Прочитал пост https://pikabu.ru/story/skhodil_v_kino_s_papoy_1980e_5741462 и решил поведать как я детям кино показывал.

Красноярск, 1990 год, улица Белинского 1. Предприимчивые дельцы наладили у нас так называемое кабельное телевидение, на чердаке оборудовали " студию", из студии идёт сеанс в квартиры, подключившиеся к данной услуге.

Дельцы дежурят в студии по очереди, меняют кассеты согласно расписанию сеансов.

Мы, пацаны 12 лет, сидим на лавочке никого не трогаем. Из подъезда выходит пьяненкий типок в очечках и слово за слово, предлагает посмотреть как же устроена и работает данная студия кабельного телевидения.

Ну что же не посмотреть. Пошли глянем.

Ничего особенного, стоит телевизор, пара видиков, идёт дневной сеанс мультфильмов.

Словоохотливый "оператор" показал как, что работает и отведав наливки уснул. Мы же немного посмотрев мультфильмы, призадумались, а где же кассеты с фильмами, которые в расписании сеансов обозначены, как "фильм для взрослых" и которые включали исключительно после полуночи.

Короче говоря, я и все кто в этот момент смотрел мультики, ознакомились с замечательным произведением " Рождённая для любви". С Сибиллой Раух в главной роли.

Простите меня пожалуйста все, кто вынужден был смотреть этот мерзкий фильм. И ты ты мужик меня тоже прости! Надеюсь тебя не закрыли.

Всем спасибо!

Начало https://pikabu.ru/story/iolotan__baku_5715078

Примерно через полчаса на пригорке показалось две БМП и тентованный Зил-131. Уверен, что в тот момент каждый из понимал, что шансов выстоять в предстоящем бою и остаться в живых у нас практически нет. Ведь на "блоке" не было окопов полного профиля и укрытий, отсутствовали противотанковые средства. Все, на чем строился наш расчет, мы изготовили несколько минут назад. Наконец, у нас не было даже численного превосходства над пехотой противника, который, в довершение ко всему, был выше нас на местности, так как дорога шла в нашем направлении под уклон. Хотя, чем черт не шутит, может быть нам повезло бы и, подпустив машины вплотную, мы бы сожгли их бутылками с бензином, а грузовик расстреляли бы в упор из автоматов. Ведь война - это своего рода игра и всегда непонятно, кто вытянет козырную карту, которая изменит все!

Мы были десантниками 56-й гвардейской десантно-штурмовой бригады, и отступать не стали бы ни за что! Если нам суждено быть сегодня намотанными на гусеницы БМП - так тому и быть, но при этом хоть нескольких врагов мы прихватим с собой!

Передал по цепочке бойцам, куда надо бросать бутылки с зажигательной смесью, ведь я был единственный из присутствовавших, в совершенстве знавший эту машину. Потом распределил цели. Еще заранее мы с милицейским капитаном договорились, что будем дублировать друг друга и командовать бойцами соседа, если один из нас погибнет. Противник начал медленно двигаться в нашем направлении, я подал команду "Приготовиться к бою!" Последовал шепот командиров отделений, распределяющие цели между солдатами, потом послышались доклады моих сержантов о готовности к бою. Двести метров... Как же они медленно движутся! Почему земля не хочет раздвинуться и укрыть нас от гусениц и орудий "Гром"?

БМП приближались одна за другой, становясь все отчетливей и я уже готовился дать команду зажечь фитили на бутылках... И тут у меня вдруг стало легко и радостно на душе - на фоне неба я увидел, что экипажи машин сидят на броне по-походному и стрелять по нам не собираются! Это не могли быть боевики, находящиеся в постоянной готовности к бою, так как их должны были обстреливать все окрестные посты! Шепнув ближайшим, чтобы они на всякий случай держали на прицеле фигурки экипажей в готовности по моей команде их уничтожить я отправил разведку на дорогу, чтобы переговорить с экипажами машин. Это были наши советские мотострелки! Жизнь была прекрасна и удивительна, она начиналась заново, и я даже не испытывал злости на подхвативших по радио дезинформацию НФА милиционеров, чуть было не приведшую к бою между своими войсками!

В последующем блок-посты на дорогах устраивали десантно-штурмовые роты, а мой взвод стал чем-то средним между мотоманевренной группой и взводом быстрого реагирования. У моих подчиненных начались "повседневные милицейские будни" и вскоре на соседней улице мы обнаружили размещенный Народным фронтом Азербайджана стенд с фотографиями людей, раздавленных и застреленных при вводе войск в Баку 20-го января. Зрелище это было не для слабонервных! Доложив об обнаруженном стенде, мы получили команду все оставить, как есть, и ничего не трогать. А на следующий день были грандиозные похороны жертв федеральных войск, за которыми взвод наблюдал из укрытия. С тех времен у меня сохранился список, что во взводе в те дни были две постоянно назначенные тревожные группы по шесть человек и наряд по казарме. Механики-водители не были за группами постоянно закреплены, а включались в их состав при необходимости.

Тревожные группы практически каждый день выезжали на совершающиеся в районе преступления, чаще всего это были призывы о помощи армян, а также евреев и русских из смешанных семей, которых собирались убивать. В основном мы успевали спасти людей от неминуемой смерти, ведь начав осаду квартиры, бандиты не собирались кого-либо оставлять в живых. Но бывало, что и опаздывали, при этом найти убийц было практически невозможно, их никто не знал, а задерживали мы лишь мародеров! Однажды, по прибытию на место мы обнаружили, что армяно-русская семья укрылась за металлической дверью своей квартиры, а толпа, руководимая местными участковыми милиционерами, пыталась взломать дверь и учинить расправу над несчастными. Оборотней в погонах мы, конечно, арестовали, но вскоре они, переданные местной власти, уже опять были на свободе. Восток - дело тонкое! Впрочем, к чести местных азербайджанцев, в тот день нас вызвали именно соседи, которые не хотели, чтобы их знакомых постигла неминуемая и страшная смерть. На блоки азербайджанцы почти постоянно привозили пожилых и молодых армян с просьбой спасти своих соседей и знакомых от толпы решительно настроенных соплеменников.

То, что творили над несчастными националистически настроенные банды выходило за все мыслимые и немыслимые пределы человеческой жестокости! Если подробности сожжений живых людей, выбрасывания женщин из окон и изнасилования детей интересны читателю, он может почитать свидетельства других очевидцев, я просто не хочу на этом останавливаться. Практически все, написанное очевидцами подобных событий - чистая правда, и то, что я не видел лично, одинаково описывали совершенно разные люди - русские, армяне, азербайджанцы еще в период пребывания бригады в Баку! У многих местных жителей, с кем я беседовал на эту тему, осталось недоумение - почему войска вошли в город лишь 20-го января, а не тогда, когда начались первые акты геноцида? То, что пишут сейчас некоторые авторы - якобы к 20-му января погромы в Баку практически закончились, действительности не соответствует совершенно! Убийства как шли своим кровавым чередом до 20-го, так продолжались и в последующем. Мои товарищи все время своего пребывания в Баку постоянно наблюдали эти явления и эвакуировали несчастных людей из их квартир, домов, вывозя их на своих БМД, БТР-Д и автомобилях вначале в здание Шаумяновского РОВД, а потом уже милиция доставляла их в порт для отправки в Россию и Туркмению.

У меня в такие моменты так муторно было на душе! Это было какое-то массовое сумасшествие - в конце XX-го века люди, считающие себя цивилизованными, стояли возле подъездов домов, чтобы посмотреть, как бандиты, прикрываясь националистическими лозунгами, будут жечь и кромсать людей, попутно пытаясь узнать, чем отличаются внутренности армянина или армянки от, скажем, бараньих и сколько времени понадобится живому человеку, состоящему на восемдесят процентов из воды, чтобы сгореть на костре, разведенном на матрасе при помощи бензина! Воистину Бог, желая наказать людей, отнимает у них разум!

Самым интересным было то, что по приказу Муталибова, а может быть какого-нибудь другого партийного функционера для следственных групп местные автопредприятия выделяли автобусы с водителями из местных. Однажды такой КАвЗик долго не мог завестись, чтобы ехать на очередное преступление, а потом кашляя и чихая медленно вез спецгруппу из милиционеров и моих солдат к месту происшествия. По дороге он несколько раз глох. Наконец, кому-то надоело насилие, которое совершал над машиной водитель, и он предложил пожилому азербайджанцу поставить на место октан-корректор распределителя зажигания. Водитель, будто не слыша, продолжал издеваться над своим аппаратом, видимо, надеясь посадить аккумулятор! Милиционер тогда открыл капот и сам выставил на глаз зажигание. Машина сразу заработала без перебоев! Всем было понятно - водитель саботирует выезд на совершаемое в это время преступление! Но, вопреки расхожему теперь мнению ни расстреливать, ни привлекать к какой-либо ответственности его не стали - это я сообщаю на тему: "Действия оккупантов, устроивших кровавый террор в Баку"! Наверняка, сейчас этот водитель - "герой" современного Азербайджана, рассказывающий детишкам, как он вредил оккупантам, пришедшим порабощать его Родину. Хотя на самом деле это был обыкновенный пособник преступников, способствовавший их уходу от ответственности за кровавые преступления!

Интересно и одновременно омерзительно для нас в это же время было побывать в ЦК Компартии Азербайджана! Здание было плотно окружено бронетранспортерами с солдатами и милицией. Внутри была необыкновенная по тем временам роскошь, обед в "цековской" столовой с первым, вторым, третьим, копченой колбасой с зеленью на гарнир и 0.33 литровой банкой колы стоил пятьдесят копеек. Незнакомому с тогдашними ценами читателю я сообщаю, что это была фантастически низкая цена, ведь одна только банка Кока-Колы стоила тогда несколько рублей, а обед в обычной столовой даже в регионах СССР, где не было чрезвычайного положения, стоил минимум 2-3 рубля! Воистину, партфункционеры уже построили для себя на Земле коммунизм! Это настолько отличалось от происходящего в городе, что население было трудно заставить уважать такую власть! А последняя, развалив всю свою работу, погрузив республику в пучину хаоса и межнациональных конфликтов, в очередной раз спряталась за спины  солдат!

Тогда же, в Баку до нас начали доходить слухи, что в местах постоянной дислокации бригады в Иолотани среди тамошних туркмен тоже начали рости националистические настроения. Местные аборигены почему-то всегда с лютой ненавистью относились к тамошним белуджам, женщины которых постоянно ходили в наброшенном на голову неком подобии свадебной фаты, но после ухода основных сил ДШБр стали расти и антируские настроения.

Туркмены стали говорить: "Сначала перережем белуджей, потом армян и татар, а потом и до русских доберемся!" Вскоре на улице в Иолотани порезали жену одного офицера бригады, а с недоброжелательностью местного населения наши боевые подруги стали сталкиваться почти каждый день! Подполковник Варцаба, оставшийся старшим в расположении части, вынужден был назначить дежурства и вооруженное патрулирование в военных городках, разбросанных по городу. Поэтому на душе у офицеров было очень неспокойно - все переживали теперь и за свои семьи. Но что мы могли сделать?! Впрочем, все были уверены, что командование бригады не бросит наших родных на произвол судьбы и командование полностью оправдало наши ожидания! Впрочем, в противном случае после нашего возвращения в городе была бы кровавая разборка, личный состав части был настроен на это довольно решительно.

За время пребывания в Баку мне удалось лишь несколько раз поговорить с женой по телефону космической связи нашей бригадной роты связи. Денежное довольствие в Баку офицеры не получали, оно уходило семьям, а нам давали только командировочные.

Свободного времени у моего взвода во время нахождения на вечных дежурствах было предостаточно, а единственным серьезным пробелом в подготовке солдат был рукопашный бой. Ведь нельзя же было считать серьезными занятиями по этой дисциплине разучивание специальных комплексов, которыми занималась и занимается основная часть Воздушно-десантных войск.

Поскольку рукопашный бой был необходим для проведения захватов преступников и других силовых акций, все тот же милицейский капитан вызвался проводить со взводом занятия по карате. Он был каким-то там чемпионом Внутренних войск и в совершенстве им владел.

После начала тренировок мои подчиненные в короткий срок добились поразительно больших успехов! И долго потом демонстрировали маваши и урмаваши сослуживцам из 10-й роты старшего лейтенанта Афонина, с представителями которой взвод почти постоянно жил в одной казарме.

А тем временем некоторые наши сослуживцы со своими подразделениями участвовали в захватах судов на рейде и в бакинском морском порту, которые пытались помешать эвакуации из Баку беженцев, а также занимались спасением людей.

Вот что соообщает в своем письме офицер 3-го ПДБ бригады Андрей Салетдинов: "...В Кюрдамире на аэродроме мы стояли с 217 пдп и в Баку заходили вместе [с ним]. Нас поставили сначала около Военно-морского училища. Личный состав бригады сопровождал русскоязычное  население до аэропорта. Солдаты отдавали женщинам и детям свои броники, обкладывали ими Уралы, потому что снайперы стреляли почти на всём пути. Потом нас перебросили в учебный центр МВД. Обеспечивали коменданский час, потом Мегри... Вспоминать не хочется..."

Перестрелки и силовые акции в те дни были повседневной обыденностью, хотя уже через несколько дней нашего пребывания в Баку мы пришли к выводу, что местные боевики в массе своей - не бойцы. В прямой бой с нами никто из них никогда не вступал, поэтому даже некорректно было бы сравнивать НФА с моджахедами Афганистана! В начале февраля нас перевели в Каспийское военно-морское училище. Мы снова поселились в казармах и каждый день стали выезжать на проверки и сопровождения, осуществляли патрулирование города. Многие подразделения продолжали стоять на блоках в разных частях города, мой взвод в это время несколько раз выезжал в аэропорт г.Баку. В одной ночной проческе города мы случайно столкнулись с Ферганской бригадой Внутренних войск, в которую в 1989 году ушло много наших друзей из 56-й ДШБр. А еще в Каспийском военно-морском училище местные морские волки провели по нашей просьбе занятие с офицерами бригады по покиданию подводной лодки через торпедный аппарат. Ведь мало ли, что может пригодиться офицеру в службе! Тогда мы все еще собирались долго служить нашей любимой Родине!

Жизнь в городе начала входить в спокойное русло. Налаживалась мирная жизнь, на улицах пивные киоски торговали подогретым на электрической плитке разливным пивом. Подобный сервис нам раньше видеть не приходилось. Заработали кафе и активизировалась торговля. Но никогда больше жизнь в городе не станет такой, как была раньше - убийства, насилие и жестокость людей сделали свое дело и город покинула большая часть его коренного населения! За все проведенное в Баку время я так и не смог заняться поисками своих двоюродных сестер, не мог ни у кого спросить и их адреса - ведь мы оказались в Азербайджане совершенно внезапно. Кроме того, я не знал, как меня встретят родственники, с кем они - с экстремистами или нами? Ведь это была уже, фактически, гражданская война, разделившая людей на непримиримые группы! К счастью, впоследствии оказалось, что все мои родные дружно осудили действия погромщиков, родственники потом рассказали, что накануне моего отлета в Армению одна из сестер искала меня в здании музыкальной школы Шаумяновского района. С нею мы встретились лишь через несколько лет, когда она со своим мужем уже навсегда покинула Азербайджан.

Впрочем, вскоре после описанных событий мой взвод почти в полном составе улетел в качестве группы сопровождения командира нашей десантно-штурмовой бригады полковника Евневича В.Г. в небольшой горный городок Мегри, расположенный на юге Армении, на самой границе с Ираном и Нахичеванской ССР. После взятия нами под контроль местного аэропорта началась высадка следовавшего за нами на вертолетах Ми-26 парашютно-десантного батальона бригады. После исполнения в Баку несвойственных для десантников функций милиции и внутренних войск нам вновь пришлось переквалифицироваться - на этот раз в пограничников. В Армении и Нахичеванской ССР последующие два месяца взвод охранял государственную границу СССР, обследовал все окрестные горные массивы, заброшенные кишлаки и пещеры, перевалы и ущелья, для чего мне пришлось вспомнить весь свой афганский опыт передвижения по горам разведгрупп. Усилиями десантников 56-й ДШБр вновь начало действовать железнодорожное сообщение вдоль реки Аракс, из Азербайджана в Армению, затем в Нахичевань и вновь в Армению. А попутно мы занимались тем же самым, чем и в Баку - защитой местного гражданского населения от боевиков и там нашим подчиненным довелось понюхать порох уже по-настоящему!

Магерамов Александр Арнольдович.Родился 01 сентября 1965 года.

Старший лейтенант, командир гранатомётного взвода 56-й отдельной десантно-штурмовой бригады.В 1990 году принимал участие в эвакуации армянского населения из г. Баку, охране государственной границе СССР на участке - г. Ордабад - г. Мегри и защите населения от экстремистов в районе г.Мегри (азербайджанское село Нювади).

Участие 56-й одшбр во вводе войск в Баку 20 января 1990г.

12-го января 1990 года наша 56-я гвардейская десантно-штурмовая бригада была поднята по тревоге. Личному составу довели приказ, что соединение будет переброшено для участия в боевых действиях, но куда именно, нам не сообщили. Особо этому никто не удивился, так как подобные "командировки" в союзные республики СССР уже давно перестали для нас быть чем-то из ряда вон выходящим. Уйдя из Афганистана, наша армия не увидела обещанного ей руководством мирного неба - огни межнациональных конфликтов запылали к тому времени по всей территории нашей страны.

С момента получения боевой задачи у нас сразу закипела работа. Народ был опытный - почти все офицеры прошли Афганистан, многие с 1988-го по февраль 1989 года провели на Пяндже, где бригада занималась обеспечением вывода советских войск "из-за речки". В срочном порядке нашим батальоном получалось новое обмундирование для солдат - это была новая зимняя "афганка" взамен тех стеганых телогреек и бушлатов, которые носили в Туркмении наши бойцы, а также каски, бронежилеты, недостающее по штату оружие, ночные приборы, боеприпасы. Вспомнив афганский опыт, каждый командир стремился спаренные и курсовые пулеметы ПКТ на БМД и БТР-Д зарядить патронами с "бронебойно-зажигательной" пулей Б-32. Фактически это была разрывная пуля, и ввиду вечного дефицита подобного рода боеприпасов, провести подобное мероприятие получилось не у всех.

Наша новая, десантная бронетанковая техника была получена батальоном совсем недавно - около года назад, а когда я прибыл в бригаду с Кушки в феврале 1989 года, весь бригадный парк еще был заставлен БМП-2Д, стоявшими на вооружении десантно-штурмовых батальонов в Афганистане. Этой грозной для "духов" техники не было лишь у тогдашнего 3-го ДШБ, бывшего последние 9 лет в составе 70-й МСБр и передавшего всю свою наличную технику 2-му МСБ 371-го МСП еще в Афганистане, во время своего вывода из Кандагара в августе 1988 года. Тогда в мою 4-ю роту 371-го полка 5-й МСД попала одна БМП из десантно-штурмового взвода моего друга - Славика Соловьева. Она была с дыркой в броне, пробитой выстрелом РПГ-7 в задней части, прямо возле буксирного крюка, а еще одна БМП-2Д разведроты 70-й МСБр тогда нам досталась от моего однокашника по Омскому ВОКУ - А. Буйволенко.

Ну а теперь десантно-штурмовой батальон в бригаде остался только один - это был наш, 4-й батальон под командой майора Клюс, сменившего в прошлом году на этой должности подполковника Новикова. И лишь у 4-го ДШБ по новому штату должна была быть бронетанковая техника в виде БМД-1 и БТР-Д, самоходная артиллерийская батарея (САБ) на "Нонах", гранатометный взвод и "китайские" десантно-штурмовые роты, состоящие каждая из пяти взводов - 3-х ДШВ, минометного и пулеметного, в каждой из них по штату значилось по 110 человек, 10 БМД и 5 БТР-Д. 10-й десантно-штурмовой ротой командовал старший лейтенант Андрей Афонин, 11-й - уже не помню, 12-й - старший лейтенант Игорь  Головань, а САБ - капитан Владимир Самойлов. ДШБ в бригаде был самый многочисленный по личному составу (свыше 500 человек) и, естественно, технике, а всего в бригаде на довольствии стояло около двух тысяч с половиной тысяч солдат и сержантов.

Три остальных батальона бригады были еще в 1989 году переформированы в парашютно-десантные, роты в них были численностью около 80-ти человек, вместо САБ в ПДБ были минометные батареи на "Санях", правда дополнительно в батальонах были противотанковые батареи с СПГ-9Д. Бронетанковая техника в ПДБ отсутствовала напрочь, а единственным массовым средством передвижения этих подразделений были транспортеры переднего края (ТПК) на базе "ЛуАЗ -968", мы их называли "мондавошками".

Впрочем, всех этих потомков "Запорожцев" было приказано на боевые действия не привлекать, также, как и артиллерийские системы, на марш выводилась лишь бронетанковая и автомобильная техника нашего батальона и "серьезные" автомашины остальных подразделенний типа "Камазов", "Уралов", "Зилов", "Газ - 66" и "УАЗиков".

Все мероприятия по подготовке к "боевым" продолжались целый день, лишь ближе к вечеру офицерам удалось отправить посыльных домой, чтобы жены собрали для нас что-нибудь в дорогу. Незабываемую фразу произнес мой боец на вопрос жены, что я распорядился положить в дорогу из снаряжения и обмундирования. Простой, как три рубля, он, как истинный русский солдат, спокойно поведал:"Да кладите, что поплоше, на войну же едем!..", повергнув ее в шок... Уложив солдат спать, мы с командирами зенитно-ракетного взвода Володей Филимоновым и взвода связи Алексеем Куликовым всю ночь пили водку и коньяк, причем большую часть тостов поднимали за то, чтобы наутро никуда не лететь... Война нас всех уже изрядно достала!

Но, видно, грехи наши были безмерны и Господь не внял нашим просьбам, поэтому рано утром подразделения бригады построились на плацу! Мы получили боевую задачу на марш от командира бригады - полковника Евневича и пошли заводить свою технику, грузить в нее необходимое в командировке имущество. Вскоре мой гранатометный взвод в полном состав, то есть в количестве 22-х человек с 22-мя АКС74 и 2-мя АГС-17 (остальные 4-е мы сдали на склад РАВ бригады - примечание автора) уже сидел в своих штатных БТР-Д с бортовыми номерами 404, 405 и 406. Вскоре мы начали 60-ти километровый марш на город Мары. БТР-Д наши бежали ходко, впрочем, это была практически новая техника. После обеда мы уже были на военном аэродроме Мары-2.

Транспортные Ил-76 стояли на взлетке и практически сразу началась погрузка подразделений. В каждый борт грузили по три БМД (БТР-Д) и около 50-ти человек личного состава. По мере загрузки самолеты улетали. Мой взвод по-королевски разместился в отдельном самолете, нам лишь дали "довесок" в два десятка человек. Вскоре мы уже летели вслед заходящему солнцу.

Разместив в салоне подчиненных, я поднялся в кабину пилотов и спросил их, куда же мы, наконец, летим, ведь этот вопрос мучил нас уже вторые сутки. Ответ был краток: "Аэродром Кюрдамир, Азебайджанская ССР". Так мы узнали место своего назначения!

Темнело, на землю падали скупые лучи заходящего январского солнца, освещая песок, под нами светились барханы пустыни Каракум. Какая же она огромная, ни конца, ни края не видно! Глядя на нее, почему-то сразу представлялась летняя жара, такая же, как в Афганистане и прошлогодний марш нашего батальона в пешем порядке в свой район сосредоточения. Но через несколько часов пустыня оборвалась, а на смену ей пришла темная масса, в которой отражались зловещие, кроваво-красные блики солнца - это был Каспий, а за ним лежал Азербайджан, в котором я не был уже два десятка лет. Что ждет нас там? Всем ли суждено вернуться? Неожиданно понял свое упущение и приказал замкомвзводу раздать бойцам индивидуальные перевязочные пакеты, а также нарезать кровоостанавливающие жгуты из приготовленной заранее автомобильной камеры. Все это за время полета было закреплено солдатами на прикладах АКСов по "афганскому варианту".

Азербайджан нас встретил нерадостно, погода была хмурая и гораздо более холодная, чем в Туркмении. Авиаторы быстро выгрузили из транспортников наши бронетранспортеры. Батальон сразу разделили на две части - техника отдельно, личный состав отдельно. Мои механики со своими машинами пошли в подчинение зампотеха майора Груздева (или Гвоздева), который начал формировать наземную колонну. Проинструктировав своего старшего механика-водителя - рядового Абдулатипова, я повел взвод на соседнее взлетное поле, где батальон начинал грузиться в транспортные вертолеты Ми-26.

В каждый такой "сарай" грузили по 100 человек со всем личным и коллективным вооружением, РД-54 и снаряжением. Солдаты, уставшие от массы сегодняшних впечатлений, завалились спать прямо на металлическом полу взлетевшей машины. Я вновь пошел в кабину пилотов, чтобы задать уже набивший сегодня оскомину вопрос: "Куда летим?" На этот раз ответ был: "Порт Ильич, под Ленкорань!" Мне это ни о чем не говорило, поэтому они уточнили, что данный населенный пункт находится к югу от Баку, ближе к иранской границе.

Я смотрел из кабины пилотов в ночное небо - не меньше десятка "двадцать шестых" секли впереди своими лопастями воздушный поток. Нам до этого не приходилось передвигаться на подобных летательных аппаратах, самая большая винтокрылая машина, на которой мне довелось раньше летать, был Ми-6. Но он ведь чуть ли не вдвое меньше! Вскоре показалась взлетная полоса и впереди идущие машины стали заходить на посадку. Вскоре сели и мы.

С аэродрома нас грузовиками привезли в сам Порт Ильич и разместили в какой-то воинской части. Вокруг постреливали. Но мы, выставив караулы, уже спали вповалку, не обращая внимание на недружелюбное поведение местных боевиков! Казармы были оборудованы "буржуйками", в которые был подведен природный газ, поэтому было довольно тепло. Наутро пальба вокруг части несколько активизировалась, но по нам по-прежнему не стреляли.

Весь день прошел в полном бездействии, поэтому я приказал бойцам изготовить "смертные медальоны", такие же, какие мы делали в Афганистане - висящий на шее патрон к автомату с вложенной внутри запиской со сведениями о военнослужащем. Решить вопрос о боевом применении бригады руководству, видимо, не удалось и вскоре мы опять проделали тот же самый путь до Кюрдамира, только в обратном направлении.

В Кюрдамире нас на этот раз разместили в установленных в наше отсутствие палатках. Бронетанковая и автомобильная техника тоже была уже на месте - колонна пыталась своим ходом дойти до Порт-Ильича, но кордоны азербайджанского Народного фронта (НФА) ее не пропустили. Вскоре меня вызвал комбат - майор Клюс, и распорядился получить спальные мешки на батальон. Я с радостью занялся этим вопросом, так как спать солдатам, сержантам, да и многим прапорщикам - офицерам было не на чем, во взводе у меня в наличии было всего лишь пара спальных мешков и несколько специальных плащ-палаток "Дождь", оставшихся еще с Афганистана. Вскоре все тюки с новыми спальниками 3-го размера уже были распределены среди солдат взвода, остальному батальону достались лишь 1 и 2 размеры. Правда, вскоре мне поступило указание обменять часть моих спальников для командования батальона, оказавшихся довольно высокого роста и не влазивших в доставшиеся им мешки. Этому я сопротивляться не стал...

На следующий день мы встречали Болградскую дивизию ВДВ. Она, как и мы несколькими днями ранее, долго приземлялась на десятках Ил-76. Вскоре выгрузка закончилась, офицеры нашего батальона сопровождали подразделения "молдаван" до мест их расквартирования. Мне довелось встречать дивизионную разведроту. Бросилось в глаза то, что в дивизии было много БМД-2 и, что в отличие от нас, одетых в желто-зеленую "афганку" болградцы все были одеты в камуфляж. Качество его, правда, было отвратительное, и он не шел ни в какое сравнение с встречавшимся мне еще в Германии экспериментальным "чехословацким" полевым обмундированием, износу которому практически не было. Вскоре многие наши "шаруны" уже щеголяли в кепках и куртках, обменяных и снятых с болградских десантников.

А тем временем продолжалась подготовка к выполнению поставленной задачи. Какой она будет, нам не говорили, но у высшего руководства,отдававшего бригаде приказы, чувствовалась какая-то растерянность. Ходили слухи, что в Баку идет кровавая резня. Мы ни в коем случае не связывали это ни с одной из местных национальностей, даже наши бригадные азербайджанцы и армяне продолжали оставаться в добрых отношениях. Практически все это время мы проводили разведывательные мероприятия, готовили технику к маршу. По приказу вышестоящего командования мною были получены на батальон холостые боеприпасы и насадки для стрельбы ими из пулемета ПКТ. На каждой машине один курсовой пулемет был заряжен именно ими, для чего мы разрядили по нескольку коробок боевых патронов к пулемету.

Ведь все это время вокруг Кюрдамира было очень неспокойно, постоянно происходили какие-то эксцессы, перестрелки и задержания нарушителей комендантского часа. Наконец, задача бригадой была получена, офицерам выдалы кроки маршрутов и в ночь с 18-го на 19-е января наша бронетанковая техника и техника болградцев начали марш на Баку.

Мы были заранее проинструктированы, что находимся не во вражеском государстве, а все, кто нам противостоит - гражданские лица, которые являются советскими гражданами, неважно, какой они национальности. Впереди колонны шла дивизионная разведрота, а за ней следовали остальные подразделения на БМД и БТР-Д. Среди них следовал наш ДШБ. Все три парашютно-десантных батальона бригады перебрасывались на автомобилях, следующих в хвосте колонны гусеничных машин. Половину маршрута до Баку наша "бронезмея" прошла без помех и какого-либо противодействия со стороны боевиков, также местного населения. Но в городе Кази-Магомед внезапно началась стрельба. Мы увидели на обочине сожженные автомобильные шины, а вскоре обнаружили, что виадук, через который мы были должны пройти, чтобы выйти на бакинскую трассу, сплошь забит большегрузными автомобилями и тракторами. Дивизионная разведка, впрочем, сработала решительно, и вскоре наш путь был расчищен. Нескольких пытавших чинить препятствия экстремистов разведчики просто сбросили с моста. После этого нам никто не пытался чинить препятствий, перекрывая дорогу.

По мере приближения к Баку напряжение нарастало. Кордоны НФА попадались нам все чаще, были видны явные следы какой-то борьбы, начали попадаться сожженные и брошеные автомобили. Мы входили в Баку с юга, наблюдая следы жесткого противостояния - расплющенные, расстрелянные и сожженные гражданские автомобили, брошенные личные предметы говорили о том, что здесь были боестолкновения. Стрельба нарастала, в нашей колонне она тоже раздавалась все чаще. Мы стреляли из автоматов боевыми патронами в воздух, иногда стреляли холостыми, не позволяя никому приближаться к машинам.

Наконец, мы вошли в город. Навстречу нам двигались какие-то колонны БМД, все перекрестки и площади представляли собой весьма поучительные зрелища - БМП-1 с выглядывающими из десантных люков "партизанами" - одетыми в солдатские шинели пожилыми усатыми дядьками лет 50-ти с АКМами наизготовку. Нам сказали, что это - резервисты из Ростова.

"Партизаны" вели напряженное круговое наблюдение, немедленно открывая огонь по всем подозрительным лицам, передвигающихся по крышам домов. Невооруженным взглядом было видно, что накануне здесь шел бой! На одной из улиц колонна остановилась. В окрестных окнах домов были видны множества лиц, тротуары также были забиты местными жителями. Все угрюмо смотрели на нас, но особой агрессии по отношению к передвигающимся войскам я не заметил. На одной из улиц колонна стала. К "коробочкам" немедленно подошли несколько человек и стали что-то внимательно разглядывать на гусеницах наших машин. С соседней БМД раздались очереди - кто-то стрелял в воздух, отгоняя зевак. Мимо нас шли прохожие, одна из женщин остановилась и обратилась ко мне с криками: "За что вы их убили? Они ведь были такие молодые!" Я ничего не мог понять, но зная по опыту, что ни в какие дискуссии вступать нельзя, просто послал ее подальше. Так же поступали и мои сидевшие на броне бойцы. Местное население воспринимало, как должное команды "Шагом марш отсюда!" и "Не останавливаться возле машин!" и быстро уходило.

Впрочем, происходили и обратные ситуации - нам радостно махали руками и благодарили за то, что мы здесь! Бросали даже цветы, а самое интересное, что бакинцы весьма массово несли различные гостинцы солдатам. Причем отравлений у нас впоследствии не было ни одного! Антагонизм людей с армией появился гораздо позже, а в тот момент город, похоже, начал осознавать, что натворили его обыватели!

Вскоре мы прибыли в какую-то воинскую часть, механиков я уложил спать в машинах, назначив охранение, а всех остальных разместил в отведенной для батальона казарме. Кроватей не было, да и незачем они нам были! Мы уже сутки с лишним были на ногах, и буквально валились с ног. Про еду мы даже не вспомнили, а вскоре каждый уже спал в обнимку со своим автоматом в индивидуальном спальном мешке прямо на полу, сбившись в тесную кучу, чтобы было теплее! Но расслабиться нам удалось буквально на полчаса, так как вскоре поступила команда "Подъем, строиться со всем имуществом на улице!" Мы увязали спальные мешки на РД-54 и построились перед входом в казарму. На улице было темно, и лишь за спиной полковника Евневича, в районе Сальянских казарм шел жестокий бой.

Летали трассера, ракеты, шла непрерывная пулеметно-автоматная трескотня, к которой присоединялись очереди крупнокалиберных пулеметов. Валерий Геннадьевич обратился к нам со следующими словами: "Я знаю, что вы все устали и сделали сегодня практически невозможное! Но вы прекрасно видите (он обернулся к Сальянским казармам), что происходит в городе! Поэтому я вас прошу выполнить еще одну задачу - необходимо прикрыть техникой подразделения милиции и внутренних войск, и не допустить передвижения экстремистов по городу!"

Ну что же, надо, так надо! Комбрига мы очень уважали, это был редкий среди высшего командного состава по смелости и компетентности человек! Подразделения молча пошли грузится в свои машины, а по мере сгущения сумерек канонада в городе все больше и больше нарастала! Начали раздаваться взрывы. Вскоре мой взвод в полном составе находился на площади Украины. Там нас встретили солдаты и офицеры, одетые в милицейскую форму. Я быстро договорился с их командиром, куда нам необходимо поставить БТР-Д и сообщил ему, что взвод в полном составе лишь ограниченно боеспособен, так как люди буквально валятся с ног. Попросил, чтобы он не беспокоил моих людей без особой необходимости хотя бы часа четыре. Он сказал, что в курсе событий, в которых мы участвовали, и буквально через несколько минут мы уже спали внутри своих бронетранспортеров. Хотя на всякий случай внутри каждой машины на командирское место было назначено по наблюдателю. Трели очередей и разрывы ручных гранат вокруг площади звучали для нас, как колыбельная песня...

Наутро мы наблюдали следы разыгравшихся в округе трагедий. О многом, что здесь происходило в последние дни, рассказал капитан, командир конвойной роты моторизованного батальона милиции (МБМ) из Челябинска. Обугленные трупы людей - мужчин, женщин и детей, следы борьбы, валяющая везде разломанная мебель и лужи крови были подтверждением его слов. Произведенные преступниками вокруг площади погромы армян повергли нас всех в глубокую печаль, хотя вскоре, к нашему облегчению, взвод сняли с площади и вновь отправили в казарму.

После завтрака, совмещенного с вчерашним ужином, обедом и завтраком бригада почти в полном составе выдвинулась в северную часть города Баку. По оперативной милицейской информации, из Сумгаита двигались толпы экстремистов для уничтожения оставшихся в городе армян. Мы перекрыли дорогу Баку-Сумгаит и милицейские офицеры наскоро провели с десантниками занятия по действиям против толпы. Для этого наши "шаруны" немедленно снабдили подразделения многожильным кабелем толщиной сантиметра четыре, нарубив который, мы вооружили солдат неким подобием резиновой палки ПР-73, носившей в нашей стране с недавних пор название "демократизатор". Дело в том, что до горбачевской "перестройки, гласности и демократии" этот предмет был совершенно незнаком основной массе населения нашей страны, милиции было запрещено ходить с резиновыми дубинками, а граждане считали их принадлежностью лишь полиции буржуазных стран. Поэтому у меня в руках ПР-73 оказалась впервые только в Баку, когда мне ее подарил на память бывший сослуживец по 56-й бригаде - Сергей Хаустов, переведенный в середине 1989 года в бригаду Внутренних Войск, располагавшуюся в Фергане. Применять огнестрельное оружие против невооруженных гражданских лиц нам запретили, все его одели в положение "За спину".

Весь день мы тренировали личный состав действиям по разгону толпы, а к вечеру бригаду сняли с сумгаитской дороги. Вскоре все четыре батальона бригады распределили по районам города и закрепили за районным отделами милиции.

Нашему 4-му ДШБ с этого дня было суждено обеспечивать общественный порядок в Шаумяновском районе, правда его уже на тот момент переименовали из-за армянской фамилии одного из 26-ти бакинских комиссаров, но все его продолжали называть по-старому. В бывшем здании Шаумяновского районного комитета коммунистической партии Азербайджана разместился районный оперативный штаб под командой милицейского генерала, а нас - десантников разместили рядом - в здании бывшей музыкальной школы. Там мы жили под одной крышей вместе с несколькими другими милицейскими подразделениями. Большая часть из них в 1989 году уже были в Азербайджане, в Сумгаите, и ребята рассказали подробности призошедшего тогда побоища между милицией и экстремистами.

Моторизованные батальоны из разных городов (запомнились Пермь, Челябинск и Новосибирск ) бились тогда целый день, у милиционеров были разбиты все щиты, пластмассовые пожарные каски с прозрачными забралами и переломаны почти все ПР-73. "Мы уже дрались палками, стальной арматурой, камнями! Еще немного, и нас бы всех там перебили, - сказал их командир, - мы знали, что если мы дрогнем, пощады не будет и нас всех убьют! Именно после Сумгаита, как вы видите, у нас только металлические щиты и обыкновенные армейские стальные каски. Жаль, не выпустила наша промышленность пока не ломающихся в драке "демократизаторов!" Все солдаты-сержанты МБМ тогда были военнослужащими срочной службы.

Первое ночное дежурство нам довелось нести с тем же самым капитаном из Челябинска, с которым мы уже сталкивались на площади Украины. В тот день мы дежурили на дороге возле парка культуры и отдыха, кажется это был проспект Нариманова, и у нас было около 20-ти солдат и сержантов. Стрельба была уже не такая интенсивная, как 20-го января, но несколько раз наш блок все же обстреливали издалека. К середине ночи по милицейским средствам связи поступила информация, что по городу ездит БМП и обстреливает посты правительственных войск. Через некоторое время нас предупредили, что в нашем направлении движется тентованный грузовик, в котором находятся свыше 20-ти боевиков НФА в сопровождении бронетанковой техники, также груженой боевиками. Переглянувшись с капитаном, мы подали своим подчиненным команду "К бою! Окопаться!" Мои бойцы развернули АГС, но что он мог сделать против танков и БМП? И тут меня осенило! Я отправил пару бойцов собрать в округе пустые бутылки, одному приказал конфисковать все имеющиеся у солдат в наличии спички, а еще одному поручил найти вату или тряпки. Сообщив свою идею милицейскому капитану, мы остановили первую попавшуюся машину и реквизировали у водителя около десяти литров бензина. Самое большее через пятнадцать минут от начала работ у наших солдат уже были в руках бутылки с зажигательной смесью с привязанными сбоку спичками и ватой, заткнутые пробками, сделанными из тряпок и бумаги. Мы лежали на обочине и ждали....

Продолжение следует....

Начало https://pikabu.ru/story/baku__megri__ordubad__nyuvadi_570729...

Но после обеда майор Тарасов мой взвод с поста снял, прислав нам замену из 3-го ПДБ. На следующий день их разведгруппа спустилась в ущелье, потом поднялась по горам в район, по которому мы вели огонь. Как мне впоследствии рассказывали, они нашли там свежие гильзы и окровавленные бинты. Мой взвод тем временем уже в полный рост искал фугасы вдоль трассы и нес охрану железной дороги. А через несколько дней меня вновь вызвал в штаб бригады полковник Евневич и приказал ехать в Баку, а оттуда лететь в Иолотань, так как моя семья вот-вот ждала прибавления.

Я был поражен такой заботой Валерия Геннадьевича, ведь я даже не надеялся на подобное послабление и никого ни о чем не просил, хотя не исключаю, что инициатива исходила от майора Тарасова, за исключением отдельных "прибамбасов", свойственным многим людям, он был, в общем-то неплохим человеком.

Попрощавшись с командиром бригады за руку, я на "попутном паровозе" добрался до 12-й пограничной заставы, забрал свои вещи, сдал взвод и свой автомат, попрощался с товарищами и на пассажирском поезде, которые с нашей помощью уже стали ходить, уехал в Баку, где еще несколько дней жил в казарме, в которой располагалась бригада и смотрел телепередачи о вводе войск в Баку и событиях января 1990 года , в которых мы принимали самое деятельное участие вместе с Болградской дивизией ВДВ со стороны города Кази-Магомед.

Корреспондент одной из военных газет даже умудрился подсчитать точное количество пуль, выпущеной бригадой, и опубликовать статью о нашем вхождении в город. Над этой статьей мы все очень долго потешались, так как никто из нас выстреленых патронов сроду не считал.

Пребывание в Баку было очень для меня познавательно! Из одной телевизионной передачи, когда журналисты спросили маршала Язова, не он ли отдавал войскам приказ о вводе войск, я узнал, что принятие подобных решений лежит вне компетенции нашего непосредственного начальника! Хотя это, конечно, было правдой, так как Министр обороны не мог единолично ввести в городе военного положения, приказать отмобилизовать и ввести в Баку войска - сразу несколько мотострелковых и десантных дивизий и бригад.

Ведь в те дни в Закавказье воевали "партизаны" из Ростова-на-Дону и практически ВСЕ Воздушно-десантные войска, включая почти все подчиненные им с конца 1989 года десантно-штурмовые бригады! В телепередаче маршал иносказательно сообщил зрителям, что "...у нас в стране есть верховный главнокомандующий...", и дал понять, что это - не Язов. Но когда о вводе войск в Баку спросили Горбачева, то будущий "лучший немец года" ответил, что был в очередной "турпоездке" и поэтому он не в курсе происходящих в стране событий!

Из всего вышесказанного мы с ребятами сделали вывод, что 56-я бригада объявила тревогу себе сама, решением полковника Евневича расконсервировала технику, совершила на ней 60-километровый марш по маршруту: Иолотань - Мары, на аэродроме которого чисто случайно оказались три десятка Ил-76. Мы загрузились в них, и по неистребимой нашей кровожадности отправились исполнять обязанности "казачков Горбачева", как тогда уже называли ВДВ. Даже пресловутые "саперные лопатки" взяли с собой, чтобы вволю потешится в "погонях за беременными женщинами".

Это было началом конца в моем уважении к руководству страны! И не только моего, но и многих других моих товарищей. И, похоже, еще и началом конца нашей Страны и Армии, в которых высшим руководителем государства предавалось и оплевывалось все самое лучшее в угоду Раздатчиков Нобелевских премий мира!

Клоунада с вводом войск в Чечню в 1994-1995 годах потом показала степень боевой выучки подразделений и частей нашей армии, ведь огромная масса знакомых мне офицеров, прошедших Афганистан и неоднократно участвовавших в боевых действиях в населенных пунктах, после Баку уволилась из Вооруженных сил! Ведь тогда войска в Чечню собирали, как говорится, "с бору по сосенке", с нашей бригады, в частности, в отличие от Баку удалось "собрать" лишь один батальон. А чего стоит знаменитая  фраза Министра обороны  об умиротворении Чечни "двумя десантными полками", которая даже непосвященному в истории, а также стратегии и тактике кажется идиотизмом!?

Ведь в таком случае возникает резонный вопрос: зачем тогда в относительно безоружный Баку в 1990 бросили столько дивизий и бригад, если для укомплектованных вооружением целого армейского корпуса боевикам Чечни достаточно было всего лишь двух полков? Кстати, свидетелем передачи чеченцам в 1992 году вооружения этого корпуса был мой однокашник. По его словам, только стрелкового оружия боевиками было "захвачено" до 50 тысяч стволов, и это было очередное предательство государственных интересов России на самом высоком уровне. Но данная тема еще ждет своего исследователя. А также прокурора, хотя для расследования всех совершенных тогда преступлений, предусмотренных этой статьей УК, их понадобится целая рота.

В момент отрыва колес "попутного" Ту-134-го от взлетки аэропорта Баку для меня все закончилось, как сон, и теперь я в кабине пилотов летел в Мары. Подо мной расстилались воды древнего Каспия, проплывали желто-красные пески пустыни Кара-Кум.

Впереди были отпуск с крещением в церкви, Ошские события, переформирование ДШБр в ВДБр с подчинением ВДВ, сдача БТР-Д батальона на базу хранения в Семипалатинске, где на моих глазах в течении месяца происходило уничтожение, разграбление и даже угон многих тысяч единиц бронетанковой техники, выведенной из Чехословакии, получение мною, как знаменосцем, вымпела Министра обороны, врученного бригаде за Баку, грандиозное шестимесячное строительство всем нашим батальоном войскового стрельбища части недалеко от Иолотани, референдум о сохранении страны и подъем нас по тревоге 17 августа 1991 года для зачистки Москвы.

Перед самым отъездом я стал свидетелем того, что сменившее нас с Киселевым подразделение 3-го ПДБ 21 марта 1990 года попало под обстрел боевиков и оставленную мною для него обложенную мешками палатку вместе с печкой разнесло взрывом снаряда "Алазань", влетевшего в нее сквозь крышу.

Через месяц, уже в отпуске, прочитал в газете, что боевики вновь напали на село Нювади и в результате перестрелки погиб знакомый мне солдат Внутренних войск.

А в июне, по полученной от бывшего боевика Артура информации, село было оставлено войсками и местными жителями! Но для меня эта многолетняя цепь непрерывных боев - вначале в Афганистане, потом на территории моей Страны подходила к концу, как и проведенная нами зачистка города, в котором родился мой отец и где я даже не смог повидать могилы своего деда. Вскоре мы с женой улетели в отпуск, из которого вернулись уже втроем в конце лета, когда бригада воевала в Узгене, Ошской области, принимая участие в очередном межнациональном конфликте. Но это - уже совсем другая история.

Сожженные, искромсанные и растерзанные в этих столкновениях люди разных национальностей, которых мы пытались спасти, но не спасли - армяне и азербайджанцы, турки и узбеки, киргизы, евреи и русские всегда будут стоять у меня перед глазами и до конца своих дней я буду "благодарен" за них  руководству страны , самолично открывшим ящик Пандоры над нашей страной.

Десятилетний кошмар, который мы даже не могли себе тогда представить, ожидал мою Родину, и он уже начинался!....

Список сокращений:

АГС-17 - 30 мм автоматический гранатомет на станке;

БТР-Д - гусеничный бронетранспортер на базе БМД-1, вместимость 14 человек;

ВВ - внутренние войска;

ВДД (Бр) - воздушно-десантная дивизия (бригада);

ВДВ - воздушно-десантные войска;

ВМО - взвод материального обеспечения;

ВПП - взлетно-посадочная полоса для летательных аппаратов;

ГП-25 - 40мм подствольный гранатомет, крепится к автомату АКМ, АКС-74;

ГрВ - гранатометный взвод;

ДШБ (Р) - десантно - штурмовой батальон (рота);

ДШБр - десантно - штурмовая бригада;

ДШМГ - десантно-штурмовая маневренная группа пограничных войск. ДШМГ были

созданы для ведения боевых действий на территории Афганистана;

ЗКВ-КО - заместитель командира взвода - командир отделения (он же-старший наводчик);

КВ - командир взвода;

КО - командир отделения (в гранатометном отделении он также старший наводчик АГС-17);

КПВТ - 14,5мм крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый;

МВ - механик-водитель;

НР - номер расчета АГС-17;

ПДБ (Р) - парашютно-десантный батальон (рота);

ПЗ - пограничная застава;

ПО - пограничный отряд;

ППД - пункт постоянной дислокации;

ПХД - пункт хозяйственного довольствия (как правило кухня, полевая столовая и склады);

ПАК-200 - механизированная полевая кухня на базе ЗиЛ-130 на 200 человек;

РД-54 - рюкзак десантный образца 1954 года;

СтМВ - старший механик-водитель;

СтН - старший наводчик АГС-17.

http://desantura.ru/.

Нашел в закромах такой вот пузырёк. Кондиционер для белья из 1990 года из ГДР.