0 просмотренных постов скрыто
Одри Хепбёрн. Ангел с печальными глазами.
Она не была похожа на других «звезд» своего времени — чувственных, сексуальных красавиц с пышными формами. Одри любили за хрупкость, непосредственность, обаяние и аристократизм. Весь мир был уверен в том, что Одри, как и ее героиня в фильме «Римские каникулы», настоящая принцесса — настолько благородным был ее облик. И это отчасти было правдой — в жилах Одри текло немало голубой крови.
Мать Одри, дочь голландского барона Элла ван Хеемстра, родилась в 1900 году. Род ван Хеемстра брал свое начало в XVI столетии и состоял в родстве с половиной европейской знати, включая голландскую королевскую фамилию. Элла, ее четыре сестры и брат росли в любви и богатстве, хотя заветной мечте Эллы не суждено было сбыться — а мечтала она «быть стройной, быть актрисой и быть англичанкой».
Неутомимая оптимистка с немалой долей романтизма в характере, Элла в первый раз вышла замуж в девятнадцать лет — за аристократа, королевского конюшего Яна ван Уффорда; как потом оказалось, редкостного зануду. Родив в скучнейшем браке двух сыновей, Элла добилась развода и уехала зализывать раны к отцу, который был губернатором в Суринаме. Здесь Элла влюбилась — ее избранником стал Джозеф Виктор Энтони Хепбёрн-Растон, наполовину англичанин, наполовину ирландец. Обычно его называют банковским служащим, хотя исследователи так и не смогли найти банка, в котором бы он работал. Правильнее было бы назвать его авантюристом. В 1926 году Элла и Джозеф поженились и переехали в Брюссель.
4 мая 1929 года в пригороде Брюсселя родилась девочка, которой дали имя Эдда Кетлин; ей было суждено прославиться под именем Одри.
Одри с мамой
Нельзя сказать, что детство Эдды-Одри было счастливым. Родители, оба обладавшие взрывными характерами, беспрестанно ссорились; старшие братья безобразничали и всячески изводили сестру. Лишенная любви, маленькая Одри набрасывалась на шоколад, поедая его в невероятных количествах. Как писала потом сама Одри, «шоколад был моей единственной любовью, и он меня ни разу не предал».
Одри с папой
От шоколада Одри, естественно, толстела; заметив это, Элла велела прятать от нее шоколад, а сама объяснила Одри: есть так много — неприлично, истинная леди не должна весить больше 46 кг! Одри послушалась: она всю жизнь сохраняла вес около 45 кг. Но достигла она этого дорогой ценой: от переживаний она просто переставала есть...
Брак родителей, громко трещавший по швам, лопнул в 1935 году — однажды ночью Элла застала мужа в постели с няней. Его вещи тут же были выкинуты на улицу; когда дети проснулись, в доме уже не было ни няни, ни Джозефа
Одри никогда не говорила об этом. Только однажды она написала, что в тот день, когда ушел отец, закончилось ее детство. Потерю отца она переживала всю жизнь.
После разрыва Элла с детьми переехала обратно в Нидерланды, в город Арнем. Одри, уже свободно владеющая английским и французским, овладела еще и голландским. Учебой Одри старалась заглушись свою сердечную боль, недостаток любви в семье. С детства любящая танцевать, она в 1939 году поступила в балетный класс Арнемской консерватории. Одри занималась страстно, самозабвенно, но ей все равно казалось, что она слишком неуклюжа...
В мае 1940 года немцы оккупировали Арнем. Еще недавно Эллу заверяли, что война не коснется Голландии, и что нет необходимости уезжать в Англию, как она собиралась. А теперь в их особняке разместился штаб немецкой армии; брата Эллы расстреляли, а одного из сыновей забрали в немецкий трудовой лагерь. Чтобы не сойти с ума от страха и ужаса, Одри продолжала заниматься балетом — деньги на ее занятия Элла зарабатывала уроками бриджа.
От постоянного голода у Одри началось малокровие, начали распухать ноги. После того, как она чуть ли не месяц пряталась от немцев в подвале, питаясь шестью яблоками и половиной буханки хлеба, у нее началась еще и желтуха. Все это, несомненно, наложило свой отпечаток на внешность будущей звезды: ее хрупкая, тонкая фигура и огромные, словно испуганные, глаза — явные следы тех тяжелых лет. Если бы война не кончилась — Одри вряд ли бы выжила.
После войны Одри, как только позволило здоровье, снова вернулась к занятиям балетом. Сначала она занималась в классе известной преподавательницы танца Сони Гаскелл, а затем, переехав для этого в Англию, в школе «Балле Рамбер» у знаменитой Мари Рамбер. Однако вскоре стало ясно, что великой балериной Одри не стать. Тогда она стала пробовать свои силы в других сферах деятельности: снималась для модных каталогов, работала манекенщицей, снималась в рекламе — в своем первом ролике для авиакомпании KLM она снялась еще до переезда в Англию. Параллельно Одри работала в ночном клубе Ciro, где — несмотря на полное отсутствие необходимых в то время женщине округлостей — пользовалась большим успехом. Для имитации бюста Одри засовывала в декольте два свернутых носка. А ведь всего через несколько лет Билли Уайлдер назовет Одри «девушкой, благодаря которой роскошные женские бюсты выйдут из моды».
Одри выступала в кордебалете в мюзикле «Сапожки на застежках», в музыкальном ревю «Соус Тартар», а затем и в его продолжении «Пикантный соус». Ради участия в шоу Одри пришлось расстаться с занятиями балетом; вскоре ей пришлось расстаться с мюзиклами ради кино.
Режиссеры быстро заметили необычное лицо молодой актрисы, и Одри стали приглашать на эпизоды. В 1951–52 году Одри Хепберн появилась в семи картинах; критика ее игнорировала. Только Марио Дзампи, режиссер «Смеха в раю», самого заметного из фильмов Одри того периода,— сказал: «Настанет день, и она будет звездой!» История показала, что он был абсолютно прав.
Одри явно не хватало мастерства, но неумение играть она заменяла естественностью поведения и непреодолимым очарованием. Все, кто видели ее на экране, не могли ее забыть. После роли в фильме «Смех в раю» об Одри заговорила пресса — и дело было не только в ее игре, но и в том, что у юной актрисы завязался роман с одним из самых видных женихов Англии Джеймсом Хэнсоном, светским львом и будущим лордом. Они познакомились на вечеринке в Ciro; за развитием их романа следила вся Англия. В декабре 1951 года было объявлено о помолвке. Но пожениться никак не получалось — Одри внезапно оказалась завалена работой.
Съемки ее очередного фильма «Мы едем в Монте-Карло» (в американском прокате «Ребенок из Монте-Карло») проходили в Монако. Одри играла кинозвезду в платье от Диора — это платье должно было стать основной частью гонорара за фильм. Во время съемок Одри заметила знаменитая писательница Колетт — она как раз искала исполнительницу главной роли в бродвейском спектакле по ее роману «Жижи», скороспелую девочку-женщину, невинную и порочную одновременно. Колетт искала свою Жижи по всему свету уже несколько месяцев. Увидев Одри, она немедленно послала телеграмму в Нью-Йорк: «Я нашла свою Жижи! Она великолепна!» Однако Одри заупрямилась: она пыталась объяснить Колетт, что не является актрисой и играть на сцене совершенно не умеет. Однако после долгих уговоров она согласилась.
В то же время студия «Парамаунт» предложила Одри роль принцессы Анны в фильме «Римские каникулы» — первоначально роль предназначалась Элизабет Тейлор, но ее не отпустила судия MGM, с которой у Тейлор был контракт. Единственным условием «Парамаунта» было изменение фамилии Одри — чтобы не вызвать претензий со стороны кинозвезды Кэтрин Хепбёрн. Однако Одри заупрямилась: «Если вы хотите получить меня, вам придется взять меня вместе с моим именем». И студия сдалась. Тем более что ее проба была признана великолепной: руководство студии единодушно признало ее «одной из лучших, когда-либо делавшихся в Голливуде, Нью-Йорке или Лондоне».
31 мая 1952 года, едва закончив театральный сезон на Бродвее — в роли Жижи Одри имела шумный успех,— она вылетела в Рим на съемки «Римских каникул». Это была история Золушки наоборот: о принцессе, сбежавшей из дворца, чтобы хоть немного пожить обыкновенной жизнью. Режиссером фильма был Уильям Уайлер, партнером Одри стал знаменитый Грегори Пек. Пек опекал Одри, учил ее держаться перед камерой, ободрял ее — и делал это так, что вскоре поползли слухи об их романе (на самом деле Пек в то время был увлечен журналисткой Вероникой Пассани, на которой вскоре и женился). В конце концов в Рим прилетел Хэнсон и пытался настоять на немедленной свадьбе. Но ничего не получилось — и вскоре пара объявила о разрыве. Одри сильно переживала, к тому же съемки проходили тяжело: в Риме было невыносимо жарко, толпы зевак мешали съемочной группе, Одри все еще не умела играть... Для нее всю жизнь будет непонятным, почему люди восхищаются ее актерским талантом; сама она считала, что актриса она никакая.
Успех фильма был необыкновенным. Свежесть, энергия, очарование и безыскусность Одри покорили зрителей, она моментально стала одной из ярчайших звезд Голливуда. Уайлер везде называл Одри третьим, после Греты Гарбо и Ингрид Бергман, чудом киногеничности. За роль принцессы Анны Одри Хепбёрн — неопытная и неумелая — получила «Оскара». Ее стиль в фильме — темная юбка, мужская рубашка, перехваченная в талии широким ремнем (талия у Одри была всего 50 сантиметров!), носки под туфли на низком каблуке, — на несколько лет стал эталоном для модниц по всему миру. А стрижка «гамен» — «под Хепбёрн» — оставалась на пике популярности несколько десятилетий.
Еще до выхода «Римских каникул» в прокат Одри была предложена главная роль в фильме «Сабрина» — про настоящую Золушку, нашедшую своего принца. Вместе с Одри снимались Хамфри Богарт, прославившийся в «Касабланке», и Уильям Уолден; режиссером был Билли Уайлдер. Этот фильм принес Одри главное знакомство ее жизни — Юбера де Живанши
Одри Хепберн и Юбер Живанши
Было решено, что парижские туалеты Сабрины должен делать настоящий французский кутюрье. Первоначально предполагалось обратиться к Кристобалю Баленсиаге, но тот работал над коллекцией и отказался. Тогда Одри предложила кандидатуру Живанши — с его работами она познакомилась еще во время съемок «Мы едем в Монте-Карло». Живанши только что ушел от Эльзы Скиапарелли и основал собственное ателье.
Узнав о приходе «мисс Хепбёрн», Живанши ожидал увидеть Кэтрин; к слову сказать, она никогда не отличалась изысканностью в одежде. Однако на пороге ателье появилась Одри — стройная, элегантная, словно специально созданная для моделей Живанши. Союз актрисы и кутюрье длился всю жизнь Одри; Живанши создал ее стиль, ее имидж, соединяющий сияние молодости, элегантность и изысканность.
Его модели, изящные и гармоничные, как сама Одри, классически простые и вместе с тем оригинальные, Одри предпочитала не только на съемочной площадке, но и в обычной жизни, чем, без сомнения, сильно помогла росту популярности его ателье. В честь Одри Живанши назвал одну из тканей «Сабрина», и ей же он посвятил свои вторые духи — «L’Interdit». Особая концентрация духов выпускалась лично для нее.
Как это ни странно, Одри всю жизнь считала себя некрасивой, стеснялась своей худобы. А в нарядах от Живанши «гадкий утенок» расправлял крылья и чувствовал себя лебедем; Живанши дарил Одри уверенность в себе, в своих силах.
«Сабрина» свела Одри с еще одним мужчиной, которому суждено было сыграть важную роль в ее жизни — Уильямом Уолденом. В «Сабрине» он играл мужчину, в которого была влюблена героиня Одри; как это часто бывает, актеры тоже влюбились друг в друга. Бурному роману не помешало даже то, что у Уолдена была жена и двое детей. Одри уже мечтала о замужестве, но тут Уолден сообщил ей, что он не способен больше иметь детей — несколько лет назад он подвергся стерилизации, опасаясь появления внебрачных детей. Для Одри это было жестоким ударом: семейную жизнь без детей она не представляла. Одри, если это было необходимо, могла быть твердой. Их роман был немедленно закончен.
В следующий раз они встретились через десять лет на съемках фильма «Париж — когда там жара». Уолден все еще любил Одри; после съемок он пел серенады под ее окнами. Но после разрыва он начал запойно пить, а Одри уже давно была замужем...
«Сабрина» имела шумный успех. Критика взахлеб хвалила Одри, ее непосредственность, необыкновенную красоту, обаяние. А она сама скорее боялась внимания прессы, чем любила: она была уверена в том, что совершенно не умеет играть, а к своей внешности относилась крайне критично: когда ее фотография появилась на обложке журнала «Тайм» — еще до выхода в прокат «Римских каникул»,— Одри заметила: «Вот уж не думала, что с таким лицом, как у меня, можно появиться на страницах журнала».
P.s. Конец первой части.) если вам было интересно, не забудьте подписаться, скоро 2-ая часть!) Всем мир!)
Показать полностью
19
Одри Хепберн.
Одри Хепберн почувствовала себя плохо во время выполнения одной из своих многочисленных гуманитарных миссий, будучи в Африке. Но решила не обращать внимания на боль. Как оказалось — зря. Голодная юность в оккупированной нацистами Голландии догнала ее — в виде рака кишечника, от которого ярчайшая звезда Голливуда 1950-60-х погасла в 63 года.
Наверное, от матери-аристократки Одри Хепберн унаследовала горделивую осанку, хотя, может, это следствие долгих и изнурительных занятий балетом. Но что правда, то правда, мама будущей актрисы происходила из очень знатного голландского рода, чем могла гордиться. Баронесса Элла ван Хеемстра родила дочку в 1929-м, от ирландца Джозефа Хепберн-Растона. До этого было кратковременное замужество, плодом которого явились два сына. Так что младшей в семье была Одри Хепберн, биография которой оказалась (по сравнению с другими родственниками) трудной, но яркой.
Супруги Растон обосновались в столице Бельгии. Именно Брюссель и стал местом рождения нашей героини. Ее родителей нельзя назвать идеальной парой, ссоры и громкие скандалы «с битьем посуды» были не редкостью в их доме. Их брак продлился 9 лет. Последней каплей стала сцена, которую закатила гордая и ревнивая Элла. Еще бы: она застукала муженька при весьма пикантных обстоятельствах вместе с няней, жившей в доме. Хепберн-Растон собрал вещички и исчез из жизни супруги и детишек. Хотя Одри к тому времени исполнилось лишь 6 лет, она была очень привязана к отцу. Именно в честь него она взяла себе фамилию-артистический псевдоним Хепберн (в свидетельстве о рождении значится другое имя: Одри Кэтлин Растон).
Чтобы забыть о неудачном браке, Элла решила вернуться на родину. Именно там семью и застала Вторая мировая. В небольшом городе Арнеме Одри довелось пережить все ужасы и тяготы страшного военного времени.
Жизнь Одри Хепберн стала адом.
Казалось, сама смерть ходит по улицам, заглядывая в черные окна-глазницы полуразрушенных домов и выискивая новых жертв. Иногда можно было видеть, как прохожий падал замертво от голода и холода. Впрочем, к смертям и убийствам, как и к звуку канонады, здесь давно привыкли.
Но была в Арнеме и другая жизнь. В одном из бомбоубежищ, в заплесневелом и темном подвале, кто-то, не сломленный духом, отважился соорудить подобие сцены. Давались концерты, спектакли, ставили даже балет. Вот маленькие девочки в пуантах и юбках-пачках, словно испуганные оленята, стараются не сбиться с музыкального сопровождения и не запутаться в своих длинных и худых от голода ногах и руках. В перерывах между выступлениями 12-летняя девочка обходит зрителей с картонной коробочкой для пожертвований. Ее зовут Эдда ван Хеемстра.
На самом деле задача Эдды - незаметно получить и передать нужным людям маленький клочок бумаги, секретные сведения для борцов Сопротивления. На соседних стульях на своем грубом языке громко разговаривают немецкие солдаты. Дядю девочки прямо на ее глазах расстреляли фашисты за участие в Сопротивлении. Что они сделают с ней, если заметят в ее руках шифровку, Эдда хорошо понимает...
Вернувшись домой в фамильное поместье деда-барона, который после долгих лет размолвки соблаговолил приютить их с матерью, Эдда сняла окровавленные пуанты и упала на кровать без сил. Тонкая, как соломинка, рука потянулась за кувшином воды, стоявшим на тумбочке. Если много пить, можно обмануть голод... А еще Эдда много читала. Волшебные миры, где жили феи, единороги, гномы, позволяли ее воображению разгуляться и ненадолго заглушить урчание в животе.
Много лет спустя Эдду, или Одри, как она станет себя называть, часто будут принимать за принцессу крови - спасибо генам и балетной школе. Вообще-то ее настоящим именем было Одри-Кэтлин Растон, такое имя дал ей отец. Но при нынешней ситуации, чтобы не выделяться из толпы, мать велела ей называть себя Эддой.
Позже ей придется именоваться еще десятком других имен. Но в историю она войдет как Одри Хепбёрн, всемирно известная актриса, фотомодель и икона стиля. Получив славу и деньги, Одри будет стараться использовать их во имя добра. Например, пожертвует крупные суммы на благотворительность. А также наймет частного детектива, чтобы где-то в предместьях Лондона отыскать отца, о котором будет заботиться до самой его смерти...
Танцы - вот все, чем жила Одри. Даже тогда, в захваченном оккупантами голландском городке, чтобы оставаться в форме, она часами стояла у станка или прыгала на улице со скакалкой, пока не падала на тротуар без сил. Она грезила, нет, она жила балетом!
После окончания войны Одри вместе с матерью переехала в Амстердам, где они устроились работать медсестрами в госпитале. Но своей мечте девушка не изменит - скромное жалованье будет тратить на частные уроки балета. Затем она переедет в Лондон и продолжит учиться у самого Вацлава Нижинского.
Делая успехи в балете, Одри понимала: при росте 170 см ей никогда не попасть в хорошую труппу и тем более не стать примой. К тому же частые приступы астмы - последствия длительной голодовки - заставят забыть о сцене. И Одри предпринимет решительный шаг: запишется на актерские курсы. «Быть актрисой тоже неплохо», -решит она.
Изматывающая работа в музыкальном театре, несколько эпизодических ролей в кино, наконец, главная роль в бродвейской постановке, ради которой Одри перебралась в Нью-Йорк. Талант грациозной актрисы с большими прекрасными глазами не мог остаться незамеченным в Голливуде. Хепбёрн пригласили на роль главной героини в «Римских каникулах». Старый добрый Рим, Вечный город! Ради съемок Одри даже отложила свою свадьбу с 28-летним мультимиллионером Джеймсом Хансоном, которого мать Одри считала лучшей партией для дочери.
Из Италии Хепбёрн вернулась совсем другой: она вдруг осознала, что не рождена для роли домохозяйки при богатом муже. К неудовольствию матери, она сообщила об этом Джеймсу, тот все понял, и они с Одри расстались друзьями.
Фильм «Римские каникулы» принес Одри мировую известность, первый «Оскар» и знакомство с будущим мужем. И публика, и критики встретили кинокартину более чем благосклонно. Поползли сплетни, что главную роль играет настоящая принцесса какого-то малоизвестного крошечного европейского государства - так убедительна была актриса.
Звезда Голливуда Грегори Пек, партнер Одри по фильму, добился у руководства, чтобы ее имя было в начале титров - такими же крупными буквами, как и его собственное. Он уже тогда понимал, что Одри - не просто красивая девушка. Пеку и Хепбёрн приписывали роман, на что актриса отвечала с улыбкой: «Чтобы играть любовь, нужно быть влюбленной в своего партнера. Но не обязательно выносить свои чувства за пределы съемок».
Ее полюбили вдруг, все и сразу. Противостоять лавине обаяния Одри не смог никто. Со всех уголков света к ней летели письма и телеграммы с признаниями в любви и предложениями руки и сердца. В противовес царствовавшей в то время в Голливуде Мэрилин Монро-немного искусственной, чуть-чуть вульгарной Одри покоряла всех своей естественностью, утонченностью и скромностью. Ей всего 24 года, а ее объявили иконой стиля. «Подожди немного, - говорила Одри ликовавшей матери, - скоро все они убедятся, что я никчемная актриса, и забудут мое имя». Позже в фильмо-графию Одри войдут бессмертные фильмы - «Забавная мордашка», «Завтрак у Тиффани», «Шарада», «Как украсть миллион», «Моя прекрасная леди» и многие другие.
Вирус звездной болезни так и не поразит Одри. Тот, кто неделю просидел в сыром подвале с крысами, экономя пять яблок и полбуханки хлеба, никогда не будет заносчив, даже если ест икру и устриц из серебряной посуды.
Однако иконой стиля Одри Хепбёрн стала не сразу. В самом начале ее карьеры стилисты и костюмеры Голливуда приходили в ужас от вида ее высокой худой фигуры с плоской грудью и ступней 40-го размера. Визажисты убеждали Одри выщипать ее густые брови, но она упорно отказывалась. В итоге уже через год все красотки пытались отрастить брови, «как у Хепбёрн».
Настоящим Пигмалионом от кутюр для Одри стал начинающий французский стилист Юбер Живанши - именно он, по настоянию актрисы, стал костюмером к следующему получившему благодаря Одри известность фильму «Сабрина». Тандем Живанши-Хепбёрн создал новый тип красоты, перевернувший весь Голливуд, в котором до этого были модны совсем другие параметры женщин, преимущественно грудастые блондинки. Одри стала музой Живанши, а он - не только ее личным костюмером и стилистом, но и другом. Еще в начале их знакомства Юбер сделал манекен по фигуре Одри и в течение почти 40 лет не менял его: актриса следила за своей фигурой и всю свою жизнь весила 46 кг.
http://www.biography-life.ru/art/140-odri-hepbern-biografiya...
https://www.cosmo.ru/stars/biography/audrey-hepburn/
https://www.vintag.es/2015/04/beautiful-fashions-of-audrey-h...
Показать полностью
9
Римские каникулы.
Режиссёр Уильям Уайлер называл «Римские каникулы» «сказкой на современную тему».
Жила-была принцесса небольшого государства. Однажды дела ее королевства привели юную красавицу в Рим, где она, вместе со своей делегацией, поселилась в огромном изысканном дворце с просторными залами, хрустальными люстрами, сверкающим паркетом и высокими стенами вокруг замка... Стенами, за которыми начиналась неизвестная, шумная, манящая, чужая жизнь миллионов незнакомых людей. А здесь, внутри дворца, все время одно и то же - всеобщее обожание принцессы Анны, вспышки фотокамер, следование светскому этикету, улыбки, улыбки, реверансы и опять улыбки... все, знакомое ей с детства... все, надоевшее ей до чертиков. Да, принцессу любили. Но у нее никогда не было одного. Свободы.
И однажды ночью принцесса сбежала из дворца. Она просто отправилась гулять по городу, древнему, как этот мир. Сбежала не из протеста, не из желания что-то доказать, просто ей захотелось почувствовать, каково это - быть самой собой, не аристократкой, скованной цепями дворцовых протоколов, правил и расписаний, а просто девушкой Анной? Каково это - не спрашивая разрешения фрейлин, вдруг свернуть на первую приглянувшуюся улочку и заговорить с первым попавшимся прохожим? Больше всего ей было интересно и непривычно слушать свое юное сердце, влюбленное в жизнь, и следовать каждому его удару...
В ту удивительную ночь Анна познакомилась с высоким привлекательным черноглазым мужчиной, американским журналистом Джо Брэдли. То есть, конечно, она не знала, что он журналист, да и Брэдли не сразу узнал в этой очаровательной незнакомке исчезнувшую принцессу. Однако, чуть позже, когда Джо все же понимает, кто эта милая девушка на самом деле, он, как настоящий папарацци, решает сделать эксклюзивный репортаж о столь необычной истории побега ничего не подозревающей принцессы. Будущая статья грозит стать сенсацией и манит огромным гонораром.
А потом чисто американская предприимчивость журналиста разбивается о невинную чистоту и трогательную искренность Анны. Джо не может поставить деньги выше человеческого благородства. Ведь он понимает, что в жизнь юной принцессы ворвалось самое большое приключение, и ощущает, что в его собственном сердце забила крыльями любовь. И он, до сей поры циничный репортер Брэдли, не вправе разрушить это и осквернить. Отныне взявшись за руки, Анна и Джо вместе гуляют по залитым солнцем римским улицам и площадям, разговаривают, любуются Колизеем, едят мороженое, смеются, катаются на мопеде, сбегают от полицейских...
Возможно, Анна впервые почувствовала себя абсолютно счастливой и совершенно свободной. Она ловит каждое чудное мгновение, открывая для себя целый мир удивительных, светлых событий и безрассудных приключений, будь то первое посещение обычной парикмахерской, где симпатичный говорливый итальянец делает ей прическу - такую, как хочет она, а не такую, как того требует дворцовый этикет... или необычайно вкусное мороженое в обычном вафельном кулечке, тающее в руках, или та забавная драка на танцполе, когда Анна в азарте разбивает гитару о чью-то голову. Стоит увидеть ее взгляд потом, в тот момент, когда на последней пресс-конференции Джо вручит ей конверт с фотографиями, и она обнаружит то самое фото с гитарой. Такое не забудешь никогда! В этом взгляде будет все: и удивление, и радость, и растерянность, и смущение...
Казалось бы - всего один теплый летний день, отданный Вечному городу, и любовь, которая останется в их сердцах навечно. Принцесса и журналист всю свою жизнь будут бережно хранить в памяти тот солнечный гостеприимный Рим и самые удивительные в своей жизни каникулы...
Сценарий «Римских каникул» написали Далтон Трамбо и Ян Маклеллан Хантер ещё в середине сороковых годов. Он предназначался для прославленного комедиографа Фрэнка Капры.
В 1947 году начался нашумевший процесс над «голливудской десяткой»: вместе с Трамбо на скамье подсудимых оказались и другие сценаристы левых убеждений. Гвоздём обвинения стало то, что в ряде фильмов просматривались симпатии к Советскому Союзу. Далтон Трамбо был занесён в «чёрные списки», ему пришлось писать сценарии, укрывшись под псевдонимом.
Узнав, что к сценарию «Римских каникул» приложил руку Трамбо, Капра отказался снимать этот фильм. Сценарий переходил от одного режиссёра к другому, пока руководство «Парамаунт пикчерс» не поручило постановку «Римских каникул» Уильяму Уайлеру. К тому времени у него в активе имелось уже два «Оскара» (за «Миссис Минивер» и «Лучшие годы нашей жизни»). Работать с ним было тяжело (из-за его несносного характера, деспотичного, язвительного, безжалостного ко всем членам своей команды), но заманчиво (14 актеров, снимавшихся в его лентах, удостоились высшей премии Киноакадемии, а 36 номинировались). О деспотизме Уайлера в Голливуде ходили легенды. Он запросто мог раскритиковать в грубой форме, а проще говоря, прилюдно наорать на таких мастодонтов, как Лоуренс Оливье или Бетт Дэвис. Но при этом режиссер обладал удивительным вкусом и чутьем. Он чувствовал малейшую фальшь, не прощал халтуры и требовал полной самоотдачи. Несмотря ни на что, попасть в его когтистые лапы - было пределом мечтаний для любого актера!
Сразу же начались поиски актрисы на роль принцессы. «Мне нужна была девушка без американского акцента, — вспоминал Уайлер, — такая, которая не вызывала бы никаких сомнений в том, что она получила воспитание настоящей принцессы».
В сентябре 1951 года на студии «Пайнвуд» в пригороде Лондона состоялись кинопробы, одной из никому не известных претенденток оказалась юная Одри Хепберн. Впоследствии Уайлер вспоминал: «Как только мы увидели Одри, сразу поняли: вот наша девушка! В ней было все - искренность, естественность, талант». Сложность возникла, когда Хепберн стали снимать на камеру. Она старательно выговаривала нужный текст, но при этом была внутренне скованной, выглядела напряженной, настороженной. Большинство присутствующих на пробах решили, что она их провалила. И только режиссер не желал так просто отказываться от девушки, столь очаровательно-непосредственно ведущей себя вне камер. Он пошел на хитрость. Как только Одри проговорила свои реплики и расслабилась, начав как ни в чем не бывало болтать с осветителями, Уайлер дал знак оператору продолжать снимать, о чем Хепберн, конечно, не подозревала. И ведь получилось! Принцесса Анна была найдена.
Правда, студия потребовала, чтобы юная актриса сменила фамилию — не желая, чтобы её путали со знаменитой Кэтрин Хепбёрн, но Одри отказалась, хотя это могло стоить ей карьеры в кино.
Роль журналиста Джо Брэдли согласился сыграть 35-летний Грегори Пек. Грегори Пек считался образцом настоящего мужчины — красивый, уверенный в себе, и вместе с тем нежный и заботливый возлюбленный. Присущие ему мягкий юмор и интеллигентность придавали особую прелесть его игре. В 1947–1952 годах Пек входил в список десяти самых кассовых актёров американского кино. Он почти идеально подходил на роли в популярных жанрах: вестерне, детективе, романтической мелодраме. Грегори Пека уважали коллеги, он был щедр и доброжелателен к новичкам, так что Хепбёрн не могла и мечтать о лучшем партнёре.
Уайлер смог наконец осуществить свою давнюю мечту — снять весь фильм на натуре. Действие «Римских каникул» было вынесено из павильонов на улицы итальянской столицы. Объяснялось это, конечно, прежде всего финансовыми соображениями: из-за вторжения телевидения и запрещения крупным студиям владеть кинотеатрами Голливуду стало выгоднее снимать за границей.
Лето 1952 года выдалось в Италии жарким, а высокая влажность превратила город в настоящую парилку. Кроме того, был самый пик туристского сезона. По сценарию фотограф, сопровождающий Пека (его играет Эдди Альберт), тайком делает снимки «её королевского величества».
Съёмки фильма приходилось часто останавливать из-за того, что зеваки толпами собирались у тех самых достопримечательностей, где должны были прогуливаться репортёр с принцессой-беглянкой. Особенно трудно приходилось Грегори Пеку, единственной кинозвезде в актёрском ансамбле «Римских каникул». Он не знал отбоя от желающих взять автограф.
Улицы приходилось перекрывать, огораживать памятники, вызывая неудовольствие туристов. Направо и налево раздавались взятки всем, кто обладал хоть какой-то властью. Уайлер был вынужден сократить число дублей до минимума.
Вспоминается забавный случай. Однажды Уайлер попросил Одри сделать ещё один дубль, дескать, сцена ей не удалась. И тут сотни зрителей закричали: „Нет, нет, это прекрасно… Лучше быть не может. Не надо переснимать“. И режиссёр уступил публике безропотно».
Грегори Пек и Одри на съемках по-настоящему подружились, перенеся неподдельную взаимную симпатию на экран. Много позже члены съемочной группы вспоминали, что Пек постоянно шутил и разыгрывал команду, на что Одри смеялась как сумасшедшая, поражая окружающих своим задором.
Одри прекрасно передала пьянящее чувство свободы, охватившее её героиню. Принцесса в новом облике — коротко постриженная — так и лучилась радостью и озорством.
Для Пека это была первая комедийная роль. Он сыграл её легко, со вкусом и стал для своей партнёрши заботливым и надёжным помощником. Он создал в «Римских каникулах» очень живой образ корреспондента, охотника за сенсациями. Наверное, лучший эпизод с участием Пека тот, где он, отказавшись уже от репортажа об Анне, перебирая фотографии, рассказывает приятелю о том, какая это могла быть сенсация.
Вызывая раздражение руководства студии «Парамаунт», Уильям Уайлер почти год монтировал отснятый материал «Римских каникул». Но ситуация вскоре переменилась. Предчувствие чего-то значительного охватило руководство «Парамаунта» с первой же минуты просмотра «чернового» варианта «Римских каникул». «Я знал, что очень скоро весь мир влюбится в неё», — утверждал Уайлер. В фильме проявилось то особое сочетание невинности, энергии и юной свежести, присущее личности и манере исполнения Одри.
Премьера фильма состоялась одновременно в Нью-Йорке и Лондоне 27 августа 1953 года. Одри не присутствовала ни на той ни на другой. Она поехала на Венецианский кинофестиваль, отдав дань уважения той стране, где снималась картина.
Обложка «Тайм» с портретом Одри появилась 7 сентября 1953 года и вызвала настоящую сенсацию. «За блеском фальшивых камней сияние бриллианта» — гласила надпись на обложке.
Одри Хепбёрн вернулась в США знаменитостью. Американская киноакадемия наградила её «Оскаром» за главную женскую роль, актриса получила также премию иностранной прессы и множество других наград. Критики хватили Одри за её «изящество и очарование». Директор студии «Парамаунт» предсказывал: «Если мисс Хепбёрн получит подходящую роль, она станет величайшей актрисой в истории кино».
Премию «Оскар» за сценарий получил только Ян Маклеллан Хантер. Справедливость была восстановлена в 1993 году, уже после смерти Трамбо. Почётную статуэтку получила вдова Трамбо Клео.
Успех «Римских каникул» за пределами США стал грандиозной компенсацией за неудачу в Америке. Дебютантка буквально завоевала зрителя естественностью и обаянием. Отзывы в европейской прессе были созвучны восторгу толпы, штурмовавшей кинотеатры.
Показать полностью
7
Отрисовка с помощью проектора
На ваш суд
Показать полностью
1
Рисую портреты, нравится
Одни и Прометей, который опоздал
Показать полностью
2
Хочу поделиться прокачкой скилла!) вроде норм, не?
Чуть позже поделюсь спидпейнтами.)
Показать полностью
3