RashIV

«Ну здравствуй, папа, давно не заходил.
Ты уж прости меня, ей богу если сможешь.
Никак не вырваться из городской сети,
То на работе сутками, то денег как-то нету.

Ты кстати снился мне совсем недавно, пап,
Какой-то хмурый был, бурчал под нос там что-то.
Опять там стол какой-то мастерил,
И мама рядом суетилась много.

А помнишь, как служить я уходил?
Мы по сугробам шли, качаясь утром оба.
Ты мне про службу много говорил,
Как нелегко там будет первые полгода.

Ещё…»

Он говорил с отцом о жизни,
И о работе, о друзьях, о девушке своей.
Он вспоминал истории из детства,
Делился всем, что приключилось с ним.
…
И тут он замолчал…

Он выпил стопку водки,
Сидя на лавочке у своего отца.
Смотрел на холм, цветами застеленный,
На холм — что рядом у креста…

Дед за столом один сидел и попивал тихонько чай,
С тоской в глазах в окно смотрел, как завывает там февраль.
Наверно что-то вспоминал, быть может молодость свою,
А может то, что схоронил свою любимую жену.

Здесь без нее все опустело, завяли в комнате цветы,
А ведь они когда-то клялись вместе в иной мирок уйти.
Прошел уж год, как это было, но не угаснет в сердце боль,
Он помнит, как она боролась, со смертью завязавшись в бой!

Но руки вдруг ее ослабли, и оборвалась жизни нить,
Она ушла, а он остался на этом мире дальше жить.
Он долго на нее смотрел, сжимал руками что есть сил,
Молил! Кричал! Просил он бога - чтобы ее он воскресил!

Он понимал, что невозможно, что смерть ее отобрала!
Но он с наивностью ребенка, молил и верил в чудеса!
Он верил, что она проснется! Что это просто чертов сон!
Не может с ней это случиться, не может! Нет! — всего лишь сон!

Но разум вскоре осознал, ее уже никак вернуть.
Еще он долго обнимал ее тихонько стывший труп…

Дед за столом один сидел и попивал тихонько чай,
С тоской в глазах в окно глядел, как завывает там февраль.
Он вспоминал как жили с ней, как он в любви своей признался,
Как были счастливы они, и дед с легка- заулыбался…

- Ну ты видел да? Вот это я конечно выдал трюк, - довольный, потирая плечо, молодой человек сидел в кресле и смотрел на экран телевизора, висящего на пустой стене, напротив. По поведению мужчины было понятно, что находился он в этом кресле уже не в первый раз.

За большим офисным столом, не обращая на него внимания, сидел его ангел-хранитель. С крыльями за спиной, небольшим нимбом над головой и в белой накидке на тело.
- Я и говорю режиссеру, давай вот так сделаем, эффектнее будет, - продолжал мужчина, - не рассчитал вот только не много. Как-то больно плечом ударился. А он ещё и не хотел соглашаться, ты смотри как получилось, - жестом руки, показывая на экран, сказал он ангелу, - конфетка просто, кто так ещё сможет кроме меня?


На экране телевизора мужчина вылетел из окна пятого этажа и упал на припаркованный рядом автомобиль марки Жигули. Автомобиль, от внезапного на него падения, залился плачем сигнализации.

Ангел записывал что-то в бумаги и не обращал внимания на происходящее на экране, и на мужчину в кресле тоже.


Вокруг сразу сбежались люди, актеры, массовка, операторы и прочие ассистенты съёмочной группы. Мужчина на крыше автомобиля лежал без движения. Съёмки тут же были приостановлены.
- Вызовите скорую!!! - кто-то крикнул из толпы.

Молодой человек смотрел на себя как в кино и получал восторг от суеты на площадке. Всё внимание было приковано только к нему.
- Эх, нравиться мне это, - закинув ногу на ногу, произнес он.

Спустя какое-то время люди в медицинской форме уже грузили пострадавшего в карету скорой помощи.

- Каждый раз собираю толпы вокруг себя, - восхищался собой он, - я умею делать шоу даже вне съёмок, - не унимался мужчина.
- Больно чё-то только, - опять погладил он своё плечо.

Комната, в которой находились мужчина и ангел, была похожа на больничную палату. Всё в ней было белого цвета: стол, стены, пол. Кресло, в котором сидел молодой человек, тоже было белое. Только он не вписывался в этот интерьер. На нем были красные джинсы и черная футболка. Все как было прописано в сценарии к фильму.


- Расходимся, на сегодня съёмки окончены, - разгонял всех режиссёр.
Люди неспешно стали расходиться. Скорая, воя сиреной, скрылась за поворотом.
- Ты заснял этот прыжок? - во всей этой суматохе режиссер подошёл к оператору.
- Да конечно. Весьма неплохо получилось.
- Люблю этого парня, - довольный, потирая ладони, продолжал он, - отважный. На любой трюк согласен. Ничего его не берет. Сколько он в прошлый раз провалялся в больничке?
- Не помню, месяц, полтора где-то. У него тогда вроде три ребра сломано было, - пожимая плечами, ответил оператор.
- М-да, месяц полтора — это как минимум, - задумался режиссер, - ладно, тогда на это время поснимаем другие сцены, пока он восстанавливается, - положив руку на плечо оператору, они направились в рубку, - сейчас пошли покажешь мне трюк, хочу посмотреть.


Ангел так же продолжал что-то писать, не поднимая головы.
- Насколько в этот раз меня освободил от работы, - обратился к нему мужчина, выключая с пульта телевизор, - на месяц, два?
Ангел молчал.
- Надо ещё круче сделать в следующий раз, - не переставал восхищался собой молодой человек.
- Следующего раза не будет, - так же, не поднимая головы, негромко сказал ангел, - в прошлый раз был последний.
Мужчина перевел взгляд на ангела.
- В смысле последний? - улыбка с его лица исчезла, - что ты такое говоришь? - разведя кисти рук в стороны, спросил он.
- Последний значит крайний, - ангел посмотрел на молодого человека, - включи телевизор.
Мужчина направил пульт на экран.


На нём, его лежащего на операционном столе, накрыли белой скатертью. Врач в синей форме что-то записывал на планшетку.
- Позвоните его родным и на работу, - он посмотрел на санитаров, - ну вы знаете что делать. Идите.
- Это же Артем Симонов! - узнав мужчину, произнес один из санитаров.
Затем он перевел взгляд на своего коллегу, широко раскрыв глаза.
- Ну этот, ты должен знать, - он принялся вспоминать роли, сыгранные им в кино, - актёр. Ангел смерти, кровавый поцелуй. Там ещё какие-то…
Его перебил врач.
- По мне хоть Папа Римский. Всё, как видишь он отыграл своё. Идите говорю!
Санитары невольно взялись за каталку и покатили тело в морг. Дребезжащий звук от нее эхом разносился по больничному коридору.
- Ангелы смерти тоже мне, - сказал им вслед врач, - у вас даже и сирена своя имеется...идиоты.


- Можешь выключать, - монотонно произнес ангел.
На лице мужчины появился бледный страх.
- Ты больше не очнешься, - продолжил ангел, - лимит исчерпан. К сожалению.
- Но как? - мужчина не мог найти нужных слов, - в каком смысле лимит?
Ангел поднялся из-за стола, размял пальцы и сложил руки за спиной.
- Вот представь. На каждого человека при рождении даётся несколько жизней. На всех равное количество - десять, - ангел ходил по комнате, - и они постепенно кончаются. Убывают. Ну как у кошки, вы же так там у себя считаете?
- Ну и, - мужчина стал прикидывать в уме, - я всего-то попадал в больницу раза три-четыре. У тебя сейчас здесь где-то пятый. У меня ещё как минимум половина жизней осталось, если ты говоришь, что их на всех по десять даётся.
- Понимаешь, многие из вас просто не замечают, когда они бывают на волосок от смерти. Это может быть не упавшая строительная плита, на стройке, не совершившееся ДТП. И вот эти факты, моменты, они сминусовываются. Вы просто вышли на прогулку и с вами ничего, как вам кажется, не произошло. А на самом деле в этот спокойный размеренный день смерть ходила рядом. Просто кто-то, - показывая на себя пальцем, - вас от неё уберёг.
- Но я же ещё совсем молод, - возмущался мужчина, ёрзая в кресле, - мне всего тридцать лет. Как тогда ты объяснишь то, что некоторые и до ста лет доживают. Получается им больше десяти жизней выделяется?
Ангел улыбнулся. Сложив руки на груди, он повернулся к мужчине.
- Нет, на всех по десять. В том, что люди умирают в разном возрасте, зависит от того, что они живут все по-разному. Занимаются разными делами и профессиями. Вот ты каскадёр, падения, трюки. Опасность твоей профессии и минусует твои жизни. У садовода она спокойнее. Пожарный проживет чуть меньше садовода. А если не будет часто выезжать на вызовы, то соответственно сохранит себе пару жизней как минимум и дольше проживет. Всё просто. Ты сам себе выбрал такой путь.
- А почему ты мне не сказал об этом в первый раз, когда я оказался здесь? – растерявшись, спросил он.
- Я говорил тебе об этом всю твою жизнь, но ты не слушал, - ангел присел рядом на край кресла.
 - Машина не завелась, простуда, но ты же не удержим. Я делал всё возможное, чтобы иной раз ты не выходил на работу, а остался дома. Ноооо, - развел он руками, - мы всем говорим. Кто-то слушает свой внутренний голос, а кто-то нет.


Ангел поднялся, подошёл к столу и взял какие-то бумаги.
- Сейчас за тобой придут и больше мы не увидимся. К сожалению, - голос его стал более холодным.
Он посмотрел на мужчину
- Веселый ты был. Да и как видишь записей на тебя много, - тряся бумагами, закончил ангел.
Какое-то время мужчина молчал.
- Можно задать вопрос? - спустя время спросил он.
- Если по поводу куда ты попадешь в рай или в ад, то я не знаю ответа. Это уже не в моей компетенции. Извини, - сбивая бумаги в стопку, не поднимая головы, так же холодно ответил ангел.
В белой стене возникла дверь. В неё вошли двое молодых ангела, ещё без крыльев и нимбов над головами.
- На этом всё, - сказал ангел, - с твоей семьёй всё будет в порядке, за них не переживай. У них ещё не исчерпан лимит.
Он стоял, оперившись на стол.
По жесту его руки, двое вошедших ангела подняли мужчину под руки и вывели из комнаты. Дверь вновь закрылась и затерялась в стене. На какой теперь срок, знает только он.
Достав из-под стала урну, он смял бумаги, которые держал в руках и бросил их туда.
Затем вновь сел на свое место, взял новое перо, положил перед собой новый лист и опять принялся писать чью-то новую жизнь...


Ирина:
10. - Опоздала на автобус, который попал в ДТП.
9. - Пожар в торговом центре - в этот день болела, не пошла.

...

Отсчёт пошёл.

- Ну давай, держи стопку, чего сидишь?
Отец посмотрел на меня.
- Стесняешься, что ли?
Я поднял рюмку, и мы махом опустошили их.
- Не морщись, заедай вон огурцом, - отец указывал пальцем одной руки на миску с малосолыми огурцами, а другой закидывал один из огурцов себе в рот.

Человек он уже был старый. В облезлом свитере, видно, что давно не стираном. В вытянутых в коленях трениках и теплых тапочках, которые я ему ещё летом привез. На голове лысина, с редеющими седыми волосами и такой же белой бородкой с усами.
- Вооо, какие вкусные сей год получились, - причмокивая, перекидывая с зуба на зуб, которых было уже через раз, кусок откусанного черного хлеба, сказал он.
Я морщился от выпитой самогонки. Быстро жуя огурец и тут же кусая хлеб, пытался скорее перебить ее вкус.


Папа жил один.
Мама у нас умерла пару лет назад, зимой. Поскользнулась на мостках, когда ходила в хлев, обрядить скотину. Ударилась о них головой.
Поросят, двух, отец через пару-тройку дней продал, а корову зарезал. Но не сам. Сам уже не мог, возраст и здоровье не позволяли, просил соседа дядю Колю.
Помню в город посылку присылал с мясом.

- Ну давай ещё, - предложил отец, - чё их греть-то?
И принялся наливать ещё по одной.
- Пап, я пока не буду, - сказал я, - позже чуток.
- Сынок, ты это, давай не выделывайся, - поставив бутылку на стол, сказал папа, - мамка у нас крепкая была, сильная. За нее сразу две надо пить. Огурец сразу приготовь вот себе, - и положил мне на тарелку огурчик, - вкусные.

Сегодня были мамины поминки. Я старался поддерживать отца, чтобы он тут не сидел в одиночестве, или не шел пить по деревне.
Так-то он практически не пьет, но сегодня поминки – «святое дело, мамку помянуть», - говорил он.
И мы махом выпили ещё по одной.

Сколько я не звал отца переехать в город, он ни в какую не соглашался. Мне говорит с Валькой (так звали маму) надо рядом быть. Уезжать нельзя. И очередные попытки его уговорить, я откладывал на неопределенный срок.


Помню, как будто вчера это было.
На столе фотография мамы.
Сидит на ней - улыбается.
Мы с папой о ней говорим. В основном он, а я, разинув рот, слушаю.
Переслушивал эти истории каждый год, и мне они нравились все больше и больше.
Как они гуляли в молодости, как родился я. Потом садик, школа, юность...
На какое-то время мы замолкали, смотря на ее фотографию. Вспоминали каждый своё, свои маленькие моменты, связанные с мамой. Каждый свои тайны и секреты, которыми делились с ней...


Теперь, я смотрю на нее, но уже один.
Рядом фотография папы.
Улыбающаяся мама, а рядом чуть хмурый отец. Ее король и защитник.
На столе самогонка, по его рецепту, купленная у дяди Коли, малосольные огурчики и хлеб.
- Не такие вкусные огурцы,  как у тебя, пап, - морщась от вкуса самогона, и заедая ее огурцом сказал я, - далеко не такие.

Они смотрели на меня с фотографий и молчали. А я говорил, вспоминал детство, что-то рассказывал из прошлого и нового.
- Пап, а помнишь, как я в лесу заблудился, - на моем лице появилась улыбка, - стою ору, а ты сзади подходишь?
Затем я снова замолкал, смотря на их фото.
Самогон обжигал моё горло, но огурцы, как и всегда справлялись с этой горечью.
Потом я снова начинал говорить, а они так же молча слушали и улыбались.
Рядом стоял стул, на котором еще совсем недавно сидел папа в своем потрёпанном свитере и теплых тапочках.

Как будто вчера это было...

Как будто вчера...

- А сейчас бы ты кем хотел быть?
- Ну сейчас, наверное, банкиром возможно, - ответил мне первый мой друг здесь, - не был ещё им.
- Банкиром? - повторил я его слова, - неплохо.
- У меня бы была красивая жена. Сын. Большой дом за городом, - мечтательно продолжал друг.
- Ты уже должно быть привык к этому всему? - С каким-то восторгом спросил я.
- Ну возможно, - пожимая плечами ответил он.
Я посмотрел вдаль.
- Я думал, что вообще здесь всё не так. И люди - они все разные. А оказывается разная лишь только внешность. 
Мой друг взглянул на меня.

Мы сидели с ним на большом белом облаке и болтали ногами в воздухе. Под нами проплывала планета Земля, с которой я совсем недавно прибыл сюда. Пару лет назад. 
Пройдя все круги и обычаи за это время, меня уже допустили на этот уровень. На уровень выбора новых жизней.
Друг мой уже раз двадцатый спускается вниз.

- Знаешь какое было мое первое тело? – улыбаясь, спросил он.
- Какое? - с интересом спросил я.
- Я был дворником, - улыбнулся он, - большой такой дядька, - он развел руки в стороны, показывая масштабы.
Я тоже улыбнулся.
- Подрабатывал еще продавцом в обувном отделе. Но это потом. Сначала-то естественно был пацаном. Учился плохо, на двойки. Не любил школу. 
Я смотрел на него и с удивлением слушал его историю.
- Такая, скучная житуха была конечно, - махнул он рукой.
- Умер в 45 от алкоголя. Жены не было. Что странно, девок в юности много было, какие-то даже любили, а вот женой ни одна из них не стала. 
Я потом много пил. Может от этого и пил, не знаю. Думал, после первого-то раза, что статус жизни зависит от того, кого выберешь. Тело я имею ввиду. Так и будешь жить. И выбрал себе сына мэра, - улыбнулся он, - думал заживу сейчас на полную. А оказывается нет. Тоже ничего путного не вышло. Там сам себя обустраиваешь. От того, кто внутри этого тела - она зависит. Только от этого. И твоя новая оболочка тут не причем. Ни год рождения, ни знак зодиака, ни внешность не влияют на статус жизни... Так что особо не загоняйся по поводу кем сейчас быть и какое тело выбрать. А статус это всего лишь ярлык. Не это главное...

Он на время замолчал и о чем-то задумался, не договорив предложение до конца.
- Если первый раз не получилось пожить по-человечески, попробуй в следующий, опираясь на прошлые ошибки. 
Как там говорят-то у людей: - «жизнь одна, нужно все попробовать». А она не одна, как видишь. 
И он снова замолчал.

- Потом летчиком был, потом водителем. А сейчас вот банкиром хочу попробовать, - друг пожал плечами, - может понравится. Посмотрим, - улыбнулся он.

Я смотрел вниз и не мог поверить тому, что все те, кто умирает на земле, они снова и снова живут на ней. Перерождаясь в других телах и просто пробуют себя каждый раз в новых ролях.
Захотел ты побыть в этот раз бизнесменом, пожалуйста, перерождайся и живи, захотел пожарным пожить - тоже без проблем. Люди — это просто тела, которые изнашиваются и умирают. А ты вновь возвращаешься на облачко. Отдохнул немного и потом опять на землю, в новую оболочку. 
Возможно я уже кого-то встречал отсюда, а может даже и любил при жизни. Скорее всего кто-то с кем-то уже на земле имели друг с другом отношения и даже жили вместе. И мама с папой тоже должно быть снова на ней. Только другие. В других телах.
Может быть снова обретут друг друга, а может быть и не пересекутся их пути в этот раз никогда. Удивительно конечно.

Я смотрел на таких же сидящих на облаках как я и мой друг. Со многими я был не знаком, и он тоже.
Здесь мы все всего лишь временно. И там конечно тоже. Родившись на земле детьми, мы живём и умерев стариками, а кто-то и не дожив до старости, возвращаемся вновь сюда. И не узнаем друг друга, после жизни там, так как все мы здесь безлики. 
Таких облачков, как наше, много и таких как мы, здесь тоже очень много. Все ждут своих новых тел и думают, кем же будут в этот раз и как сложится их очередная жизнь, там на земле. 
Другие возвращались обратно сюда на отдых, после своей смерти на земле и делились своими рассказами о прожитых годах, сидя на облаках с друзьями.

Я тоже размышлял, каким же будет мое новое тело...

- Ну ладно папуль, пойдем мы, - сказала девушка, лежащему на койке мужчине.
 Это была больничная палата. Мужчина лет шестидесяти пяти лежал в проводах и капельницах прикованный к кровати. На лицо надета кислородная маска.
Он смотрел на нее и иногда отводил куда-то в сторону взгляд.

По палате бегали двое ребятишек шести и семи лет.
- Кирюша, Слава! - обратилась девушка к детям, - подойдите. Скажите дедушке до свидания и пойдём.
Дети послушно подбежали к койке. Девушка обняла обоих.
Мужчина лишь водил глазами и на каждом из присутствующих останавливал на секунды взгляд.
И даже на нем, на сидевшем в углу комнаты мужчине.
На нем был надет черный балахон с капюшоном. 

Силуэт сидел, опустив голову вниз, не спешно играя пальцами на колене и ожидая, когда уйдут гости.
- Мы завтра еще зайдём пап, а ты поправляйся ладно? - произнесла, держа его за руку, девушка. 
У мужчины был напуганный взгляд. Ему хотелось сказать, чтобы они не уходили и о человеке, сидящем в углу. Он знал кто это и зачем пришёл, но из горла доносилось только кряхтение и неразборчивые звуки.
Он взглянул на сидящую на стуле СМЕРТЬ. 


Девушка поднялась и поцеловала отца в лоб. Дети опять начали бегать и один из них увидел сидящего в углу человека. 
Человек смотрел на него из-под капюшона и улыбался.
- Кирюша, что ты там увидел, пошли давай? - посмотрев на пустой стул, сказала девушка. И приобняв его за плечо направилась с ним к выходу. Слава уже выбежал в коридор.
Закрывая за собой дверь, девушка ещё раз улыбнулась отцу, помахала рукой и ушла.

В палате стало тихо. Лишь только гул аппаратов и писк едва её разбавляли.
Человек неспешно поднялся и подошёл к мужчине.
Мужчина испуганно смотрел на него и не мог пошевелиться, ведь он был парализован. Лишь глаза бегали, как будто бы что-то пытаясь найти на подошедшем.
Человек в балахоне присел на стул и скинул с головы капюшон. Его лицо было сухим и холодным, а глаза глубоко посажены в глазницы.
- Наконец-то они ушли. Я уж думал и не дождусь, - довольно спокойным голосом сказал мужчина и слегла улыбнулся.
- Хотя мне мило было наблюдать за вашим общением. Не часто приходиться такое видеть. Обычно всё происходит наедине.
Мужчина осматривал лежащего, аппараты, капельницы, как будто бы видел это впервые, не упуская возможности к ним прикоснуться.
- Мне придётся расстроить твою дочь, - пристально посмотрев на мужчину, сказал смерть, - ей не придётся больше тебя навещать.


В палату вошёл врач с бумагами в руках.
- Здравствуйте, как мы себя сегодня чувствуем? - и стал что-то записывать с экрана аппаратов. 
Затем он посмотрел на больного, потрогал лоб и поправил капельницу.
Мужчина видел, как врач осматривает его и не замечает сидящего перед ним человека в балахоне. 
- Ну в общем-то всё хорошо. Через часик к вам зайдёт медсестра и снимет капельницу, а сейчас отдыхайте, - с этими словами врач вышел из палаты и направился осматривать других пациентов.
- Пытается помочь тебе, - улыбаясь сказал смерть, - ну конечно, это же его работа.
Мужчина смотрел на сидящего перед ним человека. В голове плутали мысли, какие-то переживания. 

Нет он не боялся смерти, он боялся, что дочь останется одна.
 Год назад она уже похоронила мать, а теперь и его не станет. Справится ли она со всем этим?
Мужа у нее тоже не было. Он закрутил роман с ее подругой, бросив ее с детьми, уехал куда-то в Москву пару лет назад, а начать новые отношения с детьми на руках у девушки как-то не получалось. Да и нужны ли они ей после предательства, которое она относила ко всем мужчинам? Слава богу есть папа, который помогает ей справиться со многими трудностями в жизни. 
Когда она уходит на работу, он сидит с детьми, а в будни отводит их в садик, так как она не успевает.
Но случилось так, что папа заболел и на время ей пришлось взять отпуск за свой счёт. Надежда, что отец скоро поправится не умирала.

- Уху-ху. Время поджимает, - посмотрев на настенные часы, сказал смерть, - не укладываюсь в график.
С этими словами он поднялся со стула и подошёл к аппарату искусственного дыхания.
Мужчина, широко раскрыв глаза, попытался что-то сделать, но…
Послышался щелчок.


Девушка с детьми подходила к дому. Дети всё не унимались, прыгали, много кричали, играли.
-Так, заходим. Снимаем обувь, сейчас кушать будем, - скомандовала она детям, - быстро, быстро, быстро. Ну.
Дети забежали в дом. 
Спустя какое-то время они все сидели за столом и ужинали.
- Мам, а куда дедушку забирают? - внезапно спросил Кирилл
- В смысле? Никто его никуда не забирает. Когда он поправится, то вернётся домой и всё будет хорошо, - улыбаясь, ответила девушка. - Ешь давай, а то остынет всё.
- Мне тот дяденька сказал сегодня, который сидел на стуле в углу, что он его заберёт.
Девушка не понимала, что имеет ввиду её сын, и про кого он говорит. 

Через минуту раздался телефонный звонок.
- Алло, Ирина Николаевна? Это из больницы...