-А Андрюша пускай поспит, я бы вот рада да не спится, в три часа глаза сами собой открылись и хоть плачь и вставать рано, и лежать невмоготу.
-Так вроде ты знаешь, что в таком случае делать нужно,-удивилась дочь, -травки тебе в помощь!
-Нет такой травы, Нюра, чтобы старость остановить, да и я зажилась на этом свете. Многих уже на этом свете нет, а я скриплю потихоньку.
-Что, ба, хоронишь опять себя? -на кухню вышел заспанный Андрей в старом трико,-клюнул бабушку в щеку, поцеловал, и вышел на улицу, умыться холодной водой.
-Каждый раз смотрю и удивляюсь, как у нашего Васьки такой красавчик получился? -задумчиво сказала Нюра, отправляя очередную оладушку в рот, - Лизкины-то все в него, низкорослые, а этот высок, плечист, улыбнётся, сердце замирает, словно я девчонка молодая! Говорят, он с новой учительницей прикруживает, видели его пару раз, слышала?
-Не знаю ничего, открестилась от дочери Анна, не желавшая рассказывать, что внук действительно встречается с Таней. Девушка ей понравилась, не балаболка, серьёзная и работа в руках спорится.
-Всё, побежала я, Алексей сегодня в район с утра умчался, а у меня дел невпроворот, пока, мамулечка, забегу завтра, попроведую тебя.
-Анечку –то, когда ждать? -спросила в вдогонку Анна, - сто лет дома не была!
-Ой, забыла сказать, голова садовая, к выходным приедет, да не одна, кавалера привезет!
-Ох ты, батюшки мои, радость-то какая! -всплеснула руками мать,-что ж ты молчала-то! Чем угощать дорогих гостей станем?
-Да уж найдём поди чем-рассмеялась Нюра, уходя,-завтра утром договорим,-крикнула она, спускаясь со ступенек крыльца.
-Анечка едет,-пояснила Анна, недоумевающему внуку, идущему от бани, и стряхивающему воду с коротких волос, - в субботу пожалует!
-Ну приедет и приедет, -пожал плечами тот,-чего ты так разволновалась?
-Надо перину приданскую выхлопать, вдруг с собой заберет?
-Ба, ну какая перина в наши дни? Люди на матрасах спят! Перины, вчерашний век!
-Оно и видно, что на матрасах, - Анна шутливо шлепнула внука полотенцем по мягкому месту,- иди завтракай, да на работу поспеши, пока завгар кого-нибудь на твои поиски не отправил!
Если бы Аня знала, какой переполох поднимется по поводу её приезда в Елошное, она бы сто раз подумала, прежде чем ехать! Но она, оставаясь в неведении спокойно сидела в кабине грузовой машины, которая мчалась пыльной дорогой в сторону родного села. Рядом, в модных, расклешенных брюках с волосами до плеч сидел её избранник, молодой врач, Матвей Изотов. Девушке было немного страшно, мать и бабушка были суровыми, баловства не любили и её короткая юбочка, едва прикрывавшая бедра, могла показаться им вызывающей. До Елошного, как до любого села, находившегося вдали от центра, мода доходила долго.
-Какой унылый пейзаж вокруг,- произнёс Матвей, -и что вот здесь ты родилась и выросла? –он показал на старенькие домишки, притулившиеся к дороге.
-Да, -ответила девушка, испытывая неловкость за своё село. Сама она трепетно и нежно любила и этот храм, и школу, и бывший купеческий магазин, двери которого украшал большой амбарный замок.
-Мда, теперь я понимаю, почему ты отсюда уехала!
-Матвей, пожалуйста, мы же договорились, всего неделю здесь побудем и уедем,-умоляюще сказала Аня, когда грузовик, громыхая, уехал прочь.
-Черт! Кажется, я наступил в к@кашку! Ну вот, испортил новые ботинки! –возмутился парень.
-Оботри о траву, сейчас придём и я их помою, будут, как новенькие! –Аня не знала, как ещё угодить любимому, чтобы он не злился. То, что они не пара, девушка прекрасно понимала. Он врач, она акушерка. Он городской, она из села. Он, обаятельный и красивый, она серая мышка, с хвостиком и большим, как считала девушка, носом. А тут ещё эта поездка в Елошное, хорошо, что она считается дочерью председателя колхоза, а не какой-нибудь доярки, да и дом у матери неплох, стоит на пригорке, под новенькой железной крышей, большой, красивый. Нюра, увидев их из окна, выскочила за ограду, принялась обнимать дочь с любопытством поглядывая на гостя.
-Ну, будем знакомы, зятёк! -улыбаясь сказала она, можешь называть меня тёткой Нюрой, отчеств не люблю, а я тебя как сына, Матвеем звать стану!
-Матвеем Николаевичем,-поправил её гость.
-Как? - споткнулась на слове Нюра.
-Николаевич я,- пояснил парень, оглядывая двор, Матвей Николаевич я, попрошу обращаться ко мне именно так и никак иначе! Нюра растеряно посмотрела на дочь, та молчала, но так умоляюще на неё посмотрела, что всё стало понятно без слов.
-Ну проходите в дом, Матвей Николаич, - Нюра попыталась справиться и не дать резким словам сорваться с её губ, - извиняйте, если у нас что не так, люди мы простые, этикету не обучены, уж не знаю, угодим ли гостям дорогим? -покривила она душой, ведь стол ломился от разной снеди. Были здесь пирожки из тонкого теста с разными начинками и тушенная в печи картошка с мясом, к ней свежие орурчики и помидоры с огорода, на десерт блинчики с желтым, душистым мёдом на блюдце. Еда гостя не смутила и ел он с большим аппетитом, накладывая в тарелку всё, что хотел.
-Смотрю аппетит у вас хороший, Матвей Николаевич,-не утерпела Нюра, глядя как шестой пирожок исчезает из его тарелки, -такого едока враз и не прокормишь,-съехидничала она и замолчала, почувствовав ногой пинок дочери под столом.
-Что дальше думаете делать? Отец-то нескоро вернется, сама понимаешь, уборка началась.
-Матвею отдохнет, наверное, дорога длинной была,-ответила ей дочь,- пусть полежит в моей комнате,-а я пока до бабушки добегу, соскучилась очень.
-Что ж, я не против,-кивнул головой парень, -только не задерживайся, вдруг я чаю захочу? Блины же я так и не попробовал.
-Индюк спесивый,-пробурчала Нюра, убирая со стола. Жених дочери ей категорически не понравился, надменный, властный, подминающий под себя собеседника, от того только и жди неприятностей.
Уложив жениха в кровать, девушка поспешила в дом бабушки. Анна ждала, выглядывала из окошка в окошко, сто раз вскипятила чайник и поправила клеенку на столе. Притомившись от ожидания, прикорнула на кровати на минуточку, а проснувшись ахнула, внучка тихонько сидела на табуретке, дожидаясь, когда она проснётся.
-Милая моя, что ж не будишь, старую? Давно сидишь? –спросила она.
-Только прибежала,-схитрила внучка, чтобы та не беспокоилась. Ей было стыдно за то, что привела она жениха в дом матери, а не бабушки, которая её, по сути, вырастила. Хотела пофорсить и показать для начала богатый дом, а тут что же показывать? Рукодельные половички на полу, большой сундук с приданным или старинную кровать с горой подушек?
-Где кавалера забыла? – спросила Анна, кряхтя сползая с кровати и ковыляя к столу, на ходу поправляя платок на голове.
-У Смагиных отдыхает ты извини, я решила там остановиться, ну что нам тут тебе мешать? У матери дом большой, места много, а тут у тебя ещё Андрей живёт!
-А что Андрей? Опять Андрей! –весело выкрикнул он, появляясь на пороге, -привет, сестренка! Вымахала –то как! –он подхватил её и поднял над собой. Анечка притворно завизжала, боясь, что он уронит, но с удовольствием глядя сверху на улыбающееся лицо парня.
Анна смотрела на них и вытирала слёзы радости, красивые такие, ладные, любимые, дай Бог счастья каждому из них. Обиды на внучку не было, рыба ищет где глубже, человек где лучше, вот только еды наготовила она не меньше дочери, и кто теперь всё это есть будет?
-Ба, накрывай на стол, Танюшка во дворе стоит, сейчас приведу!
А чуть позже, в доме Анны собралось много людей, не выдержав, прибежала сюда Нюра, заехал по пути Смагин, пришёл Вася и Лиза. Шутки, смех, стук ложек, ходики на стене, геранька на окошке, исходящие паром груздянные пельмени.
А в прохладе смагинского дома, в одиночестве, спал гость, Матвей Николаевич, не зная, что нечто важное и дорогое, что не купишь за все деньги мира, проходит мимо него.
-Разве можно так жить? –выносил мозг Матвей матери Ани через несколько дней после приезда в Елошное. Нюра, решившая с утра накормить гостя варениками с творогом еле выносила его гундежь.
-Надо же, такой молодой, а уже такой занудный,- думала она про себя, жалея дочь, крутившуюся возле гостя и подкладывающую жениху вкусности на тарелку.
-Взять к примеру ваш сельский магазин. Разве это магазин? Вот у нас в Кургане есть магазины самообслуживания - универсамы. Большие, светлые залы, широкие проходы, ряды полок, отделы с весовым товаром и множество касс. На входе сидят специально обученные бабушки, принимающие сумки на хранение, а у вас? Помещение темное, маленькое, продавщица хамка, сделал ей замечание, справедливое, между прочим, отбрила меня так, что у меня уши покраснели, а ведь я, взрослый, самодостаточный, воспитанный человек! - возмущался он, откусывая от вареника.
-Это что? Соленый творог с луком? Гадость какая! В городских кафетериях такого не встретишь, там всегда есть чай, кофе, выпечка, всегда исключительно вкусная, с деревенской не сравнить, салаты разные, сметана, яйца под майонезом, сосиски и пельмени, не перечислишь всего!
Я на рубль обычно беру две сосиски или порцию пельменей, хлеб, кофе с молоком и пирожное эклер, желательно, с коричневой глазурью. Ну, а если взять пирожное попроще, ореховое кольцо, например, то можно еще и сэкономить! –вещал гость, не замечая, что Нюра уже кипит от негодования. Лишь усилием воли, глядя в умоляющие глаза дочери, она сдержалась.
-Ну, а развлечения у вас в городе какие? –спросила женщина.
-Ясно какие, кино. Вот вы про таких режиссеров как Эльдар Рязанов, Владимир Меньшова, Георгии Данелия, слыхали?
-Да где нам, мы и «Ирония судьбы", "Служебный роман", "Джентльмены удачи», не видали-буркнула Нюра.
-Ты знаешь, у нас же в Елошном клуб есть, там фильмы и показывают, -пояснила Аня,- разные привозят, бывает даже во время уборки прямо на стане показывают, чтобы люди отдыхали.
-Ну не знаю,- дернул плечом гость,-что вам там показывают, - глубинка и есть глубинка, ни воспитания, ни культуры!
-Шли бы вы прогулялись что-ли? Да вон хоть до бабушки сходите, обижается она, что до сих пор с кавалером своим её не познакомила –предложила Нюра, убирая со стола вареники, которые гость есть так и не стал.
-Кстати, да, ты так много про бабушку рассказывала, а познакомить с ней не спешишь, -оживился Матвей, -давай прямо сейчас сходим, всё равно заняться нечем?
Нюра только вздохнула, глядя из окна, как гости пылят ногами по дороге.
-Как это заняться нечем? –злилась она. Да в деревне каждый день работа, только успевай поворачиваться! Утром глаза открыл, моргнул, а уж вечер на дворе, и ты без рук и ног на постель валишься. Вон дрова не сложены, огород не полот, да разве этого барчука работать заставишь? Поселили его в отдельной комнате, так он вещи свои сложить не удосужился, валяются где попало, Анечка, как прислуга только и успеваем их собирать и складывать аккуратными стопками на комоде.
-Сходи гостенёк, прогуляйся до бабушки, - ехидничала она, глядя на размахивающего руками Матвея,- уж она покажет тебе, где раки зимуют. Знала она про непростой характер матери, которая в случае чего, за словом в карман не лезла.
Той же с утра на месте не сиделось, отправив Андрея на работу, занялась курятником, давно надо было там вычистить, сменить песок и подстилки в куриных гнёздах. Всю тяжелую работу сделал внук, оберегающий бабушку, ей же осталось малое. Когда гости зашли во двор она окунала рассидевшуюся курицу в бочку с водой, стоявшую под водостоком. Птица истошно кричала и вырывалась, но даже несмотря на свой возраст, Анна всё ещё была физически сильна и курицу из рук не выпускала.
-Что ж вы курицу так мучаете?! –сходу возмутился Матвей и тут же осёкся, взглянув в суровые, выцветшие глаза хозяйки дома. Ледяная стынь была в них, холод шел и что-то такое, необъяснимое, что ему в миг страшно стало, как тогда, в детстве, зимой, когда прилип он языком к железяке во дворе.
-Ты что ль Матвей Николаевич у нас? –спросила хозяйка, сажая мокрую курицу в плетенную корзину с крышкой.
-Я, - покаялся гость, струсив перед обычной, на его взгляд, бабкой.
-Будем знакомы, - она протянула ему ладонь, предварительно вытертую об юбку, на большом пальце прилипло пёрышко,- Анна Егоровна, бабушка, -представилась она.
- Долго ж вы в гости ко мне добирались, небось пешком во круга шли? –спросила она внучку, та что-то залепетала оправдываясь.
-Проходьте, раз пришли, не обессудьте, угостить нечем, гостей не ждала,- она занесла корзину с курицей в сенки, поставив её в самое темное место, распахнула дверь в дом.
Впервые Матвей чувствовал себя неловко, что-то не позволяло ему вести разговоры в обычной манере, слова застревали на языке, как только он решался что-либо сказать.
-Семья у тебя я вижу хорошая, рабочая семья, труженики большие, ты вот в кого такой вырос? -спросила его Анна, пристально глядя на него. Внучка ойкнула, жених с семьей её не знакомил, а Матвей растерялся, о родителях своих он никому не рассказывал, стыдился мозолистых, вечно в царапках и масле рук отца, немодной матери, подметающей в заводском цеху.
Он и в медицинский пошёл, чтобы в белом халатике с фонендоскопом на шее в чистом кабинетике принимать больных. Ласковое солнышко светит в окно, красивая медсестра призывно улыбается, больные баулами несут подарки,-думалось ему, когда вгрызался он в гранит латинских названий.
Действительность оказалось иной, озлобленные болью и болезнью люди, старая медсестра, то и дело делающая ему замечания, кабинет, который приходилось делить с коллегой. Он давно поглядывал по сторонам, подыскивая себе местечко потеплее, в ведомственной поликлинике, например, или санатории.
-Бабулечка,- приласкалась к ней Анечка, -что мы всё про дела и дела, давай мы лучше тебе расскажем, как недавно вот в кино ходили, или, нет, про другое расскажу, представляешь, как-то коллега достала удачную выкройку брюк клеш. Страшно модная вещь я тебе скажу! Мы с ней в тот же день побежали в ателье и выбрали себе ткани, мне коричневая досталась, -тараторила девушка, пытаясь направить разговор в другое русло, подальше от Матвея.
-Я всю ночь шила, даже не спала ни минутки, так вот, у меня получились невероятно красивые брючки – коричневые, с велюровыми вставками по бокам от колен. Ой, бабушка, столько комплиментов я собрала, а тебе покажу их, привезла с собой!
-Дядька твой, Антип и рваным брюкам рад был, когда из плена выбирался,-перебила её щебет Анна.
-Бабуля, война уж как больше 25 лет назад закончилась, а ты всё её вспоминаешь!
-Овца не помнит отца, а сено ей с ума нейдёт, пойди-ка внучка до огорода сходи, там крайняя справа грядка как раз тебя ждёт, прополоть надо бы, а я пока с женихом твоим пообщаюсь, погутарю чуток. Да не боись, не убудет с него, я чай людей не ем.
-Может я с Аней пойду, помогу ей,- навелился Матвей, боясь оставаться с Анной наедине.
-Сиди! –тихонько хлопнула сухой ладошкой по столу хозяйка и приподнявшийся со стула гость обвалился обратно. Изнывающая от любопытства Аня, забывшая про огород, обшаркивала собою стены избы, пытаясь расслышать под окном то, о чём говорят на кухне. Бесполезно. Услышала лишь, как сбрякала входная дверь и увидела, как вылетел взбешенный Матвей, белее белого. Не дожидаясь девушки и не слыша её окриков с просьбой подождать, понесся он к дому Смагиных, чтобы побросать свои вещички, разбросанные по комнате в рюкзак и бежать из Елошного, не дожидаясь попутного транспорта. Несколько дней зареванная Анечка лёжкой лежала на кровати в доме матери, не желая ни с кем разговаривать, пока Анна, собравшись с силами не добрела до Смагиных. О чём она говорила с внучкой неизвестно, слышен был только из комнаты плач Анечки, но после этого разговора она чуток повеселела и погостив в Елошном ещё несколько дней уехала в Курган. Матвей прекратил с девушкой все отношения и вскоре уехал из города.Что же заставило прозреть девушку и отказаться от парня, ведь не так просто выбросить из головы любимого? Ещё в раннем детстве, Анна, когда-то пережившая страшные времена придумала условный код, слово, о котором знали только она и внуки. И если кто-то из них это слово произносил, это означало только одно, нужно бежать, скрываться, прятаться, будь это ситуация или человек. Ни разу до этого бабушка слова этого не сказала, хотя были в их жизни разные случаи, Аня ссорилась с матерью, конфликтовала в подростковом возрасте с Андреем, падала с трактора и висела, зацепившись платьем на заборе и лишь приезд Матвея заставил Анну это слово произнести. Не нужно ей было никакого дара, чтобы увидеть, что жених- напыщенный павлин, никого кроме себя не любит, доброго отношения к себе не ценит и пойдёт по головам людей, чтобы добиться своего. Чистая, светлая Аня влипла бы в него, как муха в паутину, всю жизнь билась бы в ней, пытаясь заслужить его любовь, да так бы и зачахла, не получив от него ничего взамен. Вовремя произнесенное бабушкой слово, как будто отрезвило её. Боль ещё долго мучила обманутое сердце девушки, но как любила приговаривать бабушка: за малым погонишься — большое потеряешь, осознание этого всё равно пришло к Анне.