NikSniper

Пан Крачковски сидел на балконе своего дома и с угрюмым видом пытался загипнотизировать солнце. Но, не смотря на все его старания упрямое светило медленно, но неуклонно продолжало свой путь по безоблачному летнему небу. И чем дальше скатывалось солнце к западу, тем мрачнее становился Пан Крачковски. Самое обидное, что всё было хорошо. Бизнес процветал, здоровье не подводило и дом полная чаша. Но было маленькое, но совершенно неустранимое неудобство, из-за которого он не имел семьи, друзей и сколько-нибудь устойчивых знакомых. Мало того, все жители этого городка считали своим долгом при встрече с ним перейти на другую сторону улицы. Весь год он мог наслаждаться жизнью, не отказывая себе в любых удовольствиях. Полностью погружаясь в пьянство и разврат, или наоборот заняться благотворительностью, посвящая дни искусству и литературе. Но всегда наступал этот день, когда приходилось платить по старым семейным счетам. Когда в жилах стыла кровь и жизнь становилась адом. Когда время медленно и неумолимо отцеживает отпущенные тебе секунды. И вот сегодня ЭТОТ день. Он очнулся от заторможенности и посмотрел на свои стиснутые до синевы кулаки.

- Всё, - с мрачной решимостью подумал он, - с этим надо кончать, причём кончать прямо сегодня.

Он с ненавистью посмотрел на заходящее солнце, и волосы на спине встали дыбом. Закат был великолепен. Солнце, опускаясь за черепичные крыши городка, окрасилось в ярко кровавый цвет. Весь мир казалось, был залит кровью, которая струилась по улицам, выплёскивалась из окон, матово колыхалась в траве. Деревья шевелились кровавой массой и шпиль старой кирхи, за который заходило солнце, казался наконечником стрелы торчащей из окровавленного сердца. А ещё дальше за горизонтом собиралась и ворочалась какая-то тёмная масса, которая угрожающе двигалась в сторону города. Вытерев дрожащей рукой липкую испарину со лба, Ежи Крачковски зашёл в дом и тщательно запер балконную дверь. В течение следующего часа он закрывал на ставни и запоры все окна в доме, и тщательно запер обе двери. Ему очень хотелось превратить свой дом в неприступную крепость, хотя смысла в этом было совсем мало. После всего этого он спустился в кухню, достал бутылку старого как мир вина и вазу со свежими фруктами.

- Очень символично, - злорадно подумал он, – старые грехи на мою довольно молодую голову.

В течение следующего часа он пытался наслаждаться выдержанным вкусом вина и ароматной свежестью фруктов. Но мысли постоянно возвращались к вопросу, что делать дальше, а взгляд помимо воли останавливался на старинных массивных часах, вызывающе выделявшихся из интерьера современной кухни. После нескольких неудачных попыток свернуть мысли на другое русло он зло выругался и достал из холодильника бутылку русской водки.

- В гробу я вас всех видал, - зло подумал он о нескольких поколениях своих предков. Хотя и видел он их там далеко не всех.

Организм, не ожидавший встречи с крепким алкогольным напитком, пытался оказать посильное сопротивление. Но Ежи нечеловеческим усилием воли подавил накативший приступ рвоты и влил туда, не закусывая, еще одну рюмку водки. Организм обреченно дёрнулся в конвульсиях и сдался. Через несколько минут захотелось музыки и женщин, но сил хватило только вытащить лицо из салата и восторженно промычать жалкое подобие мелодии.

- Врёшь, не возьмешь, - злорадно подумал он, не вполне осознавая, к кому относится эта мысль. Толи к водке, толи к тем, кто должен придти ночью.

Первой сдалась печень. Водка вступила в реакцию с вином, а закуски для смягчения удара практически не было. Звуковые и видео сигналы мозг или безбожно искажал, или вообще обрабатывать отказывался. Руки и ноги находились в постоянном конфликте с телом, и придать им соответствующие за столом положение никак не удавалось.

- Можно я пойду посплю?- жалобно попросился организм.

-Можно, - подумал мозг и отключился.

Он пришёл в себя как от толчка. Как он оказался, в коридоре он не помнил, как в прочем не помнил и весь остаток вечера. Голова дико болела, и тошнота выворачивала наизнанку. И тут он вспомнил, какой сегодня день! Он попытался сфокусировать зрение на наручных часах, и в конечном итоге это ему удалось. Холодная дрожь прошла по всему измученному телу. Без двух минут двенадцать! В спальню, скорее в спальню, настойчиво требовал внутренний голос. И преодолевая волнами накатывающую головную боль, он бросился вверх по лестнице. В спальне он сразу закрыл за собой дверь и, не раздеваясь, залез под одеяло. На электронных часах в изголовье кровати тусклым зелёным светом горело 23:59:45. Он сжался в комок и замер. Только теперь он услышал, что на улице разыгралась настоящая буря. Ветер с многоголосыми завываниями рвал ставни на первом этаже. Громко хлопала калитка в палисаднике, что-то гремело и скреблось у стены дома. Надсадно стонали деревья. На улице стояла липкая, всё поглощающая тьма. Тучи с неестественной скоростью неслись по небу. Ослепительно ярко сверкнула молния, и сразу раздался такой грохот, что заложило уши. И вдруг стало неестественно тихо, словно темнота проглотила все звуки. Раздался стук в окно. Ежи медленно повернул онемевшую шею в сторону окна. За глянцевой чернотой окна стоял человек. Всё происходившее отдавало какой-то театральной нереальностью. Человек в темноте ночной бури был виден неестественно чётко. Особенно чётко вырисовывались хищные черты лица с сурово сдвинутыми бровями. Зато ярко освещённая изнутри комната в стекле совсем не отражалась.

- Это же второй этаж, – запоздало подумал Ежи, – паранойя какая-то. И как русские могут пить эту гадость и при этом выжить.

Очередной приступ рвоты в совокупности с приступом головной боли заставил его на мгновение отвлечься от окна и уйти в себя. Стук в окно повторился с большей настойчивостью. Ежи вернулся к реальности и посмотрел в окно. У человека за окном глаза начали наливаться красным огнём, нос заострился и вытянулся, губы приоткрылись в презрительной усмешке, открывая грязно жёлтые зубы. Ежи собрался с силами и встал с постели. Нетвёрдым шагом он подошёл к окну и …. опустил жалюзи.

- Нет, - подумал он, – только не сейчас.

И тут раздался смех. Смех доносился из ниоткуда, он заполнял всю комнату разом и имел такие жёстко издевательские интонации, что Ежи сразу вспотел и начал трезветь. Он попятился от окна, машинально взглянув на часы. 00:00 тускло светилось на циферблате. Измученный желудок заполнила пустота, очень захотелось по маленькому и немного поплакать от обиды и бессилия. Оставив неестественно яркую вспышку, в комнате погас свет. Ежи ошеломлённо смотрел в темноту, где ещё недавно горели цифры.

- А ведь недавно батарейки менял, – подумал он обижено и всхлипнул.

Темнота стала не просто непроницаемой, она начала принимать физическую ощутимость. Явственно запахло сыростью и разложением. Из стены вышел человек и хищным пружинистым шагом стал приближаться к Ежи.

- Почему я его вижу? - в ужасе подумал Ежи. В туалет захотелось по-большому. Пустота в животе стала уже совсем невыносимой.

- Надо бежать! – подумал Ежи по поводу туалета, - а то не успею.

- Успеешь, – раздалось в комнате. Причем направление голоса Ежи так и не понял. На счёт «успеешь» он очень засомневался и, что было сил, рванулся в сторону двери. Но то ли в темноте он неправильно выдержал направление, то ли журнальный столик сам бросился под ноги, только вместо двери он с ужасным грохотом влетел головой в трюмо и там затих.

- Не ушибся? - участливо спросил голос, и Ежи поднялся в воздух. Он висел на уровне глаз пришедшего, который держал его на вытянутой руке без малейших усилий. Держал и пристально рассматривал, как нечто любопытное, с одной стороны, и крайне непристойное с другой. Цвет глаз его менялся от угольно чёрных до ярко красных, как угли под порывом налетающего ветра.

- Ну и смердите же вы, милейший - человек брезгливо убрал его от своего хищного носа. – Какую гадость изволите пить в такое интимное время суток? – Ежи заметил, что голос был не осуждающим, а иронично любопытным и немного расслабился. Он даже попытался принять более удобное положение в воздухе. Человек снова поводил носом и шумно выдохнул на Ежи могильной гнилью.

- В туалет ты всё-таки не успел, – после чего он бросил Ежи на кровать, брезгливо вытер руки об покрывало и уселся в кресле напротив кровати. Причём Ежи чётко видел, что кресло даже не прогнулось, не смотря на внушительные размеры пришедшего.

- Я, знаете ли, тут проездом …– сказал человек и оглушительно засмеялся над собственной шуткой. В это время за окном ослепительно полыхнула молния, грянул гром, и мебель в комнате весело запрыгала в унисон неудержимому хохоту. – Но по делу …- голос стал зловеще загробным, в конце переходящим в вой. Он резко выбросил руку в сторону Ежи. Из вытянутых пальцев вылетела ярко жёлтая молния и ударилась в стену над кроватью. Послышался треск, удушливо запахло серой и горелыми обоями. Вместо искр на кровать посыпались золотые монеты, больно ударяя Ежи по голове.

- У вас есть всего неделя. – Человек сделал особое ударение на слове «всего». – После чего мы будем каждый час отнимать у тебя по одной части твоего тела. Будет ООООчень больно, – мечтательно произнёс он, – зато очень поучительно.

Ежи засучил ногами и попытался сползти с кровати и найти какое-нибудь укрытие. Золотые монеты, падая на пол, громко стучали по паркету. Ему сильно захотелось стать клопом и спрятаться в щели кровати. Из стены вылезли длинные костлявые руки с кривыми синюшными ногтями, взяли его за конечности, и распяли на стене в анатомической позе. Человек встал с кресла и медленно стал приближаться к кровати. Перед самой спинкой он взмыл в воздух и дальше поплыл над кроватью по воздуху. Лицо его постоянно менялось и, в конце концов, приняло совершенно волчьи черты. Из рукава потемневшего от времени и постоянной сырости гусарского мундира торчала костлявая лапа с мощными когтями, с длинных жёлтых клыков капала мутная зеленоватая слюна. Коготь впился Ежи в подбородок и поднял его голову вверх, по шее струйкой потекла кровь. В его зрачки глядели жёлтые волчьи глаза. В воздухе сконцентрировался запах смерти и безнадёжности. Ежи перестал дёргаться на стене и замер в томительном ожидании, с какой стороны его будут есть. Или, может, сразу порвут в клочья кровавого мяса и только после этого начнут утолять свой голод и страсть к убийству. Последний вариант был бы конечно лучше, ибо быстрая смерть в этой ситуации была значительно предпочтительнее, чем медленное пережёвывание ещё живого мяса.

- А теперь… - поучительным тоном, в котором Ежи сразу узнал свою первую учительницу, нараспев начал человек – запишите домашнее задание на следующую неделю.

С потолка, громко хлопая страницами, упал старый изрядно потрёпанный дневник, на обложке которого Ежи успел прочитать «… ученика…класса…Ежи Крачковски». За ним следом плавно опустилась старая шариковая ручка, какими писали ещё во времена соцреализма. Синюшные ногти отпустили его руки и ноги, и он рухнул на кровать, больно ударившись копчиком о спинку. Помимо своей собственной воли он метнулся к письменному столу и там застыл в позе прилежного ученика.

- Доставить в замок «Гаджик», - тем же тоном продолжал человек, - не позднее 24 июня, как минимум двух человек. Желательно, чтобы один из них был женщиной.

Ежи тщательно записал всё вышесказанное и замер в позе нетерпеливого ожидания.

- Не сможете решить эту задачу, – человек повысил голос сразу на две октавы, – родителей вызову!

Ежи живо представил, как его давно умерших родителей тащат сюда с того света, и втянул голову в плечи. Кроме того, встреча с мёртвыми родителями его совершенно не прельщала ни на том свете, ни на этом. Он тяжело вздохнул и согласно закивал головой.

- Поймите, – человек перешёл на наставительный пафос, – от вашего старания сейчас … зависит ваше будущее.

Ежи был готов поклясться, что эти слова, сказанные тем же тоном, он слышал сотни раз пока учился в школе. Человек громко захохотал, причём звук опять исходил отовсюду одновременно. И стал медленно растворяться в воздухе, оставив после себя явственный запах серы. Ежи обессилено опустил гудящую голову на стол.

- Да…- человек снова возник перед столом и с громким стуком, как костяшкой домино, шлёпнул золотой перед носом у Ежи.

- Это от меня лично… на памперсы. И чтоб в следующий раз не снимал, а то…- он весело хрюкнул и исчез.

В комнате ярко вспыхнул свет. За окном не было ни дождя, ни бури. В мир снова вернулись звуки и запахи. И только запах могильной гнили, серы и укаканых штанов напоминал о былом кошмаре. Ежи поднялся и, по-стариковски подволакивая ноги, потащился в душевую.