Amelian0bscurus

По просьбам трудящихся попробую выложить хотя бы один свой рассказ (для начала), который отправляла на конкурс "Пролет фантазии" (осень-2019) и в котором хотя бы немного уверена. На конкурсе аудитории не зашло, возможно, потому что рассказ представляет собой попытку написать историю в абсолютно новой, собственной вселенной, с новыми, необычными расами (кроме традиционных эльфов), из-за чего его сложновато воспринимать. Плюс, наверное, несколько экспрессивный стиль и не очень конкретное повествование повлияли на оценку. Впрочем, я все равно считаю, что это был неплохой эксперимент. Традиционно: пожалуйста, не кидайтесь тапками, это мой первый пост со своим контентом и после множества лит. конкурсов моя самооценка убита напрочь :) Если хотите прокомментировать, постарайтесь отметить что-то хорошее или покритиковать достаточно мягко, без высказываний типа "читать невозможно", "кг/ам", "не пишите больше" и т.д. И, в любом случае, спасибо, что читаете это!
Комментарии, стоит ли выкладывать дальше, приветствуются.

Вступительные замечания: будет много непонятных слов. Как я уже отметила, этот рассказ - попытка создания истории в новой, относительно уникальной вселенной. Не пугайтесь, большинство будет пояснено в тексте -- если не в этой части, то в следующей/щих. Что не будет - кратко распишу в разделе "комментарии" в конце этой части.

Краткая аннотация: Черная чума, от которой нет лекарства, погрузила в отчаяние богатые земли Альтерина. Болезнь превращает жителей в демонов, заставляя их прятаться друг от друга и наносить защитные метки. Заболевает и эльф-торговец Эльмерис. Дано ли ему спастись и вылечиться, или тьма заберет его с собой? Знает только судьба.

– И что ты собираешься с этим делать?

Эльф безразлично уставился в окно. Это было красивое окно, где вместо стекол был витраж. Когда-то он много денег потратил на то, чтобы так украсить свою лавку – когда-то, когда черная чума еще не началась. Он по-прежнему торговал, но теперь это не приносило никакой радости: ни его маленькие алхимические эксперименты, ни штучки, которые приносили искатели приключений, ничего. Еще недавно это было его семейным делом, его золотой жилой, его счастьем… но не сейчас.

– Уже чувствуешь какие-то симптомы?

Девушка с сероватым, будто камень на могиле, оттенком кожи взволнованно смотрела на него маленькими зелеными глазками, в которых притаилась мерцающая тьма. Она-то куда лучше его знала, что такое быть демоном – и, может быть, всегда немножко им была. Кто еще, если не таинственные каменники, крупные, сильные, стойкие, народ, живущий здесь, кажется, с самого основания Тенебриса? Но эльф не завидовал Мерне – и никому, потому что знал, что демоническая сущность была в его крови и однажды проявится. Он продал столько окровавленного оружия, что уже не мог рассчитывать на иное. Бедный Эльмерис, несчастный эльф в пятом поколении. Он едко усмехнулся в поседевшие длинные волосы. Да, он чувствовал первые симптомы – забавно, что тьма проявлялась в нем белыми волосами, бледной кожей, побелевшими пальцами. Какое восхитительное чувство юмора! Может быть, он даже немного завидовал.

– Посмотри на меня, Мерна, – после небольшой паузы произнес он, все пытаясь разглядеть сгустившиеся за окном тучи. В свои сто сорок он уже видел не так остро, как обычно видят эльфы, но болезнь окончательно подкосила его, и теперь ему приходилось мучительно щуриться, чтобы увидеть хоть что-то за плотным цветным стеклом. Красивые узоры. Не такие красивые, как он.

– Думаешь, я заслужил что-то еще?

Он открыл небольшую шкатулку, украшенную резными листьями и ветками, стоявшую на столе, вытащил один из лежавших в ней сухих темных обломков и медленно положил в рот. Это был дольвеним, сладковато-пряная, пьянящая трава с тягучим вкусом, погружающая в глубины своего «Я». Оставалось ли оно у него?.. Только дольвеним знала ответ.

– Что-то, кроме такого конца.

– Эльмерис, выплюнь свою гадость, айэн тебя подери!

Эльмерис удовлетворенно улыбался, спокойный и умиротворенный в своем горе. Чертовы эльфы, так и не растеряли свою высокомерность за эти века, как бы их не ненавидели или почитали, изгоняли или обожали. Это был в их крови – даже его измененной крови.

Не вставая со стула, Мерна сверкнула зелеными глазами, и от них отделились маленькие изумрудные искорки, ярко сияющие в тускло освещенной лавке. Упоительный вкус дольвенима превратился в горькую мерзость, скрипящую на зубах, и Эльмерис медленно и неохотно и выплюнул оставшийся кусочек на стол, не особенно заботясь об этикете. Темный осколок травы растворился в лужице, растекшейся по столу, поймав слабый отсвет тающих свечей. Только яркие, проницательные глазы Мерны мерцали в полумраке.

– Как обычно. Слишком пылкая каменница, лучшая представительница своего рода, – с легким ехидством в голосе отозвался эльф, продолжая демонстрировать абсолютную недвижность. Неужели Мерна думала его этим пронять? Каменники и впрямь слишком наивны.

– Я уверена, что лекарство все равно будет найдено, – упрямо и слишком громко проговорила Мерна, сверля взглядом эльфа, воплощавшего собой беспощадную старость. Он никогда не мог понять, что значил этот взгляд – злость или укоризну? Что-то иное? Каменники – чудной народ.

– Да, я знаю, что ты не веришь в государство. И я не верю в государство. Но мы должны верить хоть во что-то – например, во спасение.

Сколько юношеского идеализма… Теперь Эльмерис ощущал это особенно явно. Но сейчас ему, обыкновенно насмешливому и настроенному поспорить, не хотелось дискутировать о том, во что верить – он уже не верил ни во что, кроме собственного наказания.

– Это закономерный конец, Мерна. Хоть кто-либо спасся с того момента, как началась черная чума?

Он вновь потянулся за дольвенимом, но в последний момент отдернул руку, зная, что с Мерной не стоит спорить. Это была исключительно талантливая, хоть и простодушная девочка. Раньше бы его изысканная эльфийская магия, могла бы посоревноваться с магией каменников, теперь же он мог предложить только презрение и цинизм. Хотя все доброе и честное протестовало в нем, требовало справедливости, он понимал, что смерть – вполне естественная штука, и больше ни на что не надеялся. Он истребил в себе все лучшее ради наживы, а теперь его высокородные предки смотрели на него с неодобрением и ждали, пока болезнь одержит над ним верх.

– Ты не должен смиряться с тем, что погибнешь, как все остальные. Я верю в то, что ты вылезешь, Эльмерис.

Она явно хотела сказать больше, но молчала – и выверяла каждое слово, опустив свой странный сочувственно-злой взгляд. Аккуратные, крупные руки сложены одна на одну, полные колени сжаты, черные короткие волосы падают на круглые уши. Забавна и очаровательна в своем гневе, в своих эмоциях. Эльмерис уже давно забыл, что это такое, но она всегда будила в нем молодую непокорность, задор и острый интеллект. Ему было беспредельно холодно и пусто, но Мерна… она немного грела ему душу своим присутствием.

– Может быть, Мерна. Но не думаю, что я имею право верить, как ты.

Он приоткрыл таинственно переливающееся в полутьме окно, впустив в душную комнату свежий, холодный воздух. Не миновать грозы.

Мерна промолчала. Только беспокойный ветер ласкал кожу, заставляя эльфа слегка вздрагивать от налетевшей прохлады. Совершенная тишина, и слышно лишь, как по улице стучат каблуки ботинок. Будто давно зревшая гроза решила разразиться между ними.

– Ты будешь наносить метку? – решила прервать молчание она, не отрывая взгляда от лакированных досок.

– Если хочешь. Не думаю, что для меня есть разница, – эльф повел плечами, ощущая ледяные воздушные потоки. – Я бы предпочел, если бы меня сожрали те, кто сжирал моих посетителей.

– Не смей так говорить, – из последних сил сдерживаясь, прошипела Мерна. Она закрыла глаза, чтобы не натворить чего-то еще, и едва заметно дрожала от ярости, все сильнее впиваясь пальцами в стул.

Эльмерис промолчал в ответ. Гроза надвигалась, и тучи были уже над их головами – его, поседевшей за день, и её черной, как смола, как тьма, что поглощала его сердце.

– Я нанесу, – проронил он тихо. Темно-серые тучи зависли, не решаясь столкнуться, замерли, будто льдинки на реке, скованные внезапным холодом.

– Айэн с тобой, даже если твои боги – нет.

Какие бы ни были боги у эльфов, в этот раз они отвели беду. Гроза грянула на улице, заполонив каменную мостовую отчаянным грохотом.

***

Он повыше натянул тонкое одеяло, прислушиваясь к шороху листьев за окном. Свечи едва слышно трепетали: их пламя колыхалось на сквозняке, неизбежно проникающем в многочисленные щели дома. Месяц эмриен в этом году был прохладным. Мерна называла его грен – это звучало резко, как и все на простом, грубоватом языке каменников. При мысли о Мерне он улыбнулся тонкими губами, пытаясь сосредоточить мутнеющий взгляд на сумрачных тенях, падающих от свечей. Он задержал улыбку, несмотря на то, что губы безжалостно болели от усилий: мысль о Мерне была слишком теплой, утешительной, чтобы так просто её отпускать. И Мерну… Мерну тоже нельзя было отпускать, никак. Даже если он умирал.

Эльмерис поднял руку, пытаясь разглядеть ее в душном полумраке. Рука тоже была тонкая и бледная – даже для его аристократического голубоватого оттенка кожи, характерного для всех эльфов. Он стал похож на греилей – эфемерных существ, будто созданных как противоположность каменникам. Их магия была загадочна – может быть, еще больше, чем магия скалокожих, а сами они почти никогда не спускались на грешную землю, путешествуя в облаках. Они поклонялись ветрам и звездам, и множеству солнц, которых не знали живущие снизу, были быстры и неуловимы, а, все-таки оказавшись на земле, поражали людей своей красотой – белой кожей, голубыми глазами и светлыми волосами. Превратиться в греиля на старости лет? Почему бы и нет. Жаль только, что черная чума проявляется не так.

Он с сожалением отметил черные линии, обозначившиеся на тыльной стороне ладони. Болезнь прогрессирует. Радовало только то, что он не превратится в того, в кого превращались остальные – спасибо Мерне, что заставила нанести метку. Он просто тихо умрет, но пока поборется. В конце концов, можно же было как-то обмануть эту заразу? Пусть даже никто ещё не выживал.

Ветер с силой обдувал скромный дом лавочника, но никакой ветер не мог его сейчас сломить. Ломай ветви деревьев, беспощадный, подталкивай одиноких прохожих в спины, заставляй склониться перед собой греилей – но не больного эльфа. На его лице снова стояла улыбка – теперь уверенная и будто бы упрямая, как у Мерны. Воистину, что жизнь, если не любовь?

***

– Ты видел зараженного? Видел демона? Как он выглядел?

Серое лицо Мерны выглядело взволнованнее, чем обычно. На лице обозначились морщинки, появившиеся от постоянных улыбок и смеха – теперь они печально повисли вниз своими лучиками, напоминая трещины на камне. Она испуганно смотрела на Эльмериса округлившимися глазами, в которых зашевелилась изумрудная тьма.

– Он… он был страшным, но не агрессивным. Больше опечаленным, – задумчиво произнес Эльмерис, кажущийся увереннее, чем раньше: будто бы увиденное придавало ему сил. Он изучал Мерну внимательным взглядом – дрожащую, напряженную, настороженную – и продолжал о чем-то размышлять. Эльф, наверное, никогда не видел её такой – кроме того дня, когда умер её отец, и она стояла в этой же лавке, только более украшенной и новой, пытаясь объяснить хоть что-то, но не в силах проронить ни слова. Преодолев оцепенение, он неожиданно усмехнулся:

– Во всяком случае, он точно не такой, как нам их описывали.

– Я думаю, тебе стоить уехать отсюда. Я знаю, что лавка для тебя всё, но так было бы лучше. Здесь стало небезопасно, – сквозь зубы проговорила Мерна, угрюмо глядя в пол. Она снова пыталась замкнуться – это было очень похоже на каменников, сдержанных и твердых духом. Эльф недовольно скривился и приблизился к девушке:

– Мерна, я бы не стал тебе врать. Кажется, они не опасны. Тем более, я уже заражен и нанес метку – они не могут ни пожрать меня, ни сделать мне хуже.

– Они убивают нас, разносят заразу, и даже вы, эльфы, самые образованные и защищенные, не можете защититься! Даже наша цивилизованная земля под руководством Алерина и протейр полегла наполовину! – яростно выпалила Мерна, в порыве шагнув к Эльмерису. Между ними оставалось около тридцати сантиметров.

– Уезжай! Бросай все: свои пыльные артефакты, старую лавку, древний род! Это не стоит ничего! Все твои сбережения не стоит ничего, когда твои руки покрываются черными трещинами, глаза мутнеют и темнеют, разум обращается в пустоту!

Сверкающая бездна поглощала его маленькими зелеными искорками, заставляя застыть на одном месте. Мерна становилась все громче, а её спокойный обычно голос срывался:

– Всю жизнь торговать смертью – на что ты рассчитывал? Сколько путников умерло в твоей лавке, на этом полу? Знали ли они, что ты спокойно заберешь их добро, а потом сожжешь трупы своей безграничной магией, такой же безразличной, как и ты?

Голос отчаянно дрожал. Глаза, кажется, заполнили всю тесную комнату, превратившись в бешено вращающие сферы. Эльмерис почти растворился в них, замерев, потерял свое «я» в этом поединке с разъяренной судьбой, судящей его за все грехи.

– Эльфы с красивыми именами и пустой совестью, стоит ли за вами хоть что-то? Высокомерные и бессердечные, не думали ли вы, что заслужили это? Думали, что чума постигнет всех, но не вас, а вы, силой ваших неуязвимых предков, спасетесь? Ваше же оружие обернулось против вас, совершенные маги – и теперь вы погибнете, сражаясь с подобными вам!

Эльмерис молчал, не отрывая взгляда от Мерны, превратившейся в беспощадное подобие самой себя. Разозленный ангел, обезумевший паладин.

– Тьма текла в вашей крови, в вашей идеальной природе – вы не могли стать никем другим! Может быть, вы и были демонами всегда, безжалостные эльфы? Может, вы и есть демоны?..

– Мерна, замолчи, – металлическим голосом произнес Эльмерис. – У тебя шея почернела.

Комментарии:
Айэн – один из главных богов народа "каменники", к которому принадлежит Мерна. В контексте может использовать как ругательство.
Грен – одно из грязных ругательств каменников, лаконичное, но очень грубое название места, где очень холодно. Что-то вроде "ледяного ада".
Тенебрис – империя, в которой происходит действие. Включает в себя многие земли, в т.ч. земли Альтерина – одни из самых богатых и славных земель, где живут просвещенные, цивилизованные существа. Впрочем, в связи с черной чумой земли Альтерина переживают не лучшие времена.
Черная метка – метка, которую ставят заразившиеся, узнав о своей болезни. Указывает о болезни существа здоровым, позволяет больным сохранить рассудок, не превратиться в безумного, не контролирующего себя демона, разносящего повсюду заразу, но не помогает излечиться. Больной умирает в своем уме, медленно слабея. Кроме того, метка должна защищать от других зараженных, на последней стадии пытающихся пожрать все, что видят, кроме таких же, совершенно потерявших себя, несчастных зараженных.
Альтерин – таинственный правитель земель, в которых происходит действие рассказа; когда-то он был очень могущественен и даже легендарен, но сейчас, во времена черной чумы, о нем ничего не известно. Он стал некой мистической фигурой, неким образом правителя и даже перестал появляться на публике. О нем ходит множество слухов, но народ больше всего раздражает отсутствие мер с его стороны по поводу чумы.
Протейры – не менее таинственные пророчицы, живущие в глубине горы-дворца Альтерина. Вероятнее всего, во времена, когда власть его была сильна, Альтерин принудил их служить ему – и поселил в своем жилище, вынуждая отвечать на важные вопросы...или для чего-то другого? О протейрах подробнее говорится в следующих частях рассказа.