Александр Кузнецов «По следам четвероногих»
«По следам четвероногих»
Что можно узнать о ходьбе и беге вымерших четвероногих по их окаменелым следам.
Читает: Александр Николаевич Кузнецов, доктор биологических наук, ПИН РАН
«По следам четвероногих»
Что можно узнать о ходьбе и беге вымерших четвероногих по их окаменелым следам.
Читает: Александр Николаевич Кузнецов, доктор биологических наук, ПИН РАН
Перед вами белемнит Passaloteuthis laevigata из отложений нижней юры Германии. Хотя его щупальца (специалисты называют их руками) не сохранились в окаменевшей глине, мы без труда можем проследить их расположение по парным рядам крючьев, когда-то находившихся на каждой из рук. Крючья на руках присутствуют у многих современных и ископаемых головоногих моллюсков. Они позволяют хватать и удерживать быструю и скользкую добычу — рыбу и других головоногих. Но кроме обычных маленьких крючьев на этом фото хорошо видны два огромных крюка, расположенных неподалеку от головы и от основания рук. Это не челюсти, как можно было бы подумать (челюсти у этих моллюсков имеют значительно меньший размер и на этом фото не видны), а особые крючья — мегаонихиты.
Все ископаемые крючья головоногих принято относить к роду Onychites. Это не род живых существ, а паратаксон — искусственный род, обозначающий сами крючья, а не их носителей. Обычные ископаемые крючья — их иногда называют микроонихитами — имеют длину от пары миллиметров до полутора сантиметров. Мегаонихиты же отличаются от обычных крючьев характерной серповидной формой и крупными размерами: как правило, их длина составляет от 3 до 8 см.
Верхнеюрские мегаонихиты Onychites quenstedti. Фото из статьи Ø. Hammer et al., 2013. Large onychites (cephalopod hooks) from the Upper Jurassic of the Boreal Realm
Изучение хорошо сохранившихся находок Passaloteuthis laevigata показало, что только часть особей этого вида имеют мегаонихиты, а у других, при том же размере и такой же хорошей сохранности, гигантских крючьев нет. Палеонтологи предположили, что эти крючья — признак взрослых самцов. Самцы могли использовать их, во-первых, для демонстрации своей мужественности, а во-вторых, для удержания самок во время спаривания (современные кальмары часто используют крючья при спаривании). Это предположение подтверждается отсутствием находок маленьких мегаонихитов (которые можно было бы опознать по характерной форме): получается, что мегаонихиты не росли постепенно вместе с животным, как обычные крючья, а довольно быстро формировались уже у крупных особей — вероятно, после полового созревания. Мегаонихиты, возможно, возникали в разных группах древних колеоидей неоднократно. В пользу этого говорит их неоднократное появление в палеонтологической летописи: в пермском, юрском и меловом периодах.
Слева — Passaloteuthis laevigata без мегаонихитов (вероятно, самка), справа — реконструкция брачного поведения Passaloteuthis laevigata: самец захватывает самку, используя мегаонихиты. Фото: Александр Мироненко, палеонтологический музей Urwelt-Museum Hauff, Германия
Многократное возникновение мегаонихитов пока еще остается предположением, но крючья как таковые у головоногих моллюсков явно появлялись минимум дважды: у вымерших в конце мезозоя белемнитов и у современных кальмаров они возникли независимо, в разное время и совершенно по-разному. У кальмаров крючья формируются из хитиновых колец в присосках. Процесс их возникновения можно проследить во всех деталях, так как разные его стадии можно найти у разных видов кальмаров (а иногда и на разных участках щупалец у одного и того же вида). Первоначально возникает хитиновое кольцо — оно служит физической опорой для мягких тканей присоски (что особенно актуально для крупных видов с большими присосками). На следующем этапе наружный край кольца становится зазубренным — это помогает присоске лучше прикрепляться к поверхности тела крупной добычи. На фотографиях, которые нам известны как снимки отпечатков присосок гигантских кальмаров на коже кашалотов, на самом деле запечатлены шрамы от зазубренных колец в присосках. Такие шрамы кашалоты получают при охоте на гигантских кальмаров — добычу опасную, зато крупную и сытную.
Фрагмент кожи кашалота с кольцевыми шрамами, оставленными зазубренными кольцами в присосках гигантского кальмара и щупальце кальмара с такими присосками (справа). Фото с сайтов en.wikipedia.org и nhm.ac.uk
Но такие зазубренные кольца удобны не всегда: для лучшего удержания не очень большой, но активно вырывающейся добычи лучше подходит кольцо не с равномерно расположенными выступами, а с более крупными и загнутыми передними зубчиками. Собственно, один из таких зубчиков у некоторых видов головоногих со временем и стал верхней частью крюка, а исходное кольцо свернулось в его ствол и основание. Тем не менее даже у длинных и тонких крючьев у самого основания сохраняется отверстие, оставшееся от первоначального зазубренного кольца.
Крючья кальмаров, по которым хорошо видно превращение зазубренного кольца в отдельный крюк. Даже у крючьев на правом фото есть небольшое отверстие, оставшееся от отверстия в первоначальном кольце. Фото с сайта squid.tepapa.govt.nz (слева) и фото Александра Мироненко (справа)
У белемнитов же механизм формирования крючьев был совершенно иным. У них крючья возникли не из присосок, а из цирров (лат. cirri, см. cirrus) — тонких чувствительных отростков-усиков, расположенных по бокам от присосок. Среди современных головоногих цирры особенно хорошо развиты у некоторых глубоководных осьминогов и вампиротеутиса, о котором «Элементы» недавно рассказывали (см. картинку дня Адский вампир). Видимо, у древних белемнитов усики-цирры вместе с щупальцами и присосками использовались для удержания добычи, и крючья развились из отвердевших покровов этих усиков. Поэтому крючья белемнитов имеют значительно более однообразную форму, чем крючья кальмаров, и кольцевого основания у них нет. Но внутри них по всей длине крюка проходит канал, в котором изначально располагался усик-цирр.
Крючья юрских белемнитов (справа, фото Александра Мироненко) и парные отростки-цирры на щупальцах Vampyroteuthis infernalis (слева, фото с сайта reddit.com)
Интересно, что у мезозойских предков современных кальмаров крючьев вообще не было — они появились только в кайнозое, после вымирания обладавших крючьями белемнитов. Видимо, нишу крючьеносных хищников, охотившихся на рыбу и на головоногих без наружной раковины, в мезозое занимали белемниты, в то время как предки кальмаров охотились на какую-то другую добычу (скорее всего на аммонитов, ведь для удерживания их прочных раковин нужны присоски, а не крючья).
Фото Александра Мироненко, экспозиция палеонтологического музея Urwelt-Museum Hauff, Германия.
Александр Мироненко
На картинке дня — ископаемая рыба Dapedium pholidotum в жилой камере нижнеюрского аммонита Lytoceras ceratophagum. Арагонитовая раковина аммонита практически полностью растворилась, уцелел лишь наружный органический слой — периостракум, сквозь который проступило тело находившейся внутри рыбы. Эта рыба — не жертва хищного аммонита и не его убийца, она лишь использовала пустую раковину, лежавшую на дне моря, в качестве жилища или временного укрытия.
Обычно когда говорят об экологической роли тех или иных вымерших животных, в том числе и аммонитов, то вспоминают о том, кто на них нападал и на кого охотились они сами. Но роль аммонитов в древних экосистемах не ограничивалась их участием в пищевых цепях. Огромное значение имели их раковины, падавшие на дно после смерти моллюсков.
В мезозое моря покрывали обширные пространства на континентах. К примеру, территория современной Москвы была под водой почти 70 миллионов лет — на протяжении части средней юры, большей части поздней юры и раннего мела. Дно этих морей часто было покрыто илом (со временем превратившимся в черные глины и сланцы), и лишено каких-либо естественных убежищ. Норы в полужидком иле копать было неудобно, а наличие надежных укрытий жизненно необходимо многим донным и придонным обитателям. Также для многих бентосных организмов, таких как черви-серпулиды или мшанки, критически важным является наличие твердого субстрата, к которому они прикрепляются.
Огромные пространства покрытого илом дна мезозойских морей наверняка были бы почти лишены донной фауны, если бы не раковины аммонитов. В основном эти моллюски жили в толще воды, но после их смерти раковины тонули и превращались в удобные жилища для донных обитателей. Чаще всего пустые раковины заселяли ракообразные. Там они и линяли, и просто жили в течение долгого времени, поэтому палеонтологи находят в раковинах аммонитов как целые, так и сброшенные при линьке панцири различных раков и крабов. Особенно важную роль аммониты сыграли в истории раков-отшельников. В юрских и нижнемеловых слоях раков-отшельников находят не в раковинах брюхоногих, которые они населяют в наше время, а в раковинах аммонитов. Палеонтологи предполагают, что начальные этапы эволюции раков-отшельников, возникших как раз в мезозое, были связаны именно с раковинами аммонитов.
Рак-отшельник в раковине аммонита. Нижний мел, Йоркшир, Великобритания. Фото из статьи J. W. M. Jagt et al., 2006. In situ fossil hermit crabs (Paguroidea) from northwest Europe and Russia: Preliminary data on new records
Также раковины аммонитов пользовались большой популярностью у рыб, ведь некрупным донным рыбам, имеющим множество врагов, надежное убежище нужно не меньше, чем ракообразным в период линьки. Раньше некоторые исследователи полагали, что рыбы, найденные в раковинах, могли увлечься поеданием тела аммонита и вместе с раковиной попасть в бедные кислородом придонные слои воды, где их ждала гибель. Но сейчас не вызывает сомнений, что чаще всего они просто использовали лежавшие на дне раковины в качестве постоянных или временных укрытий.
Рыба из семейства Macrosemiidae прячется в раковине аммонита. Рисунок © Alain Beneteau из статьи R. Vullo et al., 2009. An ammonite–fish association from the Kimmeridgian (Upper Jurassic) of La Rochelle, western France
Раковины аммонитов использовали и брюхоногие моллюски, которые, хоть сами и имели свои собственные раковины, но их яйца и яйцевые капсулы были лишены подобной надежной защиты, так что их приходилось прятать от хищников. Раковины аммонитов для этого подходили идеально — в них яйцевые капсулы и не видно со стороны, и не всякий хищник пролезет внутрь. Некоторые типы яйцевых капсул гастропод из мезозойских отложений известны исключительно из раковин аммонитов.
Полупрозрачные яйцевые капсулы морских брюхоногих моллюсков в жилой камере нижнемелового аммонита Deshayesites volgensis, Саратовская область, Россия. Наружные слои раковины самого аммонита разрушены, а яйцевые капсулы замещены полупрозрачным кальцитом, поэтому их хорошо видно на просвет. В момент заполнения раковины аммонита илом, впоследствии окаменевшим, капсулы еще были герметично закрыты и сохранились полыми, а затем в этих полостях сформировался кальцит. Фото © Александр Мироненко
Раковины не только защищали своих поселенцев при жизни, но и оказались замечательными мавзолеями, сохранившими тела и панцири своих обитателей. Существуют уникальные местонахождения — лагерштетты, — в которых сохраняются даже мягкие ткани ископаемых животных, но значительно чаще, наоборот, скелеты и твердые панцири оказываются разрушены и разбросаны на большой площади. Умершие же внутри раковин аммонитов животные были укрыты и от течений, и от крупных падальщиков, способных разрушить и рассеять остатки. Хотя их мягкие ткани разлагались, как и ткани самих аммонитов, но элементы панцирей ракообразных и кости и чешуя рыб сохранялись внутри раковин лучше, чем у животных, погибших снаружи. Теперь эти находки служат палеонтологам — они позволяют лучше понять условия, складывавшиеся на дне моря, и получить более полную информацию о биологическом разнообразии древних экосистем.
Фото © Александр Мироненко, аммонит из экспозиции Urwelt-Museum Hauff, Германия.
Александр Мироненко
Это одна из самых знаменитых морских рептилий — лиоплевродон (Liopleurodon), он прославился благодаря телесериалу «Прогулки с динозаврами», где этим плезиозаврам посвятили целую серию. Жили лиоплевродоны на протяжении келловейского века юрского периода (166–163 миллиона лет назад) в мелководных морях Франции, Германии, Великобритании, а также России.
В келловейском веке Русское море соединялось с Западноевропейским бассейном, и на протяжении нескольких миллионов лет морская фауна Западной Европы и Европейской России была практически одинаковой. Одинаковыми были даже осадки, которые накапливались на дне этих двух морей — пески келловейского возраста в Германии или Британии такие же, как в Рязани или Ярославле. То же касалось и морские рептилий — у нас они тоже были. На сегодняшний день в России нашли остатки четырех–пяти лиоплевродонов, правда, весьма фрагментарные. Первая такая находка была еще до революции — со дна Москвы-реки возле Мневников подняли плиту песчаника с несколькими зубами лиоплевродона. У лиоплевродонов весьма узнаваемые зубы, округлые в поперечном сечении. У близких им плиозавров (Pliosaurus) зубы в сечении треугольные, с режущими кромками.
Прорисовка плиты с зубами лиоплевродона. Рисунок из книги W. A. Kiprijanow, 1883. Studien uber die fossilen Reptilien Russlands
Еще один очень крупный зуб весной 2013 года нашли в Рязанской области участники детского «ПалеоКружка» из Палеонтологического института РАН. Фрагмент заметили в яме от ковша экскаватора в карьере завода «Михайловцемент» — сначала попались два крупных обломка средней части. Когда поняли, что это фрагменты одного зуба, участники экскурсии стали тщательно осматривать глину, и вскоре подобрали кончик зуба и его широкое основание. Судя по всему, зуб рептилии был разбит экскаваторным ковшом. Всего дети собрали около восьмидесяти обломков, которые впоследствии удалось собрать в целый зуб.
Зуб лиоплевродона, найденный участниками «ПалеоКружка» в Рязанской области, и фотография их раскопок в карьере «Михайловцемента». Фото с сайтов ammonit.ru и paleocircle.ru
Более полные остатки лиоплевродона обнаружил в Вологодской области на берегу реки Унжа любитель палеонтологии, геолог А. В. Ступаченко. Он собирал раковины аммонитов и решил пройтись по берегу с металлическим щупом, пробивая ил, глину и песок в поисках конкреций. Наконец щуп уперся в твердый предмет. Это оказалась большая кость. Рядом нашлась еще одна и еще... Добыть их оказалось непросто: яму на дне реки заносило илом, искать кости приходилось на ощупь. В песке залегала часть скелета, беспорядочно сваленная еще в юрское время. Позвонков и черепа не было. Нашлись части таза, коракоиды, несколько ребер, кости конечностей и небольшой зуб, вероятно, того же лиоплевродона. Зуб маленький, зато с сохранившимся корнем.
Эти остатки несколько лет лежали у Ступаченко в сарае. Вывезти их в Москву было сложно: весили они много и отличались крупными размерами. Однажды на них зашел полюбоваться местный журналист и вскоре в газете «Северная правда» вышла любопытная заметка с таким пассажем: «Андрей дал мне подержать его окаменевшее ребро, прикоснуться к вечности. Весьма тяжелая вещь, скажу я вам (не вечность, а ребро), прямо чугунная оглобля какая-то. Но сто пятьдесят миллионов лет, как ни старался, я все равно представить себе не смог».
Кроме того, есть сведения, что один зуб лиоплевродона нашли в карьере Дубки Саратовской области, а несколько позвонков — в карьере рядом с подмосковным городом Пески. Эти немногочисленные находки — пока единственные следы пребывания лиоплевродонов в России. Гораздо лучше обстоят дела с другими крупными морскими хищниками, которые пришли им на смену — в том числе с гигантскими русскими плиозаврами, от которых сохранились полные скелеты (см. картинку дня «Гигантский русский плиозавр»).
Реконструкция © Андрей Атучин из книги А. Е. Нелихов, М. С. Архангельский, А. В. Иванов А.В., 2018. Когда Волга была морем. Левиафаны и пилигримы (в печати).
Антон Нелихов
На фото — реконструкция сципионикса, маленького динозавра из Италии. В 1998 году этот ящер попал на обложку журнала Nature, став знаменитым на весь мир благодаря своей исключительной сохранности. Как правило, от вымерших животных остаются отдельные кости и их фрагменты, разрозненные костяки и гораздо реже целые скелеты. Случай же со сципиониксом очень удивил ученых: у него сохранились внутренние органы.
Нашел динозавра в 1981 году в карьере Le Cavere на окраине деревни Пьетрароя (Pietraroja) палеонтолог-любитель Джованни Тодеско (Giovanni Todesco) — остатки залегали в известняках, датируемых концом раннего мела (112,6–109 млн лет). В те времена территория современной Италии представляла собой цепь морских островов, один из которых протягивался приблизительно от середины Апеннинского полуострова до Туниса. Острова обрамляли многочисленные мелководные лагуны. В одну из таких лагун, видимо, и попало тело сципионикса. В бескислородной обстановке оно прекрасно сохранилось на миллионы лет.
Только спустя 12 лет, в 1993 году, находка попала в руки ученых, которые констатировали ее уникальность: у динозавра сохранился не только скелет, но и мягкие ткани. А еще это был первый динозавр, найденный в Италии. Его назвали Scipionyx samniticus — в честь древнеримского военачальника (родовое название переводится как «коготь Сципиона»).
Северо-западный склон «Civita di Pietraroja» и карьер Le Cavere (справа). Место находки сципионикса отмечено красной стрелкой. Фото из монографии C. Dal Sasso, S. Maganuco, 2011. Scipionyx samniticus (Theropoda: Compsognathidae) from the Lower Cretaceous of Italy. Osteology, ontogenetic assessment, phylogeny, soft tissue anatomy, taphonomy and palaeobiology
При жизни сципионикс достигал всего 23 см в длину, имел длинную и стройную шею, длинные конечности. Есть все основания считать, что он умер совсем молодым — в возрасте нескольких недель. На это указывают непропорционально большой череп, большие глазницы, еще не сменившиеся зубы, вследствие чего наблюдается прекрасная симметрия между левой и правой сторонами челюсти, а также низкая степень окостеневания, о чем говорит присутствие межкостного хряща. Взрослое животное, вероятно, могло вырасти до 2,5 м. Перемещался сципионикс на двух ногах, а его движения уравновешивал длинный хвост. Несмотря на возраст, динозавр мог уверенно ходить и даже бегать, о чем свидетельствует полное окостеневание подвздошных костей таза.
Скелет Scipionyx samniticus. Размер масштабной линейки: 20 мм. Фото из монографии C. Dal Sasso, S. Maganuco, 2011. Scipionyx samniticus (Theropoda: Compsognathidae) from the Lower Cretaceous of Italy. Osteology, ontogenetic assessment, phylogeny, soft tissue anatomy, taphonomy and palaeobiology
Сохранившийся кишечник поведал о диете маленького сципионикса — в его рацион входили рыба и ящерицы. Любопытно, что некоторая добыча в два раза превышала в размере самого динозавра. Это может указывать на родительскую заботу — выкармливание. Хотя кишечник динозавра оказался меньше, чем ожидалось, сципионикс мог эффективно переваривать пищу. Возможно, что в своем возрасте он еще не утратил желточный мешок, который служил дополнительным источником питательных веществ в первые недели жизни, как это можно наблюдать, например, у крокодилов. Легких у динозавра не сохранилось, но по косвенным данным (возможное присутствие диафрагмы) исследователи установили схожесть дыхательной системы с крокодильей, а не с птичьей. У последних диафрагмы нет. Никаких следов кожного покрова сципионикса не сохранилось, поэтому нельзя точно сказать, был ли он покрыт примитивными перьями, как его родственники компсогнатиды (Sinosauropteryx и Sinocalliopteryx). Очень может быть.
Область живота Scipionyx samniticus, где хорошо видно кишечник. Размер масштабной линейки: 10 мм. Фото из статьи C. Dal Sasso, M. Signore, 1998. Exceptional soft-tissue preservation in a theropod dinosaur from Italy
Кладистический анализ относит сципионикса к семейству Compsognathidae, а его ближайшим родственником посчитали оркораптора (Orkoraptor), который ныне входит в семейство Neovenatoridae. Но необходимо учитывать, что для столь молодых особей сравнительный анализ часто бывает затруднителен, тем более, когда сравнивают со взрослыми животными.
Реконструкция сципионикса. Фото с сайта flickr.com.
Антон Ульяхин
Продолжительность 9 минут.
Действительно ли антропологические находки исчисляются многими сотнями и тысячами? Как и по каким частям скелета можно восстановить внешний облик древних людей? Сколько нужно находок для отслеживания эволюционного пути человека?
Станислав Дробышевский, антрополог, кандидат биологических наук, доцент кафедры антропологии биологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, научный редактор ANTROPOGENEZ.RU рассказывает, с какими проблемами действительно сталкивается современная антропология, какие методы используются учёными для реконструкции эволюционного древа человека, и что не удаётся скрыть антропологам. :)
В Центральном научно-исследовательском геологоразведочном музее (ЦНИГРМ) в Санкт-Петербурге находится очень любопытный экспонат, который заметно выделяется среди богатой коллекции образцов минералов, горных пород и окаменелостей. Это скелет растительноядного динозавра маньчжурозавра (Mandschurosaurus), обнаруженный в начале XX века в Маньчжурии в местонахождении Белые Кручи недалеко от деревни Цзяинь . Этот скелет отрыл новый раздел в отечественной палеонтологии — палеонтологию динозавров.
Вид на местонахождение Лонгушан (Китай). Фото с сайта ignm.ru
Всё началось с того, что в 1859 году геолог Ф. Б. Шмидт, возглавлявший организованную императорским Русским географическим обществом (РГО) сибирскую экспедицию на берегу реки Амур, «нашел в грубом конгломерате, лежавшем по верху третичного пласта, изломанные трубчатые кости млекопитающих животных, которые, впрочем, не дали возможности сделать какое-либо более определенное заключение». Кости, которые Шмидт определил как «кости млекопитающих» — а других версий тогда у него быть не могло, — на самом деле принадлежали динозаврам, что удалось установить позднее. Так было открыто первое местонахождение динозавров в Азии, получившее впоследствии, в 1914 году, название Белые Кручи.
В 1902 году местонахождение было переоткрыто полковником Генерального штаба М. М. Манакиным, о чем сообщал «Ежегодник по геологии и минералогии России». В результате по заданию Приамурского отделения РГО к месту находки отправился первый амурский археолог А. Я. Гуров, который собрал небольшую коллекцию костей и передал ее в Благовещенский городской публичный музей (нынче Амурский областной краеведческий музей). В 1914 году Геологический комитет (Геолком) направляет в Приамурье А. Н. Криштофовича с целью провести геологическую съемку. Во время этой экспедиции Гуров передал Криштофовичу собранные им фрагменты ископаемых костей, которые были доставлены в музей Геологического комитета Петрограда.
По большеберцовой кости палеонтолог А. Н. Рябинин установил, что находки из Приамурья принадлежат не мамонту или другому крупному млекопитающему, а динозавру. Заключение первого исследователя динозавров в России сподвигло остальных на дальнейшее детальное изучение костеносных отложений местонахождения Белые Кручи.
Кости Mandschurosaurus amurensis из монографии: А. Н. Рябинин, 1930. Mandschurosaurus amurensis nov. gen. nov. sp. верхнемеловой динозавр с реки Амура
Летом 1916-го и 1917 года препаратор Н. П. Степанов по заданию Геолкома проводит в местонахождении Белые Кручи раскопки, результатом которых стало извлечение нескольких «десятков пудов костей динозавров». На препаровку собранного материала ушло шесть лет, и только в 1925 году целый скелет маньчжурозавра был выставлен в музее Геологического комитета, где он находится по сей день.
Гадрозавры из рода Mandschurosaurus (их всего два вида) жили в меловом периоде (125–66 млн лет назад) на территории современного Китая и Лаоса. Амурский маньчжурозавр был наиболее поздним представителем своего рода и застал время заката динозавров. Животное достигало около 8 м в длину и 4,5 м в высоту и было достаточно крупным, как и многие утконосые динозавры. Маньчжурозавр имел уплощенный клюв, похожий на утиный, прекрасные челюсти с самыми настоящими зубными батареями, приспособленными для успешного измельчения жесткого растительного корма, а на его голове отсутствовал типичный для гадрозавров гребень.
Реконструированный скелет Mandschurosaurus amurensis в экспозиции Центрального научно-исследовательского геологоразведочного музея в 1930 году. Фото из статьи: О. В. Сашнина, В. И. Чигарских, 2016. А.Н. Рябинин в экспозиции палеонтологического музея Амурского научного центра ДВО РАН
Скелет амурского маньчжурозавра сохранился не полностью, из-за чего Рябинину в свое время пришлось внимательно ознакомиться с коллекцией наиболее полных скелетов похожих гадрозавров из естественнонаучных музеев Европы (Россия на тот момент подобным материалом не располагала), чтобы восстановить утраченные кости. Скелет, выставленный в ЦНИГРМ, уместно назвать «химерой», поскольку высока вероятность того, что Рябинин с коллегами собрали его из костей, принадлежащих разным особям — и не факт, что одного вида. Терригенные отложения (конгломерат) маастрихтского яруса, где были найдены остатки маньчжурозавра, сформировались в условиях активного водного потока в речной долине, поэтому в одном месте вполне могли оказаться кости не одного животного.
Несмотря на давность обнаружения маньчжурозавра, во второй половине XX века исследование местонахождения Белые Кручи было продолжено китайскими учеными, ведь находилось оно уже на территории КНР в провинции Хейлунцзян и получило новое название Лунгушань (Longgushan), что в переводе с китайского означает «гора костей дракона». В 2001 году здесь открыли музей и парковый комплекс «Национальный геологический парк динозавров провинции Цзяинь» (Jiayin Dinosaur National Geopark).
Фото © Антон Ульяхин.
Антон Ульяхин
http://elementy.ru/kartinka_dnya/594/Pervyy_russkiy_dinozavr