Миссия к Земле
Странное случилось при подлете к Земле. Когда мой кораблик подлетел к «Альфе», вместо привычных позывных я услышал раздраженное, брошенное как будто нехотя и вскользь: «Куда прешь, сука…». Я опешил. Смотрел в монитор и не верил своим ушам. Сошел с ума автомат на станции или это явно живой организм, обладающий речью и возможностью вербально объясняться? Поразмыслив минуту, я решил начать передавать свои позывные и просить разрешение на вход в атмосферу. Вместо привычных слов приветствия, наставлений и поучений я услышал нечто совершенно неожиданное:
- Это частная собственность, сворачивай давай, или я открываю огонь! ...
Я тут же свернул с намеченного маршрута, тем самым похоронив свои блестящие расчеты. Горючего могло и не хватить с такими маневрами. Однако! Каков фрукт! Частная собственность! «Альфу» продали в частную собственность и теперь там просто кто-то живет, ставит по своим биологическим утрам чайник и пьет чай из герметичных стаканчиков, подсмыкая трусы? Гуляет по окрестностям, заглядывая иногда к соседу на станцию «Хотол»? Кто же руководит маршрутами вокруг Земли? Через минуту я понял, что никто, когда мимо меня на большой скорости и в опасной близости промчался небольшой катер, а в мониторах послышалось злорадное: «Осел!». Надо быть осмотрительнее, похоже, о своем приближении докладывать здесь не принято. Я все еще не знал, что мне делать, как впереди показался «Джотто», весь сияющий огнями, как новогодняя елка. Вместо привычных габаритных огней я увидел гигантскую сияющую вывеску «Заглядывайте к нам, глотните свежего воздуха!». Я решил заглянуть. «Джотто» отреагировал на мой запрос, повернулся нужной стороной, и я пристыковался. Через люк доносились голоса, а когда он открылся, голоса превратились в сплошной гомон и крики, а сверху над ними плавала жуткая какофония музыки, громкая до боли. Я поспешил задраить люк, на меня кто-то упал сверху, я отбросил его, сам отлетел в сторону и завертел головой. Станция, когда-то самая большая на околоземной орбите, сильно изменилась. Ее попросту превратили в ночной клуб. В пространстве станции висели, плавали, пили люди всех сортов. Так как кораблей, пристыковавшихся к станции, было совсем немного, я сделал вывод, что многие здесь и живут. Предваряя мои вопросы, ко мне подлетела официантка и спросила:
- Отдельное место или в общем зале?
- Отдельное, если можно, - попросил я и поплыл за ней, заметив, что она управляется в невесомости куда лучше, чем я, а я ведь родился в невесомости, да и живу в ней большую часть своей жизни. Определенно, Земля изменилась на этот раз слишком сильно. Каждый раз, возвращаясь со звезд, я с некоторым беспокойством жду перемен на матушке-Земле. До сих пор все обходилось. Но в этот раз у меня есть шанс повеселиться и веселье обещает быть долгим. Меня подвели к маленькому закутку, стенки были обклеены гофрированным картоном, довольно дешево, зато действенно, - музыка стихла и можно было говорить, не крича. Официантка подала меню, которое я тщательно изучил. Нет, слава богу, люди не перешли на суррогаты, по-прежнему есть бифштекс и вино, что я и заказал, а заказав, спросил, какую валюту они предпочитают. А что у вас есть, спросила она. Я показал ей доллар. Взяв его в руки, она с интересом повертела, а потом сказала, что покажет шефу. С этим она улетела. Вернулась скоро, да не одна, с неким типом в смокинге. Он кивнул девушке, отпуская ее, а сам обратился ко мне с высокопарной речью. Не соблаговолю ли я покинуть сию обитель скорби и не присоединюсь к ли его товарищам, что расположились в более приличествующем моему статусу кабинете, и т.д. и т.п. Я спросил его, кто он. Он ответил, что он распорядитель.
В отдельном кабинете сидело пять человек. Они встали, насколько это возможно в невесомости, поприветствовали меня и начали представляться. Ближайший ко мне челочек, брюнет, с родинкой на щеке, представился Картер; за ним сидел в неестественной позе Армурик. Напротив, меня сидел Званикс, четвертого не припоминаю, потому что тот все время молчал. Пятым оказался Дидич. Признаться, я был удивлен. По моим расчетам он должен был умереть еще лет пять назад, но вот жив и здоров, и даже еще молод. Я сел в кресло, пристегнул ремни, распорядитель отошел в сторону, раздался щелчок и стала чувствоваться тяжесть. Тело обрело вес. Картер постучал вилкой по рюмке и произнес:
- Прошу внимания, друзья. Позвольте от лица присутствующих поприветствовать знаменитого путешественника на борту нашего клуба…
- Так вы меня знаете? – пробормотал я.
- Естественно, многоуважаемый гость, мы знаем вас, читали ваши произведения и находим их глубоко реалистичными и мудрыми.
- Да? А я как раз наоборот.
Настала пауза, внесли блюда, довольно привычные на вид, но попробовав их, я понял: искусственные, терпеть их не могу. В полете их есть еще можно, но на Земле – увольте. Хотя сейчас выбирать не из чего.
Последовали поочередно спичи всех присутствующих, кроме Дидича, который усиленно не замечал меня. На него шикали, но он и ухом не вел. Меня называли «глубокоуважаемый», «любезнейший», пока я не попросил их звать меня просто Джи. Армурик тут же ухватился за это:
- Вы не поверите, мистер Джи, как сильно изменилась наша речь!
- Отчего, - пробормотал я, - заметил…
- Пока вы наматывали круги по космосу, глубокоуважаемый, Земля не стояла на месте!
- Да, - кричал мне в ухо Картер, - процессы!
- Глобальные!
- Необратимые!
- Наверняка, вы еще в неведении относительно них!
Я повернулся в сторону Картера и спросил: какие процессы?
- Мы счастливы, любезнейший мистер Джи, быть первыми, кто донесет до ваших ушей вести о необратимейших процессах…
- Короче, - попросил я.
- Перенаселение, - сказал Картер. Все закивали головами, да, да, - демография, голод, разруха, нищета, многие страны просто скрылись под клубком тел…
- Приходилось придумывать новые способы умерщвления!
- Гиперсмерть!
- Изолирование!
- О да, целая политика изолирования!
Они даже захлебывались, вываливая на меня совершенно непонятные слова.
- Немного не рассчитали дозу! Миллиграмм туда, миллиграмм сюда!
- И массовое суицидальное действо!
Я переспросил: массовые самоубийства?
- Вовсе нет. Скорее суицидозамыкание на себя. Когда ты уходишь в мир иной, - это самоубийство. Но когда ты уходишь в себя…
- Интро!
- Интроверсия чистой воды!
- Стоп, - остановил я их, - объясните подробнее и яснее. Пусть кто-то один говорит!
Стал говорить Картер, причем чем дальше он говорил, то словно меньше времени у него оставалось, чтобы закончить мысль, он стал бросать обрывки фраз, а в конце и вовсе одни слова:
- Сначала все хорошо, гуманно, еще бы, человечеству грозит вымирание, медленная смерть от перенаселения, а тут один умник, не помню имени, придумал способ сокращения численности людей, без умерщвления, спешу заметить. Гиперсон! Всех в гибернарии, всех под одну гребенку, разделение по росту, чтобы ячейки делать одинаковыми, в одном гибернарии необразованный бродяга и утонченная леди, часто в обнимку, мест не хватает, никто не хочет, всем страшно, - тогда пропаганда, идеология, массовое помешательство, гипноз, каждый день по телевизорам: спите, спите, сон подарит вам жизнь вечную, мы в космос, завоюем вам, вы проснетесь, а вот вам все готовое, на тарелочке, как подарок, как кофе в постель. И верили, шли, тысячами, миллионами, а потом гиперсон. Но в один момент компьютер…
- Гиберпьютер, - вставил Армурик.
- Вот-вот, гиберпьютер ошибся вместо чего-то такого дал чего-то другое и получилась вместо гиперсна гипер…
- Смерть! – радостно вставил уже Званикс.
- Половина, не меньше.
- Да, половина, - Армурик оглянулся, словно искал поддержки у спутников, все закивали головами: да, половина.
- Зачем вы мне это все говорите? – спросил я их напрямик.
- Но как же…- начал Званикс, а Армурик продолжил:
- Ловец приключений, искатель историй, ошибками питающийся…
- Вам должно быть интересно!
- Стоп, - прервал я их еще раз, - откуда вы узнали, что я здесь? И кто я такой вообще?
- Позвольте, а не вы ли это не второй обложке вашей книжицы, такой веселый и довольный? – мне была представлена фотография на обложке моей книги, где выглядел я отнюдь не веселым и довольным. Да и книга была неудачной, из ранних, вспоминать мне о ней не хотелось, поэтому я счел нужным закончить тему, спросив следующее:
- И что же произошло дальше?
- После чего?
- После вашего суицидального замыкания?
- После нашего суицидального замыкания, любезнейший мистер Джи. Оно ведь и вас касается.
- Что значит – мое?
- А разве вам не интересно? – спросил в наступившей тишине Армурик и по кабинету повеяло холодком. Ах, сукины дети. Мне на самом деле стало интересно. И что они делают здесь, рассказывая мне эту историю?
- И что мы делаем здесь? - переспросил Картер, явно обдумывая ответ.