Пытался описать события коротко, но сохранив некоторые подробности. Кому-то история может показаться сплошной выдумкой, но она полностью правдива.
Ну, так вот! История эта произошла давным-давно. Нас было три товарища. Было нам по 15 лет. Дружили почти с пелёнок. В то лето, родители, через своё место работы, раздобыли для нас троих путёвки в оздоровительный лагерь на берегу лазурного озера.
Приехали на место. Распределили по отрядам. Ребят, отправили в один отряд, меня, по какой-то причине, в другой.
Моим друзьям совсем не повезло. В их отряде была группа ребят из малообеспеченных семей, из близлежащего поселка городского типа, которым доставались путевки по некой социальной программе. В целом, неплохие ребята, но среди них были и откровенные подонки, твари и мрази, которых следовало бы давить в зачаточном состоянии. Идейным вдохновителем и руководителем той банды ублюдков был отморозок Жора. Похуист, боксер, до бесконечности наглый как цыган. Про таких говорят «морда кирпича просит». Видимо, рос он в криминальной среде, ибо ботал по фене и активно продвигал жизнь по понятиям. Воспитательниц ни во что не ставил. В общем, отпетый гопарь.
Со второго же дня между моим другом, Максимом, и гопниками возник конфликт на фоне классовых различий. Это не удивительно. Он из семьи выше среднего класса. Золотая цепочка, фирменная одежда и характер мажористый. Справедливости ради, стоит сказать, что сам Жорик задирал и пиздил всех, даже своих, но Максим был, словно, красная тряпка для быка.
Сначала был стандартный доёб: «Ты кто по жизни?», «А чё носки не красные?», «Обоснуй!»...Так как Макс был нашим другом, мы с Денисом вступались за него и до нас также начинали доёбываться. В то время из нас никто не понимал, что мы играем в их игру, правил который даже не знаем. Каждый наш ответ рождал ещё вопросы, доёбывались к каждому слову. Через некоторое время к словесным нападкам добавились кулаки. Поначалу были единичные удары в плечи. Мы особо не сопротивлялись. Во-первых, нашим высшим спортивным достижением была пятерка по физкультуре (ну, кросс там пробежать, подтянуться и отжаться) Во-вторых, дать втроем пизды агрессивной толпе, в два раза больше по численности и возглавляемой отмороженным боксером – что-то из области фантастики. Мы были напуганы и морально задавлены. Единственное желание было, получить этот гребанный удар в плечо и быстрее съебаться от этих утырков.
Живя в другом отряде, я почти не испытывал тех издевательств и унижений, которым подвергались мои друзья. Максиму, во время разговора с девочкой, стянули шорты с трусами, выкинули его обувь, насыпали песка в постель. Денису в ухо залили зубную пасту, а как-то ночью сделали «велосипед»: запихнули бумагу между пальцев ног и подожгли, а потом ржали, когда он начал «крутить педали». Но апогеем стало то, что как-то вечером, во время дискотеки, Максиму нассали в сумку! Этого он стерпеть уже не смог. В ярости, со слезами на глазах, он схватил ручку и бросился на одно из ублюдков. До того, как их успели разнять, он нанес ему несколько ударов, от которых остались кровавые точки. Один точно был в ладонь, второй в заднюю поверхность шеи. Этот конфликт не остался незамеченным. Воспитательница позвала местного милиционера, охранявшего лагерь. Максим рассказал обо всем, что было. Милиционер провел беседу и на этом все разбирательства закончились. А для нас начался Ад.
Во-первых, нас начали пиздить! Били в грудь, живот, по спине и по голове. Лицо не трогали. Синяков почти не было видно, только шишки на голове. А во-вторых, нам начали угрожать и вымогать деньги. Требовали заоблачные суммы – по 8 тысяч рублей (на тот момент это была пара-тройка средних зарплат). Близился родительский день и мы должны были взять деньги у родителей. Воспитательницам мы ничего не говорили, потому что после разговора с милиционером уже не верили, что это поможет и боялись ухудшить наше существование. Между собой договорились рассказать всё родителям, чтобы они нас забрали домой.
За пару дней до родительского дня случилось непредвиденное и нам пришлось менять план.
У Максима был мобильный телефон. Тогда они только стали появляться у школьников. Я не помню точной модели, но этот был с цветным дисплеем и полифонией, в общем, спокойно мог вызвать зависть у окружающих. В первый же день Макс просёк с кем оказался под одной крышей и прятал телефон всё время. Включал его только в укромных местах отзвониться родителям.
В тот день Жора и его компании как-то спалили, что у Макса есть сотовый. Они подошли к нам, когда мы гуляли, и Жора интеллигентно поинтересовался, - Есть, бля, мобильник позвонить, нахуй? Мы сказали, что нет. Тогда он отвёл Дениса в сторону и что-то ему втирал пару минут. Затем они вернулись и Жора говорит: - Вот он сказал, что у тебя есть сотовый. Дай позвонить. Не ссы я отдам!
Я просто прихуел. Не поверил своим ушам. Как Денис мог такое сказать?!! О чувствах Максима в тот момент могу только догадываться. Он дал ему телефон. Толпа отошла в сторону и начала разглядывать. Минут через пять Макс попросил телефон обратно. Жора сказал, что скоро вернёт. Затем был обед и тихий час. На полднике телефон всё ещё был в руках Жоры. Максиму он сказал, что точно отдаст после дискотеки. Но нам уже было абсолютно ясно, что телефон не вернется.
Мы ушли за территорию лагеря, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию и составить план действий. Я всё ещё не мог принять то, что мой друг сдал нашего общего друга. С таким я столкнулся впервые и не знал как реагировать. Мне было стыдно начать об этом говорить.
Началась дискотека. Корпуса опустели. А значит, наступило время действовать. Мы решили бежать этой ночью из лагеря. Собрали вещи. Ребята принесли свои сумки ко мне в палату: так риск, при побеге быть замеченным, снижался. На троих у нас было примерно 500 рублей (в основном, деньги Макса). Этих денег хватило бы даже такси заказать. От лагеря до города примерно 40-50 км. Планировали добраться до поселка (15 минут пешком), а оттуда на попутке или, в крайнем случае, на такси. Оставалось только забрать мобильный.
Отыскали Жору, сидящего на скамейке перед танцполом. К счастью, мобильный он всё ещё вертел в руках. Наш план был прост и дерзок: выждать момент, когда Жора отправится курить, а курил он часто, втроем набросится и забрать телефон.
Уже достаточно стемнело, когда он с товарищем отправился покурить. В своём плане мы рассматривали ситуации до трех человек, т.е., если Жора будет ещё с двумя товарищами. Основная ставка была на эффект неожиданности.
Я с Максимом вооружился, заранее приготовленными, дубинками, а Денис вложенным в двойной носок камнем. Нам удалось подкрасться достаточно близко к курящему Жоре и его товарищу. Я помню, как дико волновался в тот момент. Меня колотила дрожь. Сердце бешеного стучало, так, что казалось, его сейчас услышат. Но всё волнение сразу прошло, когда мы выскочили и я сделал первый удар. Страх сменился бешенством. Мы с Денисом лупили Жору, а Максим другого. Мы били их ногами, палками, камнем, куда попадёт. Они уже лежали, закрыв голову руками и не сопротивлялись. Всего экзекуция длилась секунд двадцать. Телефон лежал на земле. Схватив его, бросились со всех ног наутёк.
Добежали до моего корпуса. Нас ждал неприятный сюрприз: перед ним в беседке сидела воспитательница моего отряда и болтала с какой-то тёткой. Через дверь выйти незамеченным не получится.
Своим диким галопом, мы привлекли её внимание. Она поинтересовалась, почему мы носимся в темноте? Я ответил что-то типа «Просто» и мы зашли в палату. Решили выбираться через окно, благо, первый этаж. Открывалась только форточка. Первым вылез Макс, потом Денис. Я выкинул сумку в форточку и высунул одну ногу, когда в палату вошла моя воспитательница. Видимо её профессиональное чутьё, учуяло неладное. От увиденного она охуела. Заорала, подбежала и схватила меня за ногу, начала тащить обратно. Она орала: - Какого фига я делаю?!! А я пытался объяснить ей, что если сейчас не убегу – мне конец. Она затащила меня обратно в палату и начала выяснять, что случилось. Я сказал, что моя сумка на улице и мне нужно её забрать. На самом деле, мне хотелось увидеть друзей и вместе решить, как же быть? Одного меня за сумкой она не отпустила, мы вместе пошли обходить корпус. Друзей не было видно. Я подумал, что они побежали прятать свои сумки, а потом вернуться, чтобы мы смогли договориться. Забрал сумку. Вернулись в палату. Воспитательница продолжала орать, что позвонит моим родителям на работу и расскажет о случившемся, что это будет позор для них. А я продолжал умолять её отпустить меня, ибо всё очень плохо и, если она меня сейчас не отпустит, то завтра я буду трупом. Она потащила меня в каморку, где находилась лагерная милиция. Там уже было известно о двух избитых подростках. Из разговора я понял, что, в целом, они в порядке, только синяки и ссадины. Директрисе доложили. В лагере началась суета. Меня спрашивали, почему я хочу сбежать, связано ли это с избитыми ребятами. Меня всего трясло. Я ничего не отвечал, только что-то бубнил нечленораздельное, пытаясь придумать правдивую историю. Через какое-то время пришла директриса. Мое сердце замерло, так как я был уверен, что Жора и его товарищ уже сообщили ей наши имена и сейчас мне грозит детская комната милиции. Она попросила всех выйти. Сказала мне: «Чтобы ни случилось, все проблемы решаемы». Попросила меня рассказать о том, что случилось., почему я решил убежать. Я понял, что Жорик нас не сдал, видимо, надеялся на расправу самолично. Единственное, что мне пришло в голову, это история о том, что я должен кому-то денег и, если до завтра не верну, то мне будет очень-очень плохо.
История была, так себе и врал неумело, сбиваясь. Но от жалости к самому себе у меня аж слезы потекли. Ситуация казалось безысходной и я не видел ни одного способа из неё выбраться. Отсутствие информации о друзьях делало моё состояние ещё хуже. Я попросил позвонить моим родителям. Директрисе, явно, вариант «выносить ссор из избы» не нравился. Она убеждала меня, что моя причина – ерунда и всё не так страшно. Вдруг у неё зазвонил телефон, ей сообщили, что двое ребят (мои друзья) пропали. То есть, уже давно объявлен отбой, а их нет на месте. Я видел, как директриса седеет. Начали поднимать личные дела моих друзей, искать телефоны их родителей. Стали звонить, оказалось – оба уже приехали к себе домой. Когда я это узнал, всё мое мировоззрение рухнуло. Мои друзья, вовсе не друзья, а пидоры, которые кинули меня одного среди разъяренной волчьей стаи. Это был самый горький опыт, на тот момент, в моей жизни.
Я стал настаивать, чтобы она позвонила моим родителям. У неё и вариантов особо не оставалось. Побег одного ребёнка из лагеря – ЧП, а массовый побег – это, пиздец, Армагеддон! Проще, это всё миром замять и чем скорее, тем лучше! Мне разрешили позвонить. Я описал отцу вкратце историю, без подробностей, и обещал при личной встрече детали. Благо, отец у меня понятливый, не стал по телефону докапываться или уговаривать меня остаться в лагере. Минут через 50 он приехал. Переговорил с директором и воспитательницей. Взял мою сумку и мы уехали из детского оздоровительного лагеря, где я конкретно так оздоровился и где я оставил свое беспечное детство.
Дениса и Макса я послал подальше и прекратил общение. Учились мы в разных школах, поэтому случайно пересекались крайне редко.
P.S. Сразу по возвращению в город записался в тренажерку, а затем на самбо