Вышел недавно у @vetyk из @Cat.Cat пост «Какие времена русский язык потерял», и @GRimZZZ попросил меня его прокомментировать. В посте рассказывается о том, что в древнерусском было 4 прошедших времени, а в современном осталось лишь одно. Это верно, но в силу несколько однобокой подачи материала и венчающей пост картинки, у некоторых читателей, несмотря на все оговорки автора, сложилось превратное представление о реальном положении вещей.

Я решил, что тема заслуживает несколько более подробного разбора, который позволит заодно ответить на вопрос, который мне неоднократно задавали в комментариях: правда ли, что языки со временем упрощаются?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо взять временной период побольше. Как известно, русский является потомком древнерусского. Древнерусский – праславянского, а праславянский – праиндоевропейского. С праиндоевропейского мы как раз и начнём.

В раннем праиндоевропейском глагольная система была не особо сложной:

- 3 лица;

- 2 числа;

- 2 вида: статив (состояние) и эвентив (действие);

- 2 залога: активный и средний (когда действие направлено на субъект или в пользу субъекта речи);

- 2 наклонения (изъявительное и повелительное).

Заметьте, что категории времени не было. Поскольку в рамках статива залоги и наклонения не различались, а в повелительном наклонении не было форм первого лица, в общей сложности это даёт нам всего 22 глагольные формы, если не учитывать причастия.

Однако в дальнейшем праиндоевропейская глагольная система начинает усложняться. Во-первых, эвентив разделяется на две части уже с временны́м противопоставлением: настоящее время и аорист (прошедшее). Статив преобразуется в перфект (когда действие произошло в прошлом, но результат имеется в настоящем). Так мы получаем троичную оппозицию: настоящее время – аорист – перфект.

Появляются два новых наклонения: сослагательное (конъюнктив) и желательное (оптатив). Наконец, возникает двойственное число, что резко увеличивает количество форм. В общей сложности их теперь выходит 67.

В дальнейшем, после распада праиндоевропейского языка глагольная система в языках-потомках местами упрощалась, местами усложнялась.

В части языков появилось будущее время, которого не было в праиндоевропейском. В прабалтославянскую эпоху оно образовывалось при помощи суффикса -s-, и это до сих пор хорошо сохранилось, например, в литовском.

Затем праславянский это будущее утрачивает. Также теряются перфект, средний залог и сослагательное наклонение. Желательное наклонение начинает использоваться в значении повелительного, а старые формы повелительного исчезают.

Однако появляются и новые формы. Возникает новое сослагательное наклонение и новые времена: имперфект (длительное или многократное действие или состояние), перфект и плюсквамперфект (действие в прошлом, предшествующее другому действию в прошлом). Появляется страдательный (пассивный залог). Кроме того, праславянский глагол обогатился инфинитивом и супином (форма, обозначающая цель при глаголах движения). В праславянском было положено начало формированию категории вида.

Выходит, что в позднем праславянском у нас была такая система:

- 3 лица;

- 3 числа;

- 5 времён (настоящее, аорист, имперфект, перфект, плюсквамперфект);

- 2 залога (действительный и страдательный);

- 3 наклонения (изъявительное, повелительное, сослагательное);

- 3 рода.

Всего получается 60 форм (не считая инфинитива, супина и причастий) в активном залоге. С учётом пассивного это число надо умножать на два. При этом там, где использовались причастия, различался род субъекта речи (как в современном русском: он делал, она делала, оно делало), что дополнительно увеличивает количество форм одного глагола, но это я уже учитывать не буду.

Выходит, что ранний древнерусский унаследовал от праславянского целых четыре прошедшего и ни одного будущего.

Не слишком удивляет, что уже в самую раннюю доступную для наблюдения эпоху мы видим, как исчезают прошедшие времена и формируется будущее.

Берестяные грамоты с самого начала демонстрируют нам господство перфекта в любых значениях, а вот в других письменных памятниках обнаруживается полный набор времён. Объясняется это так, что в живой древнерусской речи XI-XII веков аорист, имперфект и плюсквамперфект постепенно исчезали, но на письме сохранялись, во многом благодаря влиянию древнеболгарских текстов (а даже в современном болгарском весь этот богатый набор прошедших времён вполне жив). Чем ближе к нам, тем чаще книжники ошибались в образовании форм аориста и имперфекта.

Для XIII века можно говорить о системе из всего двух прошедших временах – перфекте и новом, «русском» плюсквамперфекте (неслъ былъ). Последний передавал в том числе действие, не достигшее результата, или результат которого был отменён. И у нас сохранились его реликты – это конструкции типа хотел было или пошёл было. Ещё один остаток такого давнопрошедшего времени – это традиционный зачин сказок (жили-были). Как самостоятельная форма плюсквамперфект перестаёт существовать в XVI-XVII веках, и мы остаёмся с единственным прошедшим временем, бывшим перфектом.

Одна из причин, по которым стало возможно такое сокращение количества прошедших времён, это становление категории вида. Мы и в современном русском различаем точечное или результативное действие (сделал) и длительное или незавершённое (делал), но уже при помощи не аориста/имперфекта/перфекта, а благодаря противопоставлению несовершенного вида совершенному. Так что в одном месте убавилось, а в другом прибавилось.

Перейдём к будущему. Для нас кажется странным, что в древнерусском не было отдельной формы будущего времени (исключение – глагол быти – буду), но, например, финны без него прекрасно обходятся, зато у них три прошедших: имперфект, перфект и плюсквамперфект.

В древнерусском, как и в финском, формы настоящего времени могли обозначать и действие в будущем. Например, один персонаж Повести временных лет говорит:

николиже всяду на конь, ни вижю его боле того
«Никогда не сяду на коня и не увижу его больше»

Однако в древнерусском были и специализированные конструкции со значением будущего. В первую очередь это глаголы имѣти, хотѣти, начати, почати + инфинитив. Вот, например, эпизод из древнерусской «Битвы экстрасенсов» во время языческого восстания в Новгороде:

И раздѣлишася надвое: князь бо Глѣбъ и дружина его сташа у епископа, а людье вси идоша за волъхва. И бысть мятежь великъ вельми. Глѣбъ же, возма топоръ подъ скутъ, и приде к волъхву и рече ему: «То веси ли, что утрѣ хощеть быти, что ли до вечера?» Онъ же рече: «Все вѣдаю». И рече Глѣбъ: «То вѣси ли, что ти хощеть днесь быти?» Онъ же рече: «Чюдеса велика створю». Глѣбъ же, выня топоръ, и ростя ̀и, и паде мертвъ, и людие разиидошася.

И разделились люди надвое: князь Глеб и дружина его стали около епископа, а люди все пошли к волхву. И началась смута великая между ними. Глеб же взял топор под плащ, подошел к волхву и спросил: «Знаешь ли, что завтра случится и что сегодня до вечера?» Тот ответил: «Знаю все». И сказал Глеб: «А знаешь ли, что будет с тобою сегодня?» Он же ответил: «Чудеса великие сотворю». Глеб же, вынув топор, разрубил волхва, и пал он мертв, и люди разошлись.

В этом эпизоде хощеть быти означает не «хочет быть», а «будет». Тем не менее, хотя такие конструкции традиционно называют будущим сложным временем, они несли модальный оттенок. Скажем, в современном русском делаю и буду делать противопоставлены только по времени, а вот делаю и собираюсь делать отличаются модальностью, и собираюсь делать нельзя признать формой будущего времени.

В XV веке, вероятно, под польским влиянием появляется конструкция современного типа: буду + инфинитив. Однако конкуренцию у других глаголов она выигрывает лишь в XVIII веке, когда и становится нейтральным способом выражения будущего времени у глаголов несовершенного вида.

В таблице отражено распределение по векам вспомогательных глаголов, при помощи которых образовывались конструкции со значением будущего времени. Четвёртый выжил в украинском: робитиму «буду делать».

Ещё одна конструкция – так называемое будущее сложное II или предбудущее, буду дѣлалъ, которое могло обозначать действие в будущем, предшествующее другому действию в будущем, но также имело и ряд модальных значений. Эта конструкция в русском исчезает в XV-XVI веках, но, скажем, в польском и словенском это сейчас основной способ выражения будущего времени.

На рубеже XII-XIII в древнерусском начинает утрачиваться двойственное число. В XIII-XIV веках этот процесс доходит до логического завершения, что приводит к серьёзному сокращению количества глагольных форм.

В итоге в современном русском мы получаем следующую ситуацию:

- 3 лица;

- 2 числа;

- 3 времени;

- 2 залога;

- 3 наклонения;

- 3 рода.

Для глагола несовершенного вида это даёт 52 формы. Для совершенного меньше, 40, поскольку у глаголов совершенного вида нет настоящего времени. Однако если рассматривать видовую пару (делать – сделать) не как два глагола, а как один (а такой взгляд существует), то мы получаем 92 формы для одного глагола. Разумеется, точное количество зависит от массы деталей, например, я не учитываю инфинитив и формы императива типа пойдёмте, не учитываю причастия и род. В реальности формы пассивного залога от многих глаголов используются редко или не используются вовсе.

Вот так на пути от раннего праиндоевропейского возникло и исчезло двойственное число, исчез и возник вид, развилась и упростилась система прошедших времён, возникло, исчезло и снова возникло будущее время и так далее. Никаких далекоидущих выводов из этого, конечно, делать нельзя. Так, большое количество форм в позднем праславянском объясняется пассивным залогом, формы которого использовались редко, и двойственным числом.

Другие славянские языки обошлись с праславянским наследием иначе. Например, в болгарском глагол усложнился: не только сохранились все прошедшие времена, но и появились будущие, а также новое наклонение – пересказывательное. Зато в болгарском утрачен инфинитив и склонение существительных (но есть артикль). В словенском система времён упростилась подобно русской, но есть двойственное число и супин.

Если выйти за пределы славянских языков, то будет примерно то же: старые категории исчезали, а на их место приходили новые. Из этого абсолютно не следует, что языки деградировали, или наоборот, что они совершенствовались. Так что раньше было не лучше. Раньше было по-другому.

Литература:

Kapović M. Proto-Indo-European morphology // The Indo-European Languages. London, New York, 2017. Pp. 61-110.

Историческая грамматика русского языка: Энциклопедический словарь / Под ред. В.Б. Крысько. М., 2020.