Лех Качиньский

Немножко комментов от пользователей:

https://wiadomosci.wp.pl/katastrofa-smolenska-jest-wniosek-p...

https://inosmi.ru/politic/20200917/248141633.html

Основная статья здесь

Итак, самолёт вышел на «коробочку» и в настоящий момент летит от 2-го к 3-му развороту. Наверное, некоторых внимательных читателей в их собственных полётах удивляло то, насколько заранее самолёт выпускает шасси. Иной раз минут за тридцать, а то и более до посадки. При этом пассажир даже без музыкального слуха слышит, что обороты двигателей уменьшаются. Обратите внимание, это действительно хорошо слышно. Всем на борту. А вот экипаж капитана Протасюка этого видимо не услышал.

Самолёт, летящий на большой высоте, имеет большую потенциальную – за счёт высоты (типично для больших лайнеров 10-11 км), и кинетическую - за счёт скорости (типично 800-1000км /час) энергию. При снижении потенциальная энергия переходит в кинетическую, то есть происходит нежелательный разгон самолёта. До посадки избыток скорости нужно погасить. Для этого и выпускаются пораньше шасси и иногда интерцепторы (также называемые - спойлеры, специальные щитки на верхней поверхности крыла, которые одновременно и уменьшают его подъёмную силу и увеличивают лобовое сопротивление). Сличение переговоров борта с РП и записей параметрического регистратора говорит о том, что у PL-101 с гашением скорости и снижением была задержка.

Диспетчерский радиолокатор не измеряет высоту наблюдаемого борта. Поэтому при занятии новой высоты КВС обязан сообщить диспетчеру. Протасюк этого не делает и РП несколько раз запрашивает его:

10:32:04,5 Д 500 метров заняли?

10:32:07,6 КВС Пока нет. 1000 снижаем.

10:33:43,1 Д PLF 1-0-1, высота 500?

10:33:47,0 КВС Подходим 500 метров.

Всякий раз высота воздушного судна больше, чем ожидает диспетчер.

Это не очень страшно, но у лётчиков есть термин – стабилизированный заход на посадку. Это означает, что самолёт в посадочной конфигурации (выпущенные шасси, положение закрылков, предкрылков, стабилизатора, включенный или выключенный автопилот, автомат тяги) летит по правильной траектории, имеет правильную приборную скорость, правильную вертикальную скорость, нужный режим работы двигателей. Очевидно, что бОльшая часть подготовительных операций должна делаться до входа в глиссаду, так, чтобы на глиссаде уже требовались лишь минимальные вмешательства в управление самолётом. Из анализа записей параметрического регистратора следует, что самолёт подошёл к ТВГ (точке входа в глиссаду) имея повышенную приборную скорость - 300км/ч, вместо положенной по РЛЭ 265 км/ч для его массы 78.6т и закрылках, отклонённых на 36 градусов. Эти лишние 35 км/ч нужно было догасить, чтобы добиться стабилизированного захода.

И ещё момент. На ТВГ самолёт должен выходить уже с посадочным курсом и строго по продолженной оси ВПП.Польский-101 прошел мимо ТВГ непосадочным курсом с большей, чем нужно скоростью и горизонтальным отклонением 120м. После 4-го разворота полёт идёт под управлением FMS в режиме LNAV – только горизонтальная навигация. FMS ведёт самолёт к неправильно введённой КТА, компенсируя неправильный выход из 4-го. Но слишком плавно.

Но наконец-то они добрались до точки входа в глиссаду. Ну где-то рядом были.

Я уже несколько раз использовал это слово, но, каюсь, не дал вам, читатель, никаких объяснений. Делаю это сейчас. Глиссада – это траектория, по которой воздушное судно должно заходить на посадку. В идеале она представляет собой прямую линию, в горизонтальной плоскости идущую строго по продолженной оси ВПП, а в вертикальной снижающуюся от ТВГ - точки входа в глиссаду, до высоты 15 м над началом (торцом говорят авиаторы) ВПП. Угол к горизонту, под которым идёт эта линия, называется просто - УНГ – угол наклона глиссады. В советском Союзе было принято, что стандартный УНГ 2 гр 40 мин. За рубежом земли мало, застройка более плотная, поэтому там она может быть круче - до 4-х градусов. ИКАО рекомендует устанавливать УНГ 3 градуса ровно.

В предыдущей части мы говорили, что трафарет на глиссадном экране ПРЛ был установлен не на 2 гр 40 мин, как указано на схеме посадки, а с ошибкой на полградуса вверх, то есть на 3 гр 10 мин. Это нехорошо, но фактически это означает, что РЗП считал нормой отклонение самолёта вверх на весь диапазон допустимых отклонений. Вверх! А нижним отклонением он воспринимал линию 2 гр 40 мин. Если бы пилот точно следовал требованиям диспетчера, то над торцом ВПП самолёт должен был бы оказаться на 15м выше нормы, что привело бы к перелёту от нормальной точки касания на триста метров. В Смоленске Северном полоса имела длину 2500м, а пробег у Ту-154М 2200м. То есть, возможно был бы выкат, но вряд ли это было бы катастрофично, на другой стороне за полосой поверхность ровная, да и торможение практически завершено.

После 4-го разворота приходит новая информация от экипажа Як-40:

10:37:02,8 044 Арэк, теперь видно 200.

Хороший повод доложить: - Пан маршал, ну куда ...

Капитан Протасюк не докладывает и никак не реагирует на сообщение. "КВС находился в непростой психологической ситуации. С одной стороны он отчётливо понимал, что посадка в таких условиях небезопасна (о чём свидетельствует его первоначальное решение об уходе на второй круг с высоты 100м), с другой стороны существовала сильная мотивация на выполнение посадки именно на данном аэродроме. Такая ситуация, говоря языком авиационной психологии, называется «сшибкой мотивов». В подобном состоянии сужается поле внимания, и возрастает риск принятия неадекватных решений» Окончательный отчёт МАК… [2]

Ни капитан, ни маршал не хотят первым произнести: - Посадка невозможна.

Перед самым входом в глиссаду давление на КВС продолжается:

10:38:02,2 А Он взбесится, если еще… (нрзб).

Есть правда предположение, что это штурман по глупости подогрел обстановку. Но командир от напряжения уже близок к потере адекватности. Сличение записей параметрического регистратора и транскрипции переговоров по УКВ, показывают, например, что на требование:

10:40:32,4 Д Фары включите.

Он отвечает:

10:40:34,8 КВС Включены.

Но регистратор только в этот момент фиксирует их включение, хотя ещё за минуту до этого, при чтении контрольной карты, он считал, что они включены

10:39:19 ШТ Фары.

10:39:22,2 КВС Включены и выпущены.

Вот кто-то из читателей упрекал меня, что я зря говорил о слётанности. А это конкретное проявление её отсутствия. Если один член экипажа совершает ошибку, другой должен её заметить и подсказать. Но экипаж командиру никак не помогал. И командир ситуацию усугубляет – берёт на себя больше функций, чем следует. Например, он не распределил обязанности на посадке между собой и вторым пилотом, не подал положенную команду «Пилотирование слева, контроль, связь справа».

Итак, глиссада. С этого момента поподробнее.

Согласно схеме захода на аэродроме Смоленск-Северный точка входа в глиссаду находится на высоте 500м на расстоянии 10,41 км от торца ВПП. Это почти стандартные значения для наших аэродромов. Для контроля положения самолёта относительно глиссады (выше-ниже) есть простое правило, родившееся ещё во времена Чкалова. Правильная высота на глиссаде численно в 20 раз меньше дальности до торца. Имея на борту GPS систему KLN-89B, знать дальность до торца было нетрудно. Да и диспетчер даёт отсчёты. Но высоту нужно было контролировать по давлению аэродрома барометрическим а не радиовысотомером. Сравнивать высоту по удалению и фактическую задача штурмана. А ему, очевидно, опыта не хватило. А на доклад:10:21:22,2 2П Ты смотри по направлению. Арэк, высоту по расстоянию тебе читать?

Командир не реагирует. Ещё одно свидетельство перегруженности.

Польский-101 проскакивает вход в ТВГ, хотя своевременно получает информацию от диспетчера:

10:39:10,6 Д 101-й, удаление 10, вход в глиссаду.

КВС не отвечает на это диспетчеру. Он занят. В этот момент штурман читает «молитву» «Перед началом снижения по глиссаде». Одновременно Бласик начинает объяснять кому-то «Механизация крыла предназначена…», то есть в кабине как минимум двое посторонних. Эта неразбериха приводит к тому, что точка входа в глиссаду пропущена и только через 1 км самолёт начинает снижение. С горизонтальной скорости 300 км/ч вместо 265 км/ч.

Как установлено, и польской стороной и МАК, экипаж осуществлял полёт после 4-го разворота под управлением FMS, которая в свою очередь управляет АБСУ (автоматической бортовой системой управления). При отсутствии на аэродроме инструментальной системы посадки – КГС по-нашему или ILS по-западному, РЛЭ такой способ управления запрещает. Груз ошибок продолжает нарастать.

Про то, что экипаж предполагал наличие курсо-глиссадной системы, как считают некоторые комментаторы, фантазировать не нужно:

10:30:15,1 ШТ ILS у нас, к сожалению, нет. Курс посадки 2-5-9 установлен. АРК у нас готовы. 310/ 640, настроены. Пятерка, шестерка, автомат тяги.

Во время предыдущего рейса в Смоленск стояла прекрасная погода. Самолёт вёл тогда командир эскадрильи 36 авиаполка. Протасюк был вторым пилотом. Никакой мобильной КГС на аэродроме не развёртывалось, посадка была осуществлена в штурвальном (грубо говоря ручном) режиме. На этот раз при очень плохой погоде КВС решил садиться на автопилоте и с включенным автоматом тяги (автомобильная аналогия – круиз-контроль). По неточным системам посадки так не положено.

Но FMS (напомню - Flight Management System - Система управления полетом) использовалась только в режиме горизонтальной навигации LNAV. Все отклонения траектории самолёта от оси полосы определялись именно этой системой, в которую неправильно была введена контрольная точка аэродрома. ОСП (NDB) рассматривалась экипажем как дополнительная, на радиокомпас пилоты, видимо, не смотрели. А штурман, в чьи обязанности входит контролировать это – внимание: имея близорукость, НЕ ИСПОЛЬЗОВАЛ ОЧКИ! Кстати, борттехник тоже. АРК и вся штурманская часть панели приборов от штурмана на расстоянии более метра. Соответственно и информация диспетчера «На курсе, на глиссаде» КВС видимо не воспринималась. Во всяком случае он ни разу не выдал положенную «квитанцию» в ответ, называя свою высоту. Абсолютная уверенность в правильной работе FMS – остальное просто шум! А РЗП эта информация нужна чтобы проверить правильность того, что он наблюдает на экране ПРЛ.

В режиме горизонтальной навигации по автопилоту, вертикальную навигацию КВС осуществлял не штурвалом, а с помощью рукоятки «Спуск-Подъем». .

Больше похожа на шестерёнку или колёсико. Рядом рукоятка "Разворот". Они задают управляющие сигналы для АБСУ, а та уже понемногу изменяет тангаж и курс. Такой способ позволяет более плавно управлять самолётом при стабилизированном заходе на посадку. Управление в таком режиме требует от пилота хорошего навыка. Если этого навыка нет, то применение этого способа считается нецелесообразным. КВС при правильном входе в глиссаду, при выдерживании правильной приборной скорости, должен просто подбирать с помощью «колёсика» положенную вертикальную скорость. В данном случае параметры стабилизированного захода должны были быть: скорость – 280км/ч, вертикальная скорость - -3.4м/с, обороты двигателей - 71-76%. Если воздушное судно двигается с такими параметрами от ТВГ, то обеспечивается точный выход к торцу ВПП на высоте 15м.

Сложность такого управления заключается и в том, что получается длинная цепочка управления: пилот – рукоятка «Спуск-Подъём» автопилот, самолёт, вариометр системы TCAS - самый медленный элемент, пилот. В итоге изменение вертикальной скорости происходят замедленно, инерционно.

Есть и ещё одна система, работа которой связана с вертикальной скоростью. Это АТ- автомат тяги, в автомобильной аналогии – «Круиз-контроль». Его задача управлять режимом работы двигателей, так что бы поддерживать заданную приборную скорость. В подавляющем большинстве автомобилей Круиз-контроль не управляет тормозами, а только газом. При этом он с лёгкостью держит скорость на ровной дороге, с некоторым трудом на подъёме, на небольшом спуске. Но если спуск крутой, он выберет весь свой диапазон регулирования, выведя на минимум подачу в двигатель топлива, но предотвратить разгон не сможет. Такая беда и произошла с PL-101. Поскольку при снижении потенциальная энергия самолёта переходит в кинетическую и происходит разгон, тем больший, чем больше отрицательная вертикальная скорость, АТ уменьшал, уменьшал обороты и в конце концов вывел двигатели на 33% оборотов КНД – компрессора низкого давления, при том, что в стабилизированном заходе они должны быть в районе 52-55% (75% оборотов КВД). То есть двигатели вышли на режим МГ - малый газ. Это произошло уже над ДПРМ. И никто в экипаже не обратил на это внимания! Я говорил, это пассажирам даже слышно! Конкретная ошибка борттехника. Это считается признаком нестабилизированного захода и было очередным основанием для прерывания его.

Но заход не был и не мог быть стабилизированным. Проскочив точку входа в глиссаду, КВС был вынужден «догонять» её. Для этого ему пришлось снижаться круче и развить более высокую (до 8-9м/с по расшифровкам) скорость снижения. Одного этого достаточно, чтобы принять решение об уходе на круг. Командиру не сразу удаётся стабилизировать пусть высокую, но постоянную скорость. На удалении от 8-го до 7-го километров, он "зарегулировал" её до нуля. Потом снова увеличил до 7-8.5м/с. Сохраняя такую вертикальную скорость, на удалении 2.6 км самолёт пересекает сверху линию глиссады («проваливается» под неё) и продолжает быстрое снижение. Но КВС идёт дальше.

На удалении около 5 км и 250 м высоты раздаётся первое предупреждение системы предупреждений об опасностях TAWS.

Итак, на удалении 4км система TAWS начала предупреждать об опасности столкновения с землёй. Эта система вырабатывает не только такие сигналы, но также и ряд других – о невыпущенных или неубранных шасси, закрылках, слишком большой скорости снижения, уходе ниже глиссады, сдвиге ветра и потере скорости. Она использует различные датчики для выработки своих сигналов. В системе имеется база данных по всем аэропортам мира. При наличии аэропорта в базе, она использует высоту от радиовысотомера. Для аэродрома Смоленск Северный никаких данных в её базе не было, так как он не был сертифицирован ИКАО. В таком случае, система считает поверхность вокруг аэродрома ровной и главным источником информации для TAWS становится высотомер, работающий по изменению давления воздуха за бортом – альтиметр или высотомер-анероид. Для того, чтобы он правильно показывал высоту относительно ВПП, в него вводится давление на аэродроме. Теперь он будет измерять высоту относительно ВПП. Такое давление называется QFE и полякам оно было сообщено.

10:24:58,9 Д Температура плюс 2, давление 7-45, 7-4-5, условий для приема нет.

Система TAWS не обременена искусственным интеллектом и вырабатывает свои «аллерты» по достаточно простым алгоритмам – если впереди препятствие, она так и скажет «Obstacle ahead». И ей невдомёк, что пилот собирается и имеет возможность своевременно повернуть. На посадке часто выдаются не ложные, но скажем так – избыточные аллерты. Пилот ведёт самолёт к земле и ясно, что «Terrain ahead». В общем, система ведёт себя как не умеющая водить, но очень активная женщина на правом сиденье вашего автомобиля. Слишком много «Ах!» и «Ох!», хочется это как-то … приостановить.

И кто-то в экипаже PL-101 TAWS и приостановил – нажатием кнопки установки стандартного давления QNH 760мм (1013Гпа) на высотомере ВБЭ-СВС. Кто конкретно, не установлено, обе стороны предположили, что штурман, якобы КВС заметил бы в этом случае скачок показаний. Но все члены экипажа были пристёгнуты ремнями. Штурман вряд ли дотянулся бы до приборов на панели командира. Считается, что командир в это время высматривал землю. Так или иначе, но с этого момента анероидный высотомер ВБЭ-СВС стал показывать высоту на 168м больше, чем она была на самом деле.

Зная о том, что высотомер-анероид даёт неправильные показания, штурман с 300м начинает считывать показания высоты с радиовысотомера. А радиовысотомер измеряет её от рельефа. Это была очередная роковая ошибка в действиях экипажа. По этим показаниям через короткое время они снизились ниже ВПП.

Ещё один признак неслётанности – второй пилот предлагает

10:21:22,2 2П Ты смотри по направлению. Арэк, высоту по расстоянию тебе читать?

Хотя в четырехчленном экипаже это обязанность штурмана.

Удаление у них чётко индицировалось на экранах FMS, а высота при угле глиссады 2 гр 40 мин должна составлять 20-ю часть от него. Но КВС не отреагировал на это предложение 2П, в результате на глиссаде это не зачитывалось и КВС не имел возможности таким способом контролировать высоту, да и 2П и Шт тоже. Ну хоть кто-нибудь должен же был заметить, что высотомеры живут своей жизнью?

- Высотомер КВС показывал высоту на уровне моря QNH по давлению 760мм (1013гПа)

- Высотомер 2П показывал правильную высоту по давлению аэродрома QFE 745мм

- Радиовысотомер показывал высоту от рельефа

Между 4-м и 3-м километрами от полосы PL-101 проходит высоту 200 м. По любому высотомеру. Заход нестабилизированный – обороты далеки от положенных 75% оборотов компрессора высокого давления двигателей, автомат тяги загнал их в режим "МГ" - малый газ – 52%. К тому же вертикальная скорость снижения слишком велика – 7.5-9м/с вместо расчетных 3.4м/с. Типовая технология работы экипажа требует в этом случае прерывать заход. Это первая неиспользованная возможность как минимум уйти на второй круг сохранив лицо.

В предыдущей части я упоминал, что по типовой Технологии работы экипажа командир обязан произвести распределение обязанностей между собой и вторым пилотом, например «Управление слева, контроль связь справа». Это можно сделать до полёта ещё на земле, но по Технологии такая команда подаётся не позже подхода к 4-му развороту. Протасюк этого не сделал. У него был гораздо больший налёт на Ту-154 - 2906 часов против 193 пилотом и 281 штурманом у второго пилота Роберта Гживны. Доверить ему пилотирование в таком важном полёте, с посадкой по неточной системе, да ещё и в СМУ, КВС не мог. Связь держать второй пилот тоже не мог, русский язык знал, только Протасюк. В обоих отчётах содержится указания на множество невыполненных вторым пилотом и штурманом действий. Они практически не оказывали КВС помощи в этой напряжённейшей фазе полёта.

Итак, TAWS молчит, двигатели выведены на режим «Малый газ», Бласик дышит в затылок КВС, самолёт несётся на скорости 280км/ч (77м/с). РЗП даёт отсчеты удаления и сообщения «На курсе, на глиссаде». Для него самолёт большую часть времени находился в зоне допустимых отклонений для глиссады с УНГ 3 гр 10 мин. Однако отсчёты удаления он даёт с опережением до 500-600м. В польском отчёте [1] на этом моменте заостряется внимание, но в текстовом виде, а в отчёте МАК [2] на рис 45, где имеется и траектория и радиообмен, шкале времени не сопоставлена шкала дальности. Повозившись с сопоставлением данных из нескольких текстовых и графических фрагментов, я пришел к выводу, что это действительно имело место.

Создавало ли это какую-то угрозу? Думаю, что нет. КВС только для удаления 4 км выдал РЗП квитанцию

10:40:14,6 Д 4 на курсе, глиссаде.

10:40:17,6 КВС На курсе, глиссаде.

На 3 км и 2 км никакой реакции не было. Видимо, где-то с этого времени экипаж начал высматривать землю.Если до удаления 2 км экипаж совершал множество ошибок, то после прохождения этого рубежа ситуация изменилась коренным образом – теперь совершались только ошибки. Ни одного правильного действия, судя по расшифровкам речевого и параметрического регистраторов с борта Ту-154М PLF-101, не обнаруживается. Все они были либо неправильными, либо несвоевременными

Схема полёта по глиссаде PLF-101. Заключительная фаза

Все эти ошибки в значительной степени были связаны с двумя факторами

- Несоблюдением РЛЭ, Типовой технологии работы экипажа (именно её, а не CRM - Crew resource management — управление возможностями экипажа, как некоторые читатели утверждают) и отсутствием слётанности;

- Точнее МАК [2] с 132 не скажешь: «В процессе возникновения и развития аварийной ситуации у КВС из-за неопределённости и изменчивости фактических условий полёта, а также в силу конформности (уступчивости, подчинённости) его поведения, имел место ступенчатый рост психоэмоционального напряжения с сужением объёма внимания, фрагментацией и деформацией образа восприятия реальной полётной ситуации, что, в конечном счёте и предопределило исход полёта.»

Проще говоря, Протасюк фактически утратил контроль над ситуацией, упрямо пытаясь выполнить невыполнимое, разглядеть землю, а экипаж никак ему не помогал. Единственная попытка повлиять на командира, подсказать ему, была со стороны второго пилота, выполняющего функцию мониторящего пилота, хотя командир и не указал ему это в явном виде.

10:40:51,2 2П: Уходим.

Это прямая обязанность 2П - контролировать ситуацию и действия КВС. Правда в польском отчёте утверждается, что команду до этого подал КВС, а второй пилот подтвердил.

Согласно требованиям РЛЭ: Если на ВПР от КВС не поступила команда «САДИМСЯ» или «УХОДИМ», то второй пилот обязан предупредить экипаж «ВЗЛЁТНЫЙ РЕЖИМ, УХОДИМ» увеличить режим двигателей до взлётного, взять штурвал «на себя», для вывода самолёта из снижения. Есть такой принцип в авиации, что второй пилот контролирует действия КВС, и если на высоте принятия решения – ВПР, от командира решения не поступает, то 2П берёт инициативу на себя. Требование такое и принцип такой есть, но на самом-то деле единства мнений среди пилотов о том, как это должно выглядеть нет. Кому интересно, может почитать, например, эту дискуссию профессионалов и очень интересную статью на Дзене На советских самолётах кнопки приоритета нет, и в литературе описывается немало случаев борьбы первого и второго за управление. И случаев внезапного «зависания» КВС тоже немало.

Но кто бы не выдал эту команду, за ней не последовало необходимых действий. Параметрический регистратор зафиксировал отклонение штурвала «на себя» на 50мм. По мнению польских расследователей это привело к отключению автопилота в продольном канале, по мнению МАК нет, и автопилот сразу же компенсировал изменение тангажа. Пять секунд! Целых пять секунд после этого оба пилота не предпринимали действий для ухода. При приборной скорости 280 км/ч и вертикальной около 8м/с это потерянные 385м по глиссаде и 40м высоты. И ещё секунда на движение РУД (рычаги управления двигателями) во взлётное положение. Если бы действия начались бы сразу после команды, 96 человек были бы живы.

В том, как экипаж пытался уйти, ещё ошибки – рекомендуется использовать для этого кнопку «Уход», находящуюся на обоих штурвалах. При уходе на круг экипаж выполняет не просто взятие штурвалов «на себя» и дачу РУД вперёд. Необходимо произвести целый ряд операций в очень короткое время: вывод двигателей на взлётный режим, изменение угла установки стабилизатора и закрылков, уборка шасси, … Это и кое-что ещё и выполняется автоматически по нажатию «Уход». Однако, чтобы эта кнопка сработала, необходимо выполнить некоторую подготовку, включить соответствующие режимы. На аэродроме Смоленск Северный не было КГС - курсоглиссадной системы, с использованием которой происходит автоматический уход. Такая возможность не описана в РЛЭ. Но она есть. Кто мог бы обучить экипаж, летающий в основном по европейским отлично оборудованным аэродромам, где по умолчанию наличествует КГС (ILS), таким хитростям? Никто. На тренажёры к нам они не прилетали, высококвалифицированных пилотов, с большим опытом именно по Ту-154, в полку не было. Идти на поклон к гражданским специалистам из польской авиакомпании Lot, где эксплуатировались 20 Ту-154М? Значит использование автоматического ухода было невозможно.

Поляки утверждают, что пилоты кнопку Уход нажимали, она не сработала. МАК говорит – нет, экипаж PL-101 эту кнопку не нажимал, это видно на расшифровках. В 2010-м это служило аргументом против России – древняя русская неработоспособная техника!

Протянув в нерешительности 5с, пилоты вдруг увидели землю и рванули штурвалы к животу. Можно отключить автопилот пересиливанием, преодолеть сопротивление сервомоторов, приложив усилие 10-15кг. Это и было сделано. Но поздно.

Здесь ещё один момент. Медико-трассологическая экспертиза, [2] с 100, утверждает, что повреждения кистей обоих пилотов, свидетельствуют о соскальзывании их рук с рожков штурвала. Это нехарактерно для такой стрессовой ситуации и говорит об их дезориентации в эти последние доли секунд. По опыту расследований пилот в таких ситуациях зажимает штурвал так, что вырвать его можно только с серьёзными повреждениями ладоней. Этого не обнаружено. Ноги с педалей у них тоже слетели с началом «бочки», но все, кроме Бласика, были пристёгнуты и даже в перевёрнутом положении оба пилота пытались дотянуться до педалей. А маршала покидало по кабине. На момент удара он уже получил травмы и был на потолке.

За тридцать метров при подходе к ВПР - высоте принятия решения, штурман должен доложить «Оценка». На время оценки пилотирующий пилот (КВС в данном случае) переносит взгляд во внекабинное пространство, а контролирующий берёт управление и сообщает «Управление взял». КВС ищет земные ориентиры и до ВПР должен принять решение «Садимся» или «Уходим», снова взяться за управление и выполнять своё решение. Не было ничего этого. Штурман не доложил «Оценка», КВС не принял решение. Как сыпались вниз со скоростью 7-8м/с, так и продолжили. КВС, видимо, был уже не совсем адекватен. Здесь-то и должен был второй пилот забрать управление у «зависшего» командира, но не решился.

Самолёт продолжает снижаться, не уменьшая вертикальную скорость. Второй пилот давно уже обязан был предупредить - "Большая вертикальная скорость". Не предупредил.

Двигатели выведены на «Малый газ»

К этому моменту, вновь ожившая TAWS уже десять секунд взывает PULL UP! Она прокричала в общей сложности 18 раз! Кто сказал, что слабаки в экипаже? Стальные нервы у ребят!

Срабатывает сигнализация опасной высоты 60м по радиовысотомеру.

10:40:51,2 2П: Уходим!

Но никаких действий пилотов не следует. И даже команда РЗП

10:40:53,4 Д Горизонт 101!

Остаётся без внимания.

Крайняя возможность избежать катастрофы упущена. Теперь нужно пытаться хотя бы минимизировать последствия. Но экипаж в ступоре.

И тут пилоты видят землю. Одновременно тянут штурвалы к себе. Однако резко взмыть самолёт не может. По моделированию МАК после взятия штурвалов «на себя» его просадка составила от 20 до 28 метров. А высота над рельефом в этот момент была около 40 м, примерно на 10 м ниже уровня ВПП. Как говорят в авиации, пилоты «подорвали» самолёт, то есть он стал выходить на закритические углы атаки, при этом не имея ни скорости, ни тяги двигателей, что приводит к «сваливанию» - неуправляемому крену с последующим развитием штопора при наличии запаса высоты. Высоты не было. Левое крыло стало опускаться к земле. И уже проходя БПРМ, в стороне от него самолёт цепляет первую берёзу, срезает вершинку в 10 м от грунта.

Судя по высоте и метеоусловиям, пассажиры уже видели землю и понимали, что конец приближается. 11 секунд ужаса.

Хороший экранный эффект у Ту-154 благодаря нижнему расположению крыла, чуть-чуть поддержал самолёт, он начал было медленно набирать высоту, но склон оврага поднимался быстрее.

Следующие деревья через 150-200м PL-101 режет на высоте 4м без последствий для конструкции По срезу деревьев видно, как самолёт набирал высоту. На пару бы секунд раньше начали пилоты вывод, да не тянули бы штурвалы до сваливания!

И вот появляется та самая берёза с диаметром ствола более 40см. Pancerna brzoza – бронированная берёза, как назвали её польские СМИ.Берёза отрубила почти 6м левого крыла. Разорвана была гидросистема, управляющая механизацией.

Отделился фрагмент крыла сразу или после перерубания линии электропередачи, похоже никем не анализировалось, но упал на землю он через 120 м сразу за ЛЭП. После потери фрагмента рыла самолёт начал резко крениться на левое крыло и изменил курс на 20 градусов влево.

Все.

Уважаемые пикабушники ! Еще раз напоминаю, что это облегченная версия основной статьи, которую в полном объеме можно прочитать здесь.

Продолжение

Итак, взлетели. Эшелон полёта FL330 (10 000м).Первая часть полёта не представляет для нашего расследования большого интереса. Всё шло штатно, разве что кабина пилотов превратилась в проходной двор, голоса разных людей зафиксировал речевой регистратор через общекабинный микрофон.

Пока всё спокойно, посмотрим, что ждёт самолёт на аэродроме.

То, что это «заброшка» я уже говорил. Постепенно ветшает оборудование, здания. Нет в достатке ЗИП, на многих должностях нет специалистов, оставшиеся выполняют по две-три функции за одну зарплату. Полётов нет и специалисты ГРП, мягко говоря, не совершенствуют навыки. РП Плюснин за предыдущий год отработал только 9 смен, из них 2 в СМУ.

После катастрофы был проведён контрольный облёт. Вот что сказано в окончательном отчёте МАК об этом: «В «Протоколе контрольного облета», проведенного 15.04.2010 г., отмечено, что «огни подхода», в зависимости от места расположения и высоты полета, на удалении 400, 700 и 800 метров от торца ВПП 26 могут быть закрыты растущими вокруг них деревьями и кустарниками» В этом же документе указано, что огни второй и третьей групп (800 и 700 метров от торца ВПП 26) отсутствуют – там находятся остатки ламп, а электрокабель был разорван. На огнях первой группы (900 метров) были разбиты светофильтры, а из трех лампочек работала одна. Из проведенного Комиссией 14.04.2010 г. на месте происшествия обследования следовало, что у кодового неонового маяка КНС-4У, расположенного на БПРМ, из шести ламп работали три.»

Мощные прожектора АПП-90, светящие в направлении подходящего самолёта, работали нормально, об этом в свих объяснениях написали командиры Ил-76 и польского Як-40.

Среди претензий польской стороны есть и обвинение РП в неточно информировании КВС при движении самолёта по глиссаде. РП с помощью РСП – радиолокационной системы посадки должен контролировать посадку и информировать экипаж об отклонениях от глиссады. Экипаж при этом самостоятельно использует оборудование системы посадки – ОСП. Получается заход по системе ОСП+РСП.

Сейчас профессионалы возмутятся, как я рассказываю, но сделайте снисхождение – рассказ для НЕавиаторов.

Что такое Оборудование Системы Посадки? Это БПРМ – ближняя приводная радиостанция с радиомаркером и такая же ДПРМ - соответственно дальняя. В обиходе их не совсем правильно называют радиомаяками. Они расположены строго по оси ВПП на расстоянии 1100м и 6260м от её торца (конкретно для Смоленск-Северный).

Их устройство одинаково. Каждая радиостанция имеет два передатчика и две антенны. Одна антенна ненаправленная, сигнал с этой антенны можно принимать с расстояния до 150км с любого направления. Вторая антенна узконаправленная и излучает строго вверх. Чтобы попасть в её луч, самолёт должен пройти строго над БПРМ или ДПРМ, при этом на борту прозвучит звуковой сигнал. Для работы с ними на борту всех самолётов есть устройство, называемое Автоматический Радио Компас - АРК. Он состоит из двух полукомплектов АРК-1 и АРК-2, каждый из которых имеет  две стрелки. Каждая стрелка соответствует АРК-1 или АРК-2, которые перед посадкой настраиваются соответственно на ДПРМ или БПРМ.

Обе стрелки показывают на свой радиомаяк и, если самолёт идёт по глиссаде точно, стрелки показывают одно направление, то есть вперёд по курсу. При прохождении ДПРМ, стрелка указывающая на него развернётся на 180гр. Если пилот ведёт самолёт «на руках» ему нужно выдерживать курс, чтобы стрелки строго совпадали. С учётом ветрового сноса. Видели, наверное, как самолёты летают «боком». В этой части оборудование аэродрома работало безупречно.

Несколько менее качественно работала радиолокационная система посадки РСП. Нам это важно, потому что поляки предъявляют претензии нашему РП из-за неточного информирования о положении самолёта относительно глиссады. Посмотрим, как это работает. На Смоленск-Северный была развёрнута РСП–6М2. Производитель указывает, что она предназначена для контроля снижения до высоты 150-200м.и состоит из  посадочного радиолокатора - ПРЛ и  диспетчерского - ДРЛ. Диспетчерский радиолокатор – кругового обзора, используется для контроля движения самолётов вокруг аэродрома (РСП-6М2 до 135км) и вывода их на ВПП, он для нашего рассмотрения не очень интересен. А вот про посадочный локатор два слова скажу.

Общее правило для любых радиолокаторов – антенна имеет наибольший размер по горизонтали – значит сканирует в горизонтальной (азимутальной) плоскости, если вытянута по вертикали, то и сканирует в вертикальной (угломестной) плоскости. У посадочного локатора две антенны, одна сканирует в секторе 35гр по азимуту, другая 9гр по углу места. Дальность действия локатора небольшая - всего 40км, но для его задач больше и не нужно. Индикаторы ПРЛ есть на самой станции и могут быть вынесены на расстояние в несколько сот метров.

Суть претензий польской стороны по выдаваемой РП командиру ВС информации: На удалении около 2600 м самолёт вылетел из зоны 1/3 допустимых значений максимальных линейных отклонений от заданной глиссады 2гр40’, внутри которой наличие маркѐра воздушного судна позволяла РЗП передавать экипажам воздушных кораблей информацию о правильном положении на „глиссаде”. На удалении около 2500 м (от торца ВПП26), когда самолѐт находился за пределами нижней границы выше названной зоны, РЗП сообщил экипажу о надлежащей позиции самолѐта „на курсе и глиссаде”, на что не имел права. В этой фазе полѐта РЗП должен сообщить экипажу о его позиции ниже глиссады и приказать перейти на горизонтальный полѐт или прервать заход на посадку, на что имел право согласно ФАП ПП ГосA п. 115 [1. Стр.292]

МАК провёл два контрольных захода по глиссаде, в ходе которых определил, что ПРЛ давал погрешность по дальности 90-150м, что некритично, и что трафарет на стекле индикатора был нанесён с ошибкой в полградуса, а это ширина зоны допустимых отклонений. Увы! Но это было отклонение вверх. То есть, вместо линии глиссады 2гр40` была нанесена линия 3гр12`. Это означает, что отклонения в вертикальной плоскости вниз от глиссады , которые наблюдал РП были больше реальных. Отклонения вверх представлялись РП менее реальных.

Самолёт ЯК-40, выполнявший рейс PLF-031.

Создавалось такое впечатление, что  10.10.2010 полёт совершал не высококлассный и опытный экипаж, а группа курсантов-троечников, подготовленных не в лучшем авиационном полку под контролем мудрых и добросовестных начальников и специалистов, а …, слово подобрать не могу.

Это не оскорбление или разжигание. Это впечатление от чтения польского Окончательного отчёта [1]. Большая цитата буква в букву из этого документа, орфография и пунктуация оригинала сохранена:

Ход полѐта

91) Экипаж принял для выполнения полѐта самолѐт, в конфигурации, не соответствующей РЛЭ (руководство по лётной эксплуатации - библия экипажа; прим. авт.) и документации самолѐта.

92) Экипаж определил в плане полѐта длительность полѐта опираясь на количестве топлива, включающем также балластовое топливо, что являлось некорректным действием.

93) Экипаж ввѐл в систему FMS координаты навигационных точек, опубликованных на схемах захода на посадку на аэродроме СМОЛЕНСК, без проверки системы координат.

94) Экипаж не выполнил противошумную процедуру после взлета с аэродрома EPWA (Варшава).

95) Экипаж убрал закрылки до 0º на слишком малой скорости.

96) После взлета в ВАРШАВЕ, экипаж превысил скорость 250 узлов ниже FL100.

97) Пройдя точку ASKIL, экипаж без разрешения диспетчера изменил маршрут полѐта по отношению к планированному.

98) Экипаж удерживал высоту 3700 м вместо 3600 м, до которой получил разрешение снижаться.

99) Командир самолѐта не обсудил с экипажем способ осуществления захода на посадку, не определил времени на принятие решения об уходе на запасной аэродром и не проверил МУ (метеоусловия; прим. авт.) на выбранных запасных аэродромах.

100) Перед началом снижения командир воздушного судна , не определил с экипажем минимальной высоты снижения.

101) Экипаж не проанализировал допустимой массы самолѐта для посадки на ВПП 26 при фактических МУ на аэродроме.

102) Порог срабатывания сигнализации опасной высоты на радиовысотомере командира был установлен на 65 м, в то время как в ходе выполнения контрольной карты «Перед началом снижения», командир заявил установку значения 100 м.

103) Экипаж неверно подготовил к работе систему TAWS. В условиях отсутствия возможности применения режима работы QFE (база данных TAWS не содержала данных аэродрома СМОЛЕНСК) следовало применить режим работы TERRAIN INHIBIT, описанный в приложении к РЛЭ.

104) Борттехник не доложил командиру воздушного судна о переключении режима работы топливной системы с ручного на автоматический.

105) Старший бортпроводник доложила командиру готовность пассажиров к посадке без тщательной проверки того, все ли пассажиры застегнули ремни перед посадкой (у многих жертв происшествия ремни застѐгнуты не были).

106) Перестановка экипажем высотомеров на давление 745 мм рт.ст./993 гПа до достижения эшелона перехода, противоречило распоряжению диспетчера и действующим в этой области принципам.

107) Экипаж слишком рано прочитал контрольную карту «После достижения высоты перехода»

108) Экипаж использовал систему FMS в качестве источника сигналов для управления АБСУ (автоматическая бортовая система управления прим. авт.) в процессе задхода на посадку, что противоречило дополнению РЛЭ, касающемуся устройства UNS-1D.

109) Члены экипажа не пользовались в процессе захода на посадку показаниями барометрических высотомеров, нарушая тем самым положения RL-2006.

110) Экипаж не применил в ходе захода закрылков 45°, а применил закрылки 36°.

111) Экипаж не начал снижения в точке определенной РЗП как точка входа в глиссаду.

112) Члены экипажа не докладывали о достижении и пересечении минимальной высоты снижения.

113) Экипаж не реагировал на удерживание, в ходе захода на посадку с использованием автомата тяги слишком низких оборотов двигателей на высоте 200 м, что не соответствует РЛЭ.

114) Экипаж не реагировал на несоблюдение командиром заданной скорости полѐта и превышение скорости снижения 5 м/с в ходе захода.

115) Штурман читал показания высоты с радиовысотомера начиная с высоты 300 м, a не с 60 м как требует РЛЭ.

116) Перестновка командиром самолѐта высотомера ВБЭ-СВС на стандартное давление завысила, показываемую этим высотомером высоту на 168 м.

117) Экипаж не выполнил процедуру ухода согласно РЛЭ, несмотря на переход через минимальную высоту снижения, нарушая тем самым принципы RL-2006.

118) Одновременное выполнение командиром воздушного судна функций пилотирующего пилота и ведение радиопереговоров, чрезмерно нагружало командира во время полѐта, особенно на его конечном этапе.

К этой цитате нужно бы добавить ещё одну – о безобразной подготовке к полёту, но формат Дзена не предполагает больших размеров статей. Те люди в Польше, и наши оппи, которые «находят» взрывчатку на борту, видимо, читать не умеют. Зачем взрывчатка? «Кровавая гебня» всё предвидела и без лишней суеты ждала этого «задхода на посадку» (п.108).

Не мог такой полёт закончиться благополучно!

Самолёт ЯК-40, выполнявший рейс PLF-031, который сумел приземлиться раньше, но с невыполнением команды 10:17:06 – РП „Уход на второй круг”. Это произвело впечатление на группу руководства полётами. РП даже предположил: - Нет, ну у него же оборудование там! И не в эфир похвалил: - Молодец!

КВС этого самолёта информировал КВС PLF-101 о невозможности посадки но только раззадорил капитана Протасюка.

Далее я вместо PL-101 – обозначения самолёта, буду использовать PLF-101 – обозначение рейса.

Как известно, запись речевого регистратора с борта Ту-154М исследовали не только в МАКе. Её копию, со всеми положенными юридическими процедурами передали полякам. Через некоторое время они заявили, что им удалось расшифровать на 30% больше, чем специалистам МАК. Непонятным образом стенограмма оказалась в распоряжении польской радиостанции RMF FM и она незамедлительно представила её публике. Представитель прокуратуры Польши заявил: «Фундаментальным правилом является необнародование разговоров в кабине пилотов. Тем более недопустимо - выдавать результаты работы экспертов, которые не были признаны однозначно как четкий и полный материал». Тем не менее аутентичность стенограммы была подтверждена и прокуратура возбудила уголовное дело по факту её утечки.

Из этой стенограммы следует, что кабина пилотов представляла собой самое весёлое место на борту. Отмечены голоса многих лиц, часть из них идентифицировать не удалось.

За последние 20 минут до катастрофы магнитофон зарегистрировал целых семь попыток усмирения и призывов к тишине. От обычного «Тсссс!», «Тихо там!», «Выйти отсюда!» до «..., перестаньте, пожалуйста» меньше чем за 2,5 минуты до катастрофы», - говорилось в передаче радиостанции 7-го апреля 2015 года. Балаган!

Про Sterile Cockpit Rule – правило стерильной кабины похоже никто из начальства ничего слышать не хотел. Непонятно почему главком ВВС Польши Анджей Бласик, который, судя по записям, практически весь полёт провёл в кабине, просто не приказал запереть дверь. Да он и сам проводил экскурсии, на звукозаписи есть его слова "Механизация крыла предназначена..."

Дошло до того, что прямо за спиной у экипажа распивали спиртные напитки. В стенограмме зафиксированы фразы:

- Пивко! А ты не пьёшь?

- Выпьешь? - вопрос стюардессы Баси к кому-то.

- Даа! – неустановленное лицо

При этом посторонние дружно подбадривали экипаж, что всё у них получится.

Много говорилось о психологическом давлении на экипаж со стороны президента. Сам Качиньский в кабину пилотов не входил, так что передающим звеном этого давления стали директор протокола Мариуш Казана и командующий ВВС Анджей Бласик.

Конечно, давление дело серьёзное. Но у командира была возможность с честью выйти из этой сложной ситуации, когда даже Бласик за его спиной сказал: - Не видно ничего. И он попытался. Но нерешительно.

Выдержка из переговоров борта и земли:

10:24:20 РП - Papa Lima Foxtrot one two zero one, на «Корсаже» туман, видимость 400 метров.

10:24:32 101 – Я понял, дайте, пожалуйста, метеоусловия.

10:24:39 РП – На «Корсаже» туман, видимость 400 метров, four zero zero meters.

10:24:48 101 – Температура и давление, пожалуйста.

10:24:50 РП Температура плюс 2, давление 7-45, 7-4-5, условий для приёма нет

10:25:01 101 Спасибо! Но если возможно попробуем подход, но если не будет погоды, тогда отойдём на второй круг. Самолет в это время только заходит «на схему», приближается ко второму развороту. Этот фрагмент переговоров показывает, что КВС вполне осознавал невозможность осуществления посадки, и даже не запрашивал разрешения на неё.

Параллельно от перрона выходит на связь уже приземлившийся командир ЯК-40 - 044:

10:24:19,8 044 Ребята, Рафал, с этой стороны, перейдите на 123,45.

С ним переговаривается второй пилот, поскольку Протасюк лично держит связь с ГРП:

10:24:49,2 2П Артур, я здесь.

10:25:02,4 044 Мы приветствуем тебя сердечно. Ты знаешь, в общих чертах здесь полный каюк («полный каюк» - на польском to pizda tutaj jest (нв). Видно метров 400 приблизительно и по нашему вкусу высота нижней кромки облаков меньше 50 метров, значительно.

И тут второй пилот вносит свой вклад в давление на КВС:

10:25:58 2П (он сообщает КВС) На их взгляд примерно 400 видно, нижняя кромка 50 метров.

Какой пустяк! С земли сказали «меньше 50 значительно», а второй пилот транслирует КВС – 50! При этом добавляет

10:26:09 Нет, ну у них получилось.

Что мог думать КВС? – Поручик (старший лейтенант по-нашему) сел, а я, целый капитан не сяду?

В этот момент в кабину входит директор отдела протокола польского МИД Мариуш Казана

Он и до этого несколько раз приходил в кабину, являясь тем самым передатчиком президентского раздражения.

КВС сообщает ему:

10:26:18 КВС „Господин директор – появился туман, в этот момент и в этих условиях, которые там сейчас не сможем сесть. Попробуем подойти – сделаем один подход – но по всей вероятности ничего из этого не будет. Так что прошу подумать над решением, что будем делать” Директор завил: „Тогда у нас проблема”. Командир объяснил: „Мы можем полчаса повисеть и отходим на запасной”. На вопрос о запасных аэродромах ответил: „МИНСК или ВИТЕБСК”(„MIŃSK albo WITEBSK”).

После этого разговора, по мнению польской Комиссии [1], директор ушел из кабины экипажа.

Второй пилот продолжает радиообмен с 044. Тот сообщает ему о двух неудачных заходах и уходе Ил-76, об установленных на удалении 200м от кромки ВПП прожекторах АПМ (АПП по отчёту МАК). Такие прожектора, в отличие от обычных огней подхода должны пробивать даже густой туман.

В 10:30:32 самолёт на высоте 1500м выходит на «коробочку» в районе 2-го разворота.

10:30:35 в кабину возвращается Мариуш Казана: - Пока нет решения президента. Напряжение растёт. Президент перекладывает ответственность на КВС. Силы воли принять нежелательное для президента решение, капитан Протасюк в себе не нашёл.

Судя по транскрипции всё это время в кабине находится некий А, реплики, которого (их много) обозначены в стенограмме (нрзб). Не приходится сомневаться, что это маршал Анджей Бласик.

РП наблюдает самолёт на экране ДРЛ и несколько раз запрашивает высоту, но она всякий раз оказывается больше ожидаемой им. Можно предположить, что скорость гасилась недостаточно быстро.

КВС, так и не дождавшись ничего от президента, самостоятельно принимает решение:

10:33:00 КВС Заходим на посадку. В случае неудачного захода, уходим в автомате.

Важнейший момент! Будет немного сложно, но, уважаемые читатели, постарайтесь вникнуть. Это решение было неправильным – вот что написано в польском отчёте об этом: (ИСП – это так в отчёте обозначена курсо-глиссадная система КГС или ILS, которой не было на аэродроме)

Работа экипажа была хаотичной, в работе мешали появляющиеся в кабине третьи лица, управляющий пилот – командир был загружен ведением радиосвязи. Взаимодействие экипажа сводилась только к выполнению распоряжений КВС относительно конфигурации самолета. Отсутствовала реакция экипажа на слова командира об «уходе на автомате». Маневр ухода на автопилоте можно выполнить в двух случаях:

- при захваченной глиссаде с системы посадки ИСП (после нажатия кнопки „уход”;

- при захваченной глиссаде с системы посадки ИСП после перестановки рычага управления двигателей пилотами (это невозможно с места, занимаемого борттехником) максимально вперед.

Подобный результат можно получить, когда – несмотря на отсутствие сигналов ИСП, будет включен режим АБСУ „Глиссада” при включенном переключателе «Посадка» на пульте PN-5. Однако, это действие приводит к отключению продольного канала управления АБСУ „тангаж” и самолет (становится) неуправляем в продольном канале. Комиссия установила, что эта возможность (неописанная в летной инструкции) не была известна пилотам 36 СПТА.» [1]

Перевожу на язык рождённых ползать – Ту-154М так уйти на круг не мог бы! Никто в экипаже этого не знал. И маршал авиации тоже.

Окончание следует

10 лет назад польский самолет ТУ-154 PL-101 «Польский 101»потерпел авиакатастрофу в Смоленске , при которой погибли  96 польских граждан в том числе президент Леха Качиньский  почти все высшее военное командование, ряд известных политиков, общественных и религиозных деятелей Республики Польша. По версии Межгосударственного авиационного комитета, крушение произошло вследствие неправильных действий экипажа лайнера в момент посадки. Кроме того, по версии  МАК имело место  психологическое давление на командира и его помощников.

Однако польская сторона не согласна с выводами МАК и недавно потребовала выдать для судебного разбирательства диспетчеров аэропорта Смоленска, которые якобы виновны в крушении польского борта №1.

Недавно в тырнете наткнулся на обстоятельную статью посвященную этому авиапроисшествию. Статья очень большая и подробная, желающие ее прочитать  целиком могут сделать это  здесь.

Вашему вниманию  предоставлю небольшую часть этой статьи, которая полностью подтверждает выводы МАК.

Рассказ про катастрофу самолёта PL-101 «Польский 101» нужно начинать с событий, произошедших задолго до неё. Погибший самолёт был гордостью 36-го Специального транспортного авиационного полка Польши.

За два года до катастрофы 12 августа 2008 года PL-101 вылетел из Варшавы с четырьмя главами государств на борту. Это были президенты: Польши - Лех Качинский, Литвы - Валдас Адамкус, Эстонии - Тоомас Хендрик Ильвес и премьер Латвии - Ивар Годманис. Они направлялись в Грузию чтобы оказать моральную поддержку Саакашвили в его агрессии против Южной Осетии. В Симферополе, где самолет совершил промежуточную посадку, на борт поднялся президент Украины Виктор Ющенко.

Командиром экипажа в тот день был подполковник Гжегож Петручук, а вторым пилотом и штурманом – Аркадиуш Протасюк и Роберт Гживна, которые через два года погибнут в Смоленске.

У командира воздушного судна (КВС) был изначальный приказ лететь в АП Гянджа, где польское посольство в Азербайджане приготовило автомобили для доставки всех в Тбилиси в 300км от места предполагаемой посадки. Но во время дозаправки министры администрации президента Мачей Лопинский и Владислав Стасяк передали экипажу, что президент требует лететь прямо в Тбилиси. Командир экипажа отказался. Лех Качиньский вошел в кабину пилотов, состоялся такой диалог:

- Господа, кто является командующим вооруженными силами?

- Вы, господин президент. – ответил Петручук.

- Тогда прошу выполнять приказ и лететь в Тбилиси! - и президент вышел, не дожидаясь объяснений.

Командир воздушного судна на борту - царь и бог. Во всяком случае так должно быть. Никакой президент, министр обороны не вправе требовать от него действий, которые могут поставить под угрозу безопасность пассажиров, экипажа. Война 08.08.08 была ещё не закончена и лететь в Тбилиси было небезопасно.

Президент Качиньский позвонил командиру 36-го полка, но тот поддержал КВС поскольку знал, что воздушное пространство Грузии контролировалось российскими ВВС, тогда Качиньский нажал на руководство МО Польши и в результате комполка получил по факсу письменный рукописный приказ за подписями замначальника Генштаба и замкомандующего ВВС. Командир полка передал этот приказ подполковнику Петручуку. Но он проявил твёрдость характера и профессионализм. Приказ не был выполнен, самолёт приземлился в Гяндже.

Сразу после посадки прямо у трапа самолёта Качиньский устроил громкий скандал, набросившись с оскорблениями на подполковника Петручука. Эту сцену наблюдали второй пилот капитан Аркадиуш Протасюк и бывший тогда штурманом Роберт Гживна.

По возвращении в Польшу подполковник Петручук был отстранён от полётов. Его назвали трусом, а военная прокуратура начала против него расследование так как он: - «создавал президенту трудности в исполнении его конституционных обязанностей». Через три месяца обвинение с него было снято, его действия признали правильными, но к этому времени он уже был уволен без пенсии и авиакомпании не принимали его на работу. За него заступился министр обороны Богдан Клих, вернул пенсию, наградил Серебряным Крестом за Заслуги в деле Обороноспособности.

Справедливость была восстановлена, но осадочек-то остался? И это стало шагом в приближении трагедии. Нет сомнений, что молодой Протасюк это хорошо запомнил.

Командира полка сняли, на его место был назначен полковник дипл. pil. Ричард Рачинский. Его действия так или иначе приближали катастрофу.

За полтора года до катастрофы полковник Рачинский прилетал со своим экипажем в Ульяновск на тренажер Ту-154. Экипаж получил два балла, по возвращении в Польшу Рачинский убедил командование – незачем платить русским за тренажи, они обучают плохо и подходят предвзято, мы сами можем готовиться. После этого поляки на тренажере ТУ-154 не тренировались, только теоретическая подготовка и полёты с проверяющими, которым тоже тренироваться было не на чем.

Полковник Рачинский был творческой личностью и продолжил вводить новшества, из которых для понимания произошедшего важны два. Он научил все экипажи полка в сложных метеоусловиях использовать прием «крыса», когда самолет снижается под нижнюю кромку облачности задолго до ближнего радиомаяка и глазами ищет полосу. Так летать самолётам нельзя, особенно большим. Ощущения человека обманчивы, приборы точны и дублированы. Если экипаж смотрит за борт, а не на панель, то получается по грустной лётчицкой шутке: - Нет земли. Нет земли. Полный рот земли!

Он же требовал от всех своих пилотов переходить на радиовысотомер с высоты 200м тогда, как весь мир делает это на 100м. И в этом, как покажу дальше, ещё одна причина катастрофы.

Беспрецедентная беспечность и самонадеянность практически всех лиц с польской стороны – одна из главнейших причин этой катастрофы. Все остальные можно сказать – производные от этого.

В апреле 2010 планировались два визита польских делегаций в Катынь. Первая официальная во главе с премьером Туском, в ходе которой он встретился с премьером Путиным, вторая неофициальная во главе с Качиньским.

За три дня до катастрофы этот борт PL-101 прилетал в Смоленск. Вторым пилотом в этом рейсе был Аркадиуш Протасюк. То есть он получил знакомство с этим аэродромом. Польский-101, как произносят в радиообмене, привозил официальную польскую делегацию во главе с премьером Туском, к самолету были поданы трапы, автомобильный кортеж.

Эти трапы были привезены специально для встречи этой делегации и потом возвращены самолётом Ил-76 во Внуково.

Такую же операцию предполагалось произвести и 10-го апреля. Из Москвы вылетел Ил-76, который должен был приземлиться раньше польского 101-го. Но он сесть не смог из-за тумана.

Протасюк умел сажать этот самолёт красиво и мягко.

Посадка PL-101 в Праге 8-го апреля 2010 числа. Протасюк на этом рейсе был вторым пилотом, а вот про остальных членов экипажа - ничего неизвестно. Все источники, утверждают, что экипаж был сформирован незадолго до того рокового полёта. Называют от одного до трёх дней. Это говорит о том, что слётанности в экипаже не было. Ситуация совершенно недопустимая даже для простого рейса без пассажиров, а тем более для полёта с президентом.

Один политик, которого в народе прозвали Димон, жёстко и оскорбительно высказался в адрес Ту-154, обидев всех, кто строил или обслуживал эти самолёты, летал на них.

Летчики любили эту машину, говорили: - Сам летает, только не нужно мешать. Из-за нижнего расположения крыла возникал сильный экранный эффект, при высоте полёта 3-4 м под ним образовывалась воздушная подушка. Не хочет садиться – говорили пилоты, дожимать нужно. На нём часто применялось включение реверса двигателей на высоте 2-3 м. Может быть поэтому он очень мягко садился, некоторые читатели имеют возможность сравнить его посадки с тем, как прикладывают бобики и арбузы к планете зарубежные асы.

Этот полёт не мог не привести к печальным последствиям. Одно за другим происходили события, жёстко программирующие будущее. Каждое в отдельности не может быть причиной, но сработала кумуляция факторов.

Подготовка полёта началась за два месяца. Польский МИД уведомил наш о желании президента Польши совершить полёт на Смоленский аэродром и просил начать подготовку к полёту. При этом характер визита был обозначен – частный.

Польской стороне сообщали о непригодности аэродрома для приёма таких миссий, об отсутствии на нём современного радиотехнического оборудования для посадки. Аэродром не сертифицирован по нормам ИКАО. На аэродроме даже не было своего пассажирского трапа для больших самолётов. Предлагали услуги лидировщика – авиационного «лоцмана», опытного пилота, совершавшего полёты на этот аэродром. Поляки гордо отказались. Предлагали совершить посадку в Москве на Внуково, оттуда кортежем в Смоленск. Предлагали садиться в Витебске, там расстояние около 130 км. Всё отвергнуто.

Началась подготовка такого полёта. Одним из важнейших мероприятий по подготовке стали тренажи лиц, которые должны были быть руководителями полётов в день прилёта. На военном аэродроме нет диспетчеров. Есть руководитель полётов – РП, есть группа специалистов ГРП, которая принимает участие в организации воздушного движения – Зам РП, руководители подхода и посадки и т.д. РП на военном аэродроме не обязан знать английский язык, а сейчас большая часть радиообмена в гражданской авиации ведётся на английском языке. Так что Плюснину и другим лицам, регулярно входящим в ГРП, пришлось заниматься английским языком и дополнительно изучать все правила и процедуры по приёму международных рейсов.

Что собой представлял аэродром Смоленск-Северный? Это аэродром первого класса, способный принимать тяжелые самолёты посадочной массой 75т и более. Бетонная ВПП длиной 2500м и шириной 49м. Метеорологический минимум (минимальная видимость, при которой разрешена посадка) аэродрома 100м х 1000м.

В те дни аэродром практически не эксплуатировался. Он считался аэродромом совместного базирования – ВВС и Смоленского авиазавода. Но от ВВС осталась только авиационная комендатура, а авиазавод занимался только ремонтом Як-42, Як-18. Кроме них один-два раза в год прилетали грузовики Ил-76 или другие гражданские воздушные суда по специальным разовым разрешениям Росавиации. «Заброшка» называют такие объекты сталкеры.