Raksandra

Авоська, шаркая ногами, медленно брел домой из магазина.

Вообще-то его звали Сергей Петрович. Когда-то давно. Очень давно. Тогда, когда в его жизни была жена, Милена Андреевна, и две милые доченьки. Небольшой дружной семьей они жили в уютной двушке, в которую Авоська сейчас и возвращался.

Авоськой его прозвали местные ребятишки. За то, что он всегда ходил в магазин со старенькой веревочной сумкой. С такими уже никто не ходил, а у него была. Потрепанная, но весьма крепкая. Милена Андреевна сама ее связала из тонкой цветной веревки, купленной в хозмаге. Когда она была жива, она очень любила вязать. И раздавала носки и варежки соседям. Тем самым, которые теперь, посмеиваясь, звали Сергея Петровича Авоськой.

Обе дочери давно уже жили за границей, изредка присылая открытки и немного денег.

Но ему и так хватало, много ли старику надо.

Сергей Петрович уже почти добрался до парадной, как произошло несчастье.

Авоська, верная подружка по походам в магазин и память о любимой жене, не выдержала наконец тягот жизни и лопнула. Пакет молока, кило картошки, полкило сахарного песка, полкило гречи и булка белого шлепнулись на асфальт. Пакет молока лопнул и дорожка перед парадной стала покрываться белой лужицей. Сергей Петрович растерялся. С трудом наклонившись, он поднимал то картошку, то гречу, то песок, стараясь прижать их покрепче к груди. Но они снова падали на дорожку. Вдруг в поле зрения появились три ловкие девчоночьи руки. Они быстро собрали все в невесть откуда взявшийся пакет и протянули его Авоське.

Сергей Петрович благодарно и растроганно взглянул на своих помощниц и понял, почему рук было три. Четвертой одна из девочек держала за пазухой котенка.

- Дедушка, возьмите котеночка!

Зачем? Зачем ему котеночек? Что он будет с ним делать? У них никогда не было кошек, Милена Андреевна не очень их любила.

- Смотрите, какой хорошенький! Ну, пожалуйста!

«Мииии…» пропищал котенок, тараща блестящие глазки.

- А давайте! – неожиданно для самого себя произнес Сергей Петрович.

- Мы сейчас за молоком сбегаем! – засуетились девчонки, поглядывая на лопнувший пакет на земле.

Одна девчонка, получив деньги, умчалась в магазин, а другая пошла с Сергеем Петровичем, неся пакет с продуктами и котенка.

- Дедушка, а как котенка назовете?

- Ну, раз я Авоська, то он пусть будет Небоська!

У Пастушки случилась беда. Она потеряла свою флейту. Как так могло получиться – не понятно. Флейта была очень старинной, досталась Пастушке от бабушки, а той от ее бабушки. И была она из редкого заморского дерева, а самое главное – строй ее был из пяти нот, таким строем пользовались древние народы. Пастушка как будто потеряла часть себя. К тому же было очень стыдно перед бабушкой, бабушкой бабушки и всеми древними народами. И перед гусями тоже. Ведь они даже аппетит потеряли. Ну, по крайней мере, так казалось донельзя расстроенной Пастушке. Теперь гусей приходилось гонять хворостиной, а Пастушка этого очень не любила. Она так и сказала Рыцарю, помогавшему ей в поисках. Рыцарь проникся бедой гоняемых хворостиной гусей и позвал на подмогу все окрестное население. Увы, это ничего не дало…

Вдруг, откуда ни возьмись, в деревеньку завернула ватага бродячих менестрелей. В течение нескольких дней они развлекали деревенскую публику, бросившую все дела ради такого весьма редкого зрелища. Руководитель менестрельского ансамбля, узнав от кого-то о пастушкиной беде, рассказал ей, что по ту сторону гор живет мастер, который может сделать такую же флейту. И даже пообещал ей помочь добраться туда.

- Понимаешь, мне надо, - она старалась не смотреть в лицо ошарашенному её решением Рыцарю. – Очень надо… Гусей я отдала соседке, а больше меня здесь ничто не держит…

- А как же… - «…я?» хотел спросить Рыцарь, но спросил совсем другое, - ты будешь путешествовать? Тебе будет трудно…

- Нормально, у них же есть повозка.

И холодным светлым утром Пастушка покинула деревеньку.

Рыцарь не переживал. Вовсе нет, вот ещё! У него дел было выше крыши. Вот, кстати, и крышу надо было чинить. А то протекает и протекает, что ты будешь с ней делать! Именно там, на чердаке, полезши осмотреть масштабы будущего ремонта, он и обнаружил пастушкину флейту. Как она могла туда попасть – уму непостижимо. Рыцарь кинулся в конюшню, оседлал коня и умчался вдогонку.

Вернулся он через три дня злой как атомная война - скомороший ВИА пропал так же неожиданно, как и появился.

- Да плевал я тысячу раз на тебя! – орал он на весь замок так, что в горах разносилось эхо. - Уехала и уехала, скатертью дорога!

Но флейту Рыцарь бережно завернул в кусок ткани и унес в свою комнату. По вечерам он доставал ее и тихонечко дул, стараясь извлечь какие-нибудь звуки. Флейта скулила и ныла, скучая по Пастушке и отказываясь играть в руках Рыцаря. Тогда он включал проигрыватель и до утра гонял на нем всю свою коллекцию винила.

Однажды, просидев так всю ночь и задремав на стуле у печки, он проснулся от дружного гусиного гогота прямо под стенами замка. Рыцарь выглянул в окно и увидел на лужайке Пастушку, окруженную ошалевшими от счастья гусями. Он натянул сапоги и скатился вниз по лестнице, потом взлетел обратно, схватил флейту и скатился вторым дублем.

Пастушка стояла и смотрела на него, улыбаясь радостно и чуть виновато.

- Ну что, дошла до мастера? – спросил он неожиданно треснувшим от волнения голосом.

- Дошла. Но зря. Оказалось, он уже умер. Ну, что ж теперь… Буду как-нибудь справляться…

- Не надо справляться. То есть надо, конечно, но вообще, не сейчас, - окончательно запутавшись, Рыцарь вытащил из кармана флейту.

- Ты нашел её! – прошептала Пастушка, не веря и боясь прикосновением разрушить чудное видение.

- Нашёл. Я нашёл… её, - и он вложил флейту в маленькие ладошки.

Потому что каждому известно – иногда можно найти то, что кажется утерянным безвозвратно…

Эпилог

- Тетушка, тетушка! Скорей расскажите, чем закончилась история Рыцаря и Пастушки!

- Нууу… Они жили долго и может быть даже счастливо.

- А! Я так и знал! Они поженились!

- Нет, милый. Они жили долго и может быть даже счастливо, но каждый сам по себе.

- Но как же так? Как так-то, я не понимаю…

Тетушка улыбнулась и ничего не ответила. Устроилась поудобнее в своем кресле-качалке, вытянув к очагу начавшую ныть к непогоде ногу, достала откуда-то из складок юбки флейту и тихонечко заиграла. И от мелодии этой на душе становилось тепло и немного тоскливо…

Потому что каждому известно – рыцари никогда не влюбляются в пастушек.

Рыцарь был большой затейник и экспериментатор.

И нечего там хихикать! Наша история вовсе не эротичная, а совсем даже наоборот – романтично-приличная. Хотя - между нами, но только т-сссс - экспериментировал Рыцарь в самих разных областях, в том числе и…впрочем, не будем перечислять.

К тому же нас ждет история. Та, что прилично-романтичная.

Из очередного боевого похода Рыцарь привез несколько кожаных мешочков какой-то трухи и деревянную штучку, изогнутую буквой зю, узкую с одного конца и с небольшой чашечкой с другого. Надо было запихать труху в широкий конец, поджечь ее, а другой стороной поднести ко рту, втягивая дым и выдыхая его обратно. Называлось сие действо – «курить трубку». Он даже дал Пастушке попробовать покурить эту трубку. Ужасно драло нос, горло и вообще было фу. Но Пастушке нравился горьковатый запах табачного дыма и Рыцарь, курящий трубку. Он затягивался, пускал колечками дым, а между затяжками рассказывал Пастушке о дальних странах, в которых ему довелось побывать. Пастушка слушала, раскрыв рот. Ей очень хотелось увидеть другие земли. Но она не бывала даже по ту сторону реки, где стоял столичный город. Только в соседнем большом селе на рынке. Однажды она робко высказала Рыцарю свою мечту. Он внимательно посмотрел на нее, пыхнул трубкой, поцарапал небритый подбородок и сказал:

– Какие твои годы.

Пастушка покачала головой:

– Если только вдруг крылья вырастут…

Вскоре Рыцарь снова отправился в поход. А спустя всего пару дней в деревеньку пришла беда. Неподалеку в горах объявился Дракон. Их не бывало в этих краях так давно, что люди стали считать драконов легендой. Но он был. Совсем настоящий. С огромной мордой и клыками, с белой чешуей и хвостом, с крыльями и гребнем на спине. Он прилетел на восходе солнца, продемонстрировал огонь из пасти и уселся ждать положенной ему по традиции хорошенькой девушки. Но всех хорошеньких девушек матери заранее спрятали, и к Дракону вышли только тетушки, старухи и Пастушка. Дракон мотнул тяжелой рогатой башкой в сторону Пастушки и на бреющем полете отправился к горам. Пастушка поковыляла следом, от страха не разбирая дороги. Дракон приземлился за высокой скалой, поджидая. Когда Пастушка подошла, он опять мотнул головой куда-то себе за спину. А потом ловко подтянул ее к себе кончиком огромного белого кожистого крыла. Не совсем понимая, то ли она делает, Пастушка все же стала карабкаться на драконью спину. Она соскальзывала, но крыло поддерживало ее, подталкивая все выше и выше. Пока Пастушка не распласталась на спине - там, где шея переходит в туловище. Дракон был теплый, даже горячий. Его чешуя, крупная, атласная, отливала платиной под лучами солнца.

Дракон расправил крылья, попружинил на лапах и стал медленно подниматься в небо. Пастушка ахнула, зажмурила глаза и что есть силы вцепилась в крепкую драконью шею.

Навстречу бил ветер, косынка давно слетела, кудри растрепались и лезли в лицо. Пастушка осторожно приоткрыла глаза и забыла дышать от восторга. Вся земля развернулась перед ней. Горные склоны, покрытые лесами. Деревни, замки, города. Реки, рощи, холмы. Развалины древних строений. Сердце рвалось из груди от необъятной красоты и полета.

Они летали долго. Солнце уже начало клонится к закату, когда Дракон спустился на поляну в лесу рядом с деревней. Пастушка скатилась по крылу, как по трапу. Ноги подгибались, земля норовила ускользнуть из-под них, и очень хотелось есть. Она нашарила в кармане фартука яблоко. Потом посмотрела на Дракона и протянула яблоко ему. Он скосил на нее странно знакомые серые глаза, аккуратно, как лошадь, снял с ладони яблоко и совершенно по-лошадиному фыркнул, выпустив ей прямо в лицо струйку дыма.

Уже засыпая в своей постели, Пастушка никак не могла избавиться от ощущения, что дым из пасти Дракона пах, как дым курительной трубки Рыцаря.

А перед глазами все плыли прекрасные картины земных просторов, и кровать под ней качалась, продолжая полет.

Потому что каждому известно – даже рожденный ползать может хотя бы раз в жизни обрести крылья.

P. S.

У меня есть крылья, четыре лапы,

Мощный хвост толщиной с колонну.

Когти есть, чтоб добычу хапать.

Подойди ко мне, я тебя не трону.

Я не буду делать из тебя жаркое.

И сырой на утро есть не стану.

Посмотри – над нами небо какое!

А внизу какие города и страны!

Крылья одолжу тебе на время,

Чтоб узнала ты – небеса просторны.

Мы такие твари, драконье племя,

Только с теми дружим, кто нас достойны.

Долго будут сниться потом полеты,

В кровь вольются твою навечно

Шорох крыльев, запах кожи и пота

И на морде глаза мои человечьи.

Рыцарь стоял у окна и с тоской смотрел на противно моросящий декабрьский дождик. Завтра сочельник, а зима никак не хотела начинаться. Праздновать сочельник тоже не хотелось, хотя кухарка уже несколько раз подходила насчет рождественского ужина.

От невеселых мыслей Рыцаря отвлек появившийся за окном деревенский мальчишка. Он размахивал руками, как мартовский заяц ушами. Получив утвердительный кивок, по-заячьи поскакал к воротам, расплескивая грязные лужи.

- Господин Рыцарь, вам приглашение! – заорал он с порога. Рыцарь поморщился, нехотя и чуть брезгливо развернул намокший бумажный клочок. Уже поплывшие буквы тем не менее были видны и сложились в следующий текст.

«Ув. Рыцарь! Приглашаю тебя (зачеркнуто) Вас на рожд. ужин!

В меню 1) гусь в яблоках и 2) какое-нибудь хорошее вино.

Твоя (зачеркнуто) Ваша Пастушка»

- Не понял. Какое именно вино?

- Дык какое! Я ж не знаю, какое у вас там, в винном погребе, вино хорошее есть.

- То есть я его должен принести?

- Ага! – засланец закивал, радуясь догадливости Рыцаря. – И яблоки!

- Ах, и яблоки… Может тогда и гуся с собой прихватить?

Пацан уставился на Рыцаря как на идиота.

- Не, не надо. У Пастушки же свои гуси есть!

- Ну, мало ли… - саркастически усмехнулся Рыцарь вдогонку пацанской спине. Но на душе стало радостней.

Следующим вечером Рыцарь спешил к пастушкиному дому. С собой он тащил с полведра яблок и отличное Ламбруско в бутылке темного стекла еще из матушкиных запасов. Но странное дело – из трубы не шел дым, аромат жареной гусятины не плыл по улице.

Рыцарь заскочил в калитку и увидел посреди двора зареванную Пастушку с флейтой в одной руке и с большим мешком в другой. А случилось вот что – гуси никак не могли решить, кто же из них достоин чести украшать собой рождественский стол. Как оказалось – достойных нет. Один пощипал вчера соседскую девчонку, другой опрокинул лохань с водой, третий потерял все перья из хвоста, а бесхвостый гусь в яблоках - полное некомильфо…

Когда Пастушка начинала наигрывать на флейте, они по привычке подходили поближе. Но как только она убирала флейту и тянулась за мешком, у всех гусей вдруг находились очень важные дела на крыше сарая или в дальнем углу двора за поленницей.

Рыцарь хмыкнул, сбросил рюкзак с яблоками и орлиным взором опытного охотника окинул занятых нужными делами гусей, выбирая жертву пожирнее.

В течение получаса со двора доносились рыцарские маты, пастушкины визги, хлопанье крыльев и топот сапог. Всю эту какофонию периодически перекрывал дружный издевательский гогот гусей.

Наконец, самого маленького и неповоротливого удалось загнать в дом. Гусёныш прятался под лавкой. Потом перепрятывался в комоде. Затем на полке с посудой, предварительно уронив все миски на головы охотничков. Наконец, в полной панике он метнулся к очагу и запрыгнул в пустой котел, который Рыцарь тут же прихлопнул крышкой с торжествующим воплем – «Ага!»

Рыцарь и Пастушка, взъерошенные и запыхавшиеся, шлепнулись прямо на пол у очага и начали ржать, как две ненормальные лошади. Испуганный гусёныш, приподняв башкой крышку, косил на них несчастным круглым глазом.

…Наступила рождественская ночь. Все гусиное стадо в полном составе дремало в своей сарайке. Тихо и торжественно на землю падал снег большими мягкими хлопьями. Он укутывал белым одеялом леса и горы, замерзшие лужи, рыцарский замок, деревеньку и маленький пастушкин домик, в котором двое не спеша потягивали игристое розовое вино из стареньких выщербленных кружек. Перед ними на столе горела свеча, на большом глиняном блюде источала нежный аромат яблок и корицы свежеиспеченная шарлотка.

Потому что каждому известно – не важно, что у тебя на ужин, если тебе есть с кем его разделить.