Heirezzz

– Сенсация! Дрессированные волки!

Люди шли валом. После первых представлений Закария купил собственный шатёр. Теперь он не какой-то нищий клоун, за подачки жонглирующий шарами.

– Настоящие лесные волки! Не проходите мимо!

Ещё немного, и наймёт мальчишку-зазывалу, а то где это видно: известный укротитель волков сам горланит на всю улицу!

Волки прыгали с тумбы на тумбу, таскали мячики. Зрители рукоплескали и вопрошали: Как?! Закария загадочно улыбался. Стая странных волков недавно перепала ему от деда – дурного старика, которого Захария с детства не видел. Но наследство не пахнет. Сначала волки порывались сбежать в лес, но теперь ничего, притерпелись и подчинились.

После десятого представления Закария купил домик с вольером для волков во дворе. Когда он стал привязывать их на ночь, один вдруг сказал:

– Не так туго можно?

– А? – ошалел Закария.

– Ошейник, говорю, ослабь. Давит.

Захария поправил ошейник и поклялся больше не пить, хотя последний раз опрокидывал в себя стакан месяц назад.

Денег стало много, впору настоящий цирк открывать. Закария давно грезил о таком – с тех пор, как его погнал за пьянство мсье Жасо. Жизнь двинула в гору. Одно не давало покоя – волки говорили. Всё чаще и разумнее. Обсуждали меж собой последние новости, выступления, самого Закарию. На людях пока, правда, помалкивали. Но кто знает, чего им теперь в голову придёт?

– Слышь, ты – а вот, кажется, и пришло, – Сгоняй-ка нам за крольчатиной? Свежей, а не обычной коровьей тухлятиной.

– С чего это я должен вам “сгонять”? – Закария дозировал возмущение, чтобы показать, кто тут главный, но и зверюг не провоцировать. – Я вообще-то ваш хозяин.

– Ла-ла, хозяин, ла-ла. Кто тут деньги делает? Думаешь, мы не усекли ещё, что ты на наших попрыгушках жируешь? Вали за мясом, а то сам будешь по тумбам скакать!

Всё, надоело! Волки настолько оборзели, что гоняли его, как щенка. Никакой жизни. И деньги прожирали. Крольчатину трескали, как не в себя, а ещё пристрастились к коньяку!

– Достали! Выметайтесь!

– Э, нет, братец. Что значит “выметайтесь”? Забыл, на чьи денежки обустроился?

– Тогда… – Закария с досадой глянул на дом. Дальше терпеть? Лучше опять шарами жонглировать, чем так. – Сам уйду.

Волки как-то нехорошо засмеялись.

Ошейник стёр шею до крови, но Закария помалкивал, не скулил. Нет уж, сегодня эти сволочи нажрутся, и он… Волки грозились, что обыщут-обнюхают весь город, если он попробует дать дёру.

Нет уж, черти, хрен вам!

Закария тихо отомкнул замок на цепи, на цыпочках покрался к калитке…

Сегодня он бежит в лес.

Другие мои рассказы: https://author.today/u/otsvetkova

Привет, меня зовут Зак, и я люблю Новый год. А ещё, знаете, мне по душе вот эти все нафталиновые традиции с оленями, семейным ужином, камином, подарками. Когда всё предсказуемо. Это же отлично, когда всё предсказуемо. Сидишь и по часам предсказываешь, когда хозяйка – милейшая Полли с длинными шпильками в волосах – принесёт пирог, когда маленький ангел Мэри Грин встанет у пианино, чтобы спеть песенку. И мне это дико нравится. Не то что в моём безумном две тыщи сорок восьмом. Там вообще хрен знает, что случится через минуту. Так что считайте, это мой персональный рай. Маленький чужой Новый год, куда я могу отправиться, если всё в конец осточертело.

Не знаю, почему семейство Грин пускает за стол хрен знает кого. Гнать гостя в праздник – дурная примета?

– Отменный гусь, миссис Грин, – как всегда улыбаюсь хозяйке, и она скромно поправляет шпильки.

Маленькая Мэри иногда фальшивит, но за её смех и прыгающие пружинки золотых кудряшек можно простить всё.

За окном бахают фейерверки, весело смеются и кричат люди. А потом кричат ещё и уже не так весело. Истошно, надрывно. Полли и её муж бросаются к окну, малышка Мэри так и застывает с раскрытым ртом.

Кто-то рычит там, снаружи. А потом ещё и ещё. Много глухих жадных голосов. И вот уже разноголосый рёв бьётся в стены. Мёртвые гниющие лица смотрят в окна с улицы. Им очень хочется внутрь.

Хозяин достаёт дробовик, я хватаю топор, которым ещё недавно кололи дрова для камина.

Дверь слетает с петель, зомби уже внутри. Выстрел – и первый отлетает на метр. Я разбиваю голову другому. Топор на пару с дробовиком расчищают вход, но монстры прут в окно. Вижу, как Полли бездумно тыкает острыми шпильками в гнилостную морду. Я прорубаю башку ещё одному зомбаку, потом ещё. Кричит маленькая Мэри. И золотые кудряшки липкие, красные. Её опять не успели спасти.

Пора возвращаться, а то и меня… Всё же люблю я, когда всё предсказуемо. Не то, что в моём безумном-безумном будущем.

Прощайте, ребята, и спасибо. Это всего лишь Новый год, но мне нравится.

Часть 1

– Я ведь не должен был испугаться?

Мы сидели на кухне в прежнем составе: я, Саня, кофе и Роллтон.

– Пффф, сложно сказать… Заражаться за компанию – тоже не лучший вариант так-то. А ты уверен, что она?..

– Я что, на психиатра похож? Или кто там это диагностирует… Но она минуты три что-то говорила и её фильтровали. Это же не просто так. И вообще какая-то депрессивная последнее время.

– Мда, – угрюмо произнёс Саня. – И что делать будешь?

– Не знаю…

А что делают в таких ситуациях? Вряд ли сама Настя понимает, что с ней что-то не так, а доложить куда-нибудь – совсем уж мразотно, наверное… Или это считается для её блага? Ну, типа, что-то сделают до того, как оно примет совсем запущенную форму.

Даже от одних таких мыслей хочется надавать себе по щекам.

Одному я точно научился за свою жизнь: если на душе хреново от принятого решения, если всё внутри протестует – это плохое решение, даже если оно самое логичное и правильное. По-настоящему правильное всегда отзывается внутри и воплощаешь его легко, пусть оно и требует сил, смелости, решимости. Пусть оно кажется безумным и нереальным.

– Я должен к ней поехать.

– Ты ведь понимаешь, да, что сейчас не самое удачное время? – спросил Саня.

– Сейчас то самое время, самое подходящее, – отозвался я. – Я что-нибудь придумаю, в конце концов, не война, вряд ли там вооружённое оцепление уж прямо.

– Ну как сказать… Вообще-то там реально строго на выездах. Всё огорожено, чтобы проехать, разрешение нужно, каждого останавливают и проверяют.

– Значит, пешком пойду.

– Ага, по лесам, как партизан, – Саня заржал. – Не надо никуда идти, поедешь со мной.

– У тебя рейс туда?

Неужели в чём-то повезло? Хотя какая разница, у меня-то всё равно не было разрешения.

– Пока нет, – Саня дёрнул плечом, – но можно попробовать подмениться с кем-нибудь. Или так… Не бери в голову, в общем, поедем.

– Можно мы опустим вот эту часть, где мне неловко и ты не должен так рисковать ради меня? Ты бы меня дико выручил.

– Тогда будь готов завтра пораньше. И пораньше – это не в одиннадцать, это часов в пять утра.

Наверное, лучше было просто не ложиться, но я совершил эту ошибку и тихо, а потому настырно пиликающий будильник хотелось убивать медленно и жестоко. Я не стал набирать много вещей, памятуя о том, что на выезде строго и может ничего не получиться. Тащить через леса две спортивных сумки шмоток и ноутбук было фиговой идеей. Смартфон пришлось оставить дома из-за приложухи с отслеживанием. Симку воткнул в старый кнопочный кирпичик и понадеялся, что он хотя бы звонить умеет.

Я забрался в кабину фуры и немного обалдел от высоты и размеров всей этой махины. Забавно, мы столько лет дружили с Саней, а я в первый раз видел его, так сказать, место работы. И оно впечатляло.

Было в этом что-то – взирать на дорогу с такой высоты, просто ехать куда-то в тишине. Смотреть, как редеют дома, становятся ниже, а потом пропадают. Хрупкие берёзы вдоль трассы, за ними – позолоченное солнцем поле. Холмы, холмы, а потом с обеих сторон обступает бархатный лес, и ты почти чувствуешь его запах.

Простор оглушает после недель взаперти.

Даже непрестанная тревога за Настю слегка притупилась.

На выезде мы отделались обычной проверкой документов, но Саня велел не расслабляться. Выпускают проще, чем пускают, так что основная проблема всё ещё была впереди.

– Знаешь, я помню раньше вдоль трасс торговали всякой фигнёй, – я отвернулся от лобового стекла и уставился в боковое, за которым тянулась полоса травы перед деревьями. – Яблоки всякие, посуду. А ещё там воздушных змеев продавали. Тогда я их видел последний раз.

– Дались тебе эти змеи. Купи ей лучше кольцо, ну или хотя бы цветов нарви. Хочешь, остановимся?

– Да не, она их не очень любит. И жуков боится, которые в полевых цветах сидят.

– Ясно, – хмыкнул Саня. – Не очень-то она у тебя нормальная, даже если и не заразилась, да?

– Угу, – я счастливо улыбнулся, всё так же глядя за стекло. И ощутил гордость.

Настя стоила всего этого. И чтобы сорваться к ней, и риска. Что-то со мной реально стало сильно не так, если я испугался, если хоть на миг подумал, что могу её куда-нибудь сдать из-за своих подозрений.

С нами всеми что-то становится не так.

Мы ехали уже чуть больше часа, я заметил, как напряглись Санины руки, шея. Он уже не пошучивал, поворачиваясь ко мне. Смотрел строго вперёд.

– Подъезжаем? – спросил я.

– Ага, давай-ка ты назад. Там одеяло есть, как будем рядом с постом, набрось на себя.

Я перебрался на кушетку за его креслом. Одеяло пахло машинным маслом, куревом, потом. Но как только Саня подал знак, я, не мешкая, накрылся им с головой. Я услышал звук опускающегося стекла.

– Права, разрешение на въезд, – донеслось с водительской стороны.

Саня зашуршал бумагами.

– Разрешение, – повторил низкий недовольный голос гибддшника.

И тут я понял, что Саня так и не смог ни с кем из своих договориться, а мне не сказал. наверное, чтобы не тревожить.

– Подмениться с пацаном срочно пришлось, – услышал я его ответ. На удивление спокойный, даже будто ленивый. Как у него так получалось? Меня потряхивало, хотя я вообще не участвовал в разговоре. – Прямо перед выездом, не успели оформиться.

– Без разрешения нельзя.

– Блин, дружище, ну чо я сейчас обратно поеду с грузом? Полная фура продуктов, ну?

Интересно, он на работе всегда так общался, а для меня включал цивилизованного Александра, или только для полиции прикинулся быдловатым дурачком?

– А я-то что могу? Правила есть правила. Нельзя, – снова повторил гибддшник таким тоном, будто только за сегодня произнёс “нельзя” тысячу раз. Возможно, так оно и было.

– Да хорош…

– Ну что, с нами пройти хочешь?

Мне уже не нужно было прилагать усилия, чтобы не шевелиться, внутри и так всё застыло. Это изначально была плохая идея… Мне слишком хотелось, слишком боялся за Настю, а Саня так удобно и щедро предложил. А теперь не только у меня будут неприятности, но и у него.

– Да я-то чо, я молчу, – смиренно произнёс Саня. – Только тут у меня на целый супермаркет продуктов. Сам же знаешь, как всё разбирают, а потом будут во ВКонтактах своих писать, что ничего нет, караул. ПИВ этот хренов, чтоб его.

Он продолжал беззлобно ворчать, то и дело поминая вирус. Будь дело в интернете, постовой слышал бы беспрерывный шум.

Не знаю, что именно сработало: разумные ли доводы про негодующую толпу у пустых прилавков или опасность подхватить вирус от этого не в меру болтливого водилы, но нас пропустили. Я боялся радоваться, пока мы не отъехали от поста на достаточное расстояние.

– Мне не показалось, да? – негромко спросил я.

– Не показалось, нормально всё, прорвались, – ухмыльнулся Саня. – ну, давай, говори, куда ехать и отправляемся к твоей Насте.

Обычно я добирался туда на автобусе от вокзала, а куда и как двигаться своим ходом, понятия не имел. Так что я назвал улицу и дом. Саня сверился с навигатором:

– Только на фуре до дома не получится, подкину поближе, а там сам. Ладно?

– Да, отлично, это намного лучше, чем я мог бы рассчитывать. Только…

– М? Ты забыл корзинку с пирожками дома? Имей в виду, возвращаться не буду.

– Не, ты говорил, может, в Детском Мире есть, – я машинально полез за телефоном, но, наткнувшись на толстый кирипичик в кармане, вспомнил, что мобильный интернет и Гугл карты отменяются.

– Кто есть?

– Воздушный змей.

Я подумал, что моя идея звучит до крайности глупо, но всё равно ощущал её важной. Тем самым правильным решением, которое отзывалось внутри. Я почему-то был уверен, что если и смогу достучаться до Насти, то именно так. Через детство и мечту.

– Сань, можешь глянуть, где поближе тут есть магазин?

– Признайся уже, что это не Насте надо, а тебе загорелось, – хохотнул Саня, но всё же полез смотреть адрес.

Магазин оказался далековато от Насти, но по пути. Нам пришлось остановиться в паре кварталов возле узкой улицы, и Саня зачем-то стал выбираться из машины следом за мной.

– Не надо тебе, наверное, светиться? Если уж остановят, хоть меня одного.

– Мне, в отличие от тебя, хотя бы перемещаться между городами можно, так что расслабься.

– Телефон забыл, – я кивнул на подставку, где остался лежать его Самсунг.

– У меня приложение с отслеживанием, лучше пусть полежит тут, в машине.

Мы двинулись по тротуару молча. Здесь, как и дома, улицы стояли пустынными и безмолвными, будто мы вылезли из бункера после ядерного взрыва. Пронзительно пахло маем, будто без людей даже распоследняя травинка осмелилась выдохнуть. Наверное, кто-то бы сказал, что без людей лучше. Чушь.

– Интересно, если бы реальность могли откатить на месяца четыре назад, стали бы мы что-нибудь менять? В смысле человечество попыталось бы не допустить того, что сейчас происходит? Отказались бы от хайповых новостей, вот этих вот щекотливых разговорчиков в столовке?

Я невольно подумал о Насте и её новой работе, о заголовках, которые она не хотела писать, но писала. Может, некоторые вещи сильнее нас – каждого в отдельности и даже всех вместе. Они просто происходят, даже если никому это не выгодно и никто их не хочет.

– Ну да, а до Второй Мировой не было Первой Мировой, – отозвался Саня. – Мы не-ис-пра-ви-мы. А вот и зомби, смотри!

Я не сразу понял, о чём он, хотя его мысли оказались удивительно созвучны моим. Ну да, кто же ещё может шевелиться во время зомбиапокалипсиса.

На другой стороне узкой улицы толпилось пятеро подростков лет шестнадцати или около того. Они не выглядели, как примерные ребятки, которые собрались, чтобы вместе подготовить домашку. Тогда что они тут делают в такую рань? Наверное, я старею, если кучка детишек с яркими волосами, с рюкзаками и скейтами стала казаться мне подозрительной. Давно ли сами пили пиво за ларьком.

Подростки громко болтали, нарочито возвышая голоса, но только подойдя ближе, я начал разбирать их выкрики.

– … и, говорят, заражено уже сорок процентов населения! Просто скрывают, чтобы не усиливать панику, – голосила единственная девчонка в компании.

– Что она творит? – Саня полез в карман, наверное, за наушниками, но пошарился там впустую и ругнулся.

Парни тоже присоединились к подруге:

– Вчера о новых симптомах сообщили...

В окне над ними хлопнула форточка. Мы с Саней невольно остановились, не зная, то ли разогнать подростков, то ли бежать самим. Никому из нас не хотелось проверять, шутки у них такие дебильные, или они всерьёз заразные.

Я хотел уже заскочить в магазин, купить чёртового змея и скорей к Насте. Но мы стояли, примороженные к месту всей этой нелепой ситуацией и будто ждали чего-то. Но недолго.

К нам быстрым шагом из-за угла двигался полицейский. Подростки всполошились, резко глянули на нас, а мы – на них.

– Бежим! – крикнула девчонка.

– Стоять, – через мгновение, как неправильное эхо, отозвался полицейский.

Нам с Саней, наверное, стоило остаться на месте. Он ведь явно не по нашу душу был тут. Но этот звонкий задорный приказ девчонки впечатался в мозг – бежим!

Вместе с мелюзгой мы кинулись от полицейского. Он – за нами. Ребята попрыгали на скейты, прыснули, как мыши, в подворотни. Мы с Саней тоже разделились. Я сиганул через какой-то забор в тихий дворик, пронёсся через него, перебежал дорогу, ещё два запутанных двора, нырнул в открытый подъезд старой двухэтажки и затих там, прижавшись спиной к стене.

Когда я перестал задыхаться после внеплановой пробежки, мне стало смешно – повели себя, как нашкодившие мальчишки. Хотя не зря всё же сбежали. Полицейский бросил бы свою заведомо проигрышную погоню за малолетками и вернулся бы к нам с вопросами. И с проверкой документов.

Я пригладил волосы, оправил перекосившуюся от бега куртку и вышел из подъезда так, будто просто собрался в ларёк за хлебом. Я не очень понимал, где оказался и как теперь вернуться к фуре. И стоит ли. Поискал глазами табличку с названием улицы, но она мне ничего полезного не рассказала. Какой с неё толк без смартфона с картой. Вот дерьмо.

Внезапно нахлынувшая весёлость исчезла так же быстро, как появилась. Я не знал, где я, как добраться к Насте отсюда, а главное – где Саня и всё ли с ним хорошо. Мои неприятности оставались моими, а если полицейский догнал его – вряд ли я себе прощу. И позвонить ему некуда...

Чем я вообще думал? Почему принял его помощь? Он отличный друг, раз предложил, а я – хреновый, потому что согласился. Это ведь целиком и полностью моя проблема, моё дело, а в итоге – ничего сам не сделал. Только испортил успешный план этой дурацкой идеей со змеем.

Ах да, змея для Насти у меня тоже не было.

Почему я хотя бы картинку карты города не скачал на свой кнопочный телефон. Понадеялся на Санин смарт. Как люди вообще раньше ориентировались на местности без GPS? Так нам и надо, информационный вирус погубит нас, рабов цифровой информации.

Я решил идти хотя бы куда-нибудь. В конце концов, это не Москва и не Питер, Настин город даже не миллионник – куда-нибудь да выйду, где можно сориентироваться. Мыслить оптимистично было сложновато, после всего произошедшего я невольно ждал, что из-за угла появится полицейский, и меня депортируют домой.

Как ни странно, через два двора и три квартала я оказался на троллейбусной остановке. Троллейбусами я никогда не добирался, но узнал маршрут – конечная та же, что и у автобуса, на котором я всегда ездил.

Садясь в троллейбус, я отчаянно хотел оставить на остановке чувство вины, но оно упрямо полезло за мной, cело на соседнее сиденье и шептало на ухо всю дорогу, какой же я козёл. Нельзя, нельзя было так бросать друга, особенно, который тебе помог.

Через четыре остановки я вышел, дальше уже было проще – дорога знакомая. Мелькнула мысль позвонить Насте, но какой сейчас в этом смысл, когда я в пяти минутах? Обратно после всего пережитого я уж точно не поеду, так пусть лучше будет сюрприз. Правда, можно было сделать другой звонок…

Вдруг Саня всё же смог добраться до фуры? А если не возьмёт трубку – что ж, тоже какая-никакая определённость. Я достал телефон, повертел его в руках. Начал набирать, сбросил. Снова начал… Так всё же, что лучше: неопределённость или точное “нет, не добрался”? Рука с телефоном сама потянулась к карману – убрать.

Да какого хрена? В кого я превратился? Эти недели тотальной настороженности, тревоги, недоверия, они что-то сделали со мной.

Я развернул к себе телефон, набрал Саню.

Гудок, ещё, ещё…

И вдруг – соединение. Одновременно с тем, как услышал его голос, я увидел фуру. Прямо рядом по соседству с Настиным домом. Там, где, конечно, нельзя ставить такие огромные машины.

– Блин, мог бы и позвонить! – отчитал я Саню голосом, полным облегчения.

– Хотел сюрприз сделать.

Я забрался в кабину и с минуту просидел, откинувшись на спинку сиденья.

– Жалко, что змея не добыли, – нарушил тишину Саня. – Вроде как зря в передрягу попали, получается.

– Да ладно, наверное, не так он и важен.

И правда, подумаешь, дурацкий змей из случайного разговора. Наверняка Настя просто так сказала в приступе откровенности и забыла. Просто ерунда...

А потом меня осенило.

– Ну-ка, дай мне телефон.

Саня без вопросов протянул мне свой смарт. Я открыл поисковик и начал искать, как сделать воздушного змея своими руками. Может, не настолько мы пропащие цифровые люди.

Я удивился, что для моей затеи не требуется какая-нибудь новозеландская цветная бумага из слюны ежа, можно обойтись двумя палками крест-накрест и пакетом. Скотч и маркер нашлись у Сани в бардачке.

Это был, наверное, самый уродливый воздушный змей в мире, но я улыбался до ушей.

– Тебя подождать? – спросил Саня, когда я собрался вылезать из кабины.

Я поколебался мгновение, всё же мысль о том, что в случае чего тут ждёт машина, готовая отвезти домой, звучала заманчиво.

– Не нужно, ты и так сделал больше, чем полагается хорошему другу. Спасибо тебе.

Я осторожно, чтобы обидно не сломать, сунул своего змея под мышку и быстрым шагом, почти бегом, поспешил к Настиному дому. Никогда ещё я не добирался до неё с такими приключениями, и оттого предчувствие встречи звучало особенно остро.

В лифте почему-то не было света, будто люди в этом доме вообще никуда не выходили. Я проехал пять этажей в полной темноте и только перед открытием дверей сообразил, что можно было включить фонарик на телефоне.

Обычная серая железная дверь с номером “48». Сколько раз я звонил в неё, а сейчас почему-то дрогнула рука. Надо было, может, цветы купить или вино, а я стою, держа под мышкой змея из пакета с логотипом супермаркета. Да чего уж теперь.

Звонок получился тихим и обрывистым. Настя долго не открывала. Наверное, не услышала, плохо нажал. Позвонил снова, долго удерживая палец на кнопке. А потом ещё дважды, давя нарастающую внутри тревогу.

И вдруг в “глазке” на мгновение мелькнул свет, замок щёлкнул, открылась дверь.

Настя с минуту смотрела на меня без эмоций, будто силилась убедить себя в том, что я – продолжение сна или просто морок. Потом одёрнула футболку, тряхнула лохматыми волосами. Она казалась измождённой, будто сейчас было не утро, а вечер дня, полного тяжёлого труда.

– Ты зачем здесь? – спросила и шагнула назад, так и не раскрыв дверь широко.

– А что, любовник там? – отшутился я её же шуткой, но она улыбнулась как-то вымученно. – Не нужно было? Не рада?

– Не знаю, Жень. В смысле рада, конечно, но опасно ведь. Только вчера читала, что личный контакт особенно..

– Так, остановись! – мне стоило немалых сил сохранить улыбку – широкую и искреннюю. – Вот сейчас замри на секунду и давай заново. Представим, что я только позвонил в дверь, ты открыла…

Я заметил, что её лицо стало мягче – лишь чуточку, но уже победа. И на следующий мой шаг навстречу она уже не попятилась. Я дал ей возможность подумать ещё, привыкнуть к своему присутствию. Но она вдруг спросила, указав мне под руку:

– А это у тебя что?

– Змей. Для тебя.

– Воздушный змей, серьёзно? – она будто загорелась, из бесцветной стала яркой, такой знакомой Настей.

Прянула ко мне, готовая, кажется, выхватить подарок. Мне снова стало стыдно, радость в её глазах заслуживала чего-то большего, чем дурацкая поделка. Красивого змея из магазина, фиолетового, с длинным хвостом из пёстрых лент.

Но Настя почему-то не казалась разочарованной, её глаза всё так же горели. И тогда я, решительно отринув стыд, вручил ей змея. Настя приняла его бережно, как сокровище.

– Ты правда запомнил? Вот тот бред, что я несла…

– Мне показалось, это важно, – пожал я плечами.

– Это важно. Просто… – она посмотрела вбок, – Просто родители не посчитали, что это важно для восьмилетней девочки, а ты с одного упоминания поверил, что важно для такой большой уже почти тётеньки.

Настя разглядывала змея, держа на вытянутых руках:

– Ты что, сам его сделал?

– Вообще-то да. С магазином возникли кое-какие сложности.

– Ничего себе, никто ещё для меня не делал змеев, – она подняла на меня взгляд, и мне стало как-то очень сложно вместить всё то тепло, которое излучали её глаза. Поэтому я сказал:

– Давай его запустим?

– Где?

– Да прямо на улице, а что? Там же всё равно никого!

Недалеко от Настиного дома была маленькая площадь с клумбой посредине. Тюльпаны на ней только распустились и красные с жёлтыми соцветия покачивались на ветру, склоняя к друг другу головы. Будто неслышно переговаривались, совсем не боясь друг друга.

А людей правда не было. И машин – тоже. Тихие пятиэтажные “сталинки”, разбитый асфальт, зелёные липы по обочинам дорог, уходящих от площади. Тихо и пусто, будто кто-то отключил все звуки и стёр лишние фигуры, оставив только нас. И змея.

– А ты умеешь запускать?

– Неа.

Что-то мы вспомнили, где-то догадались. Бежали вокруг клумбы, разматывая леску и пытаясь угадать, откуда дует ветер. И змей, сначала неуверенно, трепыхаясь, но потом всё смелее забирался ввысь. Выше, выше, под самое пронзительно-голубое небо.

Может быть кто-то сейчас выглядывал из окон, услышав смех. Может даже решил, что там двое людей, сошедших с ума. Может быть даже так, что это правда, что и я, и Настя уже заразили друг друга, прошли все стадии и добрались до последней станции.

Может быть.

Пусть всё человечество стремится к смерти, но каждый отдельный человек стремится к жизни. К другому человеку, к небу, свету и свободе.

Воздушный змей рванулся с порывом ветра, и мы не стали его держать. Леска скользнула по пальцам, и он полетел вверх.

Выше, выше, выше. К утреннему небу.

Больше моих рассказов тут: https://author.today/u/otsvetkova

– Знаешь, о чём я больше всего мечтаю?

– О чём?

– О воздушном змее!

Я улыбнулся, глядя в монитор. Вебка у Насти была так себе, ещё и свет в комнате тусклый, мне никак не удавалось уловить: шутит или нет? Тёмные пряди по плечам – видел, сиреневую майку с милой дыркой у ворота – тоже видел, а вот поймать хитринку в её серых глазах никак не мог. Если она там была, конечно. Но разве может двадцатичетырёхлетняя девушка всерьёз мечтать о воздушном змее?

– Купи, – усмехнулся я, – это же не пароход и даже не последний айфон.

– Если честно, не знаю, где они сейчас продаются. Да ну и запускать негде.

– Но хочешь?

– Хочу, – согласилась Настя и откинулась на спинку кресла.

Не шутила всё-таки. Я задумался, а ведь и правда не видел змеев. В детстве только был паззл такой, где на треть мальчишки и девчонки в траве, а остальные две трети – летнее небо с огромными воздушными змеями, повторяющими детские лица. Тогда мне, наверное, тоже хотелось змея. А потом больше не попадались.

– Да, змеи давно исчезли, – сказал я.

– Угу, вымерли, как динозавры, – засмеялась Настя.

– Я соскучился. Как ты там, Кусь?

– Так себе, если честно. Немного страшно.

– Скоро всё кончится, вот увидишь.

Мне хотелось добавить «Я с тобой», но хрен там. Между нами почти сотня километров. Не проблема, если сегодня вечер пятницы, а впереди – выходные вместе, но сильно мешает, когда нужно обнять прямо сейчас. И нам уже не восемнадцать, чтобы проехать полтора часа на автобусе на ночь глядя только для того, чтобы пожелать доброй ночи. Но я всё равно спросил:

– Хочешь, приеду?

– Да нет, не надо, ты чего, Женьк. Всё норм. Ну правда, это же нормально, немного переживать, когда в мире происходит непонятная фигня и плюс к этому остаёшься без работы? Только, боюсь, скоро всё не закончится, а только начина...

– Эй, эй, – перебил я её.

– Прости! – Настя закрыла рот ладонью и театрально сделала страшные глаза. – Но, блин, это как с той чёртовой белой обезьяной, да? На что они рассчитывали?

Не думать, не говорить о вирусе. Максимально избегать контактов. Мы и так с Настей немного нарушители. Вроде и не семья ещё, чтобы вот так неосторожно трепаться полночи. Но хрен его знает, когда это всё закончится, я без неё столько не выживу. Сойду с ума раньше, чем от…

– А у тебя в детстве не было, что ли змея? – спросил я и заметил, что Настя обрадовалась смене темы.

– В том и дело! – охотно подхватила она. – Вот представь, мне скоро восемь, и я больше всего на свете хочу получить на день рождения воздушного змея. Не мишку, не новый велик. Змея. Большого и фиолетового, с длинными цветными лентами вместо хвоста. А родители как-то так загадочно улыбались, будто уже купили и теперь тайно держат в шкафу… Утром я нашла в подарочной коробке куклу. Крутую по тем временам Барби, но я-то хотела змея! Полночи тогда проревела, но змея больше не просила. И вообще никому не рассказывала, что всё ещё хочу.

– Я никому не скажу, честно.

– Ещё бы, кто признается, что его девушка – псих.

Настя засмеялась, а я подумал, что иногда всё же можно обойтись и без обнимашек. Но с ними всегда лучше, конечно же.

Мы попрощались многословно и горячо, будто не услышимся и не увидимся как минимум лет эдак миллион. В общем, как обычно. И я отправился на кухню за кофе. Там Саня заваривал свой роллтон. Я тоже был не шеф-повар, но всё же научился варить что-то кроме бомж-пакета с сосиской. А мой друг и сосед по съёмной квартире – нет.

– Хочешь, Жек? – щедро спросил он, подтолкнув ко мне миску своей худой длинной рукой.

– Не, я за кофе.

– Что, тяжкий груз свободы? – гыгыкнул он.

На дистанционке я обнаружил, что с самодисциплиной у меня так себе. Хотелось то поспать подольше, то сделать перерыв на сериальчик, а потом как-то незаметно подкрадывался вечер и наш ритуальный созвон с Настей, а программа сама себя не протестирует. Короче, мне предстояла длинная ночь. Уже не в первый раз.

– Ну вот, а ты говоришь, куда я с высшим в водилы подался. Зато теперь без работы не останусь, покушать все хотят.

Я промолчал о том, что по-прежнему считаю его долговязое тощее тело в кабине фуры – нелепым. В строгой рубашке за компьютером он смотрелся бы куда как органичнее.

– Кстати, – совсем некстати начал я, насыпая в потемневшую изнутри кружку растворимый кофе, – а ты не знаешь, где можно взять воздушного змея?

– Нет, – поморщился Саня, будто я спрашивал, где достать наркоты. – В Детском Мире каком-нибудь… А зачем тебе? Не с балкона же запускать.

Ну да, без особой нужды по улицам просят не слоняться – пока не официально, но кто ж его знает. Скопления людей уже запретили вполне по-настоящему.

– Да мне для Насти. Думал, в выхи к ней поеду и подарю.

– Кстати, про выхи... – Саня шумно всосал длинную лапшу, – Тут наш Егорыч говорил, что могут города на въезды-выезды закрыть.

– Да какого хрена, блин! Всё равно ведь все могут по сети общаться, какая разница.

– А ты не читал, что пишут, будто при живом контакте оно легче передаётся. При личном общении в смысле, вот как у нас с тобой, – Саня хмыкнул.

– Ну давай мы ещё будем наскальной живописью на обоях переговариваться.

Кроме шуток, до этого, наверное, не так уж долго. Если с Настей и Саней я ещё общался плюс-минус как обычно, то с остальными и правда осторожничаешь. С коллегами в чате – строго по работе. В магазине расплачиваешься молча, в автобусе делаешь хмурое лицо, чтобы сосед по сиденью не решил поболтать за жизнь. Меньше общения – меньше шанс, что тебя заразят.

А ведь ещё месяц назад не боялись. Ну да, с любопытством читали статьи про новый информационный вирус FIV, который, конечно же, тебя никогда не коснётся. Все эти забавные сравнения, мол, он похож на компьютерный и не поражает “железо”, в смысле тело, а влияет только на внешние процессы и стремится размножить себя. А теперь боятся все, несмотря на то, что крайняя форма – безумие – встречается только у трёх процентов. Никто ведь не хочет войти в эти три процента. Даже те, кто не верит.

– Ты серьёзно про выезд из города? – спросил я, заливая в рот остатки кофе.

– За что купил, за то продаю. Но Егорыч обычно зря не болтает.

– Ясно, планы меняются.

Я метнулся к компьютеру, Настя ещё была онлайн. Я торопливо набрал сообщение:

“Завтра приеду к тебе”.

“А у меня есть право голоса?” – прилетело в ответ.

“Не хочешь?”

“Хочу, конечно, но ты так заявил безапелляционно. А вдруг у меня сейчас любовник? А как с работой?”

Я улыбнулся и как-то сразу поотпустило. Всё хорошо. И вообще надо было сразу съехаться, когда всё только началось. Завтра я это исправлю и больше такого не допущу.

“Какая разница, всё равно из дома сейчас. Могу и из твоего дома, ноут возьму с собой”.

“Буду ждать”.

“Буду ехать”.

***

Утро оказалось каким-то холодным, колким. А может, я просто отвык от улицы – почти две недели безвылазно дома просидел. Я даже решил пройтись пешком, всё равно в транспорте небезопасно, а до автовокзала минут двадцать быстрым шагом.

Воздух ещё только проснулся с ночи и вдыхать его было особенно вкусно. Весна уже лезла из каждой кочки, норовила пробиться сквозь асфальт. Всё ощущалось особенно живым, и среди этой жизни так нелепо выглядели страх, тревога и суета. А вирус этот казался придуманным, ненастоящим. Может, если бы вопреки запрету все бы вышли сейчас на улицу…

Но он, конечно, был реальным. С безумием уж или без, однако вирус был. Не знаю, придумал его кто, или он самозародился, но это гениально. В наш век, когда информация стала сверхдоступной, должно было что-то такое случиться. Он вырос практически из ничего и превратился в огромного монстра. Любая чума, любой компьютерный червь позавидуют скорости и эффективности распространения. И да, невозможно не думать о белой обезьяне.

Я сделал резкий вдох. Лучше сосредоточиться на набухших почках на ветках – будто кто-то завязал зелёные узелки на память. А ещё очень тихо вокруг. Хотя сейчас везде очень тихо.

Я добрался, наконец, до вокзала и к своему стыду запыхался. Хотелось свалить всё на сумку с вещами и ноутом, но по факту надо начать хоть зарядку по утрам делать.

Людей почти не было, но насторожило меня не это. В конце концов, утром рабочей среды и не стоило ждать толпу. Удивило отсутствие автобусов. Обычно два-три постоянно стояли на посадке, а сейчас – нет.

Я ринулся к входу в вокзал. Дверь легко поддалась, но окошки касс оказались закрытыми. Мужчина в форме, стоящий за рамкой, так удивлённо и строго посмотрел на меня, будто я нечаянно забрёл на секретную американскую базу.

– Все междугородные рейсы временно отменены, – пробурчал он нехотя, когда понял, что я не ухожу, а продолжаю стоять в проходе и пялиться на кассы.

Звучало, как дурацкая шутка, но никто со смехом не выскакивал из-за угла. Сразу вспомнились слова Сани – те, из-за которых я сегодня здесь и оказался. Но как-то слишком быстро…

Хотя оно и понятно. Пойдут слухи – всем срочно понадобится навестить больную бабушку, забрать кошку, которую они отдали родственникам на время или вот прямо сегодня заглянуть в музей радиоприёмников. И никого не волновало, что у меня причина уехать реально важная.

– А когда восстановят? – спросил я, хотя охранник уже отвернулся от меня и всем видом показывал, чтобы я проваливал.

– Когда указ будет, – буркнул тот в ответ.

– А не можете подсказать, электрички ходят?

– Без понятия.

Расспрашивать дальше было явно бесполезно. Охранник упорно на меня не смотрел, будто ждал, что я начну изрыгать на него всю эту вирусную лабуду. Вот придурок! Нахрена он тут стоит вообще тогда? Я непроизвольно шагнул вперёд, пальцы дрогнули, готовые собраться в кулак.

Охранник повернул голову в мою сторону. Устало, будто говоря: “Ну, чего тебе ещё надо?”

И руки сами опустились. Я резко развернулся и пошёл прочь. Он мудило, конечно, но злился-то я не на него. Какого же хрена?! Почему я не могу просто сесть в автобус и поехать к своей девушке? Почему кто-то взял и решил, что может мне это запретить? Несколько недель назад я не мог себе даже представить такого, чтобы не мог куда-то пойти, поехать, чтобы мы с Настей просто оказались в разных городах, в полутора часах езды, и не могли встретиться.

Я дошёл до дома, по дороге читая новости. Ага, отменили все рейсы, закрыли въезды, в мессенджеры вводят фильтры по ключевым словам.

Наверное, это правда необходимо. Наверное. Сейчас мне было сложно поверить.

***

– Мне кажется, я уже посмотрела все существующие сериалы. Дважды. И все фильмы про зомбиапокалипсис. Как ты думаешь, скоро начнутся мародерство и каннибализм? Ну э-э-й, Женька, не молчи. Я тоже расстроилась, но это наверняка скоро отменят. В конце концов, мы не на разных континентах, даже не в разных концах страны. При большом желании, можно хоть пешком дойти. Долго, правда.

Настя засмеялась, и я не смог не улыбнуться в ответ. Неправильно это, я должен поддерживать её, а не она – меня. И вообще Настя сегодня как-то особенно хорошо выглядела. Вместо футболки с дыркой – отглаженная полосатая блузка, на лице макияж, волосы уложены до волосинки.

– Ходила куда?

– Неа, – она поправила воротничок, будто сразу сообразила, почему я спросил. – Просто надоело ходить, как бомж. Решила представить, что сегодня обычный день. Кстати, как тебе такой заголовок, – “После ш-ш-ш-шшш мир изменится до неузнаваемости.”

Я не сразу понял, что шум вместо пропущенного слова не был связан с проблемами связи. Значит, вот так работают новые фильтры, ещё и не только в текстовых сообщениях. Видимо, Настя сказала “FIV”. Решение, с одной стороны, понятное, а с другой… Теперь я буду думать о вирусе каждый раз, когда услышу шум. Окей.

– Ну такой, вроде броский, хочется почитать. А о чём будет статья? – спросил я.

– Да, какие-то поправки относительно цензуры в сети, – Настя сидела по-турецки прямо в своём компьютерном кресле и лопала попкорн из пакета. Я был уверен, что она его терпеть не может…

– М… А не слишком ли громко тогда?

– А не громко не читают, – небрежно отозвалась Настя. – Не осуждай меня, я знаю, что это полная хрень, обман и вот это всё… Но я только недавно смогла съехать от родителей и вторую такую квартиру мне не найти. Я намерена её сохранить, а для этого нужна работа. Да, даже такая дерьмовая. Так что сказали: нужны цепляющие названия, сделаю.

Я промолчал. Если честно, уже оскомину набили эти заголовки, под которыми незначительная хрень. Но до хрени мало кто добирается, им для паники хватает и того, что “мир изменится до неузнаваемости”. Будто человечество только и мечтает умереть. Хватается за любые слухи, теории, возможности. Ну, наконец-то, вот, сейчас… Прилетит какая-нибудь комета, извергнется, наконец, супервулкан. Но апокалипсис всё никак не случается. И они придумали его сами.

А статьи эти только накаляют, вот что надо первым делом запретить, а не автобус между нашими городами. Но и Настю понимал. Без работы вообще можно было сойти с ума. Даже без вируса.

Но она будто изменилась и дело вовсе не в попкорне. А может это я изменился. Все мы стали будто бы другими. Нервными, странными, запуганными. И подозрительными, конечно.

С людьми – страшно, а одному – ещё хуже. Интересно, можно ли умереть от одиночества?

– Эй?! Ты что, серьёзно обиделся, что я теперь одна из тех гадких людишек, которые пишут дрянные заголовки? Хочешь, назову статью: «Самая скучная в мире статья, которую вам не надо читать. Берегите себя»? Хм… а это могло бы сработать!

– Просто задумался, прости...

– Как считаешь, они не запретят звонки? – вдруг спросила Настя. – Ну из-за…

Я ответил прежде, чем она успела произнести окончание фразы. Почему все наши разговоры вертятся вокруг этого?

– Я очень скучаю, Кусь. Береги там себя, ладно?

Она поцеловала глазок вебки, а я подумал: а что буду делать, если она заразится? Этого, конечно, никогда не случится, но вдруг? Смогу я отказаться от нашего общения или лучше будет сразу следом за ней? Может, получится как-нибудь вместе сойти с ума.

До утра оставалось не так много времени, я улёгся в кровать, но так и не смог уснуть. Пять утра, шесть, семь… Может, хоть в магазин съездить, пока рано и наверняка никого нет.

Я быстро собрался, сел в маршрутку. Суббота. Сегодня я должен был проснуться у Насти, провести с ней выходные. А вместо этого – облитое чем-то сиденье, мутное стекло. От обычного вируса хотя бы могут придумать вакцину. А какая поворотная точка будет здесь? Будет ли вообще?

Парковка перед гипермаркетом уже на треть заставлена машинами. В восемь утра, ага.

Может, всегда с утра людно, я ведь обычно не езжу. Но что-то мне подсказывало, что все, как и я, решили, что лучше сгонять пораньше, пока никого нет. Каждый – в наушниках. Обычно выбирали побольше и поярче, чтобы сразу видно было – к ним нет смысла обращаться. Все, как та обезьяна из троицы – не слышу зла.

Я до последнего не верил в истерию и не купил наушники. Сейчас почти везде кончились, а где не кончились, там стоили, как пароход. Мои обычные от плеера, увы, не заглушали разговоры, музыку в торговом зале. Она сегодня была какая-то тревожная. Специально что ли?

В каком странном мире мы внезапно оказались. Все ждали чего угодно: ядерной зимы третьей мировой, конца света, а случилось это. Апокалипсис, который мы заслуживаем. Нелепый и непонятный.

Я взвесил картошки, набрал сосисок, макарон и кофе, конечно. Из динамиков серьёзный мужской голос вещал на повторе:

– Рекомендуется посещать магазин только одному члену семьи. В целях вашей безопасности надевайте наушники. Совершайте покупки как можно быстрее.

“И хватайте всё подряд и побольше”, – закончил я за него.

Я уже катил тележку к кассе, когда услышал выкрики позади. Почти никто не оглянулся – не слышали даже, ведь именно за этим наушники, так? Не слышать, если кто-то из заболевших попытается тебя заразить.

Я оглянулся.

– Не трогайте моего ребенка! Зачем вы ей наушники сняли?!

Между полками с горошком и кетчупом какая-то девушка орала на растерянного парня. Между ними хлопала ресницами маленькая девчушка в розовой куртке с пандами.

– Она тут плакала, я помочь хотел, спросил, где мама. Иначе бы она меня не поняла...

Мать его явно не слышала и не собиралась слушать, даже наушник не отодвинула. Злобно зыркнула на прощание, развернула дочку в мою сторону и подтолкнула вперёд:

– Он ничего тебе не говорил? Надевай скорей и никому не позволяй снимать!

Да, мы неожиданно оказались в очень странном мире.

***

– А вот представь себе такое будущее, где царит культ отчуждения. Строгая социальная дистанция, никаких объятий, прикосновений, вообще минимизирован тактильный контакт, дети из пробирки…

– Эй, это я должна была придумать! – возмутилась Настя. – А вообще, могла бы получиться жутенькая антиутопия.

– Угу, только мы уже в ней живём.

– Ну не знаю… Мне наоборот кажется, что сейчас стали больше ценить близких, общение. Знаешь, я, например, вдруг осознала, что я ужасный друг. Всегда думала, что отличный, а теперь думаю – ужасный. Однажды я прочитала дневник лучшей подруги, потом извинилась, а она перестала со мной дружить. Я себя по-всякому оправдывала и больше десяти лет была уверена, что она как-то уж слишком психанула. А ещё одну подругу, с которой дружила много лет, позволила у себя отбить. Как парня, ага, только подругу.

Почему-то эта исповедь пугала. Даже больше, чем Настин внешний вид – ещё более нарядный, чем в тот раз. Так и представил, как она с маниакальной решимостью рисует стрелки на веках. Но вот эти размышления о подругах… Когда близкие рассказывают что-то такое, даже полную ерунду, они будто приоткрывают дверь в какие-то новые комнаты внутри себя, о которых ты не знал. И думаешь: а вдруг есть ещё и другие комнаты? Не такие безобидные. А вдруг, это совсем не тот человек, которого ты знаешь.

– Ты тоже думаешь, что я дерьмовая подруга, да? – глухим незнакомым голосом спросила Настя. – Да и девушка, наверное, так себе. Ох ,чёртов же этот ш-ш-шшш.

А может, я просто испугался, что после переоценки школьной дружбы, очередь дойдёт и до наших отношений.

– Ты – лучшее, что со мной случилось. Завтра проснёшься и отпустит, вот увидишь. Всё эти панические настроения виноваты. Затворничество. У всех крыша едет.

– Угу, как-то иногда оптимизм изменяет… Знаешь, я тут недавно видела пост знакомого, он обалденный художник. Так вот, пишет, что скоро ослепнет. Представляешь? Он никогда больше не сможет рисовать. А моя тренер по фитнесу недавно ногу сломала, как-то очень нехорошо и теперь ей восстанавливаться много месяцев. Меня это очень напугало. Почему люди теряют именно то, чем живут?

– Это просто совпадение, Насть…

– Я понимаю. Но вот подумала, а что бы потеряла я, если бы не совпадение, а правило такое? Если я пишу то, видимо, рассудок? Вдруг я буду – те самые три процента? Вдруг шшш-ш-шшшш…

Шум и потрескивания длились с полминуты. Настя продолжала что-то говорить, но я не понимал ни слова. И вот теперь испугался по-настоящему. Мне хотелось надеяться, что случился какой-то сбой в этих их дурацких фильтрах, но что если нет? Настю уже несколько раз запикивали раньше.

– И я не знаю, что с этими мыслями делать! – наконец прорезался её голос.

Я не понимал, как должен ответить. Ещё бы слышать, что она говорила. Хотя нет, лучше не слышать.

– Я думаю, что тебе нужно просто немного отдохнуть, отвлечься. И, знаешь, постарайся поменьше общаться с людьми.

Наверное, это я был плохим другом...

Игорь сразу понял, что Наташа особенная. И познакомились-то они не где-нибудь, а в книжном. В разделе зарубежной литературы. Так-то. Вот только Игорь оказался там по чистой случайности, вернее даже чистейшей ошибке – искал сборник Роберта Бернса в подарок начальнице. Оплошность, быть может, и стыдная, но так оплошать Игорь был рад – направь его консультант в отдел поэзии чуть раньше, не было бы никакой Наташи. И свидания, да.

Волновался Игорь ужасно, ведь одно дело продать себя за пять минут – это он умел, недаром ест свой хлеб менеджера по продажам, и совсем другое – пару часов поддерживать умный разговор в кафе. А разговор будет именно умный, об этом кричало и Наташино винтажное платье, и очки в тонкой оправе, и то, как трепетно она переворачивала страницы книг. Нет, такой не расскажешь, как вчера по телеку “Игру престолов” смотрел. Чёрт, надо было в кино приглашать. Или вообще в театр!

И тут он увидел её – в смысле книгу. Стояла в витрине ларька и выглядела форменным кругом для утопающего. “Диалоги для чайников”. Игорь решил не игнорировать намёки судьбы, тут же купил спасительную книжку и принялся штудировать, благо, до вечера было ещё полно времени.

– Знаете, обычно я не знакомлюсь вот так… – Наташины ресницы вспорхнули над поднятым к самым глазам бокалом. – Но книжный. Это ведь совсем не то же самое, что на улице или в метро, правда?

– Конечно, это же книжный! – со значением ответил Игорь.

– Вот именно.

Они выпили шампанского, и Игорь немного расслабился. Не только от алкоголя – пока разговор шёл вроде бы непринуждённо, а проштудированные “Диалоги для чайников” давали некоторую уверенность в будущем. Спустя минуту даже подоспел ожидаемый вопрос:

– Значит, любите читать? А кто ваш любимый автор?

Ага, умным и женственным рекомендуется отвечать: “Ремарк”. Игорь так и поступил, а Наташа в ответ выказала форменный восторг:

– Обожаю “Триумфальную арку”!

Ух, почти как и сказано в руководстве. Он так боялся, что девушка назовёт что-то помимо этой книги и “Трёх товарищей”. Обошлось. Они немного обсудили Равика, и Игорь мысленно возблагодарил “Диалоги для чайников” – ему ни разу не пришлось испытать неловкость из-за того, что романа Ремарка он и в глаза не видел.

– С вами так интересно!

– И мне… Кстати, а вы не читали “Жизнь” де Мопассана? – осмелился спросить Игорь, ощутив прилив небывалой смелости.

Вечер обещал быть прекрасным.

***

Подобрав под себя ноги, Наташа сидела на диване и перебирала купленные утром книги. Замечательно, все в одной цветовой гамме, в корочках, стилизованных под восемнадцатый век. Они как раз заполнят некрасиво пустое место на полках в её новом шкафу. А ещё она думала про Игоря. Парень изрядно удивил…

Наташа расставила новые книги по местам, а в руки взяла другую – с соседней полки. “Диалоги для чайников”... Забавно, с её помощью и правда можно вести дискуссии.

Ну, вот, а издательство – уже пятое, в которое Наташа посылала рукопись, – ещё сомневалось, стоило ли печатать!

Больше моих рассказов тут: https://author.today/u/otsvetkova

Мы сидели на берёзе. Все наши тут были: и Васька, и Беляк, и Алиска, и Барсик. Ещё пятеро пришли с соседнего двора. Прохожие показывали пальцем: мол, ха, коты, как вороны дерево облепили. Сами бы посидели жопой на снегу.

Сегодня холодно, как тогда… Тесная коробка, лапы примерзают к картону. Мелкий я был, мехом толком не оброс, к мамке хотел. А там январский дубак. Той ночи я бы не пережил, если бы не бабуля моя, Зинаида Прокофьевна. Забрала, отогрела, Корнеем назвала. Вспомнил, и теплее стало, словно у неё на коленях. Но собрание – дело такое, сначала работа – колени потом.

– Ви-и-ижу! – заголосил рыжий Васька.

Все дружно глянули на верхнюю ветку.

– Вижу, Аня Павлова из сорок пятой пойдёт искать Барсика, выронит в сугроб ключи.

– Вернётся, не найдёт. Мать решит замки менять, всю плешь мужу проест, – муркнула Алиска.

Коты закивали, зажмурились, чтобы увидеть свою часть пророчества. Поделимся, да разбредёмся кто куда. Я домой, Барсик на батарею в подъезд, Васька с Алиской в подвал.

Я закрыл глаза. Темнота. Но кошки на то и кошки, чтобы в ней видеть. Вот наш двор, отец Ани с женой ругается. “И так денег нет, Анька бестолочь! Одни с вас расходы!” Жена его по морде – хрясь.

– Вижу... – начал я.

Кто-то мявкнул снизу. А, Барсик… Как стал обычным два года назад, только и может, что “Мяу”. А ведь тоже сидел, смотрел видения, плёл с нами дворовую жизнь. Теперь он – никчёмный комок шерсти, как и другие уже-не-наши коты. Только я его понимал. Хозяйка у Барсика хорошая, Анютка. Стоила ведь того, да?

– Дальше, – потребовала Алиска.

– Злющий Павлов прыгает в машину, давит педаль.

– Вижу! – захлёбываясь подхватил Черныш. – Из “Пятёрки” Зинаида с сумками идёт.

Моя Зинаида… Бабуля. Сердце затаилось, сжалось, чтоб не так больно было, когда узнает.

– Идёт не видит. Павлов задним с места рванул. Так бы и ничего, но лёд под снегом. Зинаида скользит под колёса. Ты это… Не серчай, Корней.

Я молчал. Старенькая уже, бабуля моя. Она и тогда, пятнадцать лет назад, седая была. Сколько ещё – год, два? А у меня восемь жизней впереди. И всё равно сдавило в груди, и глаза не глядят, уши не слышат. Ветер по морде хлещет – а не чую.

– Даже не думай, – рычит Алиска. – Будешь убожеством, как Барсик.

А и правда… Тогда Барсик к своей Анютке сном пришёл, на ухо напел и спас. Потерял три жизни, речь, видения… Анютку зато не потерял.

Я спрыгнул с ветки в сугроб, встряхулся. Сверху коты зашипели, а я к подъезду поскакал. Ничего, подумаешь жизни, подумаешь дар.

Мне и простым котом неплохо будет. Живут же как-то другие.

Больше моих рассказов тут: https://author.today/u/otsvetkova

(картинка из сети)