Алексей встал, превозмогая ноющую боль во всем теле. Он положил руку на плечо новобранца. Твердо. По-отечески.

— Ты сам справился, Игорь. Дышал. Не бросил рукав. Вытащил кота. Это твоя победа. Первая. Запомни ее.

Игорь кивнул, вытирая лицо грязным рукавом, но слезы текли снова. Слезы облегчения, гордости и осознания пройденного через ад.

***

Дома пахло теплом. Не жаром пожара, а теплом очага, ужина и детского сна. Алексей переступил порог поздно, когда город за окном уже уснул. Он был изможден. Каждая мышца ныла, кожа под одеждой чувствовала память о жаре, а в глазах стояла тяжелая усталость. Ольга ждала. Она не бросилась с вопросами. Она увидела. Увидела глубокие тени под его глазами, непривычную сгорбленность плеч, ту немую печать пережитого ужаса и напряжения, которую знали только жены таких, как он. Она молча подошла, обняла его. Крепко. Так крепко, как будто хотела впитать в себя всю его усталость и боль. Ее щека прижалась к его груди, и он почувствовал, как она глубоко, почти беззвучно, вздохнула. В этом объятии не было слов – только понимание, тихая радость, что он вернулся, и горечь ожидания следующего раза.

— Папа! – шепот раздался из полумрака коридора. Маша, в пижамке, с растрепанными волосами, стояла на цыпочках. Ее глаза, большие и серьезные, глядели на него не с вопросом, а со знанием. Она слышала по телевизору про большой пожар. Видела, как мама волновалась. И теперь, увидев папу, усталого, живого, в ее взгляде вспыхнуло чистое обожание. "Папа... ты герой?" – прошептала она.

Алексей оторвался от Ольги, присел перед дочкой. Улыбка, наконец, нашла путь сквозь усталость, теплая и настоящая.

— Нет, солнышко, – тихо сказал он. – Просто пришел домой. Как обещал.

Он обнял ее, вдохнув запах детского шампуня. Без потерь. Они дома. Все живы.

Позже, когда дом окончательно затих, Алексей стоял в своей маленькой мастерской, превращенной в кабинет. В руках он держал старое, чуть выцветшее фото. На нем – молодая, улыбающаяся команда части №12. Он сам, Семен, Сергей... и он. Максим. Его лучший друг, напарник. Погиб пять лет назад при обрушении конструкций на том самом пожаре, после которого Алексей не смог спасти кошку старика Никифорова. Они стояли плечом к плечу на том фото, полные дерзости и уверенности в своем бессмертии.

Алексей провел пальцем по лицу Максима. В квартире было тихо. Только тиканье часов да тихий мурлыкающий звук – спасенная рыжая кошка, которую они приютили на время, дремала у его ног, свернувшись клубком на старой куртке.

Он посмотрел на кошку, потом снова на фото. На лицо друга. Пустота, грызшая его столько лет, та самая ледяная пустота после рыжего комочка в горящей кладовке, наконец, отступила. Ее место заполнило что-то теплое и тяжелое – грусть, но и облегчение.

— Сегодня я сделал это, Макс... – прошептал Алексей так тихо, что слова растворились в тишине комнаты. – За нас обоих.

Он поставил фото на полку. Рыжий комочек у его ног потянулся и замурлыкал громче. Алексей погасил свет и вышел, оставляя в комнате только тиканье часов и мирный звук кошачьего сна. Сегодня он спас всех. И немного – себя.

— Держи! – Алексей вставил лом между прутьев, налегая всем весом. Металл заскрипел, но не поддавался. "Вместе! Раз-два!"

Они рванули синхронно. Раз. Два. С треском лопнул сварной шов замка. Еще рывок – и решетка подалась, открыв проход. В этот момент где-то совсем рядом, в полумраке за грудами хлама, раздался оглушительный хлопок, а затем – резкий, режущий уши свист. Треснула труба отопления, выпустив клубы раскаленного пара. Белая, шипящая стена обрушилась на них, ослепляя, обжигая даже сквозь боевку.

— Назад! – заорал Алексей, оттаскивая Игоря от потока пара. Но было уже поздно. Пар заполнил пространство перед нишей, создавая непроходимый, кипящий занавес. Одновременно сверху, сквозь перекрытие, с оглушительным грохотом провалилась часть пола первого этажа, обрушив в подвал ливень искр и горящих обломков. Огонь, наконец, добрался сюда. Они оказались в ловушке между стеной, решетчатой нишей с пострадавшим, шипящей стеной пара и быстро разрастающимся пламенем, которое жадно лизало старые доски и хлам. Температура подскочила мгновенно. Воздух в маске стал обжигать горло.

— Товарищ старший прапорщик! – голос Игоря был на грани срыва, но не в панику – в отчаяние. "Огонь! Мы... мы отрезаны!"

Алексей озирался, ища выход. Пламя перекрывало путь к лестнице. Пар шипел, как разъяренный зверь, наполовину скрыв пострадавшего и кошку. Свисток выл всё сильнее, предупреждая: давление воздуха критическое. В глазах зарябило от жары и дыма. И тогда...

Воспоминание ударило, не как картинка, а как физическое ощущение. Не запах гари, а запах свежего хлеба и детского шампуня. Не вой сирены, а тихий голосок: "Папа, ты сегодня спасешь кого-нибудь?" И лицо Маши, ее доверчивые глаза. Ольга, ставящая кофе: "Постарайся пораньше. Может, в кино?"

"Я обещал..." – прошептал он сквозь маску, и эта мысль обожгла острее любого пламени. Обещал вернуться. Обещал быть дома. Не может быть, чтобы здесь, в этом аду, все закончилось...

Отчаяние сменилось яростной, безумной решимостью. Он не видел выхода, но не мог сдаться. Не перед лицом дочери.

— Игорь! Ствол! Воду на пламя перед нами! Не дай ему добраться до нас! – закричал он, хватая топор. Сам рванулся не к выходу, а вглубь, к шипящей стене пара, к нише. "Мужик! Прижмись к задней стене! Быстро!"

Он занес топор над головой, нацелившись не на пар (это было бы самоубийством), а на старую, мокрую от конденсата кирпичную кладку рядом с лопнувшей трубой, откуда пар бил слабее. "Сегодня БЕЗ ПОТЕРЬ!" – ревело в нем. Удар. Еще удар. Кирпичи крошились. Пар бил в лицо, обжигая. Аппарат гудел панически. Игорь, стиснув зубы, поливал огонь перед ними, отступая под его натиском, создавая крошечный островок относительной безопасности.

И в этот момент, сквозь рев огня, гудение свистков и шипение пара, пробился другой звук – глухой удар кувалды и голос Семена в рации, перекрывающий все:

— Петров! Игорь! Где вы?! Отзовитесь!

Пробой был сбоку. Не со стороны лестницы, а через старую, заваленную кирпичом дверь в соседний подвал. Ее вышибали изо всех сил. С треском и грохотом обломков дверь рухнула внутрь. В проеме, в клубах дыма и пара, стояли фигуры в боевках. Сергей и еще один боец, с ломами и стволом, а за ними – Семен, его лицо искажено яростью и страхом за своих.

— Мы здесь! – закричал Игорь, крепко держа ствол.

Сергей не раздумывал. Он бросился сквозь стену пара, буквально нырнул в нишу, схватил безвольное тело мужчины и потащил его к пролому. Второй боец открыл воду на заграждающее пламя. Семен схватил за шиворот Игоря, который едва стоял на ногах, и потащил к выходу.

— Алексей! – орал Семен.

Алексей, ослепленный паром, оглохший от грохота, почувствовал сильную руку, вцепившуюся в его боевку. Его рванули назад, прочь от шипящей стены, прочь от ниши. Он инстинктивно нагнулся, ища что-то... и его рука нащупала теплый, дрожащий рыжий комочек. Он втянул кошку под куртку боевки.

Последнее, что он увидел перед тем, как его вытащили в пролом и вниз по узкому проходу в соседний подвал, был огненный водопад, обрушившийся на то место, где он стоял секунду назад.

Они вывалились на улицу через аварийный выход соседнего дома. Алексей упал на колени, кашляя, выплевывая горечь. Семен сорвал с него маску, проверяя лицо на ожоги. Сергей отдавал пострадавшего медикам. Игорь сидел на земле, трясясь, но держал в руках спасенную кошку.

— Ты... ты спас нас... – хрипел Алексей, глядя на Игоря и рыжий комочек в его руках. Ледяная пустота прошлого дрогнула и дала трещину. Он сделал глубокий, чистый, невероятно сладкий вдох. Сегодня без потерь.

— Не могу выбираться! Все рушится! – его голос был истеричным.

Алексей действовал молниеносно. Он рванулся к Игорю сквозь падающие угли, схватил его за пояс и с силой прижал к относительно целой стене, закрывая своим телом от потока искр. Лицо Алексея в маске было в сантиметрах от Игоря.

— Игорь! Слушай меня! – его голос был резким, как удар топора, но без злобы: "Дыши! Помнишь?! Дыши ровно! Выдохни эту панику!" Он тряхнул парня. "Не бросай меня! Мы справимся! Вме-сте! Ды-ши!"

Игорь захрипел, закашлялся, но его безумные глаза начали фокусироваться на Алексее. Он сделал судорожный, глубокий вдох из баллона. Потом еще один. Медленнее. Дрожь в руках не унялась, но паника отступила на шаг, уступив место осознанному ужасу и воле. Алексей помог ему высвободить ногу.

— Встать! Поднять рукав! – скомандовал Алексей. Игорь кивнул, шатаясь, но поднялся и схватил рукав. "Хорошо. Теперь вперед. Шаг за шагом. Дыши".

Пострадавшие ждали их чуть выше, на лестничной клетке третьего этажа. Не на балконе – отчаявшаяся женщина с девочкой (той самой, что кричала с балкона) выбралась в подъезд, но была прижата к полу у стены волной жара и дыма, идущего сверху. Девочка, лет четырех, без сознания, обмотанная мокрым платком. Бабушка, седая, с обожженными руками, кашляла кровью, но прижимала внучку к себе, отчаянно прикрывая своим телом.

— Семен, проверьте верхние этажи! – рявкнул Алексей: "Игорь, ствол на дверь квартиры, не пускай огонь сюда!"

Семен и еще один боец бросились вверх, туда, откуда лился основной жар. Игорь, бледный как смерть, но сжав зубы, открыл ствол и подал воду, создавая водяную завесу перед дверью пылающей квартиры. Алексей и второй пожарный бросились к женщинам.

— Бабушка, отдайте ее! Быстро! – Алексей аккуратно, но твердо взял безвольное тело девочки. Она была легкой, как пушинка, и страшно горячей: "Сергей, бабушку на выход! Игорь, следом за нами. Пошли!"

Сергей, сильный и надежный, подхватил старушку под руки, почти понес вниз по лестнице. Алексей прижал девочку к себе, стараясь защитить ее от жара и падающих частиц, и побежал следом. Через мгновение они вырвались из подъезда в относительно чистый воздух. Медики уже ждали. Сергей передал бабушку, Алексей бережно отдал девочку: "Тяжелая интоксикация, ожоги, скорее всего... Бабушка – ожоги рук, вдыхала..." – быстро доложил он врачу.

— Третий подъезд! Подвал! – крикнул вдруг Семен, выбегая из подъезда. Его лицо было напряженным: "Мужик из квартиры под бабушкой, спустился в подвал за кошкой, когда только начало чадить! И он до сих пор не вышел!"

Алексей посмотрел на эвакуированных – они были в руках врачей. Посмотрел на Сергея, который уже готов был рвануть обратно. Посмотрел на Игоря, который, опершись о машину, тяжело дышал, но смотрел на него. Кошка. Подвал. Запертый. Ледяная пустота прошлого кольнула в грудь. Но теперь над ней была броня ясной цели.

— Сергей, помоги Семену с верхними этажами! – приказал Алексей. Он проверил запас воздуха в баллоне. Достаточно: "Игорь! Пришел в себя? Ты со мной!"

Новобранец выпрямился, кивнул. В его глазах все еще был страх, но уже не паника. Была решимость.

— За мной, – сказал Алексей, поворачиваясь к черному провалу подъезда, ведущему вниз, в кромешную тьму и дым: "В подвал. Там человек. Сегодня – без потерь."

Председатель производственного совета Хесус Молина заявил, что забастовка стала вынужденной мерой из-за отказа компании вести переговоры. Пожарные жалуются на замороженный с 2008 года коллективный договор, который привёл к снижению покупательской способности зарплат пожарных на 34%.

Среди требований бастующих: пересмотр режима перерывов, улучшение мер безопасности, усиление подготовки, признание надбавок за вредность и опасность, а также ремонт пожарных баз. Кроме того, пожарные добиваются официального признания профессиональной категории «лесной пожарный».

В ответ региональное правительство установило минимальный уровень услуг на время забастовки в размере 80%, что фактически скрывает забастовку, поскольку в ней смогут принять участие только 20% работников. При этом другой реакции на требования протестующих не последовало.

Рабочие требуют, чтобы региональное правительство обязало компанию улучшить условия труда пожарных и начать переговоры по новому коллективному договору, прежде чем продлить контракт с компанией на следующий год. В лесных бригадах Мадрида работают около 330 постоянных сотрудников, а на летний период дополнительно нанимают ещё около 200 человек. Активисты заявляют, что если их требования не будут услышаны, то забастовка перейдёт в статус бессрочной в самый разгар сезона лесных пожаров.