Песочный человек, глава 8
Я молчала и смотрела на Люка во все глаза. А он снова усмехнулся и сменил тему разговора.
- Ну, а чем вам не нравится эта школа?
- О, школы я вообще ненавижу, - призналась я. – Времена меняются, а в школах все всегда остается по- старому. Злые учителя и правила, правила, правила.
Люк рассмеялся громче.
- Возможно, вы правы, Мелани. Но это же католическая школа. Само название обещает вам суровые будни.
- Во имя чего? Во имя светлой загробной жизни, так, что ли?
Люк поперхнулся дымом, прокашлялся. На его лбу ненадолго вздулась жилка, а я ею залюбовалась.
- Вся идеология бога – в лишениях, - тихо сказал Люк.
- Нет. Это Иисус страдал. Но он не заповедовал нам страдать. Это люди все переврали. Священники. Смирение – удобная политика для народа.
- Ну, ну, не кипятитесь, Мелинда. Мы не заставляем в нашей школе страдать. Мы закаляем. Не может верующий человек быть всегда перенасыщенным и богатым. Тогда у него будет вера в деньги. А бог и деньги – это абсолютно разные категории. Моя задача объяснить детям, что все мы перед богом равны, не смотря ни на что: статус, положение в обществе, одежда, еда - все это не имеет значения. Как бы ни банально это звучало, но настоящая ценность человека – это его душа. Поэтому я ввел школьную форму. Это грубый пример, но он должен приучать к равенству.
- Все звучит правильно. Просто замечательно. Ну, да. Ну, да. А вы тоже питаетесь в местной столовой?
Люк хохотнул.
- Не волнуйтесь за детей. Когда вы вчера прибыли позднее, чем ожидалось, на кухне вам дали то, что осталось от ужина. Ну, а сегодня вы еще и не завтракали. Завтрак был еще не готов.
- Ко вчерашнему рису подавался бефстроганов?
Люк улыбнулся. Улыбка выдавала удовольствие. Не понятно, что так пришлось ему по душе? Моя язвительность?
- Мэрилин, поймите, в нашей школе оказываются сироты или дети из бедных семей, для которых наши трапезы – это праздник каждый день. Либо это дети из чересчур богатых семей, которых так разбаловали, что умоляют избавить их от перенасыщенности. И не только перенасыщенности едой. Наша школа нужна для таких людей. Необходима.
- Как же вы сюда попали? – Я не решилась спросить, зачем Люк эту школу обосновал.
- Я – безотцовщина, Мэрион. Бог мне был нужен, чтобы смириться. И я смирился. Я прошел этот путь. И свои деньги я трачу не на себя, а на эту школу.
- Но вам тоже остается. И похоже, немало.
Мы замолчали. Люк вздохнул.
- Вы хотите подловить меня на чем-то подлом, Марион?
- Нет, – слукавила я.
Мы снова помолчали.
- Эта школа – для трудных детей. Персонал питается в отдельной столовой. Служащим воспитателям и учителям выдается второй ужин из этой столовой.
- Все как по нотам. А вы тоже питаетесь едой из этой столовой? – Не на шутку разошлась я, забывая про то, как сосет под ложечкой.
- Да, Марленикен. Да. – Произнес Люк невозмутимо.
Я обомлела. Люк смотрел на меня серьезно. Его глаза казались мне айсбергами, мне даже стало холодно. Я поежилась. Именно так звал меня Песочный человек в моем сне.
- Это имя - Марленикен, - медленно произнес Люк, - Вам наиболее созвучно.
- Да что вы? – только и смогла произнести я.
- Да. Уж поверьте полиглоту, мадемуазель. – Люк вдруг хлопнул в ладоши. – Все, берем тайм – аут. Сейчас я позвоню Жюли и она принесет нам ужин из столовой для персонала. Спорю, что вы голодны. – Люк достал из кармана мобильный. – Как хорошо, что человечество изобрело мобильную связь! Как вы думаете, почему, Марленикен?
- Ну, как же… Прогресс...
- До чего дошел прогресс, до невиданных чудес, - пропел Люк.
- Это из фильма « Электроник», - удивилась я. – Вы его смотрели?
- А почему нет? Вот вы же смотрели.
- Да. Но я до двадцати семи лет жила в России. В отличие от вас.
- А фильм старый, советской эпохи, вы застали Союз? – Люк щелчком выкинул сигарету с лоджии.
- Немного.
- Понятно. А у меня наполовину русский отец. И кстати, бабушка тоже русская, просто вышла замуж за француза. Соответственно, у меня русские корни. Русское наследие. Гены. Зов крови, - Люк рассмеялся. – Так вот, Марленикен. Прогресс – это козни дьявола.
- Бред! – Я тоже попробовала выкинуть сигарету с лоджии посредством щелчка. Это удалось, но пепел упал мне на колени. Я хотела стряхнуть его, но Люк перехватил мою руку.
- Не нужно этого делать. Испачкаете платье.
Он подошел ко мне, присел, обхватил мои колени и легко дунул на подол платья. У меня закружилась голова. Ужас! Ужас потому, что такого восторга я, наверное, никогда не испытывала ни с одним мужчиной, если он находился в непосредственной ко мне близости.
Люк тут же встал, быстро набрал на мобильном номер, и бросил пару фраз на французском.
- Что ж, Мари, сейчас вы отобедаете. Со мной. Вы не против?
Конечно, нет! Это крикнули мои желания. Я же просто покачала головой.
- Для обеда, конечно, рановато, но если хотите, загляните ко мне после обедни.
- А что у вас в это время? Полдник?
- Зачем вы мне дерзите, Мария?
Я передернула плечами. Тут у Люка зазвонил мобильный. Он быстро сказал в трубку:
- Вьи? О, вьи!
Я наблюдала за его руками. Как так выходило, что руки у него были одновременно сильными и утонченными? Я тряхнула головой. Какие-то странные мысли и желания посещают меня в католической обители. Люк быстро закончил разговор по телефону и посмотрел на меня.
- Еще какие-то вопросы, Мария?
- По поводу прогресса… Мы так и недоговорили…
- Ах, прогресс! – усмехнулся Люк.
- Это логично. А козни дьявола – это сказки.
- Да? – Глаза Люка снова потемнели, лицо его стало серьезным. – Теперь я понимаю, почему мой отец отправил вас сюда, ко мне, Мария… Значит, вы пять лет изучали религию и мифы, и не верите ни в то, ни в другое?
Да уж, - мрачно подумала я. Яблоко от яблони недалеко падает. Что отец, что сын. Оба пытаются меня в чем-то убедить. Зачем?
- Вы верите, как христианский бог создавал Землю? – с вызовом спросила я.
Люк хохотнул.
- О, Мари, это заявка! Вы зацикливаетесь на поэтических деталях и не обращаете внимания на главное. Не зрите в корень.
Я вздохнула.
- Зачем же тогда эти поэтические отступления?
- Вот именно за этим, - кивнул Люк. – Чтобы некоторые вещи понимали избранные. Нельзя, чтобы все и всё понимали конкретно.
- Почему?
- Чтобы не разрушать мир таким, каков он есть.
- Ничего не понимаю. Значит, я не избранная.
Люк сказал, глядя мне в глаза, что-то на французском. Фраза даже показалась мне знакомой. Либо я ее где-то слышала. Либо просто знаю. Но вот откуда?
- Что? – спросила я.
- Я говорю о том, что мир нужен таким, каков он есть. И чтобы не разбивать его целостность, нужны избранные.
- Бога ради! – воскликнула я. – Совершено ничего не могу понять! И кажется, даже не хочу! Кстати, на французском это звучало гораздо короче.
- Метафора.
- Нет, это все бред!
- Вы сопротивляетесь, Мария.
- Да. Несомненно! Я люблю мир таким, каков он есть, черт возьми, и точка!
- Многоточие.
- Что?
- Не вспоминайте черта.
- Не вспоминают бога всуе.
- Мария!
- Нет, вы скажите, что это значит? Как это прогресс – козни дьявола? – распалилась я.
- Это же элементарно, Мэри. Если бы человек довольствовался заповедями божьими, до сих пор жил бы в Эдемском саду. Не было бы электричества, газа, не было бы ничего. Люди жили бы в деревянных избах, топили печи, вместо света у них были бы свечи, и это был бы Эдем. Но нет. Человеку захотелось в космос. В глубины океана. Захотелось, чтобы щелчком зажигался свет и загорался газ. Чтобы заиграла мелодия, и ты услышал того, кто сейчас далеко от тебя. Это же исполнение желаний.
Тут в дверь постучали.
- Вьи, Жюли! – крикнул Люк.
Это действительно была Жюли. Она несла большой поднос с тарелками.
Люк показал рукой на столик для чая. Жюли молча поставила на него тарелки и ушла.
- Ну, Мари, давайте угощу вас католической едой, - усмехнулся Люк и сделал приглашающий жест в комнату.
Мы сели за столик. Я рассматривала тарелки.
- Ну, Марленикен? – насмешливо спросил Люк. – Вы разочарованы? Думали, принесут фуа – гра?
- Ненавижу фуа – гра.
- А вы пробовали?
- И не собираюсь. Мне противно само осознание того, что я съем больную циррозом печень несчастной птицы. Редкостная мерзость со стороны человечества!
- Совершенно с вами согласен, - улыбнулся Люк. – Впрочем, жареные лягушачьи лапы, жареные змеи и даже крысы, улитки, устрицы, раки, креветки, осьминоги, даже морская капуста – все это извращения.
- Даже морская капуста?
- Дело не в том, что это капуста, Мари. Дело даже в том, что морская капуста – просто водоросли. Дело в том, что человечеству хватает пищи. А то, что он за пищей опускается на дно океана и собирает все, в чем есть хоть микрон мяса или хоть один какой-нибудь витамин, которого и так достаточно… Это все…
- Тоже козни дьявола?
- Несомненно, Мария. Ведь кто-то сделал на этом деньги. И продолжает их выкачивать из снобов. Богатство, материальное богатство, - это то, чего не предложит вам бог. Это прерогатива дьявола.
- Дьявол так же не чист на руку, как и все торговцы, - хмыкнула я.
- А что вы вообще знаете о дьяволе, Марленикен? – спросил Люк и глаза его снова потемнели.
- Ну… - растерялась я. – Это дух противоречья и отрицанья… искуситель… - ляпнула я первое, что пришло на ум. На ум пришло что-то из школьной программы, я даже устыдилась. Я-то закончила, все-таки, Академию.
- Понятно, - хохотнул Люк. – Вам больше запала в голову русская литература и Гете, чем все остальное, что вы изучали в Академии у моего отца немалых пять лет. Впрочем, академия – всего лишь красивое словцо. По сути, это обычный педагогический институт, просто название поменяли. Там, конечно, готовят не только педагогов, но думаю, вы меня прекрасно понимаете.
- Да? – вспыхнула я. – Тогда объясните мне!
- Почему нет? Затем вы сюда и прибыли, - улыбнулся Люк. - Понимаете ли, Мари, бог дает человеку испытания взамен на любовь и понимание. Согласитесь, немногие сделают такой выбор. Большинство не желает никаких испытаний. Просто хочет спокойной жизни. Есть и другая категория. Та, которая хочет материального достатка в переизбытке, власти. Взамен на душу. В сущности, такая же сделка, как и с богом. Просто люди, идущие на сделку с дьяволом - трусы. Они боятся смерти. Но, Мария, никто не хочет умирать. Потому что никто не знает, что его ждет за чертой. Так вот. Люди, отдавшиеся богу, просто умирают с молитвой на губах. А те, которые отдались дьяволу, продолжают с ним торговаться, вымаливая дни, месяцы и даже годы. Вам никогда не приходило в голову, Мария, что это не дьявол плох, а те люди, которые заключили с ним сделку? Ведь люди, идущие за богом, не торгуются. Они принимают свою смерть. А, Мари?
- Ну… Вы ввели меня в замешательство…
- Почему же? – насмешливо спросил Люк. – Дьявол – тоже творение божье. Сын бога. Но для Бога он оказался неудачником. И что сделал бог? Прогнал собственного сына. Дьявол – безотцовщина. Отсюда его отрицание. Одиночество. Непонимание.
- Вы все так объяснили, что я начинаю вам верить. И жалеть дьявола. Которого оболгали нечестные, трусливые люди, - язвительно протянула я.
- Вы бы все равно пошли за богом, Мария?
- Это как-то привычнее…
- Надежнее?
- Да.
- Вот это и есть миф, - развел руками Люк. – Все остальное – религия.
Эта фраза произвела на меня больше впечатления, чем весь наш предыдущий разговор о боге и дьяволе. Я выдохнула.
- О… Это как-то слишком неожиданно… Я пять лет изучала дьявола в разных обличьях и вдруг вы, в один момент, даете мне объяснение, которое я не получила за все время учебы…
- Что вы, Мари, это всего лишь вступление, - усмехнулся Люк. – И даже присказка, в некотором роде.
- В каком именно? – поинтересовалась я. – В какой момент вы литературно соврали?
- Браво, Мари, - с искреннем восхищением произнес Люк.- Я немного наслышан о вас от моего отца… Вы ведь воспринимаете библию, так сказать, нестандартно?
- За это он меня и отправил сюда, - кивнула я. – А вы кто? Учитель?
- О, не тот учитель, за которым следует идти. Я всего лишь объясняю суть вещей, а не то, чем они кажутся.
Я не нашлась, что ответить. Его слова произвели на меня колоссальный эффект и заинтриговали меня. Да, Люк умел пользоваться словами, как никто другой. Откровенно признаться, я была просто потрясена и очарована. И не только словами, сколько самим Люком. Вся моя наглость, храбрость - это все, безусловно, напускное. А вот Люк не играл ни словами, ни самим собой, в отличие от меня. Я вздохнула и снова растерялась. Интересно, Люк понял, какое произвел на меня впечатление? Интересно, как на него реагируют другие девушки и женщины? Так же, как я? Глупо? Я смутилась и пробормотала, что бы хоть как-то реабилитироваться в глазах этого человека:
- Кажется, если я ничего не путаю, Джим Моррисон писал, что вещи не такие, какими они кажутся нам. И, тоже по памяти, Уильям Блэйк что-то писал об этом. « Есть ведомое и есть неведомое, а между ними – двери. Если открыть двери восприятия, ты увидишь вещи такими, какие они есть на самом деле». Раньше я этим увлекалась. Когда училась в музыкальном.
- Теперь понимаю, отчего вас потянуло в музыканты, - склонил голову Люк. – Кстати, Моррисон был наркоманом, а Блейк… Словом, не думаю, что нам нужно вступать в дискуссию на тему, есть ли гении на самом деле, или это просто люди с нездоровой психикой, поэтому предлагаю больше не затрагивать эту тему… Поживите здесь, понаблюдайте, пообщайтесь… как можете… а там уже видно будет.
- Не знаю, - протянула я. – Вы спросили, за кем бы я пошла. Я бы ни за кем не пошла. Ни за богом, ни за дьяволом. Я хочу идти сама по себе.
- И это правильно, - улыбнулся Люк.
- Зачем же тогда все эти разговоры?
- Для общего развития.
- Вы только запутываете меня.
- Ничего, вы потом сами все распутаете. Если захотите. А сейчас предлагаю пообедать.