Плен-3
Минут сорок на машине и мы около здания СБУ. Нам велено сидеть тихо. Часть конвоя куда-то ушла, часть стоит у машины. Не знаю сколько мы просидели, но «хвост» уже начал стонать. Очень хотелось курить ))) Да и просто подвигаться. В конце концов, я попросила конвой угостить сигаретой. Удивлятельно, но выпустили из микроавтобуса и дали покурить. Хоть немного потопталась… Через длительное время, как нам показалось, нас, наконец-то, выпустили из машины и завели в здание, в подвал. Сняли повязки с глаз, с мужа сняли наручники. Мы оказались в тире. Там же стоял стол для настольного тенниса, несколько скамеек, как в школьных спортзалах и у стены несколько металлических шкафчиков. В тире уже находилось трое немолодых мужчин в гражданке, которые сидели на скамейке и четверо в «пятне». Мужа посадили за теннисный стол и велели писать автобиографию (зафигом мы так и не поняли), меня на скамейку.
Несколько минут тишины, а потом ко мне подходит один «пятнистый», совсем молодой пацан, наклоняется и говорит: «Не беспокойтесь, больше к Вам не будут применяться физическое и психологическое давление». Смотрит мне в глаза и я понимаю, что глаза абсолютно стеклянные. В них нет жизни, перед мной просто «живой робот». После он подходит со спины к мужу, кладёт левую руку ему на плечо и начинает задавать мне вопросы, называя позывные моих ребят. Я была измотана прошедшими сутками и не могла понять откуда он знает позывные – я же успела уничтожить данные - поэтому не смогла ответить сразу. Моя задержка с ответом и этот «робот» начинает лупить мужа по почкам… Совсем никакого психологического давления на меня! В оцепенении я молча смотрела на происходящее. Мы договаривались, что я буду молчать до последнего, а он понимал, что основное битьё достанется ему. Но одно дело договариваться об этом дома, другое дело это видеть… Не знаю сколько времени это продолжалось, но «робот» прекратился побои и задал следующий вопрос, на который я реально не знала ответа. Что-то быстро придумать я была не в состоянии. Слушая моё молчание, «робот» хватает мужа за горло и, вновь лупя по почкам, начинаем душить. У меня до сих пор в ушах звучит его хрип и скрип ладоней по поверхности стола… Мозг судорожно заработал, выдавая идею за идеей и в какой-то момент сообразил, что же всё-таки можно сказать, чтобы остановить истязания мужа и не подставить ребят. Я вскочила и заорала – хватит! Краем глаза увидела взмах руки гражданского и мужа отпустили. Меня перевели за тот же теннисный стол, дали лист бумаги, ручку и сказали что и про кого писать. Я писала про названные вояками позывные, стараясь не перепутать названия населённых пунктов – чтобы все они находились на территории ДНР. Мои возражения, что не знаю кто где находится и тем более личные данные, напарывались на дикий ор «робота» прямо в лицо. Их особо не волновало – пиши и всё. Придумывала на ходу…
Закончилось и это. Мужа увели в другое помещение, а я осталась в тире. Одна. Пару раз заходил конвойный. Дядька в возрасте, спросил про самочувствие, нужно ли что-нибудь. Принёс воды (первый раз за двое суток), туалетной бумаги (кстати, нужная вещь, блин). Сказал, что мужу тоже отнесёт. Потом пришёл другой конвой и меня повели к следователю. На часах в кабинете было 23.55. Итого, в тире я пробыла не меньше девяти часов.
Следователь оказался молодой парень, 32 лет от роду, вежливый. Минут через 10 зашёл адвокат. Встретившись с ним взглядом, я поняла, что «не сработаемся». И он тут же, смеясь, задал вопрос – отказаться можно? На что получил отрицательный ответ. Был составлен протокол, в котором «потерялись» предыдущие сутки. И, вообще, «мы сами пришли и принесли свою компьютерную технику, телефоны и документы». Это же потом напишут и в обвинительном акте. Пока следак составлял протокол, а я старательно сопротивлялась тому бреду, который он писал (на тот момент я не знала, что всё это можно оспорить в суде), он, походя, сказал, что остальные(!) у других следователей дают показания. Остальные??? Это кто??? Улыбаясь, он называет четыре фамилии, которые мне ни о чём не говорят. И тут же торжественно заявляет, что «мы» группа террористов, а я их предводитель. Описать моё удивление я не могу, но челюсть отвисла в прямом смысле…
Следователь дал позвонить матери. И нас повезли в ИВС – изолятор временного содержания – где мы пробыли до полудня 02 мая. Полтора дня одиночества, когда никто не стоит над душой и не зайдёт, хотя в камере работает камера наблюдения, немного привели мозги в порядок. Удалось немного выдохнуть…
Второго мая, в обед, за нами приехал конвой СБУ и повёз в суд – выбор меры пресечения. Там я первый раз увидела «свою террористическую группу» - трое мужиков, явно битые, мало чем отличались по физическому состоянию от моего мужа, и ещё один… Весь такой боевой, можно сказать, радостный. Неожиданно он обращается ко мне с вопросом – ну, как дела? Сначала хотелось ответить в рифму, но я промолчала, узнав его голос… Он был в нашей команде, но был изолирован из-за неимоверной болтливости. Но оставалась связь по телефону, которой он пользовался часто. Слишком часто… За что был взят «на карандаш» исбушкой. А когда его приняли (параллельно с нами), сдал всех как стеклотару. Вот откуда у «робота» были позывные. Поэтому и был живчиком. Но об этом позже. Может быть…
В общем и целом, нам всем дали по 60 дней ареста и отправили обратно в ИВС. До 5 мая мы были там. Длительность нахождения была объяснима – СИЗО не приняло бы битых, поэтому ждали, когда сойдут основные побои.