AlexKap2015

Ничто не делает жизнь более интересной, чем борьба за нее.

Роберт Хайнлайн «Кот, проходящий сквозь стены»

Хайнлайн — это не просто фамилия, а целая история. Огромный мир, на котором выросло уже не одно поколение любителей фантастики. Встречайте: солдат, шахтер, политик, нудист, философ, милитарист и просто хороший писатель.

Линия жизни

Роберт Энсон Хайнлайн (7 июля 1907 — 8 мая 1988) был первым человеком, удостоившимся звания Грандмастер SFWA (Ассоциации писателей-фантастов Америки, известной по присуждаемой ею премии Nebula) и первым послевоенным фантастом, пробившимся в крупные журналы общего профиля — например, The Saturday Evening Post (конец 1940-х). Хайнлайн вошел в историю фантастики как «локомотив» этого жанра, приучивший читателей всего мира покупать книжки с легкомысленными яркими обложками и обнаруживать под ними неожиданно сложную начинку.

Для своего времени его работы были предельно социальны. В них сочеталось несочетаемое: радикальный индивидуализм и космополитичность, религия и сексуальность, увлекательные сюжеты и интеллигентное занудство. Его называли «фашистом» и «гаммельнским дудочником для хиппи». Одного этого уже достаточно, чтобы приглядеться к автору поближе.

Хайнлайн родился в маленьком городке Батлер (штат Миссури), но уже через 2 месяца после этого его семья переехала в город Канзас. Отец Рекс Айвар работал бухгалтером, мать Бэм Лиль ухаживала за 7 детьми (Роберт был самым младшим). Хайнлайны жили скромно — на 9 человек было всего 2 спальные комнаты, поэтому Роберту долгое время приходилось спать на соломенном тюфяке.

Жизнерадостный мальчик получил строгое, почти пуританское воспитание, которое сильно повлияло на его дальнейшее творчество. Герои Хайнлайна отличаются повышенным чувством долга и чести, они умны, целеустремленны, но в то же время тяготеют к вещам, на которые для молодого Хайнлайна было наложено табу: чувственность, праздность, азарт.

В колледже Хайнлайн мечтал стать астрономом — он прочел все «звездные» книги в ученической библиотеке, самостоятельно изучал физику и математику. Его литературными идолами стали Марк Твен, Эдгар Райс Берроуз, Жюль Верн и Герберт Уэллс.

После колледжа Роберт поступил в Военно-морскую академию, служил на флоте, получил звание лейтенанта, заболел туберкулезом, уволился со службы, женился, развелся, снова женился. Его второй спутницей жизни стала Леслин Макдональд — дама леворадикальных взглядов, которая, по воспоминаниям Азимова, очень сильно повлияла на политические убеждения Хайнлайна.

Началась Великая депрессия. Роберт брался за любые работы, в том числе с недвижимостью и серебряными рудниками, — точно так же, как в свое время это делал Марк Твен. Он ввязался в политику, снискал себе звание «социалист» (впоследствии Хайнлайн будет жутко стесняться этого факта), баллотировался в Законодательное собрание штата Калифорния, но потерпел поражение.

Жизнь, как говорится, «не удалась» — любые начинания терпели крах, а на горизонте замаячила перспектива нищеты. Однако случилось чудо: Хайнлайн пишет рассказ, чтобы поучаствовать в небольшом литературном конкурсе, и его публикует легендарный издатель Джон Кемпбелл (именно он «дал старт» самым известным американским фантастам).

Гонорар за четыре дня писательского труда составил 70 долларов — приличные по тем временам деньги. Роберт получал на флоте годовую пенсию в 500 долларов, поэтому мучиться выбором ему не пришлось. Всего за несколько лет Хайнлайн стал профессиональным писателем, и, по собственному шутливому выражению, «больше никогда не искал себе честного заработка».

Первым делом, первым делом…

Во время Второй Мировой войны автор со своими друзьями — Л. Спрэгом де Кампом и Айзеком Азимовым — работал на военном заводе в Филадельфии. Парадокс истории: люди, описывавшие конструкции звездолётов, бластеров и роботов, в реальности разрабатывали новые авиационные технологии, некоторые из которых впоследствии перекочевали в их книги.

Хайнлайн был Сократом от фантастики. Он любил «дразнить» читателя, поднимая запретные темы и обыгрывая их в самых невероятных ситуациях — серьёзно, без пошлостей, филигранно, с присущей ему иронией. Он эксплуатировал предрассудки расизма, предлагая зрителям темнокожих персонажей. В «Свободном владении Фарнхэма» белые люди попадают в будущее, где доминируют негры (ими же оказываются главные герои романов «Кот, проходящий сквозь стены» и «Фрайди»). Для научной фантастики 1960-х это был, мягко говоря, смелый ход — существа с зелёной кожей встречались в ней гораздо чаще, чем со смуглой.

Национально-политический контекст в книгах Хайнлайна — вопрос очень щекотливый. В «Шестой колонне» США подвергаются нашествию «азиатских орд» и противостоят им при помощи особого луча, действующего лишь на представителей этой расы. Позже выяснилось, что на такой идее настоял редактор (Кэмпбелл), а сам Хайнлайн был против. С другой стороны, в романах «Туннель в небе» и «Фермер в небе» Хайнлайн показывает Азию перенаселённой, а описание расы жуков из «Звёздного десанта» прозрачно намекает на коммунистический Китай.

Главные романы Хайнлайна

Кукловоды (The Puppet Masters, 1951)

Двойник (Double Star, 1955)

Туннель в небе (Tunnel in the Sky, 1955)

Гражданин Галактики (Citizen of the Galaxy, 1957)

Дверь в лето (The Door into Summer, 1957)

Имею скафандр — готов путешествовать! (Have Spacesuit — Will Travel, 1958)

Звездный десант (Starship Troopers, 1959)

Чужак в чужой стране (Stranger in a Strange Land, 1961)

Дорога доблести (Glory Road, 1963)

Пасынки Вселенной (Orphans of the Sky, 1963)

Луна — суровая хозяйка (The Moon Is a Harsh Mistress, 1966)

Фрайди (Friday, 1982)

Любимый писатель Хайнлайна — Марк Твен — однажды пошутил, что «вечные книги» живут от силы 30 лет. К Хайнлайну (да и самому Твену) это неприменимо. Парадоксальный факт — «космическая» фантастика, написанная на заре полетов за пределы земной атмосферы, до сих пор воспринимается так, будто её издали только вчера.

Автор утверждал, что всё лучшее в человеке устремляется к звёздам, а прочее остается здесь. На Земле остался его пепел, растворённый в океане. А где-то там, в бесконечной пустоте вселенной, существующей только в наших умах и показаниях радиотелескопов, сияют истории Хайнлайна — истории про людей, мечтающих о космосе, свободе и любви.

10 июля 1934 года был создан НКВД СССР.

Сходу назовите две первых ассоциации с аббревиатурой НКВД. Если назвали «репрессии» и «ГУЛаг» – продолжайте читать: восполнить пробел в столь важном моменте истории своей родины крайне необходимо. Сегодня, когда мы справляем 82-й день рождения организации, до сих пор вызывающей у иных граждан злобные выкрики и дрожь в коленках, стоит поговорить о том, что же это была за организация, чем занималась и за что её так не любят.

Введение в предмет

Тому, что сегодня называется «органы безопасности», только в упорядоченном виде, как минимум не одна сотня лет. Приказ тайных дел, III отделение, отдельный корпус жандармов – множество структур, множество названий и сходный круг задач: охранение государственных интересов и борьба с его врагами. Совсем не удивительно, что, как только большевики превратились из врагов государства в новую власть, им потребовались точно такие же структуры.

Первым охранительным органом стала ВЧК (Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем), созданная уже 20 декабря 1917 года – через полтора месяца после Октябрьской революции. Как и положено в столь бурные времена, занималась она фактически всем: от контрреволюции и саботажа до детской беспризорности.

Аббревиатура НКВД (Народный комиссариат внутренних дел) появилась ещё раньше, на второй день после революции и поначалу обозначала обычную милицию. Свой грозный смысл она приобрела позднее, в результате двух управленческих решений. После них функции общественной и государственной безопасности объединили под одной крышей. Первый раз – ненадолго (1922-1923). Второй раз – в 1934 году, с небольшим перерывом, до середины войны.

Не только репрессии

Связывать НКВД с репрессиями и системой ГУЛАГа правильно, но неверно.

Во-первых, потому, что это лишь два аспекта деятельности структуры, созданной летом 1934 года. Устоявшейся же практикой стало говорить в первую, вторую и третью очередь о репрессиях и трудовых лагерях, создавая впечатление, что НКВД – это только репрессии и лагеря.

Во-вторых, ОГПУ (наследник ВЧК, Объединённое государственное политическое управление), влившееся в НКВД РСФСР уже под названием ГУГБ (Главное управление государственной безопасности) при слиянии лишилось некоторой части карательных функций. Так, полномочия Особого совещания (ОСО) при НКВД (внесудебный орган, существовавший в структуре госбезопасности в 1922-1953 годах) серьёзно урезали: максимальный срок по приговорам ОСО – 8 лет, к тому же до начала войны Особое совещание не имело права приговаривать к расстрелу. Одновременно по итогам реорганизации был установлен прокурорский контроль над делами, попадавшими на рассмотрение Особого совещания.

Дотянулись до всего

Но что составляло сферу деятельности НКВД помимо уже упомянутых направлений? На самом деле проще сказать, что в неё не входило.

Итак, в те далёкие годы НКВД (помимо ожидаемых военной разведки и контрразведки) занималось:

– пожарной охраной;

– картографией;

– контролем мер и весов;

– шоссейными дорогами;

– охраной промышленных объектов и железнодорожных сооружений (а также их строительством);

– регистрацией актов гражданского состояния;

– противовоздушной обороной;

– контролировало всю промышленность и перевозки внутри СССР.

И так далее, всего около 40 подразделений. Фактически, Министерство всего.

Для чего был необходим такой всепроникающий контроль?

1. Подготовка к будущей войне. Мы оказались не в полной мере готовы к войне 22 июня 1941 года, но это не означает, что к войне не готовились вообще. Внимание госбезопасности буквально ко всему в государстве поддерживало нужный уровень ответственности в период «необъявленной мобилизации».

2. Унификация системы отношений «гражданин – государство». У правителей Российской Империи почти всё время уходило на расширение и удержание завоеваний, остальное – по остаточному принципу. Кроме того, права и обязанности жителей различных регионов в силу исторических особенностей вхождения в Россию различались. В результате чего империя сохранила некоторую лоскутность, а события Гражданской войны (попытки отделения Дальнего Востока, Урала) показали, что прочность связей этих лоскутов – вопрос усилий, прилагаемых для их разъединения. СССР мало было провозгласить, его ещё нужно было «сшить», образовав ту самую новую историческую общность (советский народ). И в этом смысле НКВД – организация, способствовавшая созданию нового государства и общества из наследия Российской империи. А репрессии – лишь один из механизмов этой деятельности.

3. Нельзя не заметить, что в поле внимания НКВД была система перемещения людей и грузов по стране (в первую очередь железные дороги). Железнодорожные перевозки в своё время курировали два самых известных чекиста – Дзержинский и Берия. Ещё с Гражданской вопрос функционирования железных дорог был вопросом выживания. В дальнейшем фокус просто расширился на все пути сообщений, на грузы, по ним перемещаемые, и на энергию, необходимую для их производства. НКВД полностью контролировало экономический пульс государства. Это избыточно, исходя из сегодняшних представлений о государственной безопасности и её задачах, но объяснимо с точки зрения государства, находящегося в осаде с момента возникновения. К тому же такой контроль есть и сегодня, просто он охватывает лишь ключевые точки.

Государство в государстве

В дальнейшем полномочия НКВД были значительно сокращены. После окончания войны из него снова выделили госбезопасность. После реорганизации НКВД превратилось в МВД – структуру, почти идентичную нынешней по набору полномочий. Однако четыре страшных буквы до сих пор продолжают бередить умы, и дело тут не только в лагерях и репрессиях.

НКВД – это государство в миниатюре, государство в государстве. Однако не в привычном смысле этого определения. НКВД стало в 1930-1940-е годы своего рода контролирующей матрицей. СССР был построен вокруг НКВД, как иногда большой дом строится вокруг маленькой времянки. После того, как СССР рухнул, а всё добро из большого дома оказалось растащенным, в относительно нетронутом виде осталось лишь то, с чего большая стройка когда-то начиналась, – органы государственной безопасности. И процесс запустился снова.

Поэтому когда русофобы говорят, что российская власть сплошь состоит из чекистов, они недалеки от истины. Просто так всё и задумывалось.

***

С тех пор, как Александр III посетовал на дефицит союзников, ситуация немного изменилась. Помимо армии и флота появилась ещё госбезопасность, руководители которой в 1930-х годах фактически пересобирали и создавали государственность заново. Недоброжелатели об этом знают или догадываются, а потому «Энкаведе» ещё долго будет оставаться ругательством для них.

8 июля, в День семьи, любви и верности в Волгограде состоялись культурно-массовые мероприятия.

Уже традиционным стал шуточный ЗАГС, многие приходят сюда именно в этот день, чтобы фиктивно скрепить свои отношения. Юноши и девушки с удовольствием выстраиваются в очередь, чтобы поставить заветные подписи в шуточных документах. Но среди молодежи сегодня оказалась парочка пенсионеров.

- Пожилая пара, трогательно держась за руки, робко подошла к шуточному ЗАГСу, молодежь расступилась. Пенсионеры скрепили свой официальный брак в шуточном ЗАГСе и ушли.

http://bloknot-volgograd.ru/news/v-volgograde-v-shutochnom-z...

P.S.: "В Волгограде, 8 июля, на "шуточных бракосочетаниях" работали настоящие сотрудники ЗАГСа". Ведь правда, что такая новость на  следующий день добавила бы изюминку в отношения "шуточных молодоженов"?

Первые "иномарки" появились в РККА во время Гражданской войны в качестве трофеев.

12 декабря 1918 г. в Одессе вместе с французской пехотой выгрузили 20 танков «Рено» FT 17 из состава 3-й роты 303-го полка штурмовой артиллерии. Именно это подразделение и «подарило» советскому государству первые трофейные танки, поскольку под ударами 2-й Украинской Советской армии его личный состав разбежался.

Весной 1919 г. части 2-й Украинской Советской армии в кровопролитных (как тогда писалось) боях под Одессой захватили два исправных и два неисправных французских малых танка «системы Реналт» (так в документе). Факт захвата удивил их, пожалуй, не меньше, чем факт появления танков на фронте. После безуспешных попыток применить танки в бою командование решило отправить один в подарок вождю мирового пролетариата – В.И. Ленину в ознаменование праздника солидарности трудящихся всех стран (для справок тем, кто не застал сего праздника, он отмечался 1 мая). Вместе с подарком украинские красноармейцы написали вождю письмо, в котором говорилось, что даже босые и раздетые, вооруженные только старыми винтовками бойцы, видящие перед собой зарю мировой революции, способны сладить с любым врагом. Не страшна им и заграничная «танка», которую бойцы захватили голыми руками и преподносят вождю в дар к празднику

В ответной телеграмме В.И. Ленин писал:

«Штабу 2-й Украинской Советской Армии и всем товарищам этой армии.

2 мая 1919 года.

Приношу свою самую глубокую благодарность и признательность товарищам 2-й Украинской Советской Армии по поводу присланного в подарок танка.

Этот подарок дорог нам всем, дорог рабочим и крестьянам России, как доказательство геройства украинских братьев, дорог также потому, что свидетельствует о полном крахе казавшейся столь сильною Антанты…»

22 марта 1919 г. на пароходе «Святой Михаил» прибыла первая партия английских танков – шесть «больших» (Mk V) и шесть «легких» (Mk А). Вместе с танками прибыли и инструкторы – водители под командованием майора Е. Брука.

Большая часть прибывших машин (этих и полученных позднее) была либо уничтожена, либо захвачена.

Все доставшиеся Красной армии танки были отнесены к трем основным типам:

– тип «Б» – «большой» танк – английский тяжелый танк Mk V, называвшийся в Советской России по названию мотора – «Рикардо»;

– тип «С» – «средний» – английские танки Mk A «Уипетт» («борзая») или Mk В, называвшиеся по мотору – «Тейлор»;

– тип «М» – «малый» – французские малые танки типа «FT-17» фирмы «Рено».

Впрочем, первые "иномарки" практически не использовались в боях и быстро приходили в негодность. После Гражданской войны эти танки стали быстро вытесняться танками МС-1 (Т-18) и передавались в учебные заведения.

В итоге к 30 января 1931 г. на военскладах и в учебных заведениях РККА имелось танков типа «Б»

– 44 шт. (из которых 9 шт. снятые с вооружения), типа «С»

– 12 шт. (все сняты с вооружения), «Русскяй «Рено» – 15 шт. (все сняты с вооружения), французский «Рено» – 13 шт. (все сняты с вооружения). Их время кончилось.

В целом, трофейные Pz-III и Pz-IV использовались достаточно активно, особенно ценились их командирские модификации. Плюсами трофеев были качественные приборы наблюдения и прицелы, надежная рация и комфортные условия для экипажа. С 1942 года появилось еще несколько плюсов - неплохое бронирование (как минимум не хуже, чем у Т-34), хорошая пушка и вполне сносная подвижность.

В процессе освоения трофейных "иномарок", в 1942 году были изданы и соответствующие инструкции и наставления. А поскольку трофейные танки использовались в основном для разведывательно-деверсионных операций,танкистам рекомендовалось, помимо всего прочего ездить по своим позициям только в светлое время суток и в условиях хорошей видимости, а так же тщательно согласовывать время и место выхода с вражеских позиций с четкими условными сигналами. Эти меры предосторожности были продиктованы необходимостью уберечь экипажи от дружественного огня - иначе свои же могли сначала влепить по характерному силуэту от всей души, а уже потом выяснять - наш это трофей или таки не трофей приехал. Однако, часть трофейной матчасти шла и на комплектование линейных частей. На фото - танки Pz-III и Pz-IV 107 отдельного танкового батальона, Волховский фронт, 1942 год

Кроме немецких и чешских машин, в КА/СА появлялась и большая экзотика.

Как вот этот танк R-III румынской армии, захваченный в 1942 году

автор: Виктор Мараховский

Широко распиаренный (а в реальности, мягко говоря, несколько преувеличенный) ажиотаж вокруг путёвок в Турцию, наступивший после того, как «туристические» санкции в отношении этой страны были сняты, — неожиданно вызвал подъём восторга на всех гранях идеологического спектра.

Вот восторгается либерал: «Россиянин боится пресловутого черного воронка у подъезда. Почему россияне массово поехали в Турцию? Потому что российское правительство разрешило. Следовательно, поездка в Анталию не означает нелояльности. Можно ехать. А если так, то глупо терпеть крымские неудобства, когда сладостная и такая родная Турция под рукой».

А вот восторгается националист: «Стоило снова разрешить продажу туров в Турцию, ломанулись туда так, что за сутки вдвое перекрыли спрос на Сочи и Крым вместе взятые. Патриоты, ждавшие, что сознательные русские люди обольют турок гордым презрением, так и остались стоять в комической позе, с открытым ртом и выпученными глазами. Основная масса русского народа (от лица которого патриоты пытаются говорить, которому они приписывают свои взгляды и мотивы) себя с этим государством сегодня не ассоциирует вообще. Тяжело быть в такое время патриотом. В такое время надо быть националистом».

Дополнительно восторгаются также ультра-коммунисты и политики других цветов, но о них подробно не будем: смысл у всех восторгов один. Некая часть «простых россиян», как только стало можно, — немедленно заинтересовалась поездкой в страну, сбившую зимой наш самолёт. Тем самым аннулировав и полугодовую госпропаганду, и этих смешных патриотов, ожидавших бойкота

И пусть в действительности речь идёт о долях процента граждан и о «буме в районе нуля» — ликованию это не мешает.

Ликовальщикам очень дорога мысль, что на самом деле цена погибшим военнослужащим этого государства в глазах «простых русских» — ноль. Что «простые русские» не отождествляют войны этого государства с собой, что они не считают государство своим, что им вообще параллельно.

Ради этой мысли они накачивают локальный всплеск до масштабов общенационального явления и отзываются радостными колонками со слезами на глазах о том, что патриоты обломались.

Почему эта мысль так греет «граждан мира», по трагической случайности родившихся в нашей ледяной пустыне, — понятно и объяснять не нужно. Интереснее механизм, заставляющий радоваться профессиональных любителей и жалетелей народа.

Штука вся в том, что в их лице мы имеем дело с явлением пост-патриотизма. То есть с такой любовью к родным земле и народу, которая даёт право радоваться всем реальным или мнимым проблемам родного государства.

Алгоритм производства пост-патриотов имеет множество вариаций, но основа процесса во всех одинакова.

Пост-патриот некогда считал эту страну своей. Но — только до того момента, пока политика государства не отклонилась до неприличия от его, будущего пост-патриота, представлений о прекрасном. Когда же государство многократно и по-хамски доказало ему, что его представления о прекрасном для государства не актуальны, — он осознал, наконец, горькую правду: это больше не его государство.

В момент этого осознания пост-патриота обычно накрывает гигантское облегчение. Потому что возможность не считать Родину своей целиком, а выковыривать и отбрасывать её куски на том основании, что «это не его» — безусловный лайфхак.

Не нужно больше краснеть по поводу футбольной сборной — это не моя сборная продувает в футбол и отмечает такое дело чадом кутежа.

Не нужно дёргаться из-за того, что отмена запретов на путёвки в Турцию привела к росту запросов на путёвки в Турцию. Это ведь не моя армия воюет в Сирии, и не мой самолёт был сбит.

Пост-патриот в своих рассуждениях вполне логично доходит до той же мега-идеи, что и ультралиберал.

Эта идея уже которую сотню лет состоит из двух пунктов.

1) Россия есть страна, оккупированная государством (самодержавием, большевиками, теперь вот силовиками);

2) Кажущееся единство власти и народа — просто пассивность и равнодушие: на самом деле народ кинет это государство при первой возможности;

3) Однажды эта возможность представится, и тогда, возможно, народ сможет уничтожить это государство и установит собственную власть в собственных интересах.

Пост-патриот от настоящего антигосударственника в этом плане отличается разве что альтернативным выбором «золотого века». То есть если золотой век настоящего антигосударственника, за предательство идеалов которого мы теперь страдаем и лишены славы божьей, находится в начале 1990-х, — то пост-патриот по выбору может считать им по выбору СССР, или до-хрущёвский СССР, или царскую Россию, или допетровскую Россию, или дохристианскую Русь.

Пост-патриот (ПП) напрочь лишён, если угодно, «культуры несогласия» — то есть такой формы оппозиционности, которая тем не менее нагружает оппозиционера солидарностью со всей страной целиком. Его несогласие — это непрерывное урезание того, что он готов считать своей страной, и вынесение всего некузявого за скобки.

Никакого «Отечество славлю, которое есть, но трижды – которое будет». Никакого «Моя страна не права, но это моя страна». Отечество, которое есть, для пост-патриота враг пострашнее марсиан. Раз его страна неправа — то это вообще не его страна, а уродливый нарост на его истинной стране.

Он за эту власть не голосовал, он эту элиту не выбирал, он этот народ не воспитывал. Всё дурное, что случается с этой страной — случается не с его страной, потому что его страну у него отняли ещё в 1999-м (1991-м, 1953-м, 1917-м, 988-м).

Патриот обычный, не совершивший ПП-лайфхака, постоянно обламывается. Потому что это его футболисты позорятся. Это его юные рыцари плаща и кинжала устраивают заезды на геликах. Это его чиновники воруют. Это его музыканты бормочут, что Крым не наш, это его правительство тупит в экономике. И да, это его сограждане возьмут и не поддержат его бойкота

Пост-патриот этих фрустраций лишён и не обламывается в принципе — ведь если у вас нету дома, то пожары ему не страшны. Ничто не нарушает его тонуса, ничто не подтачивает его правоты.

Его единственный жизненный минус выражен, пожалуй, в другой строчке процитированной выше песенки: «Если вы не живёте, то вам и не умирать».

С государством Россия может произойти ещё много всякого — и дурного, и хорошего. Но те, для кого это государство чуждо — не имеют и не будут иметь никакого отношения ни к его печалям, ни к его триумфам.