http://udaff.com/

ПАДОНАК

Давным-давно, в три-седьмом царстве, три-пятом государстве, недалеко от славного града Бабруйска, жили-были два друга: Хрен да Подпруга…, ой Ёпт, сбился, не так все было. На самом деле возле Бабруйска жили два брата - однояйцевых близнеца. Ну, в смысле, у них было только по одному яйцу у каждого. Кто говорит, что они в пелотке за что-то там зацепились, когда рожались, кто говорит, что акушер был с бодуна и поотрывал им по одному яйцу от зависти, но то, что были братья однояйцевые близнецы – это факт.

Один брат был рыжий, и звали его Падонак, а второй брат был черноволосый, отзывался он на погоняло Подоног, и были они ацтойные Песдуховные падонки.

Как то раз, эти два брата-акробата, сидели дома. Падонак решил подкинуть фтопку немного шышечек, и увидел, что они кончились. А дело было толи утром, толи летом, толи в полдень, толи во дворе, никто точно уже и не помнит. В общем, немного погодя, состоялся межу ними такой разговор:

Падонак: эй, Подоног, у нас шышки кончились, осталась только гидроколбаса и три корочки хлеба.

Подоног: а мне пох, йа спать хачу.

Падонак: а че ты будешь делать, когда проснешься, фтопку кидать нечево, замерзнешь, мля.

Подоног: Мля, в натуре замерзну, но все равно мне впадлу вставать, хачу спать.

Видя, что Подоног вставать не собирается, Падонак взял ведро с гидроколбасой и облил Подонга прямо на диване, где тот спал, с криком: «Вставай, мля, Пендос, а то замерзнешь, заводи газенваген, поедем в лес за шышками».

Естественно, Подоног подорвался с постели, и между братьями произошла потасовка, в результате которой у каждого под глазом появилось по фингалу. Тем не менее, ехать за шишками в лес они все же решились. Да и по природе они соскучились, в «реале» уже не были стопицот минут, все в «онлайне», да в «онлайне» сидели, вот и решили посидеть на опушке леса в реале, полежать на травке, посмотреть на красно солнышко, расслабиться.

Сев в газенваген, братья Песдуховные падонки, решили сначала заехать в гости к своим знакомым пелоткам-пэтэушнегцам, двум подругам по имени Блондинко и Кисакуку. Надо сказать, что Кисакуку и Блондинко были отличницы и красаветцы, и учились они в ПТУ № 13 г. Бабруйска на седьмом курсе факультета Албанцкого йезыка в группе «Лексика и физиология Албанцкаго йезыка, мифы и реальность». Кисакуку была рыженькая, а Блондинко – жгучая брюнетка.

После довольно длительной поездки по кривым улочкам города Бабруйска, мимо домов с кирпичными, бревенчатыми и шлакоблочными апстенами, газенваген с братьями Песдуховными падонками подъехал к общаге №7 ПТУ № 13.

Как всегда, на вахте, в общежитии сидела злобная тетя Иннна… Которая была против всякого разврата, и пускать братьев внутрь отказалась. После долгих препирательств с Иннной, братья прорвались на минус седьмой этаж, к девахам. Так, как Падонак был рыжий, и женщинам он нравился гораздо больше, чем угрюмый Подоног, договаривался о совместной поездке с Кисойкуку и Блондинко Рыжий Падонак.

Между парнями и девушками состоялся разговор, примерно такого содержания:

Падонак: Превед, пелотки, как жисть?

Кисакуку: Да ни чиво, вот по аське курсавики пишим, а у Вас как дила, кросавчеги?

Падонак: Да вот, у нас с Подоногом шишки кончились, хатим в лес съездить, насобирать немнога.

Блондинко: А че в лису щас как, харашо или тимно?

Падонак: Да в лесу щас самый смак, шишки паспели ващенах, травка зеленеет, небо синее, красота… Поехали с нами, атдахнем, расслабимся!

Кисакуку: Подоног, а ты че малчишь, ты с нами штоли не паедешь?

Подоног: Да, не пачиму, йа паеду, йа типа за рулем, тока в аптеку заскочим, йа к чаю чиво нибуть куплю.

Блондинко: В аптеку, заедишь, гаваришь, тогда я с вами поеду, тока мне ищо купи аскорбинку, такие бальшие белые канфетки в празрачных абертках.

Подоног: Да, ни вапрос, куплю.

Падонак: Кисакуку, а ты паедишь с нами, я тибе тоже аскорбинку куплю.

Кисакуку: Ну-уу-у, я ни знаю, я курсавик ваще пишу, в аське, а ты шышки са мной собирать атдельно пайдеш?

Падонак: Канечно, пайду, и матрас надувной вазьмем, чтоб их складывать удобней было.

Кисакуку: ну тогда поехали, тока нам надо носики припудрить, падаждёте?

Подоног: Пелотки, а вам два часа хватит, штоб по быстрому, за пять минут собраться?

Кисакуку и Блондинко в ответ: Хватит, приезжайте через три часа, будем ждать.

После этого братья поехали в Бабруйский аптеку-супермаркет закупаться продуктами и средствами защиты. Отстояв очередь, и купив все, что желали девушки, они подъехали к общежитию ПТУ №13. Естественно, Кисакуку и Блондинко опоздали на полчаса, но зато они были нарядно одеты, умыты, побрили свои ножки, подмышки и все другие места.

Падонак к Кисакуку и Блондинко: Ну че, паехали?

Кисакуку и Бландинка: паехали, пацаны!

Загрузившись в газенваген, Падонак, Блондинко, Подоног и Кисакуку поехали в лес. Надо сказать, что дорога от Бабруйска до ближайшего леса, очень длинная, чтобы доехать до леса, надо пересечь «море йаду для аффтаров», а паром, ходит так, как желает его хозяин, Пьяный Йожик – не головы, не ножек, то есть, как придется.

Выехав из Бабруйска, газенваген въехал в с. Бабруифка-Бояния. Как всегда в деревне шли какие-то гулянья. Проезжая по центральной улице села, автомобиль наехал на два музыкальных инструмента: такой [:]||||||||||[:] и такой [:]///[:]. Машина подпрыгнула и застряла между этими инструментами, сидевший за рулем Подоног, выругался: «БПФНМ, опять гормошко под калесами раскидали!». Падонак, как всегда, в таких случаях, глубокомысленно уточнил: «Ни гармошко, а бояны, Брат».

По деревне, навстречу парням и девушкам, сидевшим в газенвагене, шли два сельских бояниста, игравшие на баянах и певшие развеселые частушки. Падонак завел с ними разговор:

Падонак: Превед, боянисты, какдила?

Боянисты: Превед Песдуховные Падонки и пелотки, дила наши ничо, щас перецца будим!

Падонак: А че у вас тут опять за празнек?

Боянисты: не у нас не празнек, мы горе отмечаем!

Падонак: А че помер, что ли кто-то?

Боянисты: Ну, да, тут у председателя теща помирла, вот хароним и плачим, уже порвали два бояна!

Подоног: да мы заметили гормошко, памагите газенваген талкнуть!

Боянисты: Учи матчасть! В Бабруйск животнаи!

После этого, каждый из боянистов вытащили из-под колес газенвагена по одной гормошке и откинули их в сторону, а газенваген помчался дальше.

Подъехав к парому, наша компания увидела, что Пьяный Йожик находится в состоянии тяжелой депрессии, он был синий, до потери пульса и дыхания. После непродолжительных плясок с бубном, Подоногу, который, не смотря на то, что был немногословен, отличался умом и сообразительностью и имел высшее образование, в моск Йожика, с помощью сопутствующего дивайса, удалось проинсталлировать прогу, которая включала центр, дыхания. Вспомнив, как дышать, Йожик поднялся и открыл глаза.

Подоног, обращаясь к Йожику: Дабро пажаловать в реальный мир, Йожик, ты че, Йожик, с синьки на белую смерть перешол? Пачему ты забыл, как дышать?(1) Сматри, так не шутят, если бы не мы, как бы ты очнулся?

Йожик: Да не, я завязал, тут недавно аффтар Freevad, приходил, скотина, полморяйаду выпил, аж паром на мель сел, а ему хоть бы что, обратно ушел. А мне без парома нельзя, поэтому я дико загрузился, и стал депрессовать. Но тут пришол Аццкий Сотона, мужык просто жесть, я от его высера, так нипадеццки испугался, что ваще ужоснах, аж забыл, как дышать, харашо вы пришли, напомнили. Ну, за ето я вас на тот берег и обратно бисплатно отвезу. Благо, Аццкий Сотона добавил в море йаду.

Загрузившись на паром, вместе с газенвагеном, и подругами, компания друзей переплыла на «тот берег».

Ступив на «тот берег», обе пелотки, в один голос ахнули: «Вау, как гламурно, просто жесть!».

Еще бы, представьте себе вековой, дремучий бор, где сосны, стоят как колонны в древнегреческом храме, на опушке леса, растет пушистый подлесок, реденькие кусты, грибов столько, что аж, глаза разбегаются. Тут тебе и белые, и подосиновики, и опята, и грузди, и боровики. А мухоморов, столько, что земля от них красная. Трава на опушке мягкая, мягкая, как ворс на дорогом персидском ковре. Птички поют, воздух наполнен озоном, дышишь, как будто пьешь свежесть.

Идиллическую картину портило только одно. Недалеко от высадки наших Песдуховных Падонков, сидели и курили бамбук два Пендоса.

Падонак: Абанамат, достали, уже эти Пендосы, куда не плюнь, в Пендоса попадешь. Эй, Подоног, давай им хари начистим, че они на нашем месте бамбук курят, мы тут шишки сабирать приехали, а не на них сматреть.

С этими словами Падонак пошел разбираться с Пендосами. Подоног не заставил себя долго ждать и пошел следом.

Падонак (обращаясь к Пендосам): Эй, Пендосы, эта наша апушка, вы че беспределите? Щас у вас проблемц, будет, хундерстандите?

Пендос №1: Зочем ви нас тг’авите, ми пг'остые Пендосы, мы тихо отдыхаем, куг’им бамбук, мы не знали, что это ваша апушка.

Пендос №2: Я тута сиджу, лытдыбр пешу, не тг’авите пейсателей. Мы сами уйдем.

Падонак: а для каво тут табличка приделана, «место отдыха падонкаф», а? Валите, нах, куда ни будь на йух, а лучше в Пендостан, пока мы Медведа не позвали.

Услышав, что Падонак собирается звать Медведа, Пендосы тут же похватали свои шмотки и в припрыжку убежали догонять паром Йожика.

«То-то же», сказал, Падонак, посмотрев на улепетывающих Пендосов, «Баитесь русских Медведов», и стал собирать хворост для костра.

Второй и пох:

Когда костер разгорелся, и Песдуховные падонки и пелотки «отметили» их встречу, Падонак, вдруг вспомнил, что они приехали за шышками, взял надувной матрас, и они с Кисакуку пошли в лес искать шышки. Шышки долго искать не пришлось, недалеко, всего в пицот минутах ходьбы, была обнаружена поляна, где росли елки, сосны, пихты, кедры, даже несколько туев и одна арча, усыпанных шишками. Насобирав шышек, Кисакуку и Падонак, вдруг вспомнили, что вокруг никого нет.

Падонак: Кисакуку, а мы здесь внатуре адни, может палюбимся?

Кисакуку: А ты аскарбинку мне взял?

Падонак: Канешна взял, на, держи.

Кисакуку (

Дверь мне открыла девочка лет тринадцати. Обменявшись с ней недоуменными взглядами, я уже было собрался уходить, как из недр дома вылетел Шон и с криками – Антон, Антон, друг, наконец-то ты пришел – затащил меня внутрь своего особняка.
Оказалось, что девочка –это его дочь от первого брака по имени Шэрон, он очень рад меня видеть, и еще – гости придут к девяти вечера. Wait, whaaaat?! Сейчас же только пять, что мы тут будем делать вдвоем? Я задал Шону интересующие меня вопросы, на что получил ответ, мол, расслабься, ну посидим, выпьем пивка, то-сё, познакомлю тебя с семьей, и вообще, что ты как не родной.
Ну что ж, давайте знакомиться. Дочку мы уже знаем, она первым делом увидела мой модный телефон (3330, это вам не хер бы чо!), выпросила его у меня, и уселась на диван, залипнув в экран (тем была знаменитая змейка). Нынешняя жена – Таонга. Да, ребятки, она была черная, откуда-то из Зимбабве, чтоль. В уме я уже прикинул, что половина гостей с ее стороны будут представителями негроидной расы. Да и ладно, я не расист ни разу, что мне! Также в наличии была тёща, тоже, соответственно негритянка. Как звали – не вспомню, уж слишком второстепенный персонаж.
Итак, мы с Шоном заняли места за кухонным столом, Шон притащил небольшую батарею бутылочек (именно бутылочек – объем 100 ml, прикиньте? Один глоток, хех) на стол, и мы принялись уничтожать продукт брожения, ведя пространные разговоры за жизнь, и периодически бегали в туалет-ванную, а по совместительству – пивной и вино-водочный склад. В совмещенном санузле Шона высились ящики с мини-бутылками пива, а сама ванная была наполнена льдом, в коем почивали многочисленные бутылки с крепкими напитками, в простонародье spirits.
Пару часов спустя разговор немного затух, ибо от выпитого пива мы с Шоном начали немного залипать, и тут он решает круто изменить ход вечера своим вопросом:
-Say, mate, you smoke weed at all? (Чувак, ты ващет травушку куришь, иль как)
Забегая вперед, скажу, что этот вопрос впоследствии мне предстояло слышать довольно часто, и каждый раз я отвечал на него именно так, как на этой ирландской свадьбе.
-Well, I tried once back in Russia… (Разочек в России было)
Шон оживляется и начинает мне рассказывать, что его тесть (папа жены) в своем Зимбабве уважаемый человек, и не просто человек, а шаман. Так вот, он какими-то своими каналами умудрился прислать ему немного шмали с собственной делянки племени. С этими словами Шон достает кокосовый орех с полки, раскручивает его и с гордость демонстрирует мне содержимое – что ж, в сортах говна не разбираюсь, но вроде пахнет соответственно. Мы сворачиваем себе по косячку, и выходим во внутренний дворик. На улице, кстати, январь, но в тот год в Лондоне выдалась необычайно теплая зима – минимальная температура была где-то градусов пять по Цельсию. Покурив, посмотрев на черепаху, плавающую в небольшом прудике на его заднем дворе, мы вернулись на кухню, дабы продолжить возлияния пивом. Шон поведал мне, что раскуривание травы в его доме под строгим табу со стороны его жены, поэтому наш поход во двор должен остаться тайной. Пожимаю плечами – да пофиг, мне хорошо и так. И тут я бросаю взгяд на прозрачную дверь, ведущую в палисадник. Там идет снег. С минуту я молчу, потом набираюсь храбрости и рассказываю Шону о моем наблюдении.
-Е-мое, и вправду снег! - Восклицает он. –Хорошая дурь, да?
Тут со второго этажа спускается дочь Шона. Мне приходит в голову идея спросить у нее – идет ли снег, или все же мы с ее папашей словили шаманский двойной приход.
Ой! Снеег! Снеег! – восклицает она, и выбегает на улицу.
Я и Шон облегченно выдыхаем, и продолжаем наш пивной вечер.
Около девяти часов вечера раздается первый звонок в дверь…