Тьма густой пеленой обволакивала меня со всех сторон. Поселковые огни остались позади и мерцали вдалеке тусклыми безжизненными точками. Темные воды Байкала слились с чёрным небом, образуя глубокую бездну. Страх неизвестности сковывал моё тело. Я медленно стала продвигаться вперёд, каждый шаг спотыкаясь о прибрежные камни. Всё, что я так отчётливо видела днём, превратилось в гигантское однородное пятно иссиня-чёрного цвета. Я с ужасом стала всматриваться в темноту, пытаясь разглядеть две одинокие лиственницы – мой ориентир, по которому можно было без труда определить дорогу, ведущую к месту нашего ночлега. От Хужира до нашей с Мишкой палатки было не больше трёх километров, но это расстояние казалось мне вечностью. Впервые я осознала ничтожность маленького человека, столкнувшегося лицом к лицу со стихийной мощью огромного мира природы.

И вот, в минуту, когда паника начала проникать в каждую клеточку моего тела, я заметила слабые вспышки света вдали. Приблизившись на несколько метров к странному огоньку, я с облегчением вздохнула. Каким-то чудом разглядевший меня во мраке ночи Мишка сигналил из палатки фонариком, чтобы я не потерялась в темноте. Последние метров сто я уже не шла, осторожно ступая на землю, а неслась со всех ног к нашему временному убежищу, мысленно благодаря предприимчивого Джошуа Коуэна, который в далёком 19 веке украсил свой цветочный горшок лампочкой с батарейкой, ставший впоследствии прототипом современного фонарика.

Добежав до Мишки, я бросилась к нему в объятья и стала торопливо рассказывать о прошедшем вечере. Эмоции переполняли меня. Я была готова всю ночь восхищаться искусством горлового пения и делиться впечатлениями о прогулке в абсолютной темноте, но внезапно накатившаяся усталость стремительно уносила меня в царство сна.

***

– Если хочешь увидеть белок, то вставай и следуй за мной, – Мишка достал свой фотоаппарат и пулей унёсся в сторону леса. При слове «белки» я резко подскочила, запуталась в спальнике и, потеряв равновесие, упала. Посмеявшись над собственной неуклюжестью, я кое-как выбралась из палатки и последовала за своим неугомонным спутником.

Приблизившись к Мишке, я заметила двух белок, скачущих по деревьям и выискивающих среди вещей отдыхающих какие-нибудь лакомства. Пушистые грызуны привели меня в полный восторг. Я радовалась как ребёнок, прыгая среди лиственниц в попытке поближе рассмотреть шустрых зверьков. Не найдя ничего для себя интересного, белки устремились вглубь леса, а мы, довольные удачной фотоохотой, вернулись к палатке.

Утреннее солнце обнимало весь залив своими тёплыми лучами. Небо освободилось от серых дождевых туч и безмятежно отражалось в синеве прозрачных вод Байкала. Наконец-то у нас появилась возможность позагорать на мягком песке, наслаждаясь редкой солнечной погодой.

Мы быстро переоделись и побежали к Малому морю. Вода ещё не успела как следует прогреться и встретила нас прохладными, едва заметными волнами. Подождав пару минут, пока тело привыкнет к температуре озера, мы устремились вперёд. Зайдя по пояс в воду, мы оказались чуть ли не в самом центре пролива. Казалось, можно было перейти Малое море вброд и дотронуться рукой до изрезанных ветрами скал, возвышающихся на противоположном берегу. Гостеприимный Байкал пустил нас в свой дом и раскрыл один из своих многочисленных секретов счастья. Чистейшая вода, солнце и невероятной красоты природа вокруг. Мы плескались, ныряли и смеялись, словно дети, получившие долгожданные игрушки. Это был один из тех радостных моментов, которые запоминаешь на всю жизнь.

Вечером, когда Сарайский залив стал погружаться в сумерки, Мишка, изъявивший желание послушать монгольского музыканта, ушёл на концерт горлового пения, а я осталась ждать его в палатке, наблюдая очередной волшебный закат на Ольхоне.

***

Ленивый день. На некоторое время мы стали Керуаковскими буддами-лодырями, которые целыми днями лежали на животе, пили вино, ели хлеб с сыром, беззаботно смеялись и болтали обо всём на свете. Находясь в постоянном созерцании необыкновенной природы Байкала, мой разум очистился от ненужных мыслей и освободил место для радости и безмятежности.

К вечеру я поняла, что для абсолютного счастья мне не хватает лимонада, и мы с Мишкой отправились в Хужир, благоразумно спрятав все вещи в палатку. Неспешно прогулявшись по посёлку, мы вернулись к месту нашей стоянки и долго просидели на побережье, погрузившись в воспоминания о прошедших днях нашего долгого путешествия.

***

Впервые за всё время наших приключений на Байкале я собирала рюкзак особенно медленно. Последний день пребывания на острове погружал в состояние лёгкой меланхолии и грусти. Мне не хотелось уезжать. Поход по Кругобайкальской железной дороге и несколько дней на Ольхоне перевернули моё представление об отдыхе. Палатка, рюкзак, романтика лесных тропинок и остроконечные верхушки треугольных гор прочно поселились в моём сознании, горячо влюбив меня в походную жизнь.

Окинув взглядом место нашего бывшего пристанища и убедившись в том, что мы ничего не забыли, я и Мишка отправились в сторону скалы Шаманки. Вскоре мы добрались до одной из девяти святынь Азии и запечатлели на фотоаппарат те самые открыточные виды, что так часто мелькают в путеводителях и туристических маршрутах. Забравшись на самый верх мыса Бурхан, мы увидели необыкновенный по красоте пейзаж. Перед нами открывался сказочный вид на соседний мыс Богатырь, походивший своей формой на шлем былинного богатыря (хотя мне он больше напоминал нераскрывшийся бутон тюльпана). Внизу, сливаясь на горизонте с небом, раскинулся на несколько сотен километров могучий Байкал. От увиденного захватывало дух. Полюбовавшись ещё некоторое время живописным пейзажем, мы спустились к посёлку и направились к автостанции, где должны были сесть в автобус, следующий в Иркутск.

Транспорт пришёл строго по расписанию. Загрузив рюкзаки, мы заняли свои места и через несколько минут выехали из Хужира. Прильнув к окну, я прощалась с магическим островом, легендарной Шаманкой и той беззаботностью, что наполнила моё сердце на Ольхоне.

Кажется, что та сила, которой поделился со мной Байкал, до сих пор живёт во мне. Об этом не напишешь, не расскажешь и даже не нарисуешь. Это нечто глубинное, первозданное и дикое. Оно живёт во мне уже почти год и неустанно твердит, что нужно ценить каждое мгновение своей жизни, верить в силу своей мечты и не переставать двигаться.

Ещё задолго до нашей поездки на Байкал Мишка рассказывал мне, что Ольхон – самый солнечный район озера, так как на острове бывает всего 48 пасмурных дней в году. После его воодушевленных историй я представляла Ольхон райским уголком, где царит вечное лето, но по случайному стечению обстоятельств редкое ненастье пришлось именно на наш отдых.

Практически каждое утро мы просыпались под звуки дождя. Иногда он был мелким, едва заметным и быстрым, а временами лил несколько часов подряд, оставляя на песке глубокие ямки. Вылезать из палатки и бродить по мокрой земле в такую погоду совсем не хотелось, поэтому почти весь период нашего пребывания на Ольхоне мы провели на том же месте, где остановились в первый день.

Возможно, наш отдых покажется кому-то скучным и малоинтересным. Однако, в бездействии тоже есть свой смысл. Порой полезно остановиться и побыть некоторое время наблюдателем. Мы так часто бежим и торопимся, что не успеваем подмечать детали, которые открывают глаза на многие скрытые вещи и процессы.

Сарайский залив, раскинувшийся перед нами на несколько километров, представлял собой огромный песчаный муравейник. Здесь постоянно происходило какое-то движение. Люди приходили, смотрели на Байкал и уходили прочь. Что хотели они найти на берегах Малого моря? Какие чувства пытались испытать, глядя на прозрачную воду Байкала? Одни приезжали сюда за красивыми видами, чтобы отдохнуть с друзьями, сидя у костра за многочасовыми разговорами о жизни и природе. Другие пытались расширить своё сознание, проводя утро в медитациях, а по вечерам распространяя вокруг себя резкие запахи марихуаны. В этом месте каждый вёл себя свободно ровно настолько, насколько это можно было себе вообразить. Отчаянные смельчаки купались в озере голышом, молчаливые созерцатели рисовали шаманские знаки на песке и строили пирамиды из камней по древним традициям тибетских монахов, добродушные мечтатели отбивали ритм на ярко раскрашенных джембе. Каждый жил здесь и сейчас, делал то, что хотел, и был абсолютно счастлив.

- Завтра пойду искать Урочище Песчаное. Даже если снова пойдет дождь, всё равно пойду, – Мишкины слова вырвали меня из потока мыслей. Я посмотрела в его каре-чёрные глаза, улыбнулась и кивнула.

- Хорошо! Здорово, что ты решил прогуляться по острову. С удовольствием послушаю потом о твоих приключениях.

Я знала, что Мишка не сможет долго оставаться на одном месте. Мне хотелось покоя, а он нуждался в движении. Мы оба любили срываться из дома, незнакомые места и внезапные поездки, но иногда шли разными дорогами, чтобы в один из прохладных вечеров греться горячим чаем из трав и воспоминаниями о своих одиночных путешествиях.

Когда день стал приближаться к концу, Мишка ушёл за питьевой водой в Хужир, а я осталась любоваться заходящим солнцем, заливающим всё пространство вокруг себя жидким расплавленным золотом. Росшие напротив нашей палатки сосны, которые, как выяснилось, оказались лиственницами, выглядели на фоне этой картины особенно хрупкими и тонкими. Байкал снова рисовал умопомрачительные пейзажи, глядя на которые, хотелось остановить время и прожить это мгновение, как один год.

***

Ранним утром Мишка налегке отправился на поиски Урочища Песчаное, а я осталась на берегу Сарайского залива, всё больше и больше заполнявшегося людьми из разных уголков Земли. Поначалу я принялась за чтение одной из трёх книг, которые брала с собой на Байкал, но вскоре это занятие мне наскучило. И дело было вовсе не в книге, а в моём неуёмном любопытстве. Внезапно мне захотелось пойти в Хужир и понаблюдать за местными жителями, чтобы составить своё представление о жизни островитян. Поразмыслив немного над очередной своей безумной идеей, я всё-таки решила покинуть место нашей стоянки и прогуляться по посёлку.

Конечно, оставлять палатку без присмотра было делом рискованным и небезопасным, но желание поскорее отправиться в дорогу развеяло все мои сомнения. Прихватив с собой самые ценные вещи, я устремилась в сторону мыса Бурхан, за которым располагался Хужир. Через пару километров прямо передо мной возникла одна из двух глав скалы Шаманка. Сердце моё сжалось и замерло. Раньше этот кусочек Байкала был доступен мне только на картинках в книгах, а сейчас я могла прикоснуться к азиатской святыне рукой.

Поднявшись на мыс, я оказалась в совершенно необыкновенном месте. Двухвершинная скала, соединенная с островом узким каменистым перешейком, гордо возвышалась из воды и напоминала гребень сказочного дракона. На протяжении многих веков мыс Бурхан вызывал священный трепет. Да, и сейчас, стоя возле ритуальных столбов сэргэ, установленных в знак того, что здесь обитают духи, я видела, как люди со всего мира подходили к скале и с замиранием шептали: «It’s amazing!».

Налюбовавшись безумно красивыми видами лазурной бухты, образованной мысом, я повернула в сторону Хужира. Наверняка со стороны я смотрелась весьма странно: одинокая девушка с большим ножом в прозрачном пакете (Мишка никогда бы меня не простил, если б во время моего отсутствия кто-то присвоил его любимый нож себе). Однако улицы посёлка были заполнены людьми, выглядевшими не менее специфично. Особенно привлекали внимание эксцентричные китайцы, имевшие привычку надевать на себя практически все вещи из своего гардероба сразу. Поэтому я без труда затерялась в толпе и стала наблюдать.

Островная жизнь на Ольхоне сильно отличалась от жизни на большой земле. Хужир был построен в 1950-е годы для работников рыбного завода. Кстати, это может показаться странным, но там обрабатывали не только байкальского омуля, но и тихоокеанскую селёдку. Дело в том, что в зимний период омуль добывался гораздо меньше и, чтобы завод не простаивал, сюда привозили океанскую рыбу. Вот такая беспощадная советская логистика, круглогодично обеспечивавшая весь посёлок рабочими местами.

После закрытия завода в 1990-е годы работу жителям пришлось искать самостоятельно, и сейчас они занимаются тем, что проводят экскурсии по острову, возят туристов, сдают домики и строят новые здания, каждое из которых станет хостелом, гостиницей или кафе. Ориентируясь на постоянно приезжающих на Байкал иностранцев, большинство говорит на английском и китайском языках. На пару мгновений мне даже показалось, что я попала в огромный информационный центр для туристов. Но самое интересное в Хужире – это царящие повсюду магия, шаманизм и прочая эзотерика. Чего только стоят висящие на столбах и стенах домов объявления, предлагающие роспись хной, ритуалы на удачу, а также зарядку и изготовление амулетов. В шаманов и духов местные жители действительно верят. Но то, что мы привыкли себе представлять, рисуя в голове дикие пляски с закатыванием глаз, на самом деле всего лишь театр для заезжих путешественников.

Побродив немного по узким улицам посёлка, я отправилась в стилизованный под юрту магазин байкальских сувениров, чтобы взять билет на концерт горлового пения, о котором нам с Мишкой рассказала одна добрая женщина на паромной переправе. Забрав предпоследний билет на предстоящий вечер, я направилась в сторону уже родного Сарайского залива, уворачиваясь от праздно шатающихся по посёлку коров.

***

Я сидела в палатке, зарыв ноги в песок, и любовалась прозрачными водами Байкала, когда на берегу показалась знакомая фигура. Я подскочила и помахала Мишке рукой. Заметив меня, он улыбнулся и помахал в ответ. Добравшись до места нашего ночлега, мой спутник устало присел на землю и попросил дать ему немного воды.

Оказалось, что до Урочища Песчаное он так и не дошёл, зато видел облака, висящие на холмах и фиолетовые ромашки. Я коротко рассказала Мишке о своей прогулке по посёлку и предупредила, что через пару часов пойду на концерт. Мы немного поболтали и спустя пару часов я снова отправилась в Хужир.

Дорогу до места проведения концерта я нашла без проблем и вскоре наслаждалась изумительным горловым пением Нямжанцана Галсанжамцына – известного монгольского мультиинструменталиста, владеющего искусством непрерывного выдоха. Нямжанцан играет на редких народных инструментах, виртуозно владеет варганом и может играть на флейте 15 минут без перерыва! Я впервые слушала горловое пение вживую и пребывала в состоянии абсолютного восторга. Чего только стоила игра на старинном моринхуре, звук которого был похож на лошадиное ржание или дуновение ветра в степи. Я закрывала глаза и представляла грозных монгольских воинов, скачущих по песчаным дюнам на своих длинноногих лошадях, высокие горы и голубые озёра, выжженные солнцем степи и дремучую тайгу. Невероятная, словно неземная, музыка проникала в самое сердце, а необычное пение переносило в мир древних байкальских сказаний и легенд. Концерт подарил массу эмоций, с которыми мне не терпелось поделиться с Мишкой. Но прежде, чем я смогла это осуществить, мне пришлось встретиться лицом к лицу со своим страхом.

Ну, здравствуй! Хорошо, что зашёл. Проходи, наливай себе чай, усаживайся поудобнее и слушай. Сегодня я расскажу тебе историю об одном древнем острове, чьи берега омывают воды величайшего озера в мире. О прекрасном и таинственном Ольхоне – сердце Байкала.

В далёкие времена, когда на Земле жили сильные и меткие воины-охотники, а косы девушек были такими длинными, что их плели по три дня, Ольхон был полностью покрыт лесами. Настолько дремучими и дикими, что тяжело было отыскать дорогу к воде. Говорят, что здесь жил сам Бурхан, грозный дух Ольхона и владыка всего острова.

Но пришли люди и нарушили природный покой острова. Множество деревьев срубили они на своем пути. Могучие ветвистые великаны падали на землю, как подкошенные серпом колосья пшеницы. Испуганные звери и птицы стали покидать свои дома. И взревел тогда прикованный цепью к священной горе Жима бессмертный медведь с белой полоской на шее. Солнечные орлы разлетелись в стороны, быстроногие косули и мудрые волки умчались прочь. Но людей уже было не остановить. Упрямо шли они вперёд, думая о том, что природные богатства неистощимы…

***

Я стояла на берегу пролива и смотрела на мысы Уляхта и Забро, разделённых извилистой полосой залива Загли. Казалось, что после нашего мини-похода по Кругобайкальской железной дороге чаша моего восторга была наполнена до краёв. Но Ольхон каким-то необъяснимым образом смог уместиться в заполненный сосуд, расплескав вокруг себя потоки радости и восхищения. Передо мной возвышались высокие берега скалистых мысов, выступающие из воды, словно застывшие каменные фантастические существа. Тяжелые облака отражались в агатовой глади озера, а любопытные чайки качались на волнах, как вставшие на мель маленькие кораблики. Ольхонский пейзаж походил на живописные шотландские нагорья, вулканические берега Исландии, и это было потрясающее зрелище.

Пара часов ожидания переправы на остров пролетели незаметно. Мы любовались природой Ольхона, рассматривали сувениры и поделки местных умельцев, слушали байкальские легенды и сказки и даже успели попробовать позы в бурятской юрте. Спустя некоторое время, мы уже мчались к таинственному острову через пролив Ольхонские ворота, оставляя позади материк.

Причалив к берегу и подождав несколько минут, мы вновь сели в автобус и устремились вглубь Ольхона. Остров не переставал поражать своей красотой. Изумрудные холмы и голубые озёра сменялись причудливыми скалами, покрытыми красным лишайником, жёлтая почти безжизненная степь – хвойными рощами лиственниц. После получаса пути мы прибыли на импровизированную автостанцию Хужира, где нам предстояло определиться с дальнейшими планами.

Изначально мы думали добраться до Урочища Песчаное, расположенного на побережье Нюрганская губа, и пожить там несколько дней, купаясь в Малом море и наслаждаясь байкальскими закатами. Свой пеший поход мы завершили, пройдя Кругобайкальскую железную дорогу, поэтому на острове хотели предаться праздной жизни настоящего отпускника – палатка, рыбалка, песочек.

Сверившись с картой, мы выяснили, что Урочище находится в 20 километрах от Хужира. С моей скоростью улитки это расстояние мы преодолели бы за пару дней пути, что составило бы примерно половину нашего времени, которое мы отвели на Ольхон. Учитывая тот факт, что в Хужире нет общественного транспорта, мы обратились к местным водителям УАЗиков, за плату развозивших туристов в разные точки острова. Узнав о пункте нашего назначения, только один из водителей согласился ехать в Урочище Песчаное, но за большие деньги. Другие и вовсе отказались, сославшись на дальность расстояния и нежелание возвращаться в Хужир ночью.

Тем временем на остров неумолимо надвигались сумерки. Взглянув на моё несчастно-потерянное лицо, Мишка решил разбить лагерь рядом с поселком, поискав спокойное место вдали от людей. Закинув на плечи свой тяжеленный рюкзак, я молча побрела за ним. Мы прошли весь поселок и направились в сторону побережья, чтобы поставить палатку в каком-нибудь красивом местечке с видом на Байкал. Дорога к озеру шла через песчаные дюны, поросшие сосновыми и лиственничными деревьями. Ступив на землю, я в буквальном смысле провалилась в песок, по щиколотку увязнув в мельчайших каменных зёрнах. И тут начался настоящий ад…

***

Я тащилась по песку с грацией галапагосской черепахи и проклинала всё на свете. Проникнув сквозь дырчатую ткань, песок заполнил всё свободное пространство моих кроссовок, в результате чего скорость моего передвижения практически приблизилась к нулю. Я пыхтела, чертыхалась, психовала, но продолжала упорно идти вперёд. Мишка понимал, что вот-вот проснётся мой внутренний бультерьер, готовый облаять всех, кто осмелится ко мне приблизиться, поэтому предусмотрительно дожидался меня чуть поодаль, сохраняя безопасное расстояние.

В конце концов, мне надоело бороться с песком. Я скинула давивший на плечи рюкзак и уселась на землю, чувствуя себя так, словно прошлой ночью разгружала ящики с рыбой в торговом порту. Заметив, что я остановилась, Мишка вернулся назад.

- Давай уже дойдем до берега и там отдохнём? Надо найти хорошее место и поставить палатку, пока не стемнеет.

- Никуда я больше не пойду! Ненавижу этот песок! Он меня бесит! – я готова была разрыдаться от усталости и бессилия. Передвижение по песчаным дюнам давалось мне очень тяжело. Я чувствовала себя совершенно разбитой и ослабленной.

Спокойно выслушав мою гневную тираду о ненависти к песку, Мишка взял мой рюкзак, повесил на свободное плечо и устремился вперёд. От неожиданности я лишилась дара речи и несколько минут просидела на земле, раскрыв рот. Придя в себя, я резко вскочила и помчалась, насколько это было возможным, вслед за Мишкой. Догнав его, я сразу стала требовать возвратить мне мой рюкзак назад, но Миша остался непреклонен. Спорить с ним было делом бесполезным и мало перспективным, а потому, смирившись с участью слабого звена в нашей компании, я молча последовала за ним к побережью.

Вскоре мы оказались в центре песчаного пляжа Сарайского залива, вдоль которого длинной вереницей растянулись палатки всех цветов и размеров. Оставив мне рюкзаки, Мишка отправился искать место для ночлега, свободное от людей. Спустя некоторое время, он вернулся, сообщив, что нашёл отличный вариант.

Пройдя немного в сторону мыса Булук, мы попали на небольшой песчаный холм, около которого росли две сосны. Место и впрямь было прекрасным. На юге виднелась одна из двух глав скалы Шаманка, на севере – остров Харанцы, а прямо перед нами открывалась волшебная панорама Малого моря. Быстро поставив палатку и приготовив ужин, мы уселись на землю и стали наблюдать за одним из самых красивых закатов в своей жизни.

Окрасившись в лилово-оранжевые цвета, облака отражались в зеркальной глади озера, а лучи заходящего солнца пронизывали все пространство тонкими и невесомыми полосками света. Ночь неспешно вступала в свои владения, а нас ждал новый день, который мы могли провести так, как нам захочется. Без правил, ранних подъемов и графиков.