Tatavhalate

И как-то потихоньку Чупа стал налаживать быт. Через полгода он перестал влезать в банку. Ему приобрели аквариум. А ещё фильтр. Лампу. Купили корм. Огромный такой мешок. И все чаще стали звать Чупу не по имени, а  дармоед и проглот.

Через год такой травли и непонимания Чупа и сорвался. Укусил за нос кота. Хотя кот уверял, что они раньше были почти родня. Ведь кот с первого дня принял черепашку в семью. Он часами любовался, как поживает подводный мир. Из-за семейных ценностей не сильно Чупу лапой бил. Даже достал его однажды из аквариума. И показал всю квартиру. Что ни один член семьи до этого не делал. Ну, подумаешь, целый час гонял его, как шайбу. Все же родню не выбирают. Зато Чупа увидел все комнаты. Побывал под кроватью. Вписался во все косяки и углы. На то и экскурсия, чтобы интересно. А потом настали сложные дни для семьи. Оказалось, что Чупа возмужал и подрос. Многое в нем изменилось. И, кажется, к коту всякое накопилось. Так в ветеринарную клинику повезли раненого в душу и нос кота. А Чупу вместе с аквариумом поволокли продавцу черепашек.

Там узнали потрясающее.

1. Чупа — женшина.

2. Ни у кого черепашки не растут. Мрут ещё до пубертата. А тут чудеса! Вырастить такое чудовище могла только любящая семья.

3. Только счастливые люди десятилетиями смогут за черепахой наблюдать. А какое счастье потом черепаху внукам завещать.

И семья никуда не стала запихивать продавцу аквариум. Хотя мысли были. Они поступили так, как поступает настоящая семья — купили Чупе самца.

Потому что такая красивая, крепкая женщина не должна внушать всем ужас одна.

И подумал:

— Отличный стол. Я такой и хотел.

Нёс его потом к нам домой. Ну как нёс. Матерился. Еще и в дверном проеме с ним застрял. Но выломал косяк двери. Пробил стены. Чуть ноги не лишился, когда на нее стол уронил. Сипел при этом. Пенился. Синел.

Но все равно!

Все равно победил!

Вышел потом перекурить это дело. Весь гордый такой. Потому что настоящий добытчик и герой. А тут дворник стоит. Чешет репу. По сторонам глядит.

Увидел моего папеньку и говорит:

— Серега, ты стол тут не видал?

— Какой? — спросил папенька.

Стояли они потом, курили вдвоем. И размышляли о том, какие вокруг все сволочи, хапуги, твари, скоты, упыри. Стол уперли. Ты на них посмотри. И вот, когда дворник ушел, желая хапуге мира в душе и всего лучшего на понос. Папенька обратно этот стол понес. Потому что совесть.

Девять кругов Ада с этим столом заново прошел. Вышел опять это дело перекурить. Не каждому же так везет столы переносить. А там дворник стоит. Смотрит на появившийся стол.

— Серега, не знаешь, кто стол припер?

— Какой? — спросил папенька и опять бровью не повел.

А потом, где-то через час, стук в дверь. На пороге друг папенькин стоит.

Говорит, помоги, мол, Серега, мебель на пятый этаж затащить. Конечно, папенька пошел. А там представляете! Опять этот треклятый стол.

Тут-то папенька про имущество дворника и рассказал. И прочитал другу лекцию о том, что нельзя брать чужое. Он всегда был честным.

А дворник уже стоял у того места, где стол то появлялся, то исчезал. Даже уже не матерился. Потому что страшно и удивительно.

Тогда папенька с другом дождались, когда дворник уйдет и поставили стол на место. А сами сели на лавочке ждать. А то вдруг какая сволочь этот стол решит себе прибрать.

Дворник вышел покурить, а тут опять этот стол. Чуть с ума мужик не сошел. Даже пить бросил. Делать перестановку тоже. И всем рассказывал, как мой папенька вместе с соседом ему стол затащить обратно помогли. Потому что есть в нашем районе нормальные люди. Не все тут сволочи, хапуги, твари, скоты и упыри.

— Ну, помоги тебе Бог. Я же тебя порву, как Тузик грелку. Я же нахлобучу твою сопелку.

Короче, Тёпа — очень серьезный зверь. Правда писается иногда. Ну и ладно. Не какаться же теперь.

А тут открывается дверь, а там стоит моя собака.

Конечно, Тёпа подумал:

— Эта истерическая пришла убивать.

А моя собака тоже его узнала. Она ещё после прогулки не все успела досказать.

С криками:

— Че ты тявкал там из своего окна? Ну-ка иди сюда!

И как рванула поводок. Тот выпал. И без лишнего разговора наступила эра террора.

Тёпа добежал до дивана. Сделал резкий поворот. Запрыгнул на кресло и оттуда совершил полет. Даже Том Круз в «Миссия невыполнима» так бы не смог.

Дальше был потолок, стены и пол. Собаки стремительно пробежали коридор. Он их привел на кухню. А там, у Тёпы в миске стоит еда. Моя собака как увидела, сразу все содержимое приняла в себя. Даже не обращала внимание, что Тёпа растерянно рядом стоит. Что хозяйка бежит и что-то кричит. Весь корм у Тёпы сожрала. И с видом победителя водички попила.

Соседка сейчас говорит, что Тёпа больше не лает на звонок в дверь. Он теперь совершенно другой зверь. Что-то в нем надломилось. Или преобразилось. Не знаю даже. Знаю лишь, что он начал хорошо есть. А то раньше корм стоял просто так. Приходилось уговаривать. Кормить с рук. А теперь никаких гастрономических мук. Как только кто-то звонит в дверь, Тёпа бежит к миске.

Так аппетит побеждает невроз.

А то вдруг моя истерическая опять к Тёпе придет.

И не дай Бог, все у него сожрет.

Конечно же, я тогда шипела. Так тихо, что слышала вся улица. А может, и страна:

— Только попробуй это сожрать.

Зависть. Это зависть, думала собака.

И добавляла:

— Научись сама себе еду добывать.

И во всем эта собака находила прекрасное. В сугробах, что намело в январе. В лужах по весне. И даже в волочившейся через все это природное великолепие мне.

А теперь у меня есть французский бульдог. Сука. Это по половому признаку и вообще. И она не хочет рано вставать.

Говорит:

— С ума сошла? Не мешай спать.

И, конечно же, я веду ее гулять. Объясняю, что есть режим. Что она уже не щенок. Что пеленки я не буду больше расстилать. Что надо вырабатывать график прогулок и стараться его соблюдать. А собака слушает меня и говорит:

— Да иди ты уже спать.

Тогда я цепляю шлейку, пристегиваю поводок и волочу собаку навстречу к природе.

А собака упирается и ворчит:

— Расстели пеленку дома. Гулять уже не в моде.

Но я все равно веду ее куда-то.

А Собака переходит на крик:

— Мне туда не надо!

Вот знаете, раньше меня так настойчиво везде таскали. А теперь собака тащится по мокрой траве прям в исподнем. Все же неисповедимы пути Господни.

И опять меня вся улица слышит. А может, и страна:

— Какай давай.

А собака:

— Это моветон. Совсем с ума уже сошла?

Сонечка: А с попугаем не надо было бы гулять.

Зато! За эти месяцы, что жизнь нас с собакой свела, очень весело было.

Сначала  собака проникла в шкафчик с кормом, потому что кто-то (по мнению семьи — я) плохо дверцу закрыла.

И собака почти весь корм сожрала. А там было килограмма полтора.

Лежала потом, не шевелясь. Сытая и счастливая. В туалет, правда, с трудом ходила. Зато каждые пол часа.

Клянусь, я так много и долго ещё не гуляла никогда.

Потом она залезла в помойку и познала чудный мир отходов.

— Мне обрезки от арбуза оставили. Как со стороны хозяев это мило.

Клянусь, первый раз не так уж я и долго гуляла. Ведь в этот раз в собаке каждые десять минут все булькало и бурлило.

Потом собака проникла в детскую и Сонечкину поделку из пластилина сожрала.

Сонечка кричала:

— А попугай бы так не предал никогда!

Ну хоть идти не надо было далеко. Собаку просто на месте искусством рвало.

А тут начался у собаки жуткий кашель. Мы вспомнили с Димой все, что помнят бывшие ветеринарные врачи.

От «это кашель» до «Господи, помоги»

Дима кричал:

— Да кого ты делаешь? Крепче собаку держи.

А сам нырял с фонариком в пасть собаки. Как в пропасть.

Но там не видно ничего. Конечно, мы ее в клинику повезли. Потому что профи.

Все же не зря мы бывшие ветеринарные врачи.

И началось.

Рентген. УЗИ. Анализы.

Выходило, что они хоть все вместе, хоть по отдельности хороши.

Рентген очень удачный. УЗИ прекрасно.

Анализы такие, что собаку хоть сейчас с пинка в космос запусти.

Исследуя собаку вдоль и поперек, стало ясно: ей должно быть хорошо.

И только Диме плохо. Потому что платить по счетам ветеринарной клиники — это прям не его.

Собака кашляла, как курильщик. И при этом кряхтела, как ее не возьми. Конечно, ей назначили Эндоскопию. Ведь по нам видно, что мы богачи. Дима широкими глазами смотрел на примерный счет. Но панике не поддался. Сказал кратко и емко:

— Ёпанаврот.

А потом с кашлем из собаки вышел колосок устюга. Кто не знает, это такая опасная и пушистая трава.

Дима кричал:

— Где она его сожрала?

И так неодобрительно посмотрел на меня. Что к чему? Я так и не поняла.

А собака глазами говорила:

— Зато на эндоскопию тратить не надо. Просто счет за погром клетки и ночной стационар оплати. А то я там понервничала слегка.

Веселое это дело — собаководство. Все же Ксюша была права.

— Лена, срочно подпишись. Таня новый пост написала. От смеха умрешь.

— А как найти? — уточнила тетя Лена.

— Набери «Мать драконов». Там и найдёшь.

И тётя Лена нашла.

«Мать драконов».

Но с припиской «и страпонов».

Месяц читала что там.

А главное — куда.

Узнала потрясающее. Нужно латекс надевать иногда. Еще плетку можно взять. И с помощью нее мужчине свою женственность показать.

Тетя Лена думала:

— Не будем осуждать. Каждый сам решает, как своего мужчину мотивировать и улучшать.

Конечно же в канале было всё: серьезные, глубокие темы. И схемы, объясняющие куда это все и для чего.

Тетя Лена листала канал и думала:

— Декрет - сложное время. Но принудительное лечение бы помогло.

Еще на канале ссылки с одеждой были. Выходило, что без этой одежды не обходится ни одна ролевая игра.

Тетя Лена думала:

— Человек ищет свой стиль. Проявляет себя.

И вот через месяц, тетя Лена подвела черту. Рассказа моей маме, как я интересно живу.

Когда разобрались, что я была просто «Мать драконов» без вот этих вот в конце « и страпонов»

Моя мама сказала:

— Чего ты месяц молчала? Неужели не подумала, что не может в ее канале такого быть.

— Каждый человек имеет право на хобби. Нельзя же было за это судить.

Дальше самогон пьют и сухой доширак в прикуску жуют.

Очнулись они на матрасе от палатки посреди озера.

Вадик протер глаза и  воскликнул:

— Во дела!

Сашка спросил:

— А мы сейчас где?

Антон ответил в рифму «в воде». Но немного другим словом.

Вокруг действительно была одна вода.

Километры озерной воды.

А волнами их уносило все дальше. Туда, где ни надежды, ни берега, ни дна.

Вадик и Сашка начали кричать и руками махать. Панику предпочли презирать. Конечно, люди, что отдыхали на берегу, услышали. Тоже в ответ помахали. Всегда приятно вот так познакомиться и через расстояние друг другу приветы передавать. И только у Антона были свои планы. В нем начало все тошнить и булькотать.

Вадик с Сашкой пробовали грести.

Антон, выпуская на волю весь свой внутренний мир, шептал тихо и проникновенно:

— Господи, помоги.

Вадик загребал озерную воду и курс в сторону берега держал. Сашка слез с матраса и к берегу матрас с товарищами толкал. Один Антон, как и всегда, ничего не предпринимал. Он дедов самогон из себя извергал. Везувию подобный.

В какой-то момент Вадик понял, что надо сбросить балласт и дальше курс к берегу держать. Антона спихнул. Тому все равно освежиться надо было.

Так они продолжали грести.

Антон уже в объятиях воды и того, что ещё недавно самогоном и дошираком было, шептал тихо и проникновенно:

— Господи, помоги.

Озеро крепко держало их на одном месте. Даже волнами дальше от берега толкало. А потом всем все равно стало. Они залезли с трудом на матрас.

С ними залез опустошенный Антон.

Ему сразу припомнили самогон.

И жизнь, которая свой финал на матрасе нашла.

И рифму, что к имени Антона подошла.

Но помощь все же приплыла.

Какие-то мужики три часа смотрели, как посередине озера три штурмана себя на матрасе катали.

Чего-то там ныряли. Взбирались на матрас. Раз десять с него упали. В целом неплохо себя  развлекали.

Решили, что стоит на гидроциклах подплыть и спросить, не хочет ли троица вернуться на берег. И, как все нормальные люди, возле палатки пить.

А они уже не хотели.

Сашка лежал и на небо смотрел.

Вадик во всех местах равномерно сгорел. Антон вообще выглядел так, будто единственный, кто в борьбе с природой себя не жалел.

Вадик теперь говорит:

— Проверенные друзья. Все выжили. В следующий раз в поход пойдём.

— Может, не надо? Опять напьетесь. Потеряетесь. Где мы вас потом найдем?

— Дак мы больше не пьем. По крайней мере, самогон.