Давным-давно у меня жила собака. Породы дворовый дружок. Ей не надо было объяснять, что по утрам нужно идти гулять. Эта собака сама просыпалась и шла будить приемную мать. Лапами она вышибала в мою комнату дверь. И всем видом говорила, что она личность со своими принципами. И желающий какать в шесть утра зверь. Конечно, хозяйка (это я) вставала. Поднимала с пола выбитую дверь. И шла на улицу. В дождь, снег, бурю и другие интересные природные явления. И мы всегда с собакой дружно шли в какие-то кусты. Потому что мы друзья. А оставлять друга одного какать нипочем нельзя. Затем посещали всякие овраги. Затем шли по следу какой-то другой собаки. Даже участвовали в драке. Потом уже бежали не пойми куда. Хозяйка (это все ещё я) волочилась сзади и кричала:

— Только не туда!

Но собака не слышала ничего. У нее в душе всегда были лужи, кусты и демократия. Диктатура ей была чужда. Совесть тоже. И плевать она хотела на проклятия.

Она бежала, будто сзади никого за собой не волокла. Стоять могла только тогда, когда каку нашла.

Конечно же, я тогда шипела. Так тихо, что слышала вся улица. А может, и страна:

— Только попробуй это сожрать.

Зависть. Это зависть, думала собака.

И добавляла:

— Научись сама себе еду добывать.