Есть у меня знакомый математик Славик. Человек исключительно веселый.
Особенно если слегка примет на грудь. Его супруга — известный в городе педиатр. Увлекается фитотерапией. С некоторых пор является также семейным врачом нашего клана.
Вечером перед утренником, посвященным русской поэзии, закашлял мой племянник-третьеклассник. Зашли к нашему доброму педиатру. Она стала настаивать какие-то немыслимые травы — часа примерно два. Все это время муж-филолог, запершись в своей комнате с моим племянником, о чем-то с ним беседовал. Уходя от них, у меня в кармане булькал настой от кашля, а на лице племяши играла загадочная улыбка.
Утро. Школьный зал. Букеты. Портрет Пушкина. На сцене — мой племянник.
Пошаркал ножкой, кашлянул, и звонким фальцетом начал:
"Однажды в студеную зимнюю пору
Сижу за решеткой в темнице сырой... "
В зале — недоумение. Учительницы переглядываются. " Гляжу — поднимается медленно в гору...
Вскормленный неволей орел молодой... "
Недоумение в зале перерастает в восторженный гогот. Зал аплодирует.
В овациях тонет следующая строфа:
"И, шествуя важно, в спокойствии чинном,
Мой грустный товарищ, махая крылом
В больших сапогах, в полушубке овчинном
Кровавую пищу клюет под окном... "
Директор школы поднимает руку:
— Гарик, что ты читаешь? Пушкина или Некрасова?!
— Я читаю вам два в одном,
— отчеканил малец.
— Так нельзя, Гарик. Продолжай только одно.
Гарик (доставая из кармана бумажку и с надрывом читая содержимое):
Аноны, я к сожалению потерял все контакты с одним человеком, от него у меня остался только один прекрасный/страшный стих.
За одно оцените его творение, Вдруг он сидит на пикабу и опознает своё творение.
Я - Сатана. Властитель ада.
Хозяин всех заблудших душ.
Ваш грех, он для меня услада,
Все вы лишь - куча жалких туш
Вы все грешны как слуги ада
И вам воздаться по грехам
Не надо плакаться не надо
Я равнодушен ко слезам.
Придет конец всех ваших жизней
В мою погрузится мир тень
И не поможет вам Всевышний
Конец наступит - Судный День.
И воцарится в мире хаос
И обратятся реки в кровь
Мне свою душу продал Фауст
Забыв про счастье и любовь
Таких как он, их было много
И все они кипят в котле
Им недоступен голос Бога
Принадлежат они лишь мне.
Но грянет день - и в ваших криках
Я буду счастлив как дитя
И ваши головы на пиках
Подарком станут для меня
Ну а пока живите в страхе
И ждите вестников Конца.
Они поведают о крахе
Вселенной мудрого творца
Чума придет, за нею Голод
Война и Смерть придут потом
Они убьют всех тех кто молод
Погибнут сын с его отцом
Чума заразой всех отравит
Она проникнет в каждый дом
И всех людей она заставит
Начать последний жизни том
А в продолженье будет Голод
Он вас лишит последних сил
И вы забудьте про хлеб и солод,
И черви лишь устроят пир.
Он доведет до истощенья
Главу последнюю начав
И страх, и адские мученья
В одной из самых жутких глав
Когда вы с тощими лицами,
Кто без руки, кто глух и слеп,
Начнете с вашими отцами
Войну жестокую за хлеб,
То вы поймете что настало
И время третьего гонца
Уж вас погубит он немало,
Оставив строчку до конца.
Четвертый вестник - Смерть людская
Задавит тех, кто выжить смел
Еще наивно полагая
Что и у бедствий есть предел.
Но нет конца людским страданья
Поставит точку в книге Смерть
И ад вам будет наказаньем,
В огне вы будете гореть!
Теперь когда вы знаете о муках
Вам уготованных судьбой
О краткой жизни ваших внуков,
О встрече близкою со мной,
Я вам желаю скорой смерти
В аду я грешников уж жду
(Давно готовы ваши плети)
И провожаю в путь Чуму.