Утро уже наступило, когда я медленно приоткрыл глаза. Через окно сияло солнце и жалило мне глаза, словно наказывая меня за пробуждение. Как только ко мне вернулась способность видеть, я глянул через комнату на кухонные часы, которые показывали пол-одиннадцатого. К счастью, было воскресенье, поэтому мне не надо было беспокоиться об опоздании на работу. Потом я осмотрелся в комнате, где я спал, в надежде обнаружить лошадку, которую я притащил домой вчера вечером. Однако возле себя я ее не обнаружил. Тогда я бросил взгляд на старое отцовское кресло и увидел ее там сидящей на дальнем конце левого подлокотника и трясущейся от страха.

Я медленно двинулся к ней, но она отпрянула прежде, чем я до нее дотронулся. Я не нашел в этом ничего удивительного. Мы встретились только прошлым вечером, в темноте, когда она почти засыпала. Следовало принять во внимание то, насколько она юна, и то, что она вряд ли помнит все полностью. По правде говоря, это был, наверное, первый случай, когда она видела меня при полном свете.

«Все хорошо», — мягко сказал я, медленно приближаясь к ней. — «Я не сделаю тебе ничего плохого».

Она не пошевелилась и уставилась на меня с бОльшим любопытством. Я еще немного приблизился, и она сделала шажок назад, немного спотыкаясь, когда ее копыта скользили по подлокотнику. Я прекратил движение, потому что боялся, что она потеряет равновесие и упадет. Она медленно шагнула в сторону, и под ее весом кресло наклонилось вперед. Из-за этого она потеряла равновесие и сорвалась с края.

Я метнулся вперед, чтобы поймать ее раньше, чем она ударится о пол. Мои усилия оказались ненужными, поскольку она взмахнула своими маленькими крыльями и оказалась на полу на всех своих четырех ногах.

Тут она начала издавать громкие визгливые звуки, в то время как я пытался удержать ее на некотором расстоянии, чтобы избежать повреждений. Мощь, струящаяся из ее тела, становилась все сильнее, и я начал терять свой захват.

Тогда я медленно прижал ее к себе, получив от нее пару пинков. К счастью, сила ее тела была не настолько уж велика, так что в худшем случае дело должно было обойтись парой синяков. Оказавшись прижатой к моей груди, она еще больше испугалась и вскоре попыталась оттолкнуть меня своими передними копытами, одновременно лягая меня задними. Я же попытался успокоить ее, повторяя «Ш-ш-ш!».

К моему удивлению, она стала успокаиваться, как будто она не ожидала от меня такого поступка. Затем я обнял ее, и она не стала этому сопротивляться.

«Ну, ну...», — спокойно сказал я, поглаживая ее. — «Видишь, я же обещал, что не сделаю тебе ничего плохого».

Она взглянула на меня своими огромными фиолетовыми глазами. Хотя она оставалась спокойной, я видел, что она все еще не совсем привыкла ко мне.

«Хочешь песенку?», — спросил я, на что она ответила неуверенным кивком. Тогда я запел песню, которую моя мать обычно пела мне, когда мне было плохо — «Lullaby» Билли Джоэла.

«Спокойной ночи, мой ангел, пора закрыть свои глазки, и оставить все свои вопросы на следующий день...»

Пока я пел, она заснула у меня на руках. Я взял одеяло, которое висело на отцовском кресле и завернул ее в него. Потом я отнес ее на кушетку и смотрел на то, как она спит в моих руках.

Внезапно я обнаружил, что задаюсь вопросом — что она делает здесь? Более того... Почему я так себя веду? В конце концов, я — 25-летний мужчина, который бОльшую часть своей жизни прожил в одиночку и занимается нелюбимой работой. До сих пор у меня не было никого, о ком бы я мог заботиться, и за исключением моей любви к «My Little Pony: Friendship Is Magic», я — не самый добросердечный парень в округе. Я почти чувствовал, что я не тот, кто должен заботиться о ней. Возможно, ей следовало бы быть с какой-нибудь 8-летней девочкой, которая любит заботиться о животных. В конце концов, это ведь именно то что франшиза «My Little Pony Friendship Is Magic» имела в виду в самом начале?

Но на самом деле, после того как я увидел эту маленькую сладкую лошадку... что-то произошло прошлым вечером. Что-то такое, что согрело мое слабое сердце и... и мне хорошо.

Через полчаса она открыла глаза и выглянула из своего маленького одеяла как из спального мешка.

Тут она зевает, а потом кладет свои передние копыта на свой бурчащий животик.

«Ты голодна?», — спокойно спрашиваю я.

Она только смотрит на меня, как будто не совсем понимая вопрос.

«Пойдем перекусим», — говорю я, поднимая нас обоих с кушетки и относя ее на кухню.

Пока я шел, она обняла меня передними ногами и прижалась мордочкой к моей груди. Во мне возникло то же самое теплое чувство, что и вчера вечером. Я отвернулся и смахнул слезинку радости.

Потом я положил лошадку на детский стульчик. Тот самый стул, который родители использовали для меня, когда я был ребенком. До сих пор не знаю, для чего они хранили его все эти годы, но сейчас он очень пригодился. Вопрос всех вопросов был в том, чем ее накормить. Прошлым вечером ей, вроде бы, понравилась морковь, но вопрос был в том, не повредит ли она ей? Она, конечно, лошадка, но ведь не из этого же мира. А вдруг еда из этого мира подействует на нее иначе, чем в Эквестрии, вдруг я просто отравил ее вчера вечером? Нет, иначе как бы она здесь осталась? Наверное, я слишком много думаю об этом.

Я решил быть осторожным и дал ей несколько морковок. Я снова покрошил их так же, как прошлым вечером. Может, когда нибудь она и сможет съесть их целиком, но сейчас лучше не чинить то, что не сломалось. Но только я положил их ей в рот, она тут же выплюнула их мне прямо в лицо. И что теперь?

«Что не так?», — спросил я. Вообщем-то я не знаю, зачем спросил, не похоже на то, что она умеет говорить. Затем она потянулась к чему-то за моей спиной. Я обернулся и обнаружил баночку гороха на задней стойке. Это то, что она хочет? Я подошел и подержал банку над ее головой, она попыталась дотянуться до нее, убедив меня в том, что это на самом деле то, чего она хочет. Я открутил крышку и насыпал немного гороха в чайную ложечку. Затем я медленно протянул ложечку ей, и она со счастливой улыбкой сжевала горох.

Я не смог сдержать собственную улыбку; она выглядела такой милой, жуя свой корм. Затем она дала мне понять, что хочет еще, поэтому я дал ей еще чуть-чуть гороха. В конце, после примерно шести ложечек она стала вытягивать голову немного вперед. Сначала я не мог сообразить, что происходит. Потом я вспомнил, что она была всего лишь младенцем, и ей, наверное, надо было срыгнуть. Тогда я поднял ее и прижал к моему плечу, нежно похлопав по спине. И правда, она срыгнула и с улыбкой потерлась головой о мое плечо.

Остаток дня мы провели, играя по всему дому. Несмотря на ее юный возраст, у нее был очень любознательный ум, и она хотела исследовать каждый дюйм моего дома. Я прятался во всевозможных местах, внезапно выскакивал и кричал «пикабу!», что ей, похоже, очень нравилось.

Потом она наткнулась на нашу семейную фотографию, которая висела на стене гостиной. Она смотрела на нее с большим любопытством, как будто не знала, что подумать. Честно говоря, я не знал, в чем тут дело, она проявляла любопытство к каждой вещи в доме, но фотография произвела на нее особенное впечатление. Я опустился перед ней на колени.

«Это я... с мамой и папой», — мягко сказал я, чувствуя себя немного по-дурацки из-за слов «мама» и «папа».

«Па...п...па...па», — услышал я неуверенный голос лошадки.

Я не поверил своим ушам, она что — начала говорить?! Я и вправду не ожидал, что она заговорит так скоро. И потом, я ведь понятия не имел о том, сколько ей на самом деле лет. Вероятно, она способна говорить, просто еще не научилась делать это.

Я начал размышлять над тем, как научить ее правильно произносить первый слог. Но она зевнула и легла на свой животик. Я просто улыбнулся и нежно подхватил ее на руки. Потом я отнес ее назад на кушетку и сел на нее, держа лошадку на руках. Она еще не заснула, поэтому я снова запел ей песню.

«Спокойной ночи, мой ангел, пора закрыть свои глазки, и оставить все свои вопросы на следующий день...»

Ее глаза стали смыкаться.

«Однажды твой ребенок заплачет, и если ты споешь ему эту колыбельную, то в твоем сердце всегда будет частичка меня.”

Скоро лошадка уснула, да я и сам задремал. Я думал о том, каким прекрасным был этот день... с этим маленьким ангелом... с этой маленькой лошадкой... с этой маленькой... Дэши.

Но прежде, чем закрыть глаза, я что-то услышал... и посмотрел на лошадку. Я увидел, как ее губы шевельнулись, и она произнесла свое первое слово: «Папа».

Переводчик: Rachtyrgin

Редактор текста на русском: MLG PROGAMER1999, он же Gamer1999 (то есть я)