Нередко бывает, что писатели-фантасты оказываются провидцами, и тогда их принято называть футурологами.

Вот и появление кормовой культуры «Борщевик Сосновского» вызвало в странах Восточной и Северной Европы волну восторга. Почти стопроцентная всхожесть, самостоятельный пересев, двенадцать лет гарантированной всхожести без подкормки, вспашки, обработки. Насыпал семена и две пятмлетки только знай - коси. Красота. И да, белка в зелёной массе аж пятнадцать процентов! Скотина привесы и удои даёт, как солдат от перловки с тушеной говядиной. Только одна неприятность: контролировать эту культуру, вне природной её зоны обитания нечем. С +5 она всходит и уверенно растет, с +12 легко вызревают семена, а размер и высота куста гарантируют затенение и гибель всех остальных растений. Каждое растение даёт до ста тысяч семян. Собственно эксперимент по применению борщевика в сельском хозяйстве окончился в семидесятых годах. Последствия не ликвидированы до сих пор.

Иногда этот травяной гигант обвиняют в токсичности. Это неверно, а верно, что в его соке содежатся фотосесибилизирующие вещества, фуранокумарины, воздействие которых снижает толерантность эпидермиса к ультрафиолету. В общем косить его надо в плотной одежде с длинным рукавом, в перчатках и маске, полностью закрывающей лицо.

Джон Уиндем Паркс Лукас Бейнон Харрис Футурологом не был. А был простым английским парнем, росшим с восьми лет без отца, с матерью, то и дело менявшей место жительства, борясь с бедностью и безработицей. Сменивший восемь школ, он сделал неудачную попытку поступить в Оксфорд, а далее работал где придется. Но очень хотел писать и писал. Уже начавшего издаваться автора ждали новые испытания: Англия вступила в войну. Джон пошел воевать, служил связистом, участвовал в высадке в Нормандии. И ... писал. Однако настоящий успех пришел лишь в 1951 году, когда появился роман «День триффидов».

Основной смысл произведения в пояснении необходимости менять правила игры, налевав на устои, в случаях, когда следовать традициям становится смертельно опасно. Борщевик много вреда нам не принесет, а вот традиция спускать пакости с рук, и и прощать поверженного врага из ложного благородства - уже...

Джон Уиндем.

«День триффидов».

Читайте. Рекомендую.

Иногда мне кажется, что писатели прошлого были путешественниками во времени, серьезно. Книга "День триффидов", Уиндем Джон. 1951, мать его, год. Как в воду мужик смотрел, видимо, некоторые проблемы с человеческой тупостью вечны. Кстати, книгу крайне рекомендую.

Ситуация: наступил апокалипсис, 99% населения земли ослепло, а искусственно выведенные плотоядные растения высекают остатки человечества. Цивилизации больше нет, диалог состоялся спустя, примерно, месяц после катастрофы.

"...О Джозелле моя собеседница ничего не знала. Она никогда не слыхала ее фамилии и, вероятно, никогда ее не встречала.

Пока мы разговаривали, в зале вспыхнул электрический свет. Девушка посмотрела на лампы с благоговением, точно на небесное знамение. Она задула свечи и, продолжая трудиться над штопкой, время от времени поглядывала вверх, как бы желая убедиться, что лампы никуда не делись.

Через несколько минут вошел Коукер.

– Ваша работа? – спросил я, кивнув на лампы.

– Да, – признался он. – Здесь у них есть собственный генератор. Лучше использовать бензин, чем дать ему испариться.

– Вы хотите сказать, что мы все это время могли иметь здесь электрический свет? – спросила девушка.

Коукер посмотрел на нее.

– Надо было всего-навсего завести мотор, – сказал он. – Если вам нужен был свет, почему вы этого не сделали?

– Я не знала, что он есть, и, кроме того, я ничего не понимаю в моторах и электричестве.

Коукер продолжал задумчиво глядеть на нее.

– И поэтому вы сидели впотьмах, – сказал он. – Как, по-вашему, долго вы протянете, если будете по-прежнему сидеть впотьмах вместо того, чтобы заниматься делом?

Его тон задел ее.

– Не моя вина, что я не разбираюсь в таких вещах.

– Не согласен, – возразил Коукер. – Это не просто ваша вина. Вы ее лелеете и холите. Более того, вы притворяетесь, будто вы слишком одухотворенная натура, чтобы разбираться в технике. Это дешевая и глупая форма тщеславия. Каждый является в мир круглым невеждой, но на то Бог и даровал ему – и даже ей – мозги, чтобы приобретать знания. Неспособность пользоваться собственными мозгами не есть достойная похвалы добродетель, даже женщин следует порицать за это.

Она рассердилась, что было вполне понятно. Впрочем, Коукер был зол с самого начала. Она сказала:

– Все это очень хорошо, но у разных людей ум действует в разных направлениях. Мужчины понимают, как работают машины и электричество. Женщины, как правило, такими вещами не очень интересуются.

– Не пытайтесь всучить мне стряпню из мифов и притворства, это не для меня, – сказал Коукер. – Вам прекрасно известно, что женщины управляются – вернее управлялись – с самыми тонкими и сложными механизмами, когда брали на себя труд разобраться в них. Но обычно бывало так, что они слишком ленивы и не желают брать на себя этот труд. На что это им, когда традицию, милой беспомощности можно расценить как женскую добродетель? И когда можно свалить все дело на чьи-то плечи? Обычно это поза, и против нее никто не считает нужным выступить. Напротив, ее лелеют, мужчины ей подыгрывают, стойко ремонтируя для своей бедняжки пылесос и мужественно меняя перегоревшие лампы. Вся эта комедия полностью устраивала обе стороны. Жесткая практичность так хорошо гармонировала с душевной тонкостью и очаровательной беспомощностью, и дурак тот, кто пачкает руки.

Он продолжал, окончательно войдя в раж.

– До сих пор мы могли себе позволить забавляться такого рода умственной ленью и игрой в паразитов. Целые поколения твердили о равенстве полов, но женщина кровно заинтересована в своей зависимости и не желает освобождаться от нее. Ей пришлось модифицировать свое поведение в соответствии с изменившимися условиями, но эти модификации были незначительны, да и они вызывали у женщин недовольство. – Он помолчал. – Вы сомневаетесь? Так вот, взгляните на какую-нибудь бойкую девчонку и на интеллектуальную женщину. Обе они, каждая по-своему, втирают очки, играя в высшую чувствительность. Но приходит война, приносит с собой общественные обязанности, и оказывается, что из той и другой можно сделать приличных механиков.

– Они обычно не становились хорошими механиками, – заметила девушка. – Об этом все говорят.

– А, это защитный механизм в действии. Позвольте вам заметить, что такие утверждения были в интересах почти всех. Впрочем, все равно, до некоторой степени это было так, – признал он. – А почему? Да, потому, что они учились наспех, без надлежащей школьной подготовки, и им вдобавок пришлось бороться против взлелеянного годами убеждения, будто такие интересы им чужды и слишком громоздки для их тонких натур.

– Не понимаю, отчего вы набросились именно на меня, – сказала она. – Не я ведь одна ничего не понимаю в этом несчастном моторе.

Коукер усмехнулся.

– Вы совершенно правы. Получилось нечестно. Я просто разозлился, что вот есть мотор, исправный, готовый к работе, и никто пальцем не пошевелил, чтобы завести его. Меня всегда выводит из себя тупое недомыслие.

– Тогда пойдите и выскажите все это мисс Дюрран, а не мне.

– Не беспокойтесь, выскажу. Но это касается не только ее. Это касается и вас и всех остальных. Я в этом совершенно уверен, знаете, ли. Времена изменились довольно радикально. Вы больше не можете сказать: «Ну, в таких делах я ничего не понимаю», – и оставить это дело кому-нибудь другому. Больше нет идиотов, путающих невежество с невинностью, вот что важно. И невежество перестало быть в женщине изюминкой или игрушкой. Оно делается опасным, смертельно опасным. Если все мы как можно скорее не научимся разбираться во множестве вещей, которые прежде нас не интересовали, то ни мы, ни наши подопечные долго не протянут.

– Не понимаю, с чего вам вздумалось изливать свое презрение к женщинам именно на меня – и все из-за какого-то грязного старого мотора, – сказала она обиженно.

Коукер поднял глаза к потолку.

– Великий Боже! А я-то стараюсь втолковать ей, что у женщин есть все способности, стоит им только взять на себя труд применить их.

– Вы сказали, что мы паразиты. Думаете, это приятно слышать?

– Я не собираюсь говорить вам ничего приятного. И я всего-навсего сказал, что в погибшем мире женщинам было выгодно играть роль паразитов.

– И все потому, что я ничего не понимаю в каком-то вонючем шумном моторе.

– Черт возьми! – сказал Коукер. – Послушайте, отцепитесь вы от этого мотора.

– А тогда зачем…

– Мотор просто оказался символом. Главное же состоит в том, что отныне нам всем придется многому учиться. И не тому, что нравится, а тому, что обеспечивает и поддерживает жизнь общины. Отныне нельзя будет просто заполнить избирательный бюллетень и сложить всю ответственность на кого-то другого. И нельзя будет считать, что женщина выполнила свой долг перед обществом, если убедила мужчину взять ее на содержание и предоставить ей укромный уголок, где она будет безответственно рожать детей и отдавать их еще кому-то для обучения.

– Все-таки я не понимаю, какое это имеет отношение к моторам…

– Послушайте, – сказал Коукер терпеливо. – Предположим, у вас есть ребенок. Кем бы вы хотели его видеть, когда он вырастет? Дикарем или цивилизованным человеком?

– Конечно, цивилизованным.

– Вот. А тогда будьте любезны обеспечить ему цивилизованное окружение. Все, чему он обучится, он узнает от нас. Мы все должны знать как можно больше, стать как можно более интеллигентными, чтобы дать ему максимум возможного. Это означает для нас тяжелый труд и напряженную работу мысли. Измененные условия должны повлечь за собой изменение взглядов.

Девушка собрала свою штопку. Несколько секунд она критически разглядывала Коукера.

– Мне кажется, с такими взглядами, как у вас, вам больше подойдет группа мистера Бидли, – сказала она. – Мы здесь не намерены ни менять своих взглядов, ни поступаться своими убеждениями. Именно поэтому мы отделились от той группы. Так что если вам не нравятся обычаи достойных респектабельных людей, вам лучше уехать отсюда. – Она фыркнула и удалилась.

Коукер смотрел ей вслед. Когда дверь за нею закрылась, он облегчил свои чувства с непринужденностью портового грузчика. Я расхохотался.

– А чего вы ожидали? – спросил я. – Вы встаете в позу и ораторствуете перед этой девицей, как будто она является собранием правонарушителей – да еще ответственных за всю западную социальную систему. И после этого вы удивлены, что она взбесилась.

– Я ожидал, что она внемлет голосу разума, – пробормотал Коукер."

Так и живем.жпг.