Спасательная операция
однажды на рыбалке
однажды на рыбалке
Суровые Азорские снегири
Вспомнился момент из книги "И все они создания природы".
– Ну, хорошо, – сказал я и захромал к машине за эмаскулятором. – А где телята?
Мистер Рипли неторопливо пересек двор и открыл нижнюю дверь стойла.
– Тут они.
Над бревнами перегородки ряд могучих косматых голов равнодушно взирал в мою сторону. Я прирос к земле, а потому указал на них дрожащим пальцем:
– Вы вот про этих?..
– Они самые и есть, – весело закивал фермер.
Я подошел поближе и заглянул в стойло. Их было там восемь – крепких годовалых бычков. Одни покосились на меня с легким интересом, другие продолжали взбрыкивать ногами, раскидывая солому.
Я повернулся к фермеру.
– Опять вы…
– А?
– Вы меня вызвали пощипать теляток. А это не телята, а взрослые быки! Помните, какие чудовища стояли у вас тут в прошлый раз? Я чуть грыжи не нажил, так пришлось давить на щипцы, и вы сказали, что в следующий раз охолостите их в три месяца. Сказали, что ручаетесь…
Фермер торжественно покивал. Он соглашался со всем без исключения, что бы я ни говорил.
– Верно, мистер Хэрриот, это самое я и сказал.
– Но им-то никак не меньше года!
Мистер Рипли пожал плечами и одарил меня бесконечно утомленной улыбкой.
– За временем-то разве уследишь? Так и летит, так и летит.
Я поплелся к машине за обезболивающим для местной анестезии.
– Ну, ладно, – буркнул я, наполняя шприц. – Если сумеете их изловить, попробую что-нибудь сделать.
Фермер снял со стены веревочную петлю и направился к дюжему бычку, что-то успокоительно бормоча. Бычок хотел было проскочить мимо, но петля на удивление ловко затянулась у него на морде и роге в точно выбранный момент. Мистер Рипли пропустил веревку сквозь кольцо в стене и туго ее натянул.
– Ну, вот, мистер Хэрриот. Быстренько и без неприятностей. Верно?
Я промолчал. Все неприятности предстояли мне. Я ведь работал в опасном тылу совсем рядом с копытами, которые, конечно, взметнутся вверх если моему пациенту придется не по вкусу укол в семенник.
Но куда деваться? Вновь и вновь я анестезировал область мошонки, а копыта нет-нет да барабанили по моим рукам и ногам. Затем я приступил к самой операции – к бескровному разрушению семенного канатика без повреждения кожи. Бесспорно, это много удобнее старого способа с применением скальпеля, и на молоденького теленка тратятся какие-то секунды.
Другое дело – такие великаны. Чтобы захватить большую мясистую мошонку, эмаскулятор приходилось разводить чуть ли не в горизонтальное положение, а потом сжимать – из такой-то позиции! Тут и началось веселье.
После местной анестезии бычок ничего не чувствовал – или почти ничего, но я, отчаянно стараясь свести ручки эмаскулятора, испытывал холодное отчаяние: задача казалась непосильной. Однако человеческие мышцы, если хорошенько поднапрячься, творят чудеса. По моему носу ползли капли пота, я пыхтел, жал из последних сил, металлические ручки мало-помалу сближались и наконец щипцы с щелчком сомкнулись.
Я всегда накладываю их дважды с каждой стороны и, передохнув, повторил всю процедуру чуть ниже. Когда же было покончено и со второй стороной, я привалился к стене, ловя ртом воздух и стараясь не думать, что это только первый, что остается еще семь.
Прошло много, очень много времени, прежде чем наконец наступила очередь последнего. Глаза у меня вылезли на лоб, рот уже не закрывался, и тут меня осенило. Я выпрямился, встал сбоку от бычка и сказал сипло.
– Мистер Рипли, а почему бы вам самому не попробовать?
– А? – Все это время фермер невозмутимо наблюдал мои потуги, неторопливо выпуская изо рта сизые клубы табачного дыма, но такое предложение явно выбило его из колеи. – Как так?
– Видите ли, это последний, и мне хотелось бы, чтобы вы на опыте поняли, о чем я вам всегда говорил. Вот попробуйте сомкнуть щипцы.
Он немного поразмыслил.
– Так-то так, а кто будет скотину держать?
– Ерунда, – ответил я – Привяжем его потуже к кольцу, я все подготовлю, и посмотрим, как получится у вас.
На лице фермера было написано легкое сомнение, но я решил настоять на своем и подвел его к хвосту бычка. Потом наложил эмаскулятор и прижал пальцы мистера Рипли к ручкам аппарата.
– Отлично, – сказал я. – Давайте!
Фермер набрал в легкие побольше воздуха, напряг плечи и начал давить на ручки. Ни малейшего эффекта.
Несколько минут я смотрел, как его лицо наливается кровью и из красного становится лиловым. Глаза у него выпучились почище моих, а вены на лбу рельефно вздулись. Вдруг он застонал и повалился на колени.
– Нет, милок, ничего у меня не получится. Зря старался.
– А ведь, мистер Рипли, – я положил руку ему на плечо и ласково улыбнулся, – вы от меня требуете именно этого!
Он покорно кивнул.
– Ну, ничего, – сказал я, – Теперь вы поняли, о чем я говорил. Простая, легкая работа превратилась в очень трудную, только потому, что телята успели вырасти. Если бы вы меня вызвали, когда им было три месяца, я бы справился с делом в один момент, ведь так?
– Что верно, то верно, мистер Хэрриот. Ваша правда. Я дурака свалял и уж больше такого не допущу.
Я про себя возгордился. Особой изобретательностью я не блещу, но во мне крепло убеждение, что я нашел-таки способ пронять мистера Рипли.
От восторга силы мои удесятерились, и я благополучно закончил операцию. Шагая к машине, я упивался собственной находчивостью и совсем уж захлебнулся самодовольством, выключив мотор, потому что фермер наклонился к окошку.
– Спасибо вам, мистер Хэрриот, – сказал он. – Вы меня нынче утром кое-чему научили. Когда приедете в следующий раз, будут вам новенькие ворота, и к таким зверюгам я вас тоже больше звать не буду. Уж ручаюсь вам.
ВетБайка | Кастрация поросей. Часть первая
Влетела в мой магазинчик дама. Встала посередь и вопросила:
— «Врх» куда тут можно дать?
— Чей «врх»? — опасливо спрашиваю.
— Поросят!
— А зачем их сюда давать?
— Кастрировать надо! — резонно отвечает дама.
Тут мне надо пояснить, что чешский глагол «дать» вообще универсальный и используется всегда и везде. Дать ребенка в детский сад, дать собаке ошейник, дать тарелку на стол, дать себе одеяло, таблетку, отдых, работу и прочее.
И ещё, мой хирургический зал спрятан сзади магазинчика и сразу не виден, а мелкую работу (прививки и прочее) я делаю не отходя от кассы.
— Пани, не надо сюда везти поросят, проще я к вам приеду или вы можете меня отвезти в удобное вам время, а потом вернуть обратно, — проясняю я ситуацию.
— Можете приехать сегодня? Мы машину в сервис отдаем!
Конечно я могу, беру у пани адрес, телефон, договариваемся на пол-шестого и вуаля.
Вечером Вашек (муж, я рулить боюс-боюс), будучи аборигеном, везет меня в деревню Сыровице «на статек», то есть не просто дом с сарайкой, а большой дом с большим двором и несколькими сараями. В Сыровицах их оказывается около пяти среди примерно тридцати домов.
Нумерация жилья в Чехии совершенно отфонарная, по числам ориентироваться совсем никак, ибо дом 5 спокойно соседствует с 27, потом идет 8 и 2 и вдруг 257, когда их всего в этом населенном пункте три десятка.
Останавливаемся на "навси" то есть якобы центральной площади поселка. Звоню. «Телефон временно вне сигнала, попробуйте позже».
Фиг. Спрашиваем местных — такого имени никто не знает.
Напрягаю память, кажется дама говорила, что это первый статек от дороги. Тычемся в подходящий. Ворота открыты, огромный заросший сорняками двор, у задней двери в дом столик с вчерашним чаепитием… Нигде никого.
— Эй! Есть кто живой? Кастрация пришла! — ору я и пытаюсь влезть в дом.
Оттуда выползает смуглая чернявая физия. Мужичонка лет так шестидесяти и мне так по плечо. Гм, во мне метр шестьдесят два.
— Пани докторка? — сонно вопрошает физия.
— Добрый день, строго отвечаю я. — У вас телефон в отключке. Кого кастрировать будем?
— Ой, а пану что-то плохо стало, он спать пошёл.
— Пана кастрировать будем? — не могу удержаться от ехидства.
— Нет, что вы! Сейчас я вам поросяток покажу…
Идем к сараям. Там совершенно новые, могучие загончики. В ближайшем две молодые свиньи килограмм по 60.
— Вот, пани, можете вон того, — и благостно облокачивается о столбик.
— Чего «вон того»? — негодую я. — У меня ни сил столько, ни рук нет. Лезте внутрь и ловите его. Хотя нет, вы его все равно один не удержите. Его ж надо на бок положить и один сядет на голову, другой на попу… Идите, будите пана! Свин уже большой, только вдвоем и держать.
Приходит второй, уже нормального размера пан и теперь оба клиента стоят, облокотившись о загородку, а первый начинает мне рассказывать душещипательную историю, как они специально оставили хряка, а потом передумали, а вот теперь вот…
Я возвожу глаза в небо и прерываю:
— Панове, мы работать бум или нет? Один из вас лезет в загончик, выволакивает сюда хряка, вы его держите, я его кастрирую. Но я вот пока на них смотрю и никаких яиц в упор не вижу. В этом возрасте они у них как два моих кулака каждое.
— Были яйца! Утром во-о-от такенные торчали! — мужики врываются в загончик. Вдвоем ловят одного и подтаскивают ко мне кверху попой.
Нет семенников. Ощупываю брюхо дергающегося во все стороны подсвинка — нету ничего. Зато вижу два послекастрационных шрама.
— Это уже кастрированный боровок! Вот шрамы! — тычу пальцем промеж ног животного.
Мужики прифигевают, ловят второго. Там то же самое.
— Были яйца! — возмущаются в два голоса. — Точно утром были!
Меня осеняет светлая мысль и я прошу положить того, у кого яйца «точно были» на бок. Щупаю ему пах. Ага. Знакомая история. У порося обычная односторонняя паховая грыжа. И когда он расслабляется, то в паху появляется припухлость. Ни месторасположением, ни формой, ни на ощупь на семенник не похоже, но с другой стороны, что еще может быть у самца в паху?
— Панове, — с укором говорю я. — Это грыжа. Пощупайте сами. Оно мягкое, бесформенное и вапче. Уж вы-то могли бы догадаться, что яйца не такие, нет?
Панове дружно розовеют и мы расстаемся. Я, правда, сдираю с них 200 крон за визит.
Пы Сы Мои ветеринарные истории и многое другое можно прочитать в профиле или в сборнике по ссылке https://author.today/reader/2067/5888