Инфантильность.
Люблю эту картинку. У этой ягоды 59 степеней инфантильности) До того, как её можно назвать "зрелой" она "незрелая и инфантильная" на каждой стадии.
При этом, кому бы пришло в голову её за это осуждать, критиковать и унижать? Абсурд, правда? А вот чет с людьми людям это в голову очень даже приходит. Особенно по отношению к себе (ну и как следствие к другим - своим же детям и близким).
Любая стадия достойна принятия, не так ли? На какой из стадий эта ягода "плохая"? Ни на какой.
Наша психика в процессе развития тоже проходит много стадий. Во всяком случае так предполагается. И если в своё время она не прошла какую-то стадию (вследствии травм/ы развития) то она на ней как бы останавливается, "замораживается" до лучших времён - когда можно вернуться и прожить эту стадию, чтобы пойти дальше.
Мои клиенты часто ругают, критикуют себя за то, что "недостаточно зрелые", за то, что головой понимают одно, а чувства про другое. Поэтому "поменяйте мне чувства, чтобы они стали зрелыми, а желательно, чтобы их совсем не было". Именно чувства и помогают нам в развитии. Они подсказывают, на какой стадии произошла "заморозка" - в период младенчества/2-х лет/5-ти лет/7-ми, 10-ти/13-ти/17-ти и т.д.
Так что нет никакого смысла критиковать за инфантильность. Никого. Здесь важно как раз наоборот - понять, утешить, позаботиться - потому что основное, что замораживает психику - это небезопасность. Создать для неё безопасные условия развития - это как раз то, чем и занимается психотерапия. И это то, чему учится клиент в психотерапии - понимать себя, а не критиковать, позволять себе быть таким, как есть сейчас, двигаться в своем темпе, а не "гнать себя в шею", уважать себя на каждой стадии развития, а не отказываться признавать свою ценность, до тех пор, пока не достигну зрелости.
Юлия Кучерук
https://m.facebook.com/story.php?story_fbid=1613995185335139...

ЗРЕЛОСТЬ

— Встретимся в «Донатсе» в шесть часов, ладно? Буду ждать тебя там.

Я кивнул в знак согласия и проводил её взглядом. Её длинное серое пальто и малиновый берет скрылись за дверьми, а я остался наедине со своей матерью, которая всё ещё распиналась о каких-то своих делах, к которым я не имел никакого отношения. Пару раз в её монологе я улавливал фразы о вещах которые мне лучше было бы не знать никогда, к примеру, о её взаимоотношениях с отцом во всех подробностях. Я с натянутой улыбкой слушал её и прокручивал в своей голове что мне не стоит злиться — взрослые не умеют держать язык за зубами. Надо терпеть и иногда кивать головой, чтобы сделать вид будто мне интересно, если я не хочу лишних истерик.

В этой дешёвой столовой мы проводили минимум час нашего времени ежедневно, поскольку на мою маму плохо влияет заточение в четырёх стенах с моим отцом. Я каждый день благодарил Бога за то что он никогда не любил надолго выходить из дома, и мне не стоит за него беспокоиться что он вдруг может устроить дебош на людях, как любит это делать его жёнушка. Конечно, я и его навещал, но лишь тогда, когда мать уходила со своими подругами гулять и пьянствовать, потому что очень трудно общаться с ними когда они оба дома. Родители сразу же начинали на меня обижаться, потому что им казалось, будто я уделяю кому-то из них больше внимания. А мне совсем не надо чтобы они ссорились между собой из-за меня, им ещё под одной крышей жить, и я не могу постоянно следить за ними, чтобы ненароком они не поубивали друг друга на почве ревности.

— Да что ты вообще знаешь о моде? Так сейчас все ходят, а ты вообще одеваешься как бомжара! И ты ещё и вздумал меня упрекать? Нет, ты меня упрекаешь! Я услышала всё что было надо, урод!

Кажется, кто-то перегнул палку. Я взглянул на парочку за соседним столиком, где женщина лет сорока уже успела удариться в слёзы, а молодой хиленький парнишка, видимо, её сын, старался её успокоить. Я сочувственно покачал головой и отвернулся. На вид этому парню лет 16, и он только начал открывать для себя процесс общения со старшими. Теперь он знает одну из тем, которые не стоит затрагивать при общении со своей матерью.

К счастью, свою я знал как свои пять пальцев. Вот сейчас с минуты на минуту ей принесут вторую чашку кофе и она начнёт расстроено искать глазами булочки с корицей, которыми тут перестали торговать уже года два. Тогда я вручу ей заранее купленную в магазинчике в пяти минутах отсюда и буду наблюдать как она засветится от счастья.

Так и случилось, и после того как она допила свой кофе, мы вышли из столовой, попрощались и разошлись в разных направлениях. У меня оставалось всего 10 минут, и я направился в сторону «Донатса», где у меня была назначена встреча.

Я никогда не любил озираться по сторонам, предпочитая смотреть себе под ноги изолировавшись от внешнего мира с помощью наушников, но, к сожалению, именно сегодня меня угораздило забыть их дома, потому я шёл, прокручивая в голове куплеты своих любимых песен. Музыка всегда помогала мне уйти в себя и не замечать окружающего хаоса, что в последнее время меня безумно раздражал.

Но дойти без инцидентов мне помешал бородатый мужчина, которого я случайно зацепил плечом. Его резкий голос прервал песню в моей голове на середине припева:

— Слышь, чмошник, смотри куда прёшь!

Проигнорировав его оскорбления и попытавшись скрыться с места происшествия побыстрее раззадорило его ещё больше.

— Я бля тебе сейчас башню снесу, кусок…

Но не дать ему закончить панчлайн ему помешала девочка лет тринадцати, внезапно появившаяся между нами. Встав у разгневанного мужика на пути, она ровно протянула руки вдоль своего голубого винтажного платья и громко произнесла:

— Пап!

Сделала это она настолько выразительно, что в этом слове передавалось одновременно не только сердитость и укоризна, но ещё и тепло и забота. Я бы вмиг растаял от такой палитры эмоций, поэтому неудивительно что мужчина сразу осёкся и лишь бросил на меня неодобрительный взгляд. Моя маленькая спасительница взяла его за руку и обратилась ко мне:

— Вы уж простите пожалуйста, папе уже почти 33 года. Он старается, просто сегодня день не задался.

Я молча кивнул и удалился. Да, 33 года. Ужасный возраст. Тот самый период в жизни, когда ты уже начинаешь переходить в старшее поколение, но всё ещё можешь осознавать, в кого ты превращаешься. Это вгоняет в жуткую депрессию, ведь ты понимаешь, что ничего не можешь с этим поделать, и остаётся лишь наблюдать как твоим детям всё чаще приходится за тебя отдуваться.

С этими мрачными мыслями я открыл дверь «Донатса» и зашёл внутрь. На удивление приезжим, пончиков тут никогда не наблюдалось, несмотря на название. Это было кафе с индийской тематикой, где из сладкого тебе могли предложить лишь сахару к чаю, да имбирное печенье. На самом деле никто точно не знал, откуда такое название, но некоторые говорят, что владелец этого заведения просто решил однажды подшутить над жителями, вводя их в конфуз от несвязности названия кафе и товарами в нём, а другие говорят что это лишь аббревиатура, которые образовывала собой слово «Пончики», но расшифровка которой так и остаётся загадкой до сих пор.

Надо сказать, что если владелец и не был наделён хорошим чувством юмора, то чувство стиля у него отменное. Кафе представляло собой кусочек Индии, с подобающей атмосферой, интерьером и музыкой. Первое, что бросалось в глаза, это небольшая сцена, где иногда играют этническую музыку. В отличие от остальных стен в заведении, стена возле сцены представляла грандиозную психоделическую фреску, на которой можно было разглядеть очень много разных деталей и сюжетов, если рассматривать её достаточно долго. От сцены до самого входа был протянут огромный ковёр, на котором расставлены низенькие столики с разбросанными подушками вокруг них. Всюду можно было увидеть различные картины и статуэтки, преимущественно со слонами и замысловатыми индийскими Богами, и в конце концов решающие штрихи в создании спокойной атмосферы играло роль чуть тусклое освещение от старых лампадок, развешанных вдоль стен и броско расписанных колон. Для любителей уединиться был задний уголок прямо за барной стойкой в конце помещения, располагавшим округлыми изысканными диванами, куда я и направился.

Как я и предполагал, она была уже там и курила кальян. Я снял своё пальто и приземлил своё тело напротив неё.

— Привет, Ань. Извини что задержался, пешие прогулки у меня не могли не кончится неприятностями. Благо, какая-то девочка помогла избежать рукоприкладства.

— Неудивительно. Ты бы видел своё лицо. Я бы тоже не осталась спокойной при виде такой угрюмой рожи.

Она ухмыльнулась и затянулась кальяном. Выпустив облако дыма под потолок она протянула мне шланг.

— Будешь?

— А какой там табак?

— Индийские специи, гранат и мята.

— Тогда я пас.

Я достал пачку сигарет и подкурил. Терпеть не мог это сочетание табака в кальяне, чувствовалось оно как лекарство, которым надо дышать, накинув на голову полотенце. Аня об этом прекрасно знала, но она имела право заказать его мне назло за моё опоздание на 20 минут. Наверное, не стоило мне заходить по пути за сигаретами и стоять в километровой очереди ради одной пачки.

Я поглядел на мою возлюбленную и попытался понять, догадывается ли она что умолчал о том что сама потасовка с бородачём на улице не заняла и трёх минут, но она лишь увлечённо рассматривала дым, который клубился над её головой. Вдоволь насмотревшись, она кинула на меня свой яркий и невинный взгляд и спросила:

— Как там твоя мама?

Я попытался сделать как можно больше непринуждённости в своём лице, но оно невольно скривилось и я лишь промямлил:

— Она в порядке.

— Ну а ты?

— А что я?

— Сам то ты как себя чувствуешь?

— Относительно хорошо.

— А по тебе и не скажешь.

Я лишь язвительно поджал губы и промолчал. Аня снова запустила клубень дыма в воздух и направила на меня свои ярко-голубые глаза.

— Дим, я прекрасно понимаю что тебе неприятны эти встречи. Но тебе пора бы уже смириться с этим, мы все живём в одном мире и ты не один кому западло постоянно занимать роль няньки, у всего молодого поколения эта проблема. Тебе пора уже смириться с тем что тебе придётся изо дня в день стараться всё больше и больше.

— Смириться? С хера ли я должен смириться с тем что к ним надо относиться как к нормальным людям? Они тупы как пробка, и постоянно надо следить чтобы они друг другу глотки не перегрызли.

— Они вовсе не тупы, не надо, ты и сам прекрасно знаешь, что интеллект не деградирует с возрастом. Они всего лишь излишне эмоциональны, и не всегда знают чувство меры.

— Даже если так, то это не даёт им права свободно разгуливать по улицам. Они настоящие психи.

— Они никогда не станут психами, если за ними следить. В любом случае, они все чьи-то родители, в том числе и наши. Разве плохо заботиться о своих родных?

— Это скорее уже не забота, а надзирательство. Следить за ними, как за дикими псами, чтобы они не натворили неприятностей.

— Ну а что ты предлагаешь? Уничтожать всех кому за 40? Это непрактично, да и в мире гораздо больше семейных людей, чем таких как ты.

Снова этот презрительный тон. Я уже привык его не замечать, но сейчас он звучал особенно обидно.

— Нет, Ань, я не предлагаю убивать всех взрослых. Я веду к тому что если они ведут себя как дикие псы, значит, и относиться к ним стоит подобающе. Я не верю что человека нельзя выдрессировать так чтобы он перестал вести себя как быдло.

— Пепел.

—Что?

— Пепел!

Я сначала непонимающе взглянул на свою собеседницу, но потом понял, о чём она говорит. Из-за этих разговоров я забыл курить, и мою сигарету уже наполовину съел тлеющий огонь, оставив за собой длинную полоску пепла. Стряхнув эту полоску в пепельницу, я медленно затянулся и продолжил свою гневную тираду.

— Я не понимаю почему я должен это терпеть. Знаешь, я бы спокойно перенёс факт что мне придётся нянчится со своими родителями, если бы не осознание, что я даже спокойно в кафе посидеть не могу. Вон, погляди!

Я ткнул пальцем в сторону барной стойки, где на меня недовольно взирал бармен. Я знаю, что он всё прекрасно слышал — я и не собирался делать тон пониже. Не будь возле него помощника в лице двадцатилетнего парня который что-то шептал ему на ухо, ручаюсь, он бы прямо в кафе расквасил бы мне физиономию. Мы с Аней уже не первый раз спорим на эту тему, так что у меня с барменом сразу возникли разногласия, в итоге чего обслуживает меня всегда его молодой коллега. Пожалуй, это лучший из законов, принятый в правительстве — в сфере обслуживания всегда нанимать молодое и старое поколение. Здравомыслие и опыт — так называют это сочетание.

Аня как будто прочитала мои мысли:

— Старшие передают бесценный опыт молодым, и не останавливаются на этом. Они продолжают его накапливать, ведь, как мы уже прояснили, они не тупеют со временем, они лишь теряют власть над своими эмоциями.

—Знаешь, я всегда был уверен что опыт можно передать через лист бумаги и ручку. Книги – вот замена этим старпёрам. А накапливать опыт младшее поколение может и само, пока не достигнет критической точки. Тогда будет наш черёд записывать весь наш опыт на страницы учебников.

Похоже, я угодил в яблочко. Моей верной спутнице нечего было сказать на это, и она снова затянулась кальяном, чтобы обдумать свой ответ, а я тем временем стал её рассматривать.

Она была одной из самых прекрасных девушек что я когда либо видел. Оттенок её кожи ярко белел на фоне желтоватых росписей на стенах, а пирсинг в брови придавал ей какую-то величественность и небольшую суровость. Её худая шея почти всегда была увешана разнообразными кулонами и подвесками, которые можно было рассматривать как экспонаты в музее. Одежду она подбирала ту, что подчёркивает её фигуру, чему я всегда восхищался, так как там было что подчёркивать. Она всегда выглядела так, как будто прямо сейчас про неё снимают какой-то крутой клип, и, признаться, иногда мне было неловко находиться с ней в людных местах — я чувствовал дикую ревность, когда она притягивала к себе целую кучу взглядов. И в то же время я не мог поверить, что эта леди выбрала именно меня.

Её розовые волосы и короткая причёска чертовски подходили её образу мышления. Она была убеждённым фриком, и мы часто отдыхали вместе на сомнительных тусовках среди таких же отбитых как мы. Я, конечно, издалека казался ей совсем не парой — Во мне не было ничего примечательного внешне, к тому же я ходил в костюмах, но это только на первый взгляд. Этому меня обязывала моя работа в крупной кампании. Все мои татуировки были спрятаны под выглаженными брюками и застёгнутыми на последнюю пуговицу рубашками, и лишь на подобных тусовках я мог обнажить своё истинное нутро и предаться удовольствиям, которых действительно требовала моя душа.

Пока мой взгляд скользил по моей девушке, она, похоже, нашла способ меня атаковать. Она едва наклонилась ко мне и глядя мне в глаза сказала:

— Скажи мне, только честно. У тебя такая неприязнь к этой системе, потому что мы не можем иметь детей? Тебя грызёт печаль, что зачатие нашего ребёнка не будет одобрено из-за разных уровней генетической информации?

— Это одна из причин почему я ненавижу эту систему. Это одна из причин, по которой я вечно хожу с недовольной мордой. Суть не только в том что МЫ не сможем зачать ребёнка. Суть в том, что любовь теперь не может быть ничем скреплена, если это не одобрят свыше. Дети появляются иногда не в любящих семьях, а в браке, в котором пара подходит друг другу по уровню генетической информации. Это ещё повезло тем людям, которым посчастливилось влюбиться в подходящих себе людей. Но очень часто происходит всё иначе. Да, я понимаю, что наш мир так устроен, что детям передаются невероятные способности к развитию в сфере, в которой трудились их родители, и прекрасно знаю что за парадокс возникает в голове у ребёнка если сходятся пары разных уровней интеллекта. Я прекрасно это знаю по своему примеру — мой отец — хирург, а мать — всего лишь продавец в зоомагазине. И к чему это привело? Меня взяли обычным штатным рабочим чисто из жалости и по просьбе моего многоуважаемого отца, потому что я не способен почти ни на что. И это ещё я должен сказать отдельное спасибо управляющей системе, за то что позволила мне существовать, и отца за то что он сам принял роды у матери и скрыл факт моего рождения до того момента когда меня уже будут считать человеком, чтобы меня просто не утилизировали как ненужный мусор. Ну и конечно же ещё одно спасибо отцу за то что он ежемесячно выплачивает нехилый штраф за свою ошибку. Меня.

Я откинулся на диван и закурил ещё одну сигарету. Аня взяла меня за руку и виновато, но доброжелательно улыбнулась.

— Я на твоём месте бы только радовалась, что тебе позволили родиться. Ты мне вроде говорил что ты «относительно счастлив», и я прекрасно видела что ты не врал. Жизнь полна хороших и плохих моментов, и я не думаю что твой пессимистичный взгляд на жизнь только из-за того что ты чья-то «ошибка» и «ни на что не годен». Поверь мне, будь ты таким никчёмным, я бы с тобой тут не сидела. Я думаю дело в другом.

Тут она затихла и я прочитал в её взгляде какую-то обеспокоенность. Казалось, что она чего-то боится, но я легко мог ошибиться из-за завесы дыма, которую она создала пока я распинался о том какой я несчастный. Я прекрасно понимал, что мне так себя вести не стоит, и что я порчу настроение нам обоим, превращаясь в сопливого нытика, но в этот вечер я не мог себя удерживать. К счастью, Аня прекрасно понимала что я просто слишком долго держал это в себе и банально сорвался — это читалось в её заботливом поглаживании моей ладони.

— Я думаю ты просто боишься стать таким же как они все. Ты боишься взрослеть.

Эта фраза из её уст прозвучала как диагноз, и даже на секунду стало не по себе. Но я лишь улыбнулся настолько беззаботно насколько мог и произнёс:

— Это вряд ли. Это случается со всеми, и все мы беспокоимся о том что нас ждёт когда мы повзрослеем. Но я привык ловить кайф от каждого момента, пока это возможно.

Это была самая наглая ложь, сказанная мною за этот день. Благо, врать я умел отменно, так что я даже не беспокоился о том что моя любовь заподозрит неладное. И я оказался прав: у Ани засияли глаза и у неё на лбу было написано что-то вроде «ура, ещё не всё потеряно». Она радостно сжала мою руку и, наклонившись через стол, поцеловала меня. Сев обратно на своё место, она предложила:

— Славно что ты до этого дошёл. Раз мы всё разъяснили, может пойдём уже? Время позднее, ты потом не успеешь на автобус.

Я согласился и мы вышли из кафе. Поводив Аню до дома, я ещё какое то время стоял под подъездом и обдумывал её слова. «Ты боишься взрослеть». Я на удивление никогда не думал об этом, не задумывался, что я буквально через 4 года начну превращаться в невоспитанное и истеричное существо. Я буквально покрылся потом от этих мыслей, и поскорее постарался отбросить их, быстрым шагом направляясь на свою остановку.

«Ты боишься стать таким же как они все». Нет, эта фраза не покидала мою голову и в автобусе. Эта мысль въелась в мой мозг как пятно крови на белой рубашке. Я раскладывал все свои мысли по полочкам и выжимал из слов своей девушки все соки, чтобы прийти к конкретному решению — правда ли это.

И я понял.

Выйдя из транспорта я чуть ли не побежал домой. Перепрыгивая через лестничные пролёты я достиг своей квартиры с одной мыслью в голове — я не боюсь взрослеть, я просто слишком гордый чтобы со мной нянчились. Я ворвался в ванную комнату, уже точно понимая, что я совсем не боюсь стать таким как они, я просто не хочу становиться тем, кого я ненавижу сейчас. Достав из внутреннего кармана пиджака записную книжку, я крупным размашистым почерком написал: «Я совсем не боюсь стать таким же. Я просто выше этого.»

Зажав пальцами лезвие для бритвы, я решил, что я останусь вечно молодым, совершив поступок подростка.

И вскрыл себе вены.