре, что притаился в закоулках улиц, непосредственно прилегающих к порту, за столом, спрятанном от посторонних взглядов перегородками, сидели два немолодых мужчины. Один - поважнее, другой - попроще. На столе стояла початая бутылка виски. Тот, что попроще чаще наполнял себе бокал, тот, что поважнее – лишь крутил свой бокал в руках.
- Не мешает в работе? - спросил тот, что поважнее и кивнул на бутылку.
- А почему это должно помешать?
- Можешь промахнуться.
- Это говорит о наличии у тебя недостатка классического образования. О, как сказал! «Наличие недостатка»!
- А это причем?
- Тогда бы ты знал теорему Пифагора. Представь себе у меня дрогнула рука, хотя я себе этого не могу представить. Пусть дрогнула на дюйм. Если прилегающий катет, то есть расстояние до цели, большой, то противолежащий катет тоже окажется большим и промах неизбежен. А если расстояние до цели не велико, как обычно я делаю, то этот дюйм почти не повлияет на траекторию.
- Ты всегда любил поумничать, Белый койот.
- Тебе виднее, Красный койот.
- Не жалеешь, что ушел из команды? Был бы сейчас уважаемый член общества.
- Ох, как вы мне надоели с этим обществом! Это общество порождено вашим дерьмовым государством, а не я не приемлю любое государство: ни монархическое, ни дерьмократическое.
- Что же ты тогда защищал это «дерьмократическое» государство во время Гражданской войны?
- Вот тут ты не прав. Я никого не защищал. Я просто … просто участвовал в войне, старался ее умножить.
- Не понял.
- Любая война, как ты ее не назови, не защищает, а разрушает государство. Война – она, как болезнь. Как тиф. Ты же видел тифозников, Красный.
- Видел.
- Тифозник приходит к здоровым людям и … бац …они тоже больны. Я думаю, что есть бацилла войны, просто ее еще не открыли. Эта бацилла поражает людей, прямо как тиф. Это навсегда. Даже вернувшись к мирной жизни, они продолжают воевать. И заражают других. Если бы не эта проклятая «золотая лихорадка». Мелким душонкам захотелось золота. Если бы война продлилась чуть дольше, я уверен, что ваше государство бы рухнуло. Возможно, на его останках возникло бы что-нибудь более стоящее.
- Тебе бы в университете лекции читать. У вас в Сибири все такие умные?
- Уже нет. Я же уехал, - мужчина засмеялся. – Но давай лучше про дело.
Вместо ответа тот, которого называли Красным койотом, бросил на стол несколько фото.
- Симпатичная, а мужик - не очень. Обоих? – прокомментировал фотографии Белый.
- Да, но основная цель мужчина. Зовут Энтони Деклер, вот здесь все данные откуда он родом, где жил в Новом свете и прочее. На фото он моложе, но ты не ошибешься. У него теперь большой шрам на голове. Женщина - журналисточка, Тереза Одли. Деклер, как бы ее телохранитель …
Белый удивленно поднял брови.
- Ничего серьезного. Обыкновенный вояка, бывший кавалерист.
- Я тоже бывший кавалерист, не находишь?
- Он спившийся бродяга, а ты … ты по-прежнему в деле, не так ли? Или ты струсил, как только увидел вражескую конницу?
- Нет, не струсил. Страх мне неведом, но надо выяснить все детали.
Оба мужчины помолчали, а Белый койот еще и виски глотнул.
- Что с женщиной?
- Надо обустроить, что будто бы напали на нее, вояка бросился ее защищать и погиб.
- Хитро. Как мне их найти?
- Оба уезжают завтра в кругосветное путешествие на пароходе «Пасифик». Первая остановка Йокагама.
- Елки-моталки! Что мне теперь, бежать за ними вслед?
- Нет, - теперь засмеялся Красный. – Это в тебе говорит недостаток классического образования.
- А это причем тут?
- Земля - круглая. Ты поедешь им навстречу. И все надо будет сделать в Европе.
- Вы здесь в Новом свете все с ума посходили? Европа будет побольше, чем ваш городишко Сан-Франциско. Где мне их там искать?
- Ты их найдешь легко. Мне сказали, что журналисточка обязана, как можно чаще писать заметки и статьи о своем путешествие.
Еще пауза.
- Берешься?
- Берусь. Плата за двоих, - немного подумав, ответил Белый.
- Здесь аванс, половина. Остальное после выполнения, - сказал Красный и передвинул в сторону собеседника сверток.
- С вами приятно работать, сэр. Аллилуйя, как же давно я не был в Париже!
Красный ушел. Белый какое-то время смотрел на полученные фотографии, словно что-то вспоминая:
- Пасифик, пасифик… Блин, - он хлопнул себя по лбу ладонью. – На этом же пароходе Верка уезжает домой.
Белый потер лоб, по которому слишком сильно опрометчиво заехал, задумчиво провел ладонью по лицу, затем полез в карман и вытащил серебряный рубль. Он потер рубль пальцами, очищая его от табачной крошки. Внимательно посмотрел сначала на двуглавого орла, потом на обратную сторону, на которой было написано содержание серебра в монете, чему-то ухмыльнулся, подбросил монету вверх и поймал ее у самого стола. На раскрытой ладони монета лежала потертым орлом вверх.
- Ну что же, так тому и быть, - твердо сказал Белый и быстро вышел из бара.
(продолжение следует)
От автора: Буду благодарен вам за поддержку: поставьте плюсик, напишите комментарий или оставьте отзыв – кому что по силам и так, как это принято здесь.
Для меня, как начинающего писателя, это очень важно.