Эй, толстый! Четвертый глаз. 52 серия
Эй, толстый! 1 сезон в HD качестве
– Я очень доволен, – сказал Семен Аркадьевич. – Ты просто представить себе не можешь, насколько.
Лена, надо признаться, очень долго мучилась над сочинением. Оно ей не давалось. Если это сочинение, типа, как в школе, то его и начать надо как-нибудь красиво, серьезно. И на работе она ходила, как чумная, только об этом и думала. Учителя заставляли еще какой-то план писать. Но здесь-то он не нужен? Или нужен?
В конце концов, Лена плюнула на эти изводящие мелочи и записала только факты этой ужасной истории, основы сумасшествия ее мамы. И то получилось почти шесть страниц.
Шикарный мужик Олег, как и договаривались, ждал Лену через день после первой встречи, в китайском ресторане, в обеденный перерыв.
Лена села за столик и протянула ему флэшку с текстом.
– Ага, – сказал Олег, включил эпплбук и в два клика переправил текст по адресу.
Минут пять или десять они трепались совершенно ни о чем. Лена взволнованно скучала, оглядывала сложный интерьер с гонгами, портьерами, страшными масками. На мгновение ей показалось, что далеко, там, у выхода, промелькнула чья-то знакомая физиономия. Вроде как с работы. «А, пустое! – отмахнулась Лена от тревожной мысли. – У наших денег нет – сюда ходить».
На столике перед Олегом завибрировал красавец-айфон, сияя инопланетной лиловостью. Олег включил связь и сразу передал свой чудо-телефон Лене.
Семен Аркадьевич сидел где-то среди пальм и выглядел очень счастливым.
– Ты хорошо поработала, девочка. Это – то, что я ждал. Ты сделала правильные выводы.
– А кто вы такой, Семен Аркадьевич? – спросила Лена о том, что интересовало. – Какое отношение вы-то имеете к этой истории? Простите за дерзость.
– Прощаю, – одними губами, по-лягушачьи, разулыбался Семен Аркадьевич. – С удовольствием прощаю, девочка моя. Не простил бы, если бы не спросила. Я – старый знакомый Гавриила Глебовича.
– Старый друг? – решила уточнить Лена.
– Я не стал бы так говорить. Старый знакомый. И, кроме того, я – герой этой истории. Вот же про меня!
И Семен Аркадьевич стал читать с экрана своего тропического эпплбука слова мамы:
– «Мужик какой-то, аферист, к Гаврюшке на вокзале подошел. А дурак этот перед ним сразу стелиться стал. Аферист жену родную оскорбляет, а этот уебан хихикает. Мужик его дурит, а Гаврюшка только и рад. Потом в ресторан нас аферист повез. И опять меня оскорбляет: дура, мол, я. Из принципа жрала только пельмени. А Гаврюшка – халявщик, на бланманже да фрикассе налегал. Лишь бы задаром брюхо набить».
– Это про вас? – удивленно переспросила Лена.
– Про кого же еще? Это – заря нашего знакомства с Гавриилом Глебовичем. Первые шаги. Ведь это именно я вывел его в люди.
– Да ладно! – удивилась Лена.
– А потом он меня отбросил, как космическая ракета на пороге стратосферы отбрасывает ступени. И из друзей мы превратились просто в знакомых.
– В конце мама говорит: «А потом Гаврюшку аферист забрал, и больше я его не видела. Только по телевизору. Олигархом, нецензурно, стал». Это про вас?
– Про меня, – немедленно согласился Семен Аркадьевич. И, не давая Лене опомниться, продолжал: – Я прекрасно отдаю себе отчет, что сыграл не лучшую роль в судьбе твоей матери, – Он пожевал, поплямкал жабьими губами. – Я раскаиваюсь. Девочка, я стою на пороге вечности. Уже очень скоро предстану я перед Вечным Судией. Я действительно хочу искупить то зло, которое когда-то принес твоей семье. Я хочу, чтобы была довольна и ты, и Вечный Судия. И я хочу, чтобы свершилось отмщение.
– Скажите, что он сделал с моей мамой? – влезла Лена в неспешный монолог израильского бизнесмена. – Я права в своем предположении?
– Я читал твое предположение. Гаврюша, мол, активировал центр любви. Оно неверное. Гавриил Глебович совсем не думал о любви, когда делал твоей матери лоботомию.
– Сделал – что? – Лена очень некрасиво вытаращила глаза.
– Фронтальную лоботомию. Он намеренно превратил твою мать в идиотку.
– А она, значит, была нормальной?
– Ну, как тебе сказать? – усмехнулся Семен Аркадьевич. – Гораздо нормальней, чем сейчас.
– То есть, Гавриил Глебович – свел ее с ума? Намеренно?
– Да! Да! В точку.
Лена закрыла лицо ладонями.
– А что же мне теперь делать?
– Задуматься о том, что тебе может достаться хорошее наследство. Не сей же миг. Но года через три-четыре.
– Но как это сделать?
– Девочка моя, – сказал, интригующе поплямкав жабьими губами, Семен Аркадьевич, – у меня о тебе сложилось самое благоприятное впечатление. Как об умной такой стервочке, цепкой, сообразительной, которая своего не упустит. Я не буду разжевывать тебе, что да как. Не стану давать пошаговые инструкции. Ты видишь меня, в общем-то, в последний раз. Я ласков и обходителен с тобой, но возиться и нянчиться у меня нет никакого желания. И, надеюсь, ты меня поймешь. Слишком много дел мне нужно уладить, чтобы предстать перед Вечным Судией. Поэтому давай я проясню тебе ситуацию, а дальше делай сама.
– Давайте, – сказала Лена.
– Ты – фактически единственный претендент на наследство Гавриила Глебовича, – сказал израильский бизнесмен.
– А вот и нет! У него были дочки, мои сестры! Оксана и Оля! Где они? Может, мне их найти?
– Не вздумай, – ответил Семен Аркадьевич. – Выбрось из головы эту ерунду. Все это нюни для домохозяек. Они станут твоими злейшими врагами – эти тетки, одной из которых сейчас тридцать восемь, другой – тридцать.
– Ну. И что толку мне туда соваться?
– А то толку, девочка моя, что никакого права на наследование активов и капитала Гавриила Глебовича ни Оксана, ни Ольга не имеют.
– А почему? – удивилась Лена.
– Потому что официально они не являются дочерьми Гавриила Глебовича. Их нет! На самом деле они есть, но они не записаны в паспорт ни Гавриила Глебовича, ни он сам не значится в их документах, подтверждающих личность. Лихие девяностые, деточка, хороши были тем, что с паспортными столами можно было легко и недорого договориться.
– Но почему они не подделают обратно?
– Сейчас договориться об этом уже очень трудно. Невозможно! Если кто-нибудь попытается разобраться в истории дочерей Гавриила Глебовича, то откроется очень некрасивая и кровавая история, огласки которой не хочет никто. Поэтому – вуаля! Официально они – не дочки. И всем от этого хорошо.
– Так он может просто завещать им свое состояние! – сказала Лена.
– Скорее всего, он так и сделает. Но тут на сцене появишься ты. И смешаешь им все карты.
– А как я докажу, что я – родная дочь?
– Такие пустяки спрашивай у гугла. Способы есть.
– А если и они также докажут?
– Скорее всего, они не станут с этим связываться. Слишком нехорошая история может всплыть. Так что с вероятностью примерно в 98% все 28 миллиардов достанутся тебе.
– Это в рублях? – спросила ошарашенная Лена.
– В долларах. Приблизительная оценка капитала, рейтинг «Форбс».
Словно каменная плита придавила Лене плечи.
– Ы… – только и смогла сказать она. – А может мне тогда… э-э… самого Гавриила Глебовича найти?
– Bad idea, – покачал пятнистой головой Семен Аркадьевич. – Скорее Грузия признает Абхазию, чем Гавриил Глебович назовет тебя родной дочерью. Может быть, он кинет тебе подачку – миллион или два. Но тебе нужно все. И у тебя очень велики шансы это все получить. Если ты объявишься ему, он будет знать о тебе, поставит на твоем пути какие-нибудь рогатки. Повысится вероятность несчастных случаев, которые могут произойти с тобой. Нет-нет! Ни в коем случае.
– А что же мне делать?
– Самый умный, но и самый тяжелый путь – это войти в то общество, где вращается Гавриил Глебович. Тебе нужно повращаться в тех же кругах, обзавестись общими знакомыми. Твой отец – достаточно замкнутый человек, но на некоторых мероприятиях он бывает. Познакомься с ним. А дальше ты все поймешь сама.
– Это все хорошо, но как я проникну в высшее общество?
– К чему глупые вопросы? Ты молода и красива, у тебя есть деньги. Да, о деньгах. Сейчас у тебя – десять тысяч долларов. Это – твой гонорар. Но и критический минимум. Тебе может не хватить. Сделаем так. Сейчас Олег вручит тебе остаток твоего вознаграждения и банковскую карточку, на которой будет лежать еще 50 тысяч долларов.
– Премия?
– Не мечтай, – отрезал старик. – Это моя инвестиция в тебя. Ты вернешь мне эти деньги через пять лет.
– Так вы же к Вечному Судие собрались? – не удержалась Лена.
– Ну, с этим мы разберемся. Тебе дадут знать, кому отдать эти деньги – сто тысяч.
– Но вы же даете пятьдесят!
– Должен же я получить прибыль? Нормальная сделка, я считаю. Конечно, ты можешь отказаться.
– Нет, – сказала Лена. – Я выбираю деньги.
***
Когда Лена вернулась с обеденного перерыва, ее позвали к руководству. К самому директору филиала.
Молодой, но уже лысый, с козлиной бородой. Степан Евгеньевич. Подлый и беспринципный. Установивший систему штрафов. Подставлявший подчиненных. Что-то ему от Лены вдруг понадобилось.
Степан Евгеньевич сидел у компьютера и изо всех сил делал вид, что не обращает на Лену никакого внимания. Лена сидела напротив, на жестком стуле.
– Сейчас-сейчас! – говорил директор, видимо, добивая вражий танчик.
Какие-то отблески – и явно не от экселевского документа – сверкали в его очках.
Издевался. Томил ожиданием.
– Так вот! – сказал он, закрывая игру и поворачиваясь к Лене. – Насчет вас, Елена… Мне донесли о странном факте, имевшем место сегодня…
– Я ходила на обед.
– Да, но куда?
– В китайский ресторан, – сказала Лена. – А что?
– И что вы там делали?
– Ела. А что, нельзя?
– Можно, нельзя. Не в этом дело, – поморщился Степан Евгеньевич, будто дряни какой полопал. Он снял трубку телефона на столе и сказал: – Козявину ко мне.
Практически немедленно в кабинет влетела Людка Козявина – говноедка из говноедок.
– Короче, Степан Евгеньич, – затарахтела она, – в курилке я сегодня стою. А мне бабы – ну, из ресторана, – говорят: «Мол, ваши девушки, из супермаркета, у нас теперь кушают».
«По униформе поняли», – догадалась Лена.
– И мне же любопытно стало, вы ж меня поймите, – продолжала говноедка Людка. – Я поднимаюсь, и смотрю: сидит вот эта красавица. С мужиком. И флэшку ему передает!
– Вы уверены?
– Уверена! Шпионка она!
– Давайте не будем делать поспешных выводов, – сказал Степан Евгеньевич. – Сейчас Елена нам все объяснит.
Но ничем подобным заниматься Лене не хотелось.
– Ах ты, мерзкая пизда!!! – закричала Лена, вскакивая с жесткого стула.
Говноедка Козявина с неслыханным для тучного тела проворством отлетела к двери. Лене хотелось вцепиться ей в рожу, разодрать. Но стоп! Ее могут засудить. А в ее ли это интересах? Конечно, нет.
Лена остановилась.
– Так объясните нам… – начал было Степан Евгеньевич.
– Господи! Как я работала здесь, в вашей ебаной помойке, столько лет! – заорала Лена. – Как?! Еще ходила, старалась, выслуживалась.
– То есть, это значит, что вы… – вклинился было Степан Евгеньевич.
– Это значит, что пошли вы нахуй! – сказала Лена, направляясь к выходу.
– В трудовой книжке будет запись, что…
– Затрамбуй в свою жопу мою трудовую книжку и вообрази, что это – хуй! Может, полегчает.
– Из рассчета вычтут штрафные вычеты…
– В жопу, в жопу их запихай. Пока, слизняки!
И с этими словами Лена красиво вышла из кабинета, походкой фотомодели – одна нога рисует, другая зачеркивает. Как долго она мечтала об этом моменте. И, наконец, он настал. Свобода! Как сладка она на вкус!
***
Наши дни
Пять лет спустя Лена была уже признанной светской львицей. Она накачала себе губы – без этого в ее тусовке было нельзя, научилась классно одеваться, светилась на самых лучших светских ивентах.
Высшее общество, в общем-то, немногим отличалось от дворового мира родного Бирюлево. И с гадючьим супермаркетом тоже было много общего. Опасные люди подставляли друг друга. Но Лена умела просекать рискованные расклады, без нужды ни с кем не ссорилась. Заводила связи.
Сейчас она вела модное шоу, на телеканале, который часто включали в молодежных кафе и на плазменных экранах стартаперских коворкингов.
У Лены было процветающее модельное агентство, которое делало звезд из богатых дур. Тем повезло с мужиками, но достало сидеть дома и ни хуя не делать. И они решали стать звездами. Лена проводила дурех через стилистов, отдавала пластическим хирургам, которые наляпывали на дур губехи, надували жопы и сиськи. Получались страшилища. Но именно такие девчонки не просто модны, а ультрамодны.
Лена знакомила дурех со звездами – как правило, наркоманами, в долгах, бабах, с разнообразными зависимостями. Звезды, за не самый высокий прайс, мелькали у страшилищ в клипах, которые Лена сама же и ставила в эфир.
Бывшая продавщица из супермаркета электроники богатела, перед ней открывались интересные жизненные перспективы. К ней приходили журналисты из бизнес-журналов, брали интервью на тему «Как достичь успеха». И Лена несла мотивационную хуйню, которая она могла произносить не задумываясь. Но всем нравилось.
Мать Лена сдала в интернат для психически больных престарелых. Он ни в коей мере не выглядел обычным, мерзким дурдомом, по которым Викторию Станиславовну порядком помотало.
Расположенный в солнечном Израиле, на берегу моря, этот интернат больше напоминал курорт. Мама наслаждалась тамошней жизнью и купаниями в Средиземном море. У нее появились друзья. Она больше не бредила расчленениями. Во всяком случае, врачи об этом ничего не говорили. Интернат обходился в кругленькую сумму, но Лена могла ее себе позволить.
До Гавриила Глебовича она добралась достаточно быстро. Примерно через два года после разговора с Семеном Аркадьевичем.
«Ты поймешь, как поступить».
На дипломатическом приеме во дворце парка Царицыно Лена – вся красивая в миланском красном платье – словно бы случайно столкнулась в коридоре с потным, огромным жирным, мерзким Гавриилом Глебовичем.
Столкнувшись с папочкой, Лена на миг потеряла равновесие, вцепилась ему в пиджак. А когда тушу олигарха перекосило в ее сторону, изловчилась и дернула его за волосы.
– Извините меня! – бросилась она первой извиняться.
– Это вы меня извините, – сдавленным, как из жопы, голосом извинился безобразный толстяк. – Я вас не заметил!
«Мамочки! – думала Лена. – Это безразмерное уебище – мой отец?!»
Генетическая экспертиза, куда Лена отдала волоски, через три недели прислала результат: 97% вероятности.
Значит, все-таки отец.
***
Лена понимала, что должна помочь Гавриилу Глебовичу уйти из жизни. Лена уже созрела для финальной битвы за миллиарды. Смерть не должна выглядеть насильственной. Жирный папенька должен умереть будто бы сам собой.
Три года Лена перебирала варианты. И все не годились. Лена хотела попасть к олигарху в окружение с помощью девок. Но девками жирная сволочь не интересовалась вообще.
Осенило Лену случайно. Однажды вечером, роясь в даркнете, она увидела, что кто-то барыжит глистами. Лена вынашивала мысль о наказании одной строптивой пизды из своих бывших подопечных страшилищ. Это кошмарище, это страхопиздище решило начать сольную карьеру. То есть, кинуть Лену на бабки. Лене казалось справедливым, если у нее внутри появится нежный и невыносимо гадкий червь.
Глистами барыжил гнусноватый на вид, извивавшийся червяком прыщавец. Он принес Лене аскариду в поносе. Светскую львицу передернуло от омерзения.
Но вдруг гадостный продавец глистов подсказал Лене изумительный выход. Аскариды – очень заразны. Яйца у них – по всему телу. А если заразить ими кокаин, то аскариды попадут нюхающему в мозг. И сожрут его.
Достойная смерть. Правда, Гаврюша? Ты лишил разума мою мать. И теперь твой мозг будут хомячить отвратительные черви. Ты это заслужил!
Лена знала, что Гавриил Глебович любит нюхнуть. Знала даже барыгу-рэпера, который снабжал коксом многих випов – в том числе и Гавриила Глебовича.
Чпок! Последняя деталька паззла встала на место. И открылась изумительная картина. Пусть черви выжрут голову Гаврюши, пусть она станет пустой.
Да будет так!
Продолжение следует...