Итак, когда нашей дочке исполнился годик, я решилась-таки выбраться с ней на Иссык-Куль – не туда-обратно, как во время беременности, а как следует, с ночевкой. Иссык-Куль – это не Бишкек, но это часть жизни каждого бишкекчанина – поэтому об этой поездке тоже расскажу.

Стоял уже август, и жара начала спадать. Температура, медленно опускаясь, миновала отметку в 30°. Повеяло осенью.

Но день перед нашим отъездом (это было воскресенье) выдался по-настоящему летним, жарким – будто специально, чтобы успело высохнуть белье, которое я загрузила, как всегда, в последний момент. Мы ехали отдыхать всего на три дня – можно сказать, в разведку – но на душе было весело, как перед полноценным отпуском. С тех пор мы не раз бывали на нашем кыргызстанском «море», в том числе и этим летом; а два года назад так вообще провели на побережье целый месяц! И всё-таки то первое путешествие до сих пор хранится в памяти.

Игорь как раз был в горах, а я два дня бродила по базару, хватая в предпоездочном раже всё что надо и не надо: купальники, босоножки, мини-бассейн, зонтик, круг… Прособиралась почти всю ночь. А ранним утром мы встретились с сестрой мужа Ларисой у здания с русской надписью «Западный автовокзал», залезли в маршрутку – и покатили.

Итак, приключения начинаются! Мы с дочкой глазеем, открыв рот, в окно: дорога идет вдоль гор, до них, кажется, метров двести… И только крошечные, как песчинки, машины на дальнем шоссе выдают подлинное расстояние. Просто горы огромны, вот и создается впечатление, что они совсем близко…

Последняя треть пути проходит по побережью, и в какой-то момент вдали показывается лазурная гладь воды. И, как всегда бывает в поездках, при виде этой синей полоски на горизонте вдруг перехватывает дыхание. Вроде бы, что здесь такого – кусочек густой синевы между небом и землей. Но ты понимаешь: это оно! А над водой нависают сизые скалы, похожие на видения – будто сошедшие с китайских гравюр…

Лариса между тем показывает мне знаковые места на нашем маршруте. Вот – та самая река Чуй: здесь она узкая и такая бурная, что, как рассказывал дед Игоря, даже лошадь не может перейти вброд. Он знал это не понаслышке - был ветеринаром, и не каким-то рядовым, а главным в Бишкеке по молоку, и всю страну изъездил – не только на машине и мотоцикле, но и верхом.

Дальше – узкий крутой серпантин, самый опасный отрезок пути, который здесь, как и везде на просторах бывшего Союза, именуют «тёщиным языком». Недавно китайцы сделали нормальное шоссе, а до этого две полосы умещались на дороге шириной в 4 метра – аварии случались постоянно. Да и сейчас движение раз в год перекрывают и сбрасывают камни, чтобы они не раздавили невзначай кого-нибудь. И всё равно несчастных случаев не избежать. Вот и мы видим из окна кучку людей и автомобиль с разбитым всмятку капотом…

Моя знакомая в одной из таких горных аварий, где-то между Иссык-Кулем и Бишкеком, потеряла за раз обоих сыновей и невестку – осталась одна с полуторагодовалой внучкой на руках. Торопились к родственнику на День Рожденья – зимой, в гололёд. Бабушка еле уговорила не брать с собой ребёнка. Теперь для неё – свет в оконце…

А другое место величают «слоном»: там два голых, пологих склона – как уши, и хребет – будто хобот между ними. Действительно, похоже до смешного!

Едем дальше. Вот здесь в недавнем прошлом проверяли отдыхающих на наркотики с помощью специально выученной собаки – наркотрафик был колоссальный. Весь Кыргызстан облетела одна история (случилось ещё при Союзе). Досматривали как-то молодую пару с грудничком. Ничего вроде бы не нашли, но заподозрили неладное: «А что ваш ребёнок-то молчит?» - «Спит он…» Глянули – а младенец-то мёртвый, и битком набит ценным товаром...

А вот ещё два пропускных пункта, где при Союзе надо было предъявлять курортную карту. Просто так в родное село не пускали. А у нашей семьи, например, были родственники и в Григорьевке, и в Ананьево (где раньше находились мощи св. Ираклия Иссык-Кульского). Но люди как-то выкручивались: вызывали друг друга телеграммой, писали липовые пропуска – и ехали к своим…

Три часа пути пролетают незаметно, и вот мы уже в Чолпон-Ате, а оттуда на такси добираемся до пункта назначения - пансионата Ак-Толкун. Тут же знакомимся с директором – коренастым кыргызом средних лет в ярко-красной футболке (наверное, чтобы узнавали издалека). Этот байке клонировал себя, не иначе - он умудряется быть во всех местах одновременно: стоит на ресепшене рядом с администратором, вместе с горничной провожает гостей в номер, расхаживает по кухне, разносит тарелки в столовой - устав подгонять нерасторопных официанток, - домывает за ними посуду, подбрасывает отдыхающих на вокзал, а заодно отвозит сок и печенье для кофе-брейка в соседнюю школу (его пансионат принял 35 участников конференции «Дипломатия, медиация и кооперация», организованной немецким фондом Ханса Зайделя). При этом я ни разу не видела, чтобы директор нахмурил брови, наорал или хотя бы огрызнулся на своих подчиненных. Он доделывает всё за всеми с невозмутимым и благодушным видом, и сам над собой подсмеивается: «Что, не похож я на директора?» - видимо, не считая это зазорным. Вот уж, подлинно, человек, следующий завету Владимира Мономаха: если хочешь преуспеть в делах – все проверяй, во всём участвуй сам (эту фразу я намотала на ус ещё в школе, и с тех пор постоянно убеждаюсь – как он был прав!). Но есть у этой манеры и другая, печальная, причина: директор не может вполне положиться на своих подчиненных, некоторые из которых не прочь сунуть пару звонких монет в свой карман.

На ресепшене с горем пополам разобрались с нашей бронёй, и взяли оплату: правда, сдачу не дали – пообещали занести позже в номер. Я с недоумением смотрю на золовку, но она абсолютно спокойна, и объясняет мне тихонько: «У нас так везде – на честном слове!» Предприниматели знают: не выполнишь обещание, обманешь доверие – и всё, тебя так расславят, что бизнес можно будет похоронить. Выиграешь тысячу, а потеряешь все. Не выгодно! И всё-таки я нервничаю, но напрасно: к вечеру сдачу действительно заносят.

Вселили нас в очень сносный просторный полулюкс: с двумя уютными креслами, двумя шкафами, столом, ванной и холодильником. Но главное – с огромными, во всю стену, окнами и обширным балконом. У нас второй этаж, но поскольку санаторий расположился на холме, из окон открывается роскошный панорамный вид – справа вдали даже можно разглядеть жгуче-синюю полоску Иссык-Куля. Сторона восточная, и наутро мы увидим первые лучи рассвета в горах…

Приехали мы как раз вовремя. Ну да, вы угадали – к обеду. В ашкане нас обслуживают девочки-школьницы – легкий макияж не может спрятать их совсем ещё детских черт. Как потом выяснилось, это ученицы лицея, будущие повара, которые проходят у нас практику. Им не позавидуешь: четырём девчонкам приходится готовить и разносить по столам на весь огромный пансионат, и получат они за этот каторжный труд 4 тысячи в месяц! Наш байке в красной рубахе, как и всякий хороший хозяин, не любит бросать деньги на ветер.

Ещё до первого блюда на столах появляются чайники с чаем: у нас принято захлебывать еду. И никаких чайных пакетиков и бойлера с кипятком! Вообще оставлять пакетик в чашке – это дурной тон. Даже в уличных забегаловках официанты сами обмакивают его в кипяток, слегка подкрашивают воду – и тут же выбрасывают. И только я умоляю: оставьте в стаканчике, пусть настоится! Реакция – удивление и улыбка: «Любите крепкий?!»

Ну а здесь в металлических чайниках – уже готовый заварившийся чай нужной консистенции, который сразу разливают по пиалкам. Я быстро просекла, что на дне – самый крепкий, и с довольным видом допиваю последнюю порцию.

Нас пятеро за столиком: мы с дочкой, Лариса и ее двоюродная сестра с сыном – они приехали за несколько дней до нас. Оживлённо болтаем и в качестве развлечения пьем чай на кыргызский манер. Кыргызы не терпят, чтобы напиток хоть немного остыл, а чаепитие под размеренный разговор может затянуться надолго: поэтому они делают несколько глотков, остальное выливают в пустую пиалку – и наливают из чайника новое. Так и мы поступали – а с противоположной стены на нас глядели аксакалы, сидящие полукругом в своей чайхане. Они тоже прихлёбывали из пиалок чай, и, кажется, строго следили – всё ли мы делаем правильно. А ещё там были кони, юрты, эже в елечеках и прочие картины в национальным колорите.

Досыта наевшись (спасибо девочкам-лицеисткам – из них выйдут славные повара!), отправляемся в номер немного отдохнуть, а оттуда - на берег. Идти по территории пансионата одно удовольствие: там растут огромные (вдвоём не обхватить!) тополя, плакучие ивы, ели, и даже берёзки! Мохнатые сосны (раза в три гуще, чем в Ленобласти) источают целебный аромат хвои и какой-то особый холодок – под их сенью почему-то гораздо прохладнее, чем в тени от зданий – а это дорогого стоит в жаркий день!

Но вот недолгий приятный маршрут пройден, и впереди уже виднеется оно – наше внутреннее кыргызстанское море, солёное и безбрежное Теплое-Озеро, Ыссык-Кол! Оно никогда не замерзает, и в холодное время года, говорят, туда слетаются на зимовье лебеди. По крайней мере, моя знакомая их видела – не когда-то там при Союзе, а уже в наши дни. И оно действительно огромное – противоположного берега не видно. По видимому горизонту даже можно проверить кривизну Земли! Так что, если позволите, я всё-таки буду именовать его морем, хоть это и неправильно. Но слишком уж непохож Иссык-Куль на знакомые мне с детства «голубые глаза озер», о которых так поэтично говорится в песне про Карелию.

На пляже народу пруд-пруди – в добрых традициях курортных местечек. И как всегда, целая проблема – найти своих знакомых в этом море разноцветных зонтиков, нависающих друг над другом (и попробуй-ка разберись, где тень от твоего зонтика, а где – от соседского!).

Большинство отдыхающих кыргызы, но «Рыба-рыба!» - звучит по-русски. Как и песня про ивушки, долетающая со сцены напротив нашей ашканы, где каждый вечер - живая музыка. Постоянно говорю себе, что пора уже привыкнуть к русской речи в этой не совсем ещё мне понятной азиатской стране – и всё-таки не перестаю удивляться…

Глядя по сторонам, жалею, что меня мои родители впервые отважились вывезти к морю в семь лет. Деньги-то были, но они побаивались путешествовать с маленьким ребенком. А здесь на берегу моя годовалая дочурка – не самая младшая: мамы приходят на пляж и с пятимесячными. Одна моя знакомая впервые приехала сюда с полуторамесячным младенцем, другая – с трёхнедельным. И это – не какие-то авантюристки, а вполне рассудительные мамаши. Просто они не представляют себе лета без Иссык-Куля. И дети, как ни странно, легко переносят смену обстановки и прекрасно себя чувствуют у моря. Видимо, любовь к Иссык-Кулю – у них в крови.

Сюда приезжают на отдых целыми семьями. Одна молодая русская пара при мне хотела посмотреть комнату в частном секторе, и женщина спросила в тревоге: «Это далеко? А то у меня дети в машине. Четверо». И чего только не сделают мамы для своих кровиночек! Особенно меня поражают мусульманки, которые торчат на раскалённом пляже в полном обмундировании – и всё, чтобы порадовать малышей.

Но вот любопытно: в середине дня, когда, по-хорошему, лучше отсиживаться в номере, а не жариться под микроволновкой (радиоактивный фон на Иссык-Куле очень высокий) – и в воде, и на берегу жизнь кипит. А вот ранним утром, напротив, пустынно – от силы можно насчитать человек десять, рассеянных по всему пляжу, а в первый момент вообще кажется, что вокруг – ни души. Никак не понимаю, как можно на море спать до семи – когда лучшее время начинается в пять! Если хотите выспаться – пораньше ложитесь! Ну да ладно, кому как привычнее, а я лично подскакиваю с первыми лучами солнца, а то и затемно, наспех выпиваю чай, сажаю только проснувшуюся, или даже продолжающую сладко спать малышку в эрго-рюкзачок – и в путь. Птичьи следы на прохладном песке, полосы солнца, которое постепенно завоевывает весь пляж, шум прибоя, розово-голубая гладь воды – что может быть прекраснее! В этот час при очень ясной погоде можно даже разглядеть скалы на противоположном берегу, утопающие в густой дымке – и непонятно, реальность это, или мираж. А белые пологи над топчанами колышатся на ветру, как прозрачная фата у невест; их просвечивают насквозь лучи солнца…

Такие же золотые часы – вечером. К семи все торопятся на ужин, и почти одновременно снимаются с места, как спуганная стая птиц. Мы, наверное, задерживаем соседей: дочка никак не может наиграться чужими лопаточками и ведерками, а мамы наставительно внушают своим отпрыскам: «Не отнимай у лялечки, пусть потрогает». Большинство людей отправляются назад в пансионат, а те, кто остался, сразу становятся роднее друг другу, и начинают общаться. А между тем, не обращая на нас внимания, несколько загорелых эже в широкополых шляпах (те самые, которые еще недавно кричали: «Рыба-рыба!» и «Вареная кукуруза!») прочесывают пляж, подбирая мусор, и с усталыми улыбками переговариваются между собой.

Берег пустеет, и можно лучше разглядеть горы, ущелья и зеленые долины между ними –деревеньки у подножия в лучах заката видны, как на ладони. Теплый ветерок треплет волосы, и нежные волны всё никак не хотят нас отпускать...

Три дня на Иссык-Куле были похожи один на другой, как две капли воды. Пробуждение на рассвете, шаги в полумраке пустого коридора за чаем, утренняя прогулка и купание, поспешное возвращение к завтраку, потом – отдых в номере, обед, снова отдых – пока не спадет жара, благодатные вечерние часы у моря, ужин, чай, и ранний сладкий сон. И в этой предсказуемости есть своя прелесть: дыхание становится ровным, выражение лиц – умиротворённым, ты просыпаешься и засыпаешь с улыбкой, плывёшь по жизни, как по спокойной тихой реке - и кажется, что так может быть всегда…

Я могла бы ещё подробнее рассказать о нашей поездке – но, пожалуй, и так наговорила лишнего. Такие моменты лучше прожить самому, а не читать о них чужие заметки. Добавлю лишь одно: по возвращении в Бишкек на душе было чувство, которое, должно быть, испытали Адам и Ева, когда их изгнали из рая…

На фото: Я, пожалуй, совмещала несовместимое: брала на берег все, что нужно (включая дочку), и умудрялась при этом фотографировать по дороге! «Ой, у вас ещё и ребенок! А мы поначалу не заметили!» - восклицали туристы, смеясь. Если кто-то из них грустил - мой вид, наверное, поднимал им настроение. Надеюсь, что так.

#семь_лет_в_Кыргызстане