Эй, толстый! Четвертый глаз. 13 серия
Эй, толстый! 1 сезон в HD качестве
Будущие чудовища из подвалов перетаптывались на бетоне заунывного, поросшего сорняками из трещин, двора.
«Это же сколько силы надо растению, чтобы пробить такую плиту? – удивлялся Айрон Мэйден. – Конституция растений слабая, мягкая. У них нет костей. Нет костей и у червей. Можно ли вывести такого червя, чтобы пробивал насквозь не человеческое тело (это они иногда могут), а бетон! Вот это будет суперчервь! Опыт растений показывает, что это возможно».
– Уррроды, в колонну по одному стррройся! – рявкнул один из охранников.
– Чо раскомандовался? Не на зоне, чтобы строем ходить, – огрызнулся какой-то криминальный элемент с мятой головой причудливой формы.
– Пасть закрыл! – брызнул слюной охранник. – Сколько в ней зубов? Два? Будет один.
– Вообще-то, четыре!
Нехотя и вяло монстроподобные граждане занимали место в кривом и длинном строю. Над ними нависал обшарпанный серый корпус, утыканный окнами без стекол. Вдоль строя принялся, как Троцкий перед децимацией красноармейцев, носиться Семен Евгеньевич. И полупластмассовая Маруся за ним, с коробкой в руках.
Уродов было много – рож семьдесят. Семен Евгеньевич вглядывался в каждую.
– Так, вы у нас пойдете в массовку сектора B, – говорил он кому-то. – Маруся, пометь!
Пластмассовая девушка ставила коробку на бетон, доставала из нее блокнот делала пометку. Затем разыскивала в коробке нужный бейджик и прикрепляла зажимом-крокодильчиком к одежде.
– Бейджик не теряем, – сказала она.
– Граждане монстры! Запоминаем надписи на бейджике. В день игры их не будет.
Семен Евгеньевич двигался дальше, Маруся снова подхватывала коробку. И все повторялось.
– О! Вас в сектор L! – жизнерадостно вещал толстый двойник Укупника. – А вы тощий-то какой! Маруся, в команду скелетов его запиши.
Ромуальд Филиппович переживал за пластмассовую Марусю. Не тяжело ли ей таскать коробку? Влюбленный гельминтолог не обращал никакого внимания на своих соседей, зато жадно, как похотливая губка, впитывал каждое движение девушки. «Маруся!» – грохотало в его голове, и привычные мысли о кишечной фауне и немудрящем быте расползались прочь перед агрессивным вторжением любви.
– Так, вы будете из люка выскакивать в секторе J, – продолжал распределять Семен Евгеньевич. – Вас – на лестницу. Маруся, не зевай. Ромуальд Филиппович, дорогой мой! Ну, вы у нас – босс. Маруся, вручи!
Сердце затрепыхалось, как нажористый солитер в лабораторных тисках. Маруся смотрела на него. Смотрела! На него! Розовая удушливая волна забурлила в Айрон Мэйдене. Возникло бредовое побуждение встать на одно колено и завопить: «Выходи за меня замуж!» Время замедлилось. Прекрасное мгновение растянулось и проползало еле-еле. Это мгновение было все заполнено Марусей – тем, как она протягивала бейджик с надписью Boss, тем как она улыбалась живой половиной лица, и как эта полуулыбка контрастировала с застывшим бесстрастием второй, пластмассовой, половины.
Но вот, наконец, бейджики были розданы. Семен Евгеньевич еще немного пометался вдоль строя, заставил кого-то с кем-то поменяться местами. Маруся внесла коррективы в таблицу.
Затем лже-Укупник скомандовал монстрам разбиться по группкам. Все пришло в движение, напоминавшее хаос. Кто-то на кого-то наткнулся, кто-то с кем-то подрался.
– А ну, тихо нахуй! Успокоились! – рявкнул охранник.
Айрон Мэйдену выпало стоять рядом с человеком-слоном, бабой в коросте и мужиком с жуткими язвами на физиономии. «Запущенная экзема», определил гельминтолог.
– Теперь, господа монстры, о том, как будет проходить репетиция, – объявил Семен Евгеньевич. – Ваши функции можно описать тремя словами: увидел, зарычал, упал! Все! Больше ничего не надо делать. Вот вы видите: к вам приближается игрок. А вы по своему сектору слоняетесь. И тут раз – из коридора выскакивает игрок. И тут вам надо зарычать. А ну-ка, давайте вместе зарычим? Три – четыре!
Над фабричным двором пронесся неубедительный заунывный вой, перемежающийся хихиканьем.
– И не смеяться! – сказал двойник Укупника. – Кто засмеется на репетиции – сразу может домой валить.
– Слышь, командир! Мы не будем больше! – раздался чей-то приблатненный голос.
– Хорошо! – крикнул Семен Евгеньевич. – Еще раз рычим! Вместе со мной! Ррррр!!!
– РРРРРР!!!! – откликнулись монстры.
– Аррргх!!!
– АРРРГХ!!!
– Гргргргргр!!!
– ГРГРГРГРГР!!!
– Хорошо! Ррррр-арррргх!!!
– РРРРР-АРРРГХ!!!
– Отлично! – сказал Семен Евгеньевич. – У нас все получается. Теперь о падениях. Падать надо не сразу, когда появляется игрок. Падать надо после того, как он в вас попадет!
– А если не попадет? – спросил очень тощий монстр из команды скелетов.
– Попадет, – успокоил его Семен Евгеньеви.
– Ну, а вдруг? Могу я тогда его укусить?
– Нет!
– А уебать?
– Еще раз нет! Господа мутанты! Запомните: ни кусать, ни уебывать игрока нельзя ни в коем случае. Максимум, что дозволено – наносить слабые (подчеркиваю: слабые!) удары по корпусу. У него там будет жилет. На голове будет каска. Но по голове не бить ни в коем случае!
– А если нечаянно?
– Я все узнаю про это нечаянно, – ответил лже-Укупник. – И тот, кто это сделает, уедет отсюда без денег и с ускорением от пинка под зад. Никакого насилия. Рычать и валяться. Все!
– А выпить нам дадут?
– И не мечтайте! Для монстров на все время работы – сухой закон.
– Неинтересно!
– Не нравится – до свидания, – отрезал Семен Евгеньевич. – Еще не поздно.
– А орать можно? – спросил жуткий тип в багровых родинках по всей роже.
Семен Евгеньевич на пару секунд задумался.
– Орать нужно! – сказал он. – И чем громче, чем лучше.
– А что орать?
– Да что хочешь. Кроме экстремистских лозунгов . За них – пинком под зад.
Вопросов больше не было. И монстры стали расходиться по позициям.
***
В первой группе оказался как раз Ромуальд Филиппович, человек с хоботом, баба в коросте и мужик в язвах.
– Так, господа, вы у нас – самые кошмарные, – говорил Семен Евгеньевич. – Поэтому вы у нас будете прятаться дальше и глубже всех.
В бледных электрических сумерках монстры шли по заброшенным фабричным коридорам, вдоль стен с осыпавшимся кафелем, щитков с вырванными огнетушителями и стендов с наглядной агитацией времен СССР.
– Здесь всюду будут монстры! – доверительно сказал Семен Евгеньевич. – Будет апокалипсис. Настоящий «Дум».
Он шел впереди всех, показывая дорогу. Маруся была сзади, замыкая колонну уродов. Ромуальд Филиппович не мог ее видеть и переживал от этого. Душа его странным образом бурлила, напоминая сотрясаемый метеоризмами желудочно-кишечный тракт.
Монстры и сопровождающие спустились по ржавой металлической лестнице и пошли по коридору, зияющему дверными проемами, которые вели в заброшенные цеха.
– Сектор B, – не без странного хвастовства сказал Семен Евгеньевич. – Здесь наши бродяги кишмя кишеть будут. Еще сделаем вам фосфоресцирующий грим, вообще загляденье будет.
Логово Ромуальда Филипповича располагалось в самом дальнем цеху.
– Располагайтесь, чувствуйте себя как дома, Ромуальд Филиппович! – сказал двойник Укупника. – Вы будете свирепствовать в этом печальном месте.
Гельминтолог огляделся: облупленные стены, горы странного мусора, удушливый запах пыли. Место было неприглядное, но и гельминтологическая лаборатория тоже не было такой уж уютной.
– Ваша задача, Ромуальд Филиппович, самая трудная, – сказал двойник Укупника. – Вы тоже должны упасть, но сделать это с седьмого попадания. Не раньше. При этом крайне нежелательно драться со стрелком. Делайте все, что угодно. Но не деритесь. Бегайте, кричите, рожи жуткие стройте. На нервы ему действуйте. Но драться запрещено. Вам все понятно?
– Да, – сказал Айрон Мэйден.
– Ну, отлично. Давайте тогда сразу же устроим прогон. Вы слоняетесь по цеху. Слоняйтесь…
– Это как? – спросил Ромуальд Филиппович.
– Бродите, ногу приволакивайте. И войте! Войте!
– Вууууу!!! – завыл Айрон Мэйден.
– Грандиозно! У вас есть еще две реплики. Выкрикивайте их!
– Я ТЕБЯ СЪЕМ!!!
– Да! Да! – радовался лже-Укупник. – И еще одна есть. Не забывайте о ней!
– НЕНАВИЖУ!!!
– Отлично! Теперь входит Маруся. Вместо маркера у нее будет лазерная указка. Маруся! Твой выход!
Спортивной походкой в цех влетела пластмассовая девушка. Быстрой невесомой тенью он бросилась направо. На груди у Айрон Мэйдена вспыхнула красная вспышка.
– Раз попадание! – воскликнул Семен Евгеньевич. – Но не падайте! У вас семь жизней.
– НЕНАВИЖУ!!! – с плохо понимаемым чувством рявкнул Айрон Мэйден, уклонился от указки и бросился в дальний угол. Красный огонек расплескался по стене, чуть выше гельминтолога.
– Отлично! Браво! Упс! Второе попадание.
Айрон Мэйден получал странное удовольствие от этих игр. Он, как какой-то юнец, носился, уклонялся от луча. А после шестого попадания Ромуальд Филиппович споткнулся о тяжелый ящик, из которого несло плесенью и упал уже по-настоящему. Красная вспышка сверкнула на его обожженном лице.
– Седьмое попадание! И теперь – важно! – предсмертный вопль. Ну?
– НЕНАВИЖУ-У-У-У!!!
– Брависсимо! Так, Ромуальд Филиппович, вы – молодец. Оставайтесь здесь, слоняйтесь, войте. Никуда не уходите. Скоро будет чистовой прогон. А мы пока займемся с остальными монстрами.
Они вышли и оставили Ромуальда Филипповича одного. Выходя из цеха, Маруся оглянулась и, как показалось Айрон Мэйдену, посмотрела на него с неким интересом.
***
Постепенно коридоры заполнялись монстрами. То с одной, то с другой стороны доносился бодрый голос Семена Евгеньевича:
– Ну, кто же так падает! Так! Не кусаться! Вот за такие штучки можно и домой! Так! Орем, орем! Гениально!
В коридорах стоял вой, гулкое эхо носило шершавые отголоски воплей.
– Ебаный в рот! – орал один монстр.
– Дуська сучара! Не спидозный я! Все пиздят! – громыхал второй.
– Ай, спасайте, соколики! – верещала какая-то баба. – Ябуть!
Кто-то хохотал, и именно этот смех был самым тревожным звуком. Помещение заполнялось людьми, как пораженная печень молодыми лямблиями. Нельзя было сказать, чтобы вопли давили на психику. Ромуальд Филиппович получал от процесса подготовки к игре какое-то странное удовольствие.
– Ни хуя я не подпишу! – вопил один из монстров.
– Да в жопу себе засунь свое решение суда! – заливался другой.
– Банду Ельцина под суд! – голосил третий.
– Так, кто это сказал? – вклинился голос лже-Укупника. – Кто орал про Бориса Николаевича? Ты? Больше так не делай!
Айрон Мэйден тоже поддался коллективному неистовству. Он не мог объяснить, что на него так подействовало. Но он принялся бродить, приволакивая ногу, изрыгая из глотки дикий вой.
Он ходил выл, получал совершено необъяснимое удовольствие. В этом вое было горе от смерти Кузьмы Ферапонтовича, боль за попираемую науку, негодование на пошлых американцев, грубых охранников, равнодушных ментов, боль за всю жизнь. И любовь. Странная и безнадежная.
В какой-то момент Айрон Мэйден обратил внимание, что он в цеху уже не один. К нему зашли человек-слон, баба в коросте и мужик в экземе.
– Пиздец ты страшный, фраер, – сказал человек-слон. – К любой жути привыкнуть можно, но к твоей роже – не могу, и все, блядь.
– Что вы хотите? – спросил Айрон Мэйден.
– А вопрос к тебе есть.
– Слушаю.
– Вот ты сколько получаешь? Только не пизди, прямо отвечай.
– Сто долларов, – сказал Ромуальд Филиппович.
– Пиздишь, – ощерился слон.
– О чем вы? – возмутился Айрон Мэйден.
– О пиздеже твоем. Потому что это мы сто баксов получаем. А у тебя больше должно быть.
– Да нет, тоже сто.
– Пиздеть не мешки ворочать.
– А я верю, – сказала короста. – Это же лошара, посмотри на него. Чо, фраер, вылупился?
– Спасибо, что верите, – пробормотал Ромуальд Филиппович.
– В натуре лох, – сказал мужик в язвах.
– Ну, хорошо, братва, убедили, – сказал человек-слон. – Хуй с ним. Но я тебе, страшила, кое-что сказать хочу.
– И что же? – поежился от предчувствия столкновения Айрон Мэйден.
– Бабу платсмассовую в покое оставь. У тебя нет шансов, мужик. Ты слишком уродлив.
– У тебя, что ли, есть? – не выдержал Ромуаль Филиппович, весь пылкий от приступов первой любви.
– А в глаз?
– Без проблем, – оскалился гельминтолог.
– Ну, смотри, мужик. Я предупредил. Пеняй на себя.
С этими словами слон вышел из владений Айрон Мэйдена. Тому даже льстило, что эти монстры решили, будто он как-то подкатывает к инструкторше. Злая ирония состояла в том, что о подкатываниях совершенно неопытный в общении с женщинами Ромуальд Филиппович даже не помышлял.
«Уступи им!» – советовал внутренний голос. Но гельминтолог не собирался этого делать. Да, Маруся ему не достанется, но и этому уроду с хоботом вместо носа, Маруся не достанется тоже.
Айрон Мэйдена терзала безнадежная любовь. Кто бы мог подумать, что она придет вот так, среди обшарпанных стен заброшенного завода.
Продолжение следует…