Трамвайная Магия

Жизнь – трамвай вникуда: одни стерегут вещи, вторые заняты постижением Сути Вещей, третьи рисуют на стекле, четвёртые сновидят, - но каждый, сойдёт и оставит место своё наследием другому – кто осмелиться следовать вникуда по-своему.

I

Ветерок усыпал вагончик листвою. Мир засыпал. Двое, пятеро, дюжина позёвывали в неполноте дыхания, достойные печатления.

Шатенка прятала носик в разворот этюдника, утеряла связь-цепь с иллюзией массовой – и обронила калейдоскоп иллюстраций: вёл хронику во свету лунном – когда книгочтила ту в забвении дня и ночи; Муза нашёптывает Музыку – пишущему ту; серебро стекает продолжением ногтей кисти раскрытой – в бумаги; Небесные Лотосы; Космический Странник на Плато Безмятежности – с блокнотом; Незнакомец – печатлел посредству кисти ту, разобличённой. Слепоносая вникала в тонкости изысканного – разожгла благовоние Лотоса, сомкнула ладони, спрятала носик в те и вбирала тонкости со страстностью Кота-Априкота к Совушке и знаточеством крота к нумизматике. Дитя-Львёнок вникала в тонкости Сказочного Реализма – слепоносая прозревала; аромат – аура аромата или воспоминание о днях сопричастности того и к тому, объявляет бесценное на Ярмарке Тщеславия?

Дверцы открываются. Казалось – перечисленные здесь во имя сна. Двери закрываются.

Девочка влетела – с корзиной гвоздик и баночкой корицы, уместилась ближе к окошку и отдышалось. Восхитительное – дотронулось волос и пропитало те, словно мысли из книг пропитывают существо наше, пощекотало за ушком – до звона ребячества – и вникло в носик. Озеро Небесных Лотосов – круг обнажённой: та плещется и ныряет в воды вобравшие Объятие Вселенной.

Губы разомкнулись – до косновения к губам, божества, сверхматерии. Объятие – позади, словно Дух Тумана что питается парками на завтрак а домами – на обед, предпочёл ту на ужин. Благовоние очертилось, овилось шарфом – и вовлекло в покачивания объятий.

Вдох. Минувшее, Миг Сей и Миг Грядущий, слились в непрестанное, вскружили и унесли на Девятое Кольцо Сатурна. Выдох.

Девочка раскрыла глаза – не ясно, что из миражей правдивее, - тогда и выбирай. Блеск – у шнурочков кедиков: рисунок – особый. Рыба-Кудреедка, декадировала меж водорослей озёрных, а гладь того – вобрала Объятие Вселенной, усыпанное Небесными Лотосами.

Прикосновение – и Кудреедка отважилась сопроводить на поверхность. Раскрой глаза по-настоящему: Плато Безмятежности – Ты на окраине; взберись на вершинку и – загадай желание. Позволим Глади Озёрной принять Твою Звезду.

Благоухание. Раскрыла глаза – и одумалась: который из миражей реален? Шепоток прокрался в ушко и обезоружил расстороженную, распластанную, обмякшую в Космическом, Странствии.

Львёнок обронила книгу люминесценции фиолетовой из бумаги сшитой, крафтовой – книги в футляре: крафт прессованный образовался коробочкой с замочком – что в леденцах в мятных; книга составлена листами теми-же в скреплении пластинок алюминия, с закладкой и автографом; экземпляр авторский. Прости, Львёнок – за упущение в описании Фолианта Твоего в начале начал – так, особенна. Львёнок откинула гривку и озвучила опус – чьи нотки ввились в ушко Бессмертной Слушательницы:

Котобог Акира, Покровитель Котиков и Кошечек, первый вместивший в Просторы Воображения Мир прежде, ныне и когда-либо. Акира любил круасов - круассаны в форме сов или сов в форме круассанов, Третью Прелюдию и Фугу ХТК и, Странников. Акира сдавал жильё - Зеркальный Домик на дереве в гуще Космического Леса - сдавал Космическим Странникам, за Каплю Реки Времени в Вечность (взаимовыгодно), помышлял о непристоинствах с кошечкой; однажды - Луна завлекла котичку, в кокетстве, в хижину - где Котичка соприкоснулся с Книгой Тайн Сказочного Реализма, распил Отвар Лунной Розы и, уподобился Герою Лирическому - Космическому Страннику снимавшему жильё у Котеньки Акиры за плату в Каплю Реки Времени, - отвар выдался знатным и, Акира вобрал в вакуум новородившегося сознания: Звёзды - и Листопад, Вечность - и Мгновение, Океан Пространства - и Отрывок Материи, Тональ - и Нагваль, Меньшее - и Большее, Радугу - и Смерть, Воодушевление - и Угасание, Пламя - и Душу.

Акира вобрал Вселенную и Вереницу Вселенных в Комнате Зеркальной - где распил Отвар Лунной Розы и, Большее Снизошло: история миров, поколений и невзгод, самозабвений, предположений, слепоты и всетождествлений. Град ответов - взамен туману вопросов. Акира нарёкся Котобогом Акирой, Покровителем Котиков и Кошечек, сплёл Корзину Заветов и обрёл стенографиста-помошника, записывавшего Заветы: Совушку коей престало быть круасовой. Акира Мурчал и Мурчал, вкушал Отвар Лунной Розы что произростала из дымов сигаретных во лунном во свету. Котобог Акира сомкнул глазоньки - и отправился Космическое Путешествие, где нашалил с богинями, воззвал ко гневу Богов - и стал одним из.

Девочка оказалась на Распутии Миров. Где ни окажись – Путь Верный Верной. Следовали об руку – Дети Венеры, обручённые с Любовью – Дети Той.

Львёнок, Художница и Слепоносая, так далеки – так близки; быть может, грани Её со-знания и не-знания, Катализаторы Пробуждения, Сёстры Первого Дома? Мир Волшебственнен – истинный, По-Обратную-Сторону-Взгляда. Пустота высвобождается из соцветий атомов и осеивает зримое мазками-капельками вселенства поверх футляра книги краденой и благовония угасшего, иллюстрации утерянной – и возвёрнутой.

Двери открываются. Старушка – без притязаний к миру и догадок об инаком, ввитается в повествование вслед пожиткам и размещается близ растерявшейся в Мирорасспутии. Двери закрываются.

Некто незамечен. Сновидец. Девочка различила Татуировоньку.

Клавиатура форте-пианная, перспективится. Нарцисс распластан по той, стебелем левей бутона: бутон белый, стебель зелёный и с шипами - кровь на остриях шипов, стекает с одних и крапится на других; бутон заполняет клавиши ре-ми-фа. Хамелеон правее бутона - в три клавиши: тело покрывает и тона и полутона и - приняло окрасы, с размытиями на переходах.

Хамелеон открыл ротик и желал скушать цветок. Сновидец дотронулся хвостика того – и безличное возобрелось во однозначности. Сновидец Очнулся, вобрал благозначие глаз-изумрудов Смотревшей и, пустил в конвеер Вариаций Сновиденских.

II

Старушка окликнула – «Наверное, жизнь – не похожа на то что хотелось бы?» - чужая сколь мир внешний - «Всё – не Жизнь но форма той, обрамление» - и знакомая столь-же - «Обрамление безвластно над Жизнью» - не стоит верить - «Жизнебезмолвие предклоняет пред обрамлением» - но и не верить не стоит. Девочка помахивает головой – в такт трамваю. Старушка поведала Таинство Вечерий.

Старушка – «Не хватает на лучшее» - предрасположительна - «Вижу» - и, к изумлению той – «А у меня столько сколько хочу» - догадлива - «Порог потребности устанавливается нами» - или ясновиденна - «У меня сколько нужно – и с избытком» - в иллюзии - «Большинство позволяет навязывать себе пороги и обнищать» - непритязательной - «Нужное – наколдовала» - к рассуждению - «Хочешь – научу?» - к кивку Девочки – «Есть купюра?» - раскрыла ладонь. Девочка, кивнула и вручила купюрку. Вагончик покачивался в такт танго незвучавшего.

Двери открываются. Старушка выскользнула. Двери закрываются.

Трамвайная Магия. Прерогатива – вопросительна. Вдох – выдох.

Миры приветствуют по-своему каждый. Сновидец очнулся. Хамелеон подкрадывался к нарциссу.

Солнце дотронулось Земли. Вагон вздрогнул. Двери открываются навстречу особым.

Пара. Музыкант и Муза. Гитара и Гармоника.

Хамеленон насторожился и оставил нарцисса – наблюдал возникновение тех в наброске Шатенки. Слепоносая и Лёвка оглянулись – будто давние знакомые нашедшиеся на концерте. Музыка – что Жизнь: Мы – обрамления, следы и формы таковой, но не она.

Двери закрываются. Подала звук опорный. Воодушевлён.

Произведение формы куплетной – но аранжировка, вокал и лирика. Музыка закралась в строфы и воплотилась в одеянии посредственности. Принцесса истинная прекрасна и в лохмотьях – те подчёркивают утончённость, оттеняют очевидности и позволяют взглянуть по-иному. Зрители запамятовали отстранение, настороженность и прочие добродетели мира где порок единственный – непорочность.

Произведению извне аплодируют – что в форме последовательной и посредственной, вольно переиначивать мироустои. Футляры отворены. Прошлись от носика трамвая к хвостику, где мне и былось.

Слепоносая одарила тех россыпью благовоний – в конусах и палочках, являли те Палитру Садов Красоты. Шатенка вручила набросок с подписью, а Лёвка – от имени своего и Сновидца, Книгу в Футляре. Девочка высыпала горстку монет и улыбнулась паре, но искреннее – отраженью своему во взгляде альбиноски серебролоконной.

Футляр сопровождал и меня. Исполнители подошли ко мне и – пакет кофе. Альбино возликовала – «Любимый!» - к кофе.

Он вопросил – «Со скольки играешь?» - с почтением. Провожу по обечайке чехла – «С трёх» - дотрагиваюсь замочка – «Нужно разогреться» - и пригласил купюрою в футляр. Благовония пьянят и окутываю дымкой неоднозначности – Особое скрывается в эротизме и влечёт.

Угостили шоколадкой – «Волшебная» - и соком, апельсиновым, забродившим. Зачастую, можно так и не сойти – ежели места неприглядны и безыскусны в однозначности. Обменялись музовидениями и, они рассказали про Лютье – кто приспосабливает коричное дерево накладкой на гриф – «Пряная Музыка» - показались давнознакомыми – будто жители мира где утерять из виду и запамятовать значит одно.

Оказалось – нам по пути: мне было что играть и негде жить, им – известна форма куплетная, но Большее – желаннее. Странствуют во всех мгновениях что представимых, загадуемых и невообразимых; чувствуешь присутствие – то след приятелей моих; передай Благодать тем.

III

Слепоносая, Сновидец, Шатенка и Лёвка, подходят к нам и просят сыграть. Трамвай остановился в поломке, изношенный вечностью. Слепоносая добавила палочку в футляр, Шатенка – иллюстрацию, Лёвка – этюд росчерком самоличного почерка, Сновидец – грезу: сойти где возжелается, - и пал.

Исполнители уступили сцену трамвайную. Главное в игре без разогрева – ощущение: плечи расслаблены, тяжесть сводится в локти, сокращения – от плечей. Взываю к Музыке.

Благозвучие сочилось всем существом своим – сквозь трепета звукоизвлечения. Этюд Единства Дня и Ночи, произведение редкое – не каждому под силу добыть ноты. Двуголосие с тремоло-подголоском: фраза в миноре встречается с обращением своим в мажоре и приходят к ноте подголоска, восходят в фортиссимо и изникают дождём пиано в туман пианиссимо. Вокализ в подголосок подголоску – опьяняюсь.

Ротики раскрыты – целуй кого возжелаешь, так далеко – так близко. Ладони соприкасаются электричеством что пьянит сильней и, мир зримый – в сантиме от отникания, отклеивания, покидания. Голоса – недоступны и благозвучны, словно шёпот в записи на воск – шёпот Признания Любовного.

Девочка – прикосновение с вечностью. Not how old are You but how Young are You. Дотронулась ключиц – своих и моих – «Разные» - и запорхала ресницами.

Исполнители – «Присоединяйся» - предложили триединство, без вакханалий – разумеется. Собираю Орудие Искусства в футляр, соглашаюсь со Странниками и собой – «Девочка чужда и вагону и окружению» - футляр на спину, беру ту за руку – и новоприятеля. Поклон признательности слушателям – поблагодарил, разобнял, попрощался, вернулся к спутникам – и ушёл с ними.

Трамвай починился – инерцией прошлостей и, оставшееся – в футляре друзей моих: Благовония, Книга в Футляре, Греза, Набросок и монетки. Старушка виднелась вагоном позади, но оставшееся от той и отношение к. Что за безумный мир – поэтический.

Антураж при сошествии разнится от видимого, точно поэтизация живописи – от реализма пребывания, но обратно: невзрачность обратилась лучезанием. Луна осыпала вниманием и подсказывала Путь. Пусть следовавшая являла путы, не помочь бы не осмелился.

Овила пледом существа своего - и шли, вчетвером, шли и шли, шли без внимания к антуражу – стремились прийти, прийти – к Странникам? – Дом Странников не ближе Венеры, но не дальше. Обстоятельства Пути – обстоятельства, лишь; припадать к рельсам во мироизумлении – напрасно. Луна привела туда – куда шли, в Вере и сомнении, Воодушевлении и душесмятении.

Трамвай ушёл и унёс: очарованных и баловавшихся, нечестивых и искренних, Видящих и слепцов. Нам постелили в комнатке отдельной. Мир кругом – подпорка миру внутреннему, преходящесть беззначительности, благо – или нет – Волна Времени смоет миры и поселит каждого в своём. Комната пентаграмм и рун.

Утро – чтоб зевнуть, пасть на кроватку и согреваться во Сновидении. Хронос безвластен над миром над нашим – мои часы внутренние сломлены и сломаны мною. Пробуждение – в вечеру.

Музицировали самозабвенно. Памятные. Приятно – знать благожеланных.

IV

Странствовали. Каждый – искал Лакомое Особое и перекликался с другими, в негласном; быть может, четверо даны один другому во избежание одиночества и во единение. Попутчики – сотрапезники на Пиру Вселенском.

Жизнь – Повествование – волнится: волна действа ниспадает в камешки живописания. Жизнь – большее нежели утверждение. Известное – неисчувствованное; столькое останется нераспробованным по завершении.

Раствориться в Природе Вещей. Изрекаем откровенности толка одного. Прежнести иссякают – в Садах Красоты – почему бы не взрастить Другие Цветы?

Играли везде и всюду – Овен-Приятель, Дева-Сообщница и Муа-Стрелион в объятии Весов. Отчаяние на полутоне самовосхваления – в обострении “напоследок” и “будь что будет – но по-моему”, со всеми - “конец ужасен – существует ли?” – ступенями безумства. Трамвай унёсся и унёс – в черноту, в многоточие, и стенать по тому – быть существом тепличным что бежало от ножа тепличника, бежало в Лес Космический и негодует по надобности кормиться; браво, им и нам то не впервой.

Созданное в голоде – созданное напоследок – создано Особо: даришь себе желанное – и плещешься в том мгновении до. Искусство – точки крайние данности одной. Волшебство захоронили в обыденности – переиначило ту на манер свой.

Нас стало трое – минус Весы. Нет – ни умерла, ни заболела, ни укололась фенолом, ни отдала сердце страждущим, ни ушла к другому; соприкоснувшиеся последовали расслоению. Безважно – касаются плоти или нет, души схожей ни мне – ни ей – не найти.

Мир складывается любопытно: нисхожее единится в стороннее, однозначное обрастает плющом интерпретации а многозначие сводит Мир с обрыва сумасошествия логического – низводящего - ко обрыву сумасошествия поэтического – возводящего. Мир стремится к негласному – страшащемуся ко озвучению но близящемуся. Начнём – Планета странствует – и закончим тем.

Одно из – удавок правд и истин – подскажет восьмой цвет. Одарившая монетками – слилась с пейзажем наброска Шатенки, наброскоочерком по мотивам витков благовония Слепоносой. Напасти сплочают, безвестие же...

Погибла на распутии. Пили кофе – моих запасов – и предваряли Занавес. Иногда – арбалет идеализаций вспыхивает, признайся тому в любви к фантому.

V

Зима опала снегом персиковым. Облачались в шелка. Зима – Дева Снегов.

Изобилие выбора обесценивает таковой – о да: окажись пилка для ногтей единственной в природе – и в кармане твоём – воспримется иначе от товароряда. Одно из – никогда не единственное и ссылает на предшественников в глазах последователей. Загадка ради загадки – но разгадка ради разгадки.

Прощай. Душа Любви. В сердце моём Тебе жить вечно.

Жизнь – неклассифицируемое. Жизнь – большее вне утверждений от таковой. Жизнь – искра-прородитель огонька что разожжёт благовоние Страннику в комнате с балконом на панораму Разлива Пути Млечного.

Мы – персонажи истории историй, или, Истории Историй; продолжение легенд за полями языков и влачители архетипов, но собственна ли жизнь такая?; те отбасываемы, рискни. Пустота выбирается из набережной атомов что скраиваются Занавесом. Кто же стоит за всем, за Кулисами Вселенной.

Кто задаёт Законы Космические? – и триединство неабсолютно; быть может – мы, отроки Вселенной самопридумавшейся, и смирились с послетактословиями? – верится в смирение, не авторство. Двуединство, легенды иного, языки свойства неизведываемого; ежели создать Вселенную толка обратного – иль чуть – выдастся искажение призмы затакта что и снимет пенсне всеобмана. Решиться – шаг внизовверх, влевоправо, в ничто всетождественности и куда возжелается, с пометкой: тяготение изникло.

VI

Лист Нотный вился во Ветру, витком обратным Той – чью голову вскружила вечность. Недосказанность, эротична. Звезда-Путевод стала мне ближе: протягиваю руку в обращении – и Музыка вьётся серебром от ногтей.

Путешествие ради Путешествия – но Во Имя. Жизнь – что же ты? – Пустота? Нашепчи хамелеону Сновидца и телепатируй от того Мечтателю в коленопреклонении пред флёром Тайнства Вечерий.

Луна овивает мне плечи сосплетением Крупиц Волшебства. Ночь облает в мантии. Нашедшиеся – сопят в рамлении подушки.

P.S. Жизнь – трамвай вникуда: одни стерегут вещи, вторые заняты постижением Сути Вещей, третьи рисуют на стекле, четвёртые сновидят, - но каждый, сойдёт и оставит место своё наследием другому – кто осмелиться следовать вникуда по-своему.

Жизнь – трамвай вникуда: уйти – родиться; уйти – определиться; уйти – стащить виноградинку, сочную и сочащуюся.

Мы смогли – воплотить желанное, виданное, чувственное, в мире – где старание значимее плодов.

Ночь благовещет. Луна устилает плечи Крупицами Волшебства. Двое новообрелись в объятии, забвении и, Вечности.

P.S.S.Обрести Душу Любви, Последовать Зову Любящего Сердца, миловаться в благовониях, странствовать по Космическому Лесу, общаться с Божествами, омываться в Озере Небесных Лотосов и собирать веточки в подношение Реке Времени, - такая вот, Трамвайная, Магия.

Ночь приближает к Звёздам. Луна ведёт Землю к Возлюбленному. Двое милуются, трепетят и сопят – с подушкою любимою под ушком.

Бандит бандитом, но глаза-то выдают, что завтра утром в школу... Тлен...

И нет, не потому, что они красные 😂

Одинокой, чарующей бестией,

Чуть заметной пульсацией света.

В стороне от масштабных созвездий

Ты мерцала юнцу Назарета.

Ты вдохнула всю душу Вселенной

В сына Бога, Иисуса Христа,

Дав спасение миру надменных,

Потускневших их лиц на холстах.

Чародейкой тебя называли,

Вдохновляющей думы людей.

По прошествии лет забывали,

Не узрев твоих тусклых лучей.

Ты открыта уверенным взорам,

Не блуждающим в поисках благ.

Остальным лишь сулишь приговором –

Ослепленными падать в овраг.

Гордо носишь свое назначение,

Выбор пал, знать тебе и решать.

Все младенцы чисты в прегрешениях,

Души сами вольны выбирать.

Добрым помыслом, здравым напутствием

Привечаешь открытых людей.

Я живу твоим только присутствием

В моей жизни над серостью дней.