"За победу!"
Пройдя несколько последних шагов до лагеря, я рухнул на выжженную землю. Чуть приподнял голову и спросил у майора:
– Все?
– Все, – с улыбкой ответил он.
Все? Наконец-то все? От радости я даже нашел в себе силы подняться и отряхнуть форму. Встав, посмотрел на улыбающегося майора и тоже весело рассмеялся. Собрав силы, подбежал к нему и нарушив все законы субординации, крепко обнял. Он обхватил меня одной рукой, похлопал по плечу, и сказал:
– Отдохни, рядовой. У нас сегодня праздник.
– Так точно, товарищ майор! – громко ответил ему я и, продолжая улыбаться, зашагал в глубь лагеря. Он лишь проводил меня взглядом. С губ его не сходила улыбка, но предаться радостному смеху, как я, он не спешил.
А в лагере было шумно. Солдаты самых разных специальностей, инженеры и механики, медперсонал и раненые, даже обычно тихие, будто в шоке, военные репортеры - все праздновали конец войны. Не было разве что высших чинов: наверное, даже теперь у них было достаточно работы. Лагерь впервые за долгие месяцы был полон жизнью, и это была не очередная паника от авиаудара или подготовка к бою, а самый настоящий радостный праздник.
Под ногой что-то хрустнуло и, удивленно взглянув на черную землю, я увидел, что наступил на чей-то автомат. Он валялся там, совершенно не нужный, и не один он – по всему лагерю были разбросаны горы теперь бесполезного оружия. Бойцы, приходившие сюда, радостно выбрасывали то единственное, о чем заботились в последние месяцы.
С хрустом и удовольствием прошел по дьявольским железкам, и заглянул под тент, служивший нам столовой. Все ели и обсуждали конец войны, я с удовольствием присоединился к ним, взяв сухпаек с припиской “на конец”. Такие были у нас всех, откладывались с самого начала, на случай того, что происходило сейчас – конца ада. Никогда не думал, что открою один из таких.
Но открыл. И это была самая вкусная еда за всю мою жизнь.
Через какое-то время под тентом подняли кружки – выпить за причину торжества. Все хором крикнули:
– За конец войны!
Но среди дружного строя голосов, послышался один, который пил не за это. Он сказал:
– За победу в войне!
Тут же под тентом наступило молчание. Никто не выпил, кроме этого парня. Все просто смотрели на него. Совсем молодой, с наглой улыбкой на лице и единственный с оружием на ремне.
Из толпы к нему выступил один человек. Это был Дима из моего отряда. У него на войне умер брат, бывший с нами на этом проклятом острове.
– За победу? – тихо переспросил Дима.
– За победу! – гордо крикнул паренек.
Хрясь!.. Удар Димы, кажется, сломал ему нос. Схватив растерявшегося парня, он ткнул его головой прямо в пепелище под нашими ногами и прорычал:
– За победу? За победу?! Ты видишь, к чему я прижал твою тупую рожу? - с этими словами он вдавил голову парня глубже в землю. – Это пепел, кровь и кости!
Парень что-то шипел в черную, сухую землю, а все остальные молча смотрели но это. Дима встал, как-то устало, и отошел ко мне.
А я уже знал, что ему сказать:
– Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Он удивленно на меня посмотрел, но спрашивать не стал, а просто последовал за мной. Я вел его той дорогой, которой он, наверное, никогда не ходил – не вглубь мертвого острова, к позициям врага, а в обратную сторону. Пройдя по узкой тропе через небольшие скалы, скрывавшие наш лагерь со стороны моря, мы спустились на пляж.
Я повернулся к Диме, и сказал:
– Посмотри.
Повертевшись на месте пару минут, он разочарованно ответил:
– Не на что тут смотреть. Тоже все выжжено да сломано.
– Тут – да, – согласился я, – но ты не туда смотришь. Там, видишь?
И показал ему на незаметный за туманом соседний остров. Зеленой точкой он выделялся из черноты и серости, что царила вокруг. Живой, настоящий, он плавал совсем неподалеку.
– Значит… – Дима выглядел ошарашенным. – Значит, не все потеряно. Не зря выжили, значит… – тут он уже плакал, – осталось еще…
Я кивнул.
Мы простояли на берегу около получаса, смотря на утешительное зеленое пятно в бесконечном море. Вдруг, со стороны скал, из-за которых мы пришли, послышались шаги.
Оттуда показался майор.
Я улыбнулся ему, но ответной реакции не увидел. Он подошел поближе и, не спускаясь на пляж, чтобы не пачкать песком сапоги, сказал:
– Собирайтесь. Еще не все. Сопротивление укрепилось на новой позиции, а значит, наш долг им помешать.
Все счастье вмиг пропало. У меня затряслись руки. Кое-как собрав себя в кулак, я спросил у майора, не узнавая собственного голоса:
– Куда?
Майор молча поднял руку и указал на зеленый остров.
