Таиланд. Все еще в Ранонге. Часть пятнадцатая.
Благодарю всех своих подписчиков за ожидания. Дело в том, что эти дни я провел в некоторых размышлениях. В субботу мне позвонил Алеша. Я был далеко от телефона, разговор не состоялся и возможный характер этого разговора стал одной из причин этой вынужденной паузы. Вряд ли я мог рассчитывать на "привет, я прислал тебе долг, проверь счет". Он уже обозначился на этот счет прямо противоположно "придурок, я тебе все прислал, они пропали просто куда-то".
Видимо Алеша читает это все, первые две части я прислал ему лично. Чем-то недоволен, наверное. Слово "презрение" не понравилось. Хорошо. Неприязнь. Презрение испытывал я. Чем больше наблюдал за этой оглоблей, тем больше им и пропитывался. Но как преданный эзотерик мои размышления сводились к одному: что-то должно осудить меня, если осуждаю я. У меня своя система ценностей, как и у каждого из вас. Некоторыми мы похожи, некоторыми не очень. Алеша вот вообще выбрал стезю кидать людей, отдаляясь на некоторое безопасное, как он считает расстояние, можно либо не отвечать на звонки, либо с похмела или под бодрящим называть кредиторов придурками и "я все отдал". Да, мы почти весь срок пользовались его деньгами, но сразу же после первых покупок, я заявил при всех, что мы рассчитаемся обязательно и сделал это. Мы это я и Саня. Потом у Алеши подзакончились эти деньги и мы ему накинули на билет домой. Сначала он сказал, что все вернет, потом сказал, что все отдал просто они куда-то пропали. Мой брат так мне и сказал, кто будет возвращать, если живет в другом городе? Вот у него свое видение, а я так подумать даже не могу. Какая разница в каком городе и какие расстояния? У меня тоже есть некоторые обязательства и всегда беру трубку сказать как сейчас обстоят дела. "Не очаровывайся и разочарован не будешь" - так говорил мой эзотерический наставник. А я книг начитался в детстве Дюма и иже с ним, что дружба для меня стало нечто святым, особенно когда ты делишь последнее. Но Алеша стал "обозначаться" каждый день что он за тип и к Бангкоку у меня уже не было никаких сомнений, что ничего общего и каких то дел быть не может. Презрение испытывал я. Остальные просто неприязнь. У меня много было чего ему сказать по ходу нашего общения, но я знал, что любое замечание будет поводом для новой истерики. Выглядело это отвратительно и я не хотел видеть этого снова даже если повод более чем весомый.
Один из таких поводов случился за день до отъезда. После того, как Мо в наглую проинспектировал нашу сумку, я решил попасть к нему в камеру и забрать то, что он украл, те самые камешки. Их было два, оба размером с.....чуть больше спичечной головки и сверкали даже в темноте. О своем решении я опрометчиво объявил вслух. Алеша не преминул все испортить. Как только Мо появился у решетки что-то попросить, он сказал ему что только в обмен на камушки. Конечно, Мо сразу же срулил перепрятывать их, ибо решил, что я забыл и забил уже на них. Пришлось попрощаться с камушками, но просто так отпускать Мо я не захотел. Я решил отдать его своим землякам. Бедные там были все и это было самое коварное в моем плане по сатисфакции. Умудрился же Мо залесть в карман моих джинсов и забрать камушки, когда те были свернуты и лежали у меня под головой. Это большой "айяяяй" в местах заключения, думаю никому объяснять не надо почему. Признаться, меня "кидало" в размышлениях как лучше сделать, забыть-простить-подарить или все же создать новую историю вокруг этого всего. Злая мысль победила. Уже очень ох......вшим мне стал видеться Мо. Я знаю точно, что спрятал он их очень хорошо, возможно даже не на себе. И только под пытками он согласился бы их отдать и то не факт. Бирмачи парни тертые, потерпеть боль или лишения они могут на одной ноге. Не все, но большинство. В один из приемов пищи, когда камера открылась, я позвал одного из серьезных. Ему то я и рассказал всю историю о камушках. Он выслушал молча, только кивал. По английски он не понимал, по тайски я смог объяснить ему все. И добавил, что делить ничего не надо, оставьте себе оба. Тогда я думал, что не пропаду нигде без этих камушков. Я часто передумывал потом, что не прессанул его тогда, еще на Самуи. Его ведь никто не видел, как он доставал их у меня из джинсов, только косвенно я понял это, когда мы разговаривали с парнями о России, о чести, дружбе, чувстве спины на высоких тонах и в это самое время я лазил по карманам тщетно пытаясь отыскать маленькую бумажечку с камушками. Вместо нее я нашел другую, которую в карман не клал. Кто положил другую, размером побольше. Леха показал на бирмачей и сказал "не пугай людей". Они сидели очень испуганные и Мо что-то говорил им на своем в полголоса, как бы предупреждая что делать если начнут шмонать. 95%. Так мы доехали до Ранонга и когда пришло время расставаться уже навсегда, надо было что-то с этим делать. Воровство я забыть не мог плюс эта наглость ежедневная "где мой кофе".... Нет, конечно, он не был и не выглядел настолько ох....шим, исчезал сразу же, когда мои брови хмурились, у них просто к белым всегда такое отношение, уже в крови - дай что-нибудь. Их приучали с детства, что нас всегда есть, у них нет, и их работа добыть у нас это.
На одних серьезных я решил не ставить. Ставить что? Да ничего. Мысленно я распрощался с камешками, успокаивая себя еще тем, что это могли бы быть просто стекляшки. Стекляшек там мы много находили в щелях пола, между досками. Но эти "стекляшки" были особенные. Я даже клал их между зажигалкой и железной решеткой и пытался раздавить. Не получалось. Я решил добавить в охоту за камнями персонажей уже не из серьезных, а из простых, но шустрых. Такой один частенько подходил к решетке что-то спросить или просто поздороваться. На вид он был такой "продуманец", я выбором не мучался. Ему то я и поведал всю историю о том каким образом мое переместилось к Мо. Сказать что у него загорелись глаза ничего не сказать. Серьезные сохраняли спокойствие и выдержку и видимо отложили план по изъятию на потом, до воли. И это было чертовски верным решением. Мо так просто не сдался бы, это точно абсолютно. Теперь в игру вступил еще один персонаж, который по глазам видно было обрел в этом смысл жизни. Что до меня, то я удовлетворенно выдохнул. Мне понравилась моя замута и в своем безбедном будущем там я нисколько не сомневался. Но все же до этого у меня были и другие, более благородные мысли. В один момент я не стал осуждать Мо и по умолчанию подарил ему их, пожелавши ему разбогатеть и постараться удержать свое богатство в руках. Мо был очень алчным товарищем. Хитрым, жадным и алчным. Но, справедливости ради, он всегда с нами делился тем, что приходило к нему или к ним. Всегда. Может я что-то не видел, но когда не было курить вообще, он доставал свои заначки и делил. Может быть в камере два на три хер чего утаишь и один не покуришь по-любому и поэтому он не был жадным никогда. Может быть... "Беспокоит" меня не это. А какой я - такой как я сделал, сдав его своим или все-таки тот добряк, который пожелал ему немного бирманского счастья пусть даже ценой крысятничества? Кто-то ведь скажет, что я циничный хер и кинул парня на растерзание. Это тоже правда. Может он уже с проломленной башкой лежит на дне их моря или его за пару дней обглоданный скелет лежит в их джунглях. Одно могу сказать. Там были такие условия, что думать начинаешь согласно этим условиям. Есть некоторые неписанные правила, которые Хочется исполнять и соблюдать. Нарушение этих правил приведет к проблемам. Везде можно жить и в тюрьмах тоже и самое страшное там это проблемы и хаос. Истинно вам скажу, что нет нигде большего порядка чем в местах заключения. Именно там становишься Человеком или не становишься им. Есть те, кто сидел и их никто не помнит, сразу же забывают, как только дверь за ним захлопываестя. Таким был Алеша. И есть те, которых никогда не забудут. Таким были я и Братислав. Когда мы освобождались, половина камеры на провожала, другая провожая аплодировала. Не за крутость, не за национальность, а за сохранение чувства справедливости в камере, порядка и уважения друг другу. Только англичане молча молились, что мы освобождаемся, их мы прессовали частенько. До рукоприкладства не доходило, в этом и был порядок, но они писались чутка в штаны, когда с ними разговаривали. И даже когда не разговаривали. Англичан мы возьмем голыми руками, когда пойдем порядок в Европе наводить. Был парень хороший, который просто добряк был и не транслировал страха, стараясь подчеркнуть насколько он "выше", чем этот русский ватник. Но большинство из них отчаянные долбоебы, которые не знали и не знают как жить и зачем. Но об этом позже. Бангкок и Депортационный цент вообще мой любимая часть всего этого сравнительно недолгого путешествия обратно на родину. Время там останавливается, течет по-другому. За день проживаешь долгую жизнь и скажу вам честно, там я просыпался счастливый. Здесь, в Москве, я потерял это состояние частично, хотя не забываю улыбнуться, проснувшись и вспомнить что мой мир заботится обо мне не смотря ни на что. По вере нашей да будет нам. Вот ему и приходится обо мне заботится. И даже тогда, когда этот мир посадил нас в условия, которые мне казались более чем херовые. Когда-то границы государства мне давили на мозг, так я ощущал себя в камере, желая быть гражданином мира и не иметь паспорта или иметь их несколько. А тут жизнь запихнула меня в такие пространства, что кроме как на боку и поджав ноги невозможно было спать. И как выяснилось все к лучшему. После того, как мы покинули королевство Таиланд, там начались буквально репрессии по отношению к тем, кто находился там без рабочей или ученической визе. Все джентльмены удачи вынуждены были свалить оттуда. Кто куда. И вряд ли бы сами решились пойти в полицию или смогли найти деньги на штрафы и билеты. А так за нами приехали, разместили, кормили, возили, на самолет посадили.
Знаете почему альпинист любит то, что делает или парашютист? Адреналин тут ни при чем. Здесь и Сейчас. Они вынуждены быть Здесь и Сейчас, в этом миге жизни, иначе и тот и другой может допустить ошибку и разби
Видимо Алеша читает это все, первые две части я прислал ему лично. Чем-то недоволен, наверное. Слово "презрение" не понравилось. Хорошо. Неприязнь. Презрение испытывал я. Чем больше наблюдал за этой оглоблей, тем больше им и пропитывался. Но как преданный эзотерик мои размышления сводились к одному: что-то должно осудить меня, если осуждаю я. У меня своя система ценностей, как и у каждого из вас. Некоторыми мы похожи, некоторыми не очень. Алеша вот вообще выбрал стезю кидать людей, отдаляясь на некоторое безопасное, как он считает расстояние, можно либо не отвечать на звонки, либо с похмела или под бодрящим называть кредиторов придурками и "я все отдал". Да, мы почти весь срок пользовались его деньгами, но сразу же после первых покупок, я заявил при всех, что мы рассчитаемся обязательно и сделал это. Мы это я и Саня. Потом у Алеши подзакончились эти деньги и мы ему накинули на билет домой. Сначала он сказал, что все вернет, потом сказал, что все отдал просто они куда-то пропали. Мой брат так мне и сказал, кто будет возвращать, если живет в другом городе? Вот у него свое видение, а я так подумать даже не могу. Какая разница в каком городе и какие расстояния? У меня тоже есть некоторые обязательства и всегда беру трубку сказать как сейчас обстоят дела. "Не очаровывайся и разочарован не будешь" - так говорил мой эзотерический наставник. А я книг начитался в детстве Дюма и иже с ним, что дружба для меня стало нечто святым, особенно когда ты делишь последнее. Но Алеша стал "обозначаться" каждый день что он за тип и к Бангкоку у меня уже не было никаких сомнений, что ничего общего и каких то дел быть не может. Презрение испытывал я. Остальные просто неприязнь. У меня много было чего ему сказать по ходу нашего общения, но я знал, что любое замечание будет поводом для новой истерики. Выглядело это отвратительно и я не хотел видеть этого снова даже если повод более чем весомый.
Один из таких поводов случился за день до отъезда. После того, как Мо в наглую проинспектировал нашу сумку, я решил попасть к нему в камеру и забрать то, что он украл, те самые камешки. Их было два, оба размером с.....чуть больше спичечной головки и сверкали даже в темноте. О своем решении я опрометчиво объявил вслух. Алеша не преминул все испортить. Как только Мо появился у решетки что-то попросить, он сказал ему что только в обмен на камушки. Конечно, Мо сразу же срулил перепрятывать их, ибо решил, что я забыл и забил уже на них. Пришлось попрощаться с камушками, но просто так отпускать Мо я не захотел. Я решил отдать его своим землякам. Бедные там были все и это было самое коварное в моем плане по сатисфакции. Умудрился же Мо залесть в карман моих джинсов и забрать камушки, когда те были свернуты и лежали у меня под головой. Это большой "айяяяй" в местах заключения, думаю никому объяснять не надо почему. Признаться, меня "кидало" в размышлениях как лучше сделать, забыть-простить-подарить или все же создать новую историю вокруг этого всего. Злая мысль победила. Уже очень ох......вшим мне стал видеться Мо. Я знаю точно, что спрятал он их очень хорошо, возможно даже не на себе. И только под пытками он согласился бы их отдать и то не факт. Бирмачи парни тертые, потерпеть боль или лишения они могут на одной ноге. Не все, но большинство. В один из приемов пищи, когда камера открылась, я позвал одного из серьезных. Ему то я и рассказал всю историю о камушках. Он выслушал молча, только кивал. По английски он не понимал, по тайски я смог объяснить ему все. И добавил, что делить ничего не надо, оставьте себе оба. Тогда я думал, что не пропаду нигде без этих камушков. Я часто передумывал потом, что не прессанул его тогда, еще на Самуи. Его ведь никто не видел, как он доставал их у меня из джинсов, только косвенно я понял это, когда мы разговаривали с парнями о России, о чести, дружбе, чувстве спины на высоких тонах и в это самое время я лазил по карманам тщетно пытаясь отыскать маленькую бумажечку с камушками. Вместо нее я нашел другую, которую в карман не клал. Кто положил другую, размером побольше. Леха показал на бирмачей и сказал "не пугай людей". Они сидели очень испуганные и Мо что-то говорил им на своем в полголоса, как бы предупреждая что делать если начнут шмонать. 95%. Так мы доехали до Ранонга и когда пришло время расставаться уже навсегда, надо было что-то с этим делать. Воровство я забыть не мог плюс эта наглость ежедневная "где мой кофе".... Нет, конечно, он не был и не выглядел настолько ох....шим, исчезал сразу же, когда мои брови хмурились, у них просто к белым всегда такое отношение, уже в крови - дай что-нибудь. Их приучали с детства, что нас всегда есть, у них нет, и их работа добыть у нас это.
На одних серьезных я решил не ставить. Ставить что? Да ничего. Мысленно я распрощался с камешками, успокаивая себя еще тем, что это могли бы быть просто стекляшки. Стекляшек там мы много находили в щелях пола, между досками. Но эти "стекляшки" были особенные. Я даже клал их между зажигалкой и железной решеткой и пытался раздавить. Не получалось. Я решил добавить в охоту за камнями персонажей уже не из серьезных, а из простых, но шустрых. Такой один частенько подходил к решетке что-то спросить или просто поздороваться. На вид он был такой "продуманец", я выбором не мучался. Ему то я и поведал всю историю о том каким образом мое переместилось к Мо. Сказать что у него загорелись глаза ничего не сказать. Серьезные сохраняли спокойствие и выдержку и видимо отложили план по изъятию на потом, до воли. И это было чертовски верным решением. Мо так просто не сдался бы, это точно абсолютно. Теперь в игру вступил еще один персонаж, который по глазам видно было обрел в этом смысл жизни. Что до меня, то я удовлетворенно выдохнул. Мне понравилась моя замута и в своем безбедном будущем там я нисколько не сомневался. Но все же до этого у меня были и другие, более благородные мысли. В один момент я не стал осуждать Мо и по умолчанию подарил ему их, пожелавши ему разбогатеть и постараться удержать свое богатство в руках. Мо был очень алчным товарищем. Хитрым, жадным и алчным. Но, справедливости ради, он всегда с нами делился тем, что приходило к нему или к ним. Всегда. Может я что-то не видел, но когда не было курить вообще, он доставал свои заначки и делил. Может быть в камере два на три хер чего утаишь и один не покуришь по-любому и поэтому он не был жадным никогда. Может быть... "Беспокоит" меня не это. А какой я - такой как я сделал, сдав его своим или все-таки тот добряк, который пожелал ему немного бирманского счастья пусть даже ценой крысятничества? Кто-то ведь скажет, что я циничный хер и кинул парня на растерзание. Это тоже правда. Может он уже с проломленной башкой лежит на дне их моря или его за пару дней обглоданный скелет лежит в их джунглях. Одно могу сказать. Там были такие условия, что думать начинаешь согласно этим условиям. Есть некоторые неписанные правила, которые Хочется исполнять и соблюдать. Нарушение этих правил приведет к проблемам. Везде можно жить и в тюрьмах тоже и самое страшное там это проблемы и хаос. Истинно вам скажу, что нет нигде большего порядка чем в местах заключения. Именно там становишься Человеком или не становишься им. Есть те, кто сидел и их никто не помнит, сразу же забывают, как только дверь за ним захлопываестя. Таким был Алеша. И есть те, которых никогда не забудут. Таким были я и Братислав. Когда мы освобождались, половина камеры на провожала, другая провожая аплодировала. Не за крутость, не за национальность, а за сохранение чувства справедливости в камере, порядка и уважения друг другу. Только англичане молча молились, что мы освобождаемся, их мы прессовали частенько. До рукоприкладства не доходило, в этом и был порядок, но они писались чутка в штаны, когда с ними разговаривали. И даже когда не разговаривали. Англичан мы возьмем голыми руками, когда пойдем порядок в Европе наводить. Был парень хороший, который просто добряк был и не транслировал страха, стараясь подчеркнуть насколько он "выше", чем этот русский ватник. Но большинство из них отчаянные долбоебы, которые не знали и не знают как жить и зачем. Но об этом позже. Бангкок и Депортационный цент вообще мой любимая часть всего этого сравнительно недолгого путешествия обратно на родину. Время там останавливается, течет по-другому. За день проживаешь долгую жизнь и скажу вам честно, там я просыпался счастливый. Здесь, в Москве, я потерял это состояние частично, хотя не забываю улыбнуться, проснувшись и вспомнить что мой мир заботится обо мне не смотря ни на что. По вере нашей да будет нам. Вот ему и приходится обо мне заботится. И даже тогда, когда этот мир посадил нас в условия, которые мне казались более чем херовые. Когда-то границы государства мне давили на мозг, так я ощущал себя в камере, желая быть гражданином мира и не иметь паспорта или иметь их несколько. А тут жизнь запихнула меня в такие пространства, что кроме как на боку и поджав ноги невозможно было спать. И как выяснилось все к лучшему. После того, как мы покинули королевство Таиланд, там начались буквально репрессии по отношению к тем, кто находился там без рабочей или ученической визе. Все джентльмены удачи вынуждены были свалить оттуда. Кто куда. И вряд ли бы сами решились пойти в полицию или смогли найти деньги на штрафы и билеты. А так за нами приехали, разместили, кормили, возили, на самолет посадили.
Знаете почему альпинист любит то, что делает или парашютист? Адреналин тут ни при чем. Здесь и Сейчас. Они вынуждены быть Здесь и Сейчас, в этом миге жизни, иначе и тот и другой может допустить ошибку и разби
Кинули гранату под ноги? Пфф... Пни её обратно!
Январские беспорядки в Тайланде, про которые не показывали по ТВ. Пострадали несколько полицейских.