Григорий Сыроежкин
Весть о награждении Григория Сыроежкина орденом Ленина за особые заслуги в борьбе с фашизмом в республиканской Испании застала его в уютном номере одной из гостиниц в центре Москвы.
Поздно вечером ему позвонил старый товарищ по Иностранному отделу ВЧК и сообщил «по секрету», что подписан и объявлен «кому надо» закрытый Указ Президиума Верховного Совета СССР, в котором фамилия Григория упоминалась в числе награжденных высшей советской наградой.
Григорий на радостях быстро спустился в дежурный ночной буфет и купил у сонного официанта бутылочку отборного грузинского коньяка. «Разопьем вместе с тем, кто первым придет меня поздравить…» — решил Сыроежкин. Григорий поднялся к себе на этаж и у дверей своего номера увидел троих незнакомых людей.
— Сыроежкин Григорий Сергеевич? — раздался голос.
— Да, это я, — улыбаясь во весь рот, ответил Григорий. — Одну минуточку, я сейчас…
Он распахнул дверь перед незнакомцами.
В прихожей один из них протянул Григорию сложенный вчетверо лист бумаги и, глядя куда-то в сторону, мрачно произнес:
— Это ордер на ваш арест и обыск помещения, гражданин… Прочитайте и распишитесь!
Словно после страшного удара, Григорий машинально развернул бумагу и поднес ее к невидящим глазам.
С неимоверным трудом, по буквам, он разобрал страшное слово «а-ре-сто-вать»…
Григорий Сыроежкин родился в 1900 году в Саратовской губернии. С раннего детства он воспитывался в военной среде. Его отец, происходивший из крестьянской семьи, служил младшим каптенармусом в Тифлисском гарнизоне, и маленький Гриша с детства решил стать военным. Он любил смотреть на строевые занятия; с восторгом карабкался на оседланную лошадь, подсаживаемый кавалеристами; проводил долгие часы в местной оружейной мастерской.
Когда мальчику пошел четырнадцатый год, его захватило другое увлечение — цирк. Обладавший недюжинным здоровьем, крепкий и ловкий, Григорий стал учеником знаменитых борцов — двух Иванов — Поддубного и Заикина, в то время гастролировавших в Грузии.
Сыроежки ну не было и шестнадцати, когда он впервые надел борцовское трико и начал выходить на манеж помериться силой со зрителями. В цирке он постиг искусство фокусника, джигитовку и другие премудрости, весьма пригодившиеся ему в жизни.
Но в одном из поединков противник сломал ему правую руку. Эта травма осталась на всю жизнь, рука стала короче, и с мыслью о цирковой карьере пришлось расстаться.
После революции 1917 года отец с семьей вернулся в родную деревню . Но Григорий не стал землепашцем. Он не смог усидеть в родительском доме и при первой же возможности ушел добровольцем в Красную Армию.
Однажды вместе с группой красноармейцев Григория послали в соседний район за фуражом. Документы не были правильно оформлены, и посланцев схватили как мародеров, обезоружили и привели в рабоче-крестьянский трибунал.
Их ожидало суровое наказание. Однако, к чести блюстителей революционной законности, они во всем разобрались и отпустили пленников с миром. Григорию же повезло вдвойне: в трибунале требовался грамотный писарь, и его пригласили на это место.
Здесь Сыроежкин получил основы юридических знаний.
Из трибунала Григорий попал на следовательскую, а затем и на оперативную чекистскую работу в Москву. Его направили в первую служебную командировку — на Тамбовщину, для подавления антоновского мятежа.
Там, командуя чекистским отрядом, Сыроежкин познакомился и провел совместную успешную операцию с эскадроном, которым командовал будущий маршал Георгий Жуков.
Однако решающую роль в судьбе Григория сыграли встречи с гораздо более ординарными людьми. Жизнь столкнула его с неким Стржелковским, который работал в то же время в трибунале и усердно вел дела «по борьбе с контрреволюционным саботажем».
Стржелковский не знал жалости к подсудимым. Он признавал только одну меру наказания по отношению и к правым, и к виноватым — расстрел.
И когда Григорий уже стал разведчиком, этот человек черной зловещей тенью пересек его жизненный путь.
Произошло это так. Сыроежкин получил от Менжинского и Артузова задание: под фамилией Серебряков пересечь польскую границу, выйти на контакт с польской разведкой и от имени легендированной чекистами оппозиционной властям организации «Либеральные демократы» передать спецслужбам Речи Посполитой ряд документов, подтверждающих наличие в Советской России влиятельной группы политических заговорщиков, готовых по первому требованию и при поддержке из-за рубежа свергнуть советское правительство и захватить власть.
Границу Сыроежкин пересек без особого труда через надежный переправочный пункт и благополучно добрался до Вильно.
Однако там, на оживленной улице в центре города, к Григорию подбежал человек.
— Гриша, друг! — закричал он и бросился обнимать Сыроежкина.
Григорий с трудом узнал его: Стржелковский, тот самый, который в 1919 году вершил неправый суд в ревтрибунале, где служил и Григорий.
Но тогда Стржелковский имел лихой кавалерийский вид, а сейчас перед Григорием стоял старик — заросший, опустившийся, с испитым лицом, в потертом, засаленном пальто с чужого плеча.
— Гриша, — Стржелковский заплакал. — И ты здесь! Вся старая гвардия ушла за кордон, все друзья!
Сыроежкин никогда не считал себя другом Стржелковского, а сейчас особенно. Мозг Григория лихорадочно работал: «Оттолкнуть, сделать вид, что Стржелковский ошибается? Не выйдет, слишком уж он вцепился в меня. Бежать? Но это значит провалить всю операцию, так тщательно продуманную».
А Стржелковский между тем тащил его в бар и просил угостить старого друга, у которого сегодня, как на грех, совсем не оказалось денег. Пришлось пойти.
Стржелковский рассказал, что после Гражданской войны, воспользовавшись своим польским происхождением, он переселился в Польшу, но и здесь ему жилось несладко: отовсюду гонят, работы нет. Григорий, в свою очередь, поведал ему наспех придуманную историю о том, что давно разочаровался в советской власти, порвал с ней, решил уйти «куда глаза глядят».
Расстались вроде бы по-хорошему, даже договорились о новой встрече, но Сыроежкин смутно догадывался, что так просто это происшествие не кончится.
Действительно, вскоре Григория задержали и доставили в полицию.
Там уже находился Стржелковский. Григорий ожидал этого и продумал линию поведения. Он разыграл «оскорбленную невинность», стал кричать, что Стржелковский — пьяница и кокаинист, рассказал, что они подрались во время службы в Красной Армии, из-за чего Стржелковский и сводит с ним личные счеты.
Зная Стржелковского с самой отрицательной стороны, полицейские поверили Сыроежкину, отпустили и даже извинились перед ним.
Конечно, здесь имело значение и то, что он представлял солидную «подпольную» организацию в СССР, которая снабжала «ценной разведывательной информацией» разведку панской Польши.
Встреча Сыроежкина-Серебрякова с капитаном польской разведки Секундой прошла благополучно.
Секунда выразил удовлетворение информацией (она была ему передана сразу же по прибытии Сыроежкина) и принес извинения от имени польских властей за «недоразумение с полицией».
Вернувшись в Москву, Сыроежкин подробно доложил обо всем случившемся. Конечно, его сообщение вызвало беспокойство в ИНО, но другого выхода не было — операцию следовало продолжать.
Вскоре Сыроежкин-Серебряков вновь был направлен в Польшу. Чекисты шли на риск, посылая его во второй раз: он ведь мог находиться на подозрении у польской контрразведки и рисковал жизнью.
Но, с другой стороны, это была и отличная проверка — если все сойдет благополучно, значит, поляки верят Сыроежкину.
На этот раз Сыроежкин-Серебряков доставил через границу два пакета. В одном из них находилось письмо полковника Павловского Борису Савинкову с приглашением посетить Россию, в другом — фотокопия секретного приказа народного комиссара по военным и морским делам о проведении маневров вблизи польской границы.
Этот «приказ» по просьбе руководства ОГПУ был специально подготовлен в единственном экземпляре в Наркомвоенморе, и на нем были проставлены все служебные пометки и индексы, которые должны быть на подлинном документе.
Но в Вильно Григория ждала неприятная неожиданность. Вместо капитана Секунды его встретил другой офицер, капитан Майер. Внешне флегматичный и немногословный, он был цепким и исключительно дотошным разведчиком. Он принял Сыроежкина-Серебрякова так же вежливо, как и капитан Секунда, может быть, чуть более официально.
Сыроежкин передал ему привезенные материалы. Когда Майер ознакомился с приказом, его глаза загорелись радостью. Он сразу же оценил значение привезенного документа. Поэтому, когда Григорий намекнул о плате за полученные сведения, капитан, не колеблясь, положил перед ним толстую пачку банкнот.
— Только распишитесь, пожалуйста, вот здесь, пан Сыроежкин, — учтиво улыбаясь, сказал Майер.
«Откуда он знает мою настоящую фамилию? — внутренне вздрогнул Григорий, — ведь я для него Серебряков!». Потом тут же сообразил: «Это все Стржелковский! Ну да ничего, я ведь не таил от них, что когда-то работал в трибунале, а потом ушел в подполье. Провоцирует или просто показывает свою осведомленность? Если первое, то сейчас ему конец — застрелю и буду прорываться». Григорий закашлялся, левой рукой полез в карман, будто бы за платком, нащупал там сталь пистолета.
— Я уж и забыл то время, когда Сыроежкиным был, — спокойно сказал Григорий. — И называть меня так — это большой грех, пан капитан, я от той жизни давно отказался.
— Да я просто не подумал, пан Серебряков! Извините меня. У нас здесь было так записано, вот я и…
— Обижаете, пан капитан, — вздохнул Григорий, — где здесь расписаться?
И аккуратно расписался: «Серебряков».
Майер не возразил и любезно согласился переслать Борису Савинкову пакет с посланием Павловского.
В тот же день Григорий отправился домой. В Москве Сыроежкин отчитался о результатах своей поездки Артузову, а затем и Менжинскому. В результате на свет появился служебный рапорт руководства ОГПУ, в котором, в частности, говорилось: «Тов. Сыроежкин Григорий Сергеевич… принимал активное участие в разработке дела врага советской власти террориста Бориса Савинкова, неоднократно рискуя жизнью.
Состоял официальным сотрудником ОГПУ, посылался неоднократно в Польшу. Во время поездок проявил огромную находчивость и смелость. Лишь благодаря этому ему удалось избежать почти неминуемого ареста, влекшего за собой расстрел и провал разработки дела.
Ходатайствуем о награждении Григория Сыроежкина орденом Красного Знамени».
Следующее десятилетие было для Григория особенно тревожным и опасным. В 1925 году он поступает в распоряжение полномочного представительства ОГПУ по Северо-Кавказскому краю. В этом регионе в те времена широко распространился бандитизм. Частым вооруженным нападениям подвергались предместья Грозного, нефтепромыслы и поезда, совершались многочисленные убийства советских работников, учителей, женщин.
Народ устал от бандитов, в руках которых скопилось огромное количество оружия. Однако бандитизм в этом регионе отличался особой живучестью. Одними лишь вооруженными силами справиться с ним было трудно. Требовались иные меры.
Сыроежкин был направлен в оперативно-разведывательный отряд, в задачи которого входили выявление и ликвидация наиболее крупных формирований уголовников и их активных пособников, терроризировавших всю округу.
Среди местного населения было немало таких, кто по родовому, религиозному или имущественному принципам, а порой и в результате прямых угроз и запугиваний оказывал бандитам содействие. Но были и такие, кто пострадал от них и относился к ним с ненавистью и презрением, особенно среди беднейшего населения горных аулов.
Умело опираясь на помощь местного населения, отряд чекистов, в состав которого входил Сыроежкин, смог успешно провести операцию по разоружению ряда бандитских формирований.
Еще одно ответственное задание Сыроежкин выполнил в Якутии, где в 1928 году японские агенты из числа бывших белогвардейцев готовили вооруженное восстание с целью создания марионеточного правительства и отделения Якутии от России.
Имена заговорщиков были известны, но они жили в укрепленных и хорошо охраняемых факториях. Свой и без того небольшой отряд Сыроежкину пришлось разделить на несколько групп. Сам он с одним помощником и проводником-якутом направился на факторию, где находился стоящий во главе заговора бывший штабс-капитан Шмидт.
Представившись ревизором Потребсоюза и предъявив соответствующие документы, Григорий знакомился с делами фактории, а вечерами пил и гулял с хозяином. На третий день, попросив Шмидта проводить его до околицы, Сыроежкин арестовал опасного заговорщика без единого выстрела.
У арестованных по этому делу изъяли большое количество оружия, боеприпасов, подготовленных воззваний и обращений к американским властям о признании независимости Якутии, а также много золота и пушнины.
Сейчас трудно сказать, имели ли заговорщики действительно серьезные политические цели. Скорее всего, они просто стремились обогатиться, а затем бежать в Америку и жить там в свое удовольствие.
После Якутии Сыроежкину пришлось побывать в Монголии и походить по тылам китайских войск в период конфликта на КВЖД. Затем он стал часто выезжать в служебные командировки в Норвегию, Германию, Финляндию и Швецию для проведения встреч с агентурой.
В Финляндии, например, он конспиративно встречался со Степаном Петриченко, одним из бывших руководителей Кронштадтского мятежа, который подробно информировал оперативного работника о военных приготовлениях на советско-финской границе.
В 1936 году вспыхнул фашистский мятеж в Испании. Со всего мира на помощь испанским республиканцам спешили добровольцы. Среди них находились и советские представители, многие из которых стали впоследствии выдающимися полководцами Великой Отечественной войны, а другие — знаменитыми партизанскими командирами, и среди них Герои Советского Союза С. Ваупшасов, К. Орловский, Н. Прокопюк, А. Рабцевич.
Сыроежкин написал в те дни три рапорта, прежде чем получил «добро».
Испанцы радушно встречали русских товарищей, хотя обстановка в стане республиканцев была непростой и не все одобряли приглашение в страну «большевистских комиссаров».
Под их знаменами находились не только коммунисты, но и социалисты, анархисты и даже троцкисты, не считая многих представителей различных мелкобуржуазных партий.
Советские разведчики, имея за своими плечами большой опыт Гражданской войны, принесли в Испанию методы партизанских военных операций. Григорий Сыроежкин был там одним из организаторов партизанской борьбы.
По его инициативе создавались партизанские группы, батальоны, бригады, которые успешно действовали в тылу франкистских войск, имея свои базы на республиканской территории.
Осенью 1937 года командование республиканской армии приняло решение объединить все силы для совместных действий в тылу врага. Так родился знаменитый 14-й специальный корпус, который осуществлял боевые операции на всех фронтах до самого конца войны, а в Андалузии, Кастилии и Каталонии — и после падения республики. Г.С. Сыроежкин стал старшим военным советником командира корпуса Доминго Унгрия.
Григорию Сергеевичу удалось, в частности, с небольшой группой бойцов предотвратить бегство с боевых позиций целой анархистской дивизии. Эта смелая и рискованная операция имела важное значение: она помешала наступлению фашистов на центральном участке Мадридского фронта.
Говорят, мир тесен. В Испании Сыроежкин встретил сына Бориса Савинкова. Лев Савинков вырос за пределами России. В начале 30-х годов работал во Франции шофером на бензовозах, затем возил богатых французских предпринимателей.
С началом Гражданской войны в Испании Лев Савинков добровольцем отправился туда и отважно сражался с фашистами в составе Интернациональной бригады.
По достоинству оценивая личные качества сына Савинкова, Сыроежкин способствовал продвижению Льва Савинкова по службе. С 1937 года Лев стал капитаном республиканской армии. Осенью 1938 года, незадолго до окончания войны в Испании, Сыроежкин переправил Льва Савинкова из Испании во Францию.
После оккупации гитлеровцами Франции Лев Савинков вступил в отряды Сопротивления и героически сражался с фашистами за освобождение Парижа.
В августе 1944 года Лев Савинков в составе группы из отряда «Союза русских патриотов», входивших в боевую организацию Сопротивления, водрузил красный флаг в Париже над зданием советского посольства на улице Гренель.
Так разошлись биографии отцов и детей, первой и последующих волн русской эмиграции, сотни представителей которой отличились на этот раз в антифашистской борьбе.
Сыроежкина в Испании прозвали Григорий Грандэ — Григорий Большой. Он был всеобщим любимцем: его ценили за смелость, честность, профессиональное мастерство, доброе, человечное отношение к людям.
Он всегда умел подбодрить, развеселить бойцов, был богат на выдумку, любил показывать фокусы, ведь сам когда-то выступал в цирке…
Летом 1938 года Григорий Сыроежкин был отозван в Москву. Хотя ранее он неоднократно избегал провалов на чужой территории, здесь ему от незаконного ареста уйти было невозможно. Он был обвинен в шпионаже в пользу Польши.
Основанием для ареста послужил тот же случай с задержанием Сыроежкина полицией Вильно по доносу Стржелковского.
— Не может быть такого, чтобы вас выпустили из польской тюрьмы просто так! — утверждал следователь с Лубянки. — Да и материалы, которые вы передали полякам, содержали государственную тайну.
— Но ведь мое руководство специально направило меня в Польшу для передачи этих сведений полякам, — возражал Г.С. Сыроежкин.
— Ваши руководители тоже оказались польскими шпионами! — был ответ.
На заседании Военной коллегии Верховного суда СССР 29 января 1939 года приговорён к расстрелу. Казнён в тот же день. В 1956 году посмертно реабилитирован.
Автор : Примаков Евгений Максимович . Очерки истории российской внешней разведки. Том 2
Сыроежкин, Герасимов и Васечкин. Встреча перед катастрофой
Ночь перед путчем
Как провели вечер 18 августа 1991г.
Сыроежкин, Герасимов и Васечкин
https://vk.com/@gensmal-noch-pered-putchem
Тёплым августовский вчером 1991г в пивной на Арбате засделись три молодых человека лет 25-ти. Дым от сигарет стоял “коромыслом” , сосиски с горошком давно были съедены. А больше их и не давали. На дворе “перестройка” и пустые прилавки магазинов.
Зато пива было много. Собеседники допивали по третьей кружке и разговор их становился все оживленнее.
“Знаешь, Серега. Я ведь когда Алиса в последний раз сбежала на “машине времени” назад в будущее, с горя чуть не запил. Она из института времени колбасу провозила к нам сюда сквозь временной коннтиниум. Пол подъезда пенсионеров ведь кормила. Но не выдержала она жизни по талонам и тихо растворилась за стеной времени в заброшенном доме. А мы с ней пожениться хотели. Живёт она небось теперь на планете “Плюк” и жуёт отбивную из мяса склиса, поджаренную на дорогом питяровом масле”.
“И больше ты её не видел”?
спросил Вася, один из собутыльников.
“Не-а”,
ответил Николай.
“Но слышал. Пришла мне как то по почте бандероль. А в ней красивая чёрная коробочка. “ну, думаю, точно мелафон”. Но фиг там”!
“А что там было”?
спросил Сергей.
Оказалось кубик “Рубрика”. Из города Китеж была посылка. Со вложенной запиской “привет, неудачник”.
Это Алиса так надо мной так подшутила”.
Как вы уже могли догадаться, в роли рассказчика выступал Коля Герасимов, а благодарными слушателями были Петя Васечкин и Сергей Сыроежкин. Все они побывали в свое время в фантастических переплётах и сейчас почти случайно встретились в пивнушке на Арбате.
“Ну а тебе повезло наверное больше. Ты, я слышал на Майе женился”? Спросил Сыроежкина Васечкин?
“Это на той, что в фильме с пацанами гуляла? И которую Кукушкина “шалавой” называла?
“Она самая, ответечал Серёга. И все у нас с ней было нормально. Даже сынок родился. Эдиком назвали. Только чрез год начал я замечать за Эдиком некоторые странности. То запоет мой малыш басом Шаляпина, то начнёт по сто раз от пола отжиматься. Или заговорит на латыни. “Ну все”, понял я, ”сто пудов Электрон постарался”.
“Мы ведь с ним похожи как близнецы, вот моя жена в темноте и перепутала. Он, оказывается не только как метеор бегает, но и любовью занимается со скоростью кролика”.
“С Майкой я конечно развёлся, плачу ей алименты. Я хорошо зарабатываю. В такси работаю. А Электронику я припомнил его предательство. Поспорил я с ним, а “слабо” ему на свой венчестер в башке разместить все 300 томов классиков марксизма-ленинизма. Он попробовал и перегрел свой процессор. Пришёл, болван железный домой, а у него из ушей дым валит. Как ни старался профессор Громов, а починить Электроаппарат не удалось. Пришлось сдать его в психушку, где он с успехом разгадыват кроссворды и наблюдает за звездным небом”.
“На, передай Элеку. Ему он нужнее”.
Герасимов достал из брюк “кубик Рубрика” и передал его Сыроежкину.
“пусть собирает на досуге”.
“А ты что все молчишь”? Спросил Николай у Васечкина.
“Или ты про Машу совсем забыл? Ну ка, колись: что у Вас со Старцевой было”?
“Да ничего. Не понравилась ей, что я танцую. А ведь я занимался профессионально танцами и при Брежневе и при Андропове и при Черненко. Вот этим в ТЮЗе сейчас на кусок хлеба зарабатываю. При Михаиле Сергеевиче значит.
“А она у нас красивая и умная. Работала в горкоме комсомола, а теперь кооператив по пошиву модной одежды открыла. Кто я для неё? Шут. А она аристократка. Не пара мы с ней”.
“ Что-то мы совсем про пиво забыли”!
Коля и друзья допили по третьей кружке, а впереди была ещё четвёртая с пятой и множество тем для разговора.
Закурили. Герасимов ”Мальборо”, Сыроежкин и Васечкин “Нашу марку”. Сразу стало понятно: кто как живёт.
“А вот я всегда Сыроежкину завидовал. И все советские дети тоже. Почему у него в школе разрешали пионерские галстуки поверх водолазки носить? И в школу со спортивной сумкой, а не с портфелем ходить? Почему у Сыроеги в школе классы-студии и демократичные учителя, а у нас строгая школьная форма и злые. преподаватели”?
“Демократия, вашу мать! Это вся показуха из-за Олимпиады 80 была. А потом гайки обратно закрутили”.
“Что да, то да. Мы то тебя Колька по “авоське” с пустыми бутылками и форменному школьному пиджаку запомнили. Пол фильма в нем проходил, как и твой “кореш” Королев. Ну этот толстяк, Фима который”.
“Фимка сейчас в Израиле фантастические романы пишет. Про космических пиратов. Хорошо на этом зарабатывает”.
“А мой дружбан Гусев, ну это рыжий дылда из фильма, рэкитиром стал. Тоже неплохую денежку имеет. Всегда при нем дубинка и паяльник”.
“Я думаю пацаны, что наши трудности - они временные. Все равно пустые полки снова заполняется товаром и коммунизм победит. Я даже слышу голос из “прекрасного далеко”. “Слышу Голос, Голос спрашивает строго “ а сегодня что для завтра сделал я”?
Васечкин покрутил пальцем у виска.
“Упертый у нас Колька. Ему бы опять в пионеры и в 1985 год”.
А вот мне все равно: демократия или коммунизм. Хорошие танцоры при любой власти нужны. Я ещё и при Ельцине натанцуюсь”.
“Наливай”
сказал Герасимов. Взгляд его уже затуманился а язык заметно заплетался.
Осушив пятую кружку, Васечкин узнал в незнакомке за столиком напротив свою одноклассницу Машу Старцеву. Красивая шатенка со стильной причёской и в мини явно не выписывалась в интеръер пивнушки.
“Машка,ты”?
закричал Васечкин.
“Как ты здесь”?
“Да вот, мой личный водитель Петров вчера здесь права по-пьяни забыл. Сижу, жду пока он от хозяина бара выйдет.
Маша вынула из сумочки пачку Salem, и поднесла зажигалку к сигарете. Наши герои в едином порыве бросились помогать даме прикурить. При этом все попадали на пол, цеплять за ножки стульев и столов.
“Эх вы, рыцари”!
сказала Старцева и пошла на выход.
“Эх, Маша”
промямлил Васечкин.
“Ладно, ладно” сказал Петров, догоняя хозяйку.
А между тем уже стемнело и стрелка часов приближалась к отметке 23:55.
“Ну пора и нам по домам”,
сказал самый трезвый из всех Сыроежкин.
Мужики допили пиво, поймали тачку и весело напевая “крылатые качели” поехали по своим квартирам. Было темно и душно.
“Гроза надвигается”
сказал Васечкин.
“Я знаю… “,
ответил Сыроежкин.
На часах было ноль часов ноль минут 19 августа 1991г.
Г. Малыгин
https://gensmal.livejournal.com/
https://ok.ru/profile/513203673923
https://pikabu.ru/search?n=16&r=3
Одиннадцать Сыроежкина
Баянометр ругнулся на кадр из Электроника...
Если вы профи в своем деле — покажите!
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.